Краулер

ЧАСТЬ ВТОРАЯ – КАРСТОВЫЙ ДВОРЕЦ

В стране Ксанад благословенной

Дворец построил Кубла Хан,

Где Альф бежит, поток священный,

Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,

Впадает в сонный океан.

Сэмюэл Кольридж, «Кубла Хан или Видение во сне»

Капитан милиции Алексеев стоял у края платформы станции «Марксистская», с каждой минутой сильнее жалея, что впутался в эту историю. Облаченный в жесткую форму, с потертой кобурой у пояса, он держал руки за спиной, разглядывая тюбинговую оболочку тоннеля. Этим вечером у него были все шансы остаться дома и хорошенько выспаться, если бы он сделал все правильно. Сначала даже показалось, что ему несказанно повезло, тем более после звонка знакомого следователя из Вешняков. Тот расследовал малоприятное дело в одном из спальных районов на краю лесопарка «Кусково», где утром, по слухам жильцов, группа бритоголовых убила в подвальном магазине продавца-молдаванина. Алексееву едва не поручили подобное дело. С убийствами всегда много возни, много бумажной волокиты и море нервов. Используя всю свою хитрость и проницательность, ему удалось взяться за исчезновение обходчика в метро. Рейд в подземку, где, по некоторым данным, пропал старик-алкаш, представлялся минутным делом. Кто же знал, что обнаружатся еще несколько случаев исчезновения, за которыми стоял грозный призрак-убийца из советского прошлого. Алексеев ухмыльнулся.

По его приказу на станции «Третьяковская» в тоннель спустились два оперативника с собакой, чтобы прочесать место преступления вплоть до «Площади Ильича». Именно там, со слов работников Службы пути, последний раз видели Петренко Игоря Денисовича, бесследно исчезнувшего в разгар смены.

Сам Алексеев был убежденным реалистом. Его теоретическая философия была проста и неоспорима. Человеческое тело, конечно, может бесследно исчезнуть, например, в серной кислоте. Поскольку по московскому метро не мог разгуливать второй Джон Хэйг[5], логично было предположить, что Петренко все-таки где-то значился. Дома старик не появлялся. В запертом шкафчике была найдена его одежда, паспорт и смарт-карта. Спецовку и инвентарь он не сдавал. Пределов метрополитена не покидал. Подсобки и кладовые, где мог схорониться обходчик, были своевременно проверены. Рабочий числился среди мертвых уже сутки. Им предстояло найти лишь тело или хотя бы его кусочек, чтобы установить причину смерти.

В призраков, о которых ему успел напеть Николенко Павел Петрович, друг и напарник пропавшего старика, Алексеев не верил. Совершенно очевидно, что тот бородатый мужик был матерый алкаш, может быть даже двинутый. Только сумасшедший стал бы утверждать, что его напарника забрал призрак Виталия Косматского с киркой вместо руки.

Единственное, что пока не укладывалось в голове Алексеева, так это скорость с которой пропал Петренко. Прошло двенадцать минут, прежде чем из тоннеля вышел путевой монтер Юрий Бычков. Спустя десять минут из того же тоннеля пришел помощник бригадира Сергей Кравцов. Оба никого не встретили. Еще через полчаса сотрудники метрополитена прочесали пути от станции до станции, но следов пропавшего не обнаружили. Это и казалось странным, ведь, в отличие от кольцевой линии, здешние пути не располагали системой соединительных коридоров. Единственный выход из тоннеля лежал через сквозной проход генераторной, выводивший на соседний путь в сторону «Новогиреево». Тем не менее, замок на дверях был цел. Ключей от него у Петренко не было.

Алексеев недовольно сощурился, всеми силами пытаясь найти убедительную зацепку для рапорта. Рядом с платформой был еще передаточный тоннель, соединенный с двумя соседними линиями, но его надежно перекрывали гермоворота. Железным аргументом в пользу исчезновения послужили данные с камер видеонаблюдения, на которых фиксировалось точное время, когда рабочий ушел в тоннель. Камеры на двух других станциях так и вовсе ничего не зафиксировали. Выходит, что всего за сорок две минуты тело Петренко Игоря Денисовича бесследно исчезло где-то во мраке между «Марксистской» и «Площадью Ильича».

Безупречная логика расставила все на свои места. Она же и завела в тупик. Впрочем, насколько бесследно исчез обходчик, объявят те, кто сейчас бороздил тоннель. С ними была специально обученная сука по кличке Сканер, надо сказать, одна из лучших в своем деле, за пять лет обнюхавшая более трех сотен покойников. Если уж псина не найдет никаких следов, тогда ему придется признать, что дело действительно нечисто (в плане нечистой силы).

За спиной раздалось деликатное покашливание. Капитан молниеносно развернулся, увидев перед собой высокого худощавого человека в черном спортивном костюме. Первое что бросилось Алексееву в глаза – длинный крючковатый нос с горбинкой. Безвольный подбородок едва выдавался из-под нижней губы. Глаза виновато опущены. Тонкие пальцы теребили затертую ткань.

«Обыкновенная размазня. Нескладный, бесхарактерный исполнитель», – сходу заключил Алексеев. Ко всему прочему доходяга трясся так, словно его собирались вешать. Бывает, люди теряются в присутствии представителя власти, но, скорее всего, этот подземный житель всегда был таким. Представившись Заместителем линейного начальника, он услужливо пожал ему руку и весь сгорбился, спрятав слабые конечности в карманы.

– Капитан милиции Алексеев Григорий Дмитриевич, – представился страж порядка, сложив руки за спину.

Первый вопрос, который он решил ему задать, был вполне уместным:

– Где же сам Линейный начальник?

– Ну… у него было дело… – вяло протянул тот, стараясь не смотреть капитану в глаза.

– Что ж, раз у него действительно было дело, придется мне побеседовать с вами, – ответил Алексеев, специально придав голосу строгости. – Как вас зовут?

– Э-э-э, Зайцев Федор Геннадьевич. Вы меня простите, вообще-то я временно замещаю Заместителя линейного начальника.

Даже теоретику Алексееву сей каламбур показался мудреным. Не став разбираться, каким образом в метро чередуются заместители, он кивнул, перейдя к сути:

– Очень хорошо, Федор. Буду рад, если вы поможете следствию. Расскажите мне подробно об исчезновении. Кем был Петренко Игорь Денисович? Поступали на него жалобы? Что его связывало с другими пропавшими?

– То есть, как? – глаза доходяги панически забегали, неубедительно изобразив удивление. – У нас никто не пропадал.

– Для начала расскажите о Петренко. Он как-нибудь проявил себя за годы работы?

– Ну, э-э-э, что тут можно сказать. Ему было за пятьдесят. Ветеран труда. Работал в Службе пути с семьдесят четвертого года. Любил поворчать, но жалоб на него не поступало. Хотя, признаться, старик пил, и пил много, но к работе относился добросовестно, не то что некоторые сотрудники. – Федор злобно зыркнул куда-то в сторону. – Игорь работал в паре с нашим бывшим обходчиком Николенко Павлом Петровичем. Хороший был мужик, жаль нервы слабые. Он недавно к нам устроился и уволился сразу после того случая. Удерживать мы его не стали.

– Мы уже беседовали с ним в отделении. Психически неуравновешенный субъект, – сухо заметил Алексеев.

– Я бы не стал так отзываться о несчастном человеке. Да, он был не в себе, когда рассказывал ту историю, но это не повод считать его ненормальным, хотя сначала именно об этом все и подумали. Юрий Бычков так и вовсе проигнорировал, когда Павел стал кричать об исчезновении напарника.

– Что Бычков делал в том тоннеле? Павел говорил, что он из другой бригады.

– Это верно. Его послали на «Марксистскую» за сварочным аппаратом, но он его не нашел и вместо того чтобы вернуться, решил поискать на другой станции. Бычков у нас инициативный. – Федор Зайцев виновато пожал плечами. – Встретив Павла, Юрий подумал, будто тот пьян и пошел по своим делам. Когда старика недосчитались на сходке, бригада повернула назад. Стали его искать, но он как сквозь землю провалился.

– Все это нам давно известно. Расскажите о других исчезновениях. Почему вы вызвали нас только теперь?

– Так ничего же не было, – широко заулыбался зам, оскалив фаланги белоснежных зубов. – Поймите, у нас в штате более тридцати тысяч сотрудников. Людям порой удается проскочить без пропуска. Иногда случается какая-нибудь авария. Работников перебрасывают на другие объекты. Кто-то увольняется, кого-то увольняют, многие этого не замечают. Потом молодежь сочиняет сказки, мол, пропали, испарились, умерли и еще черт те что! И ведь такого раньше не было. О призраках никто не вспоминал. Все началось меньше года назад. Кто-то стал придумывать байки. Остальным это понравилось. Вот за таких фантазеров и приходится извиняться.

– Что же, хотите сказать, что у вас никогда рабочие не погибали и не исчезали?

– Что вы! – испугался Федор, энергично замахав руками, словно собирался взлететь. – Очень давно и то во время закладки нового тоннеля. Всем рабочим и пассажирам наше предприятие гарантирует полную безопасность.

– В любом случае, от одного из ваших сотрудников поступило заявление. Мы обязаны проверить.

– Не могли бы вы сказать, от кого именно?

– Это конфиденциальная информация.

– Понимаю.

Зам поспешно кивнул, потирая руки. Из тоннеля стали доноситься голоса коллег. Давно пора. Алексеев решил не терять зря время и перешел к сути.

– Что скажете по поводу Петренко? Есть предположения, куда исчезло тело?

– Тело? – Доходягу аж передернуло, отчего его худое лицо стало похоже на чернослив. – Что вы! Что вы! У нас на каждой станции патрули и камеры. Все работники проходят специальный инструктаж. Ему бы ни за что не позволили просто так… вот…

– Что же, он просто испарился?

– Поймите меня правильно и простите. Я человек образованный и в эту потустороннюю тематику не верю, да и вы, наверное, тоже. В жизни всякое случается. Найдется старик. Слышал, однажды в Воронеже мужчина пошел в магазин за хлебом и исчез. Вернулся жив-здоров через неделю и…

– Этот мужчина случайно не на улице Лизюкова жил? – ввернул капитан, поймав недоумевающий взгляд зама. – Не важно. И все же, если Петренко не умер, то где же он? Неужели крысы утащили?

– Какие крысы! Какие крысы! У нас в метро им просто нечего есть! Какие крысы!

Алексеев тяжело вздохнул, подозревая, что этого человека подослали сюда неслучайно. Кроме вороха пустых извинений он больше ничего от него не добьется. Капитан уже собирался распрощаться, но внезапно Зайцев исправился:

– Впрочем, подождите. Есть у нас одна история. Сам я в нее не верю, но она единственная, что была здесь и будет.

– Случайно не о ржавой кирке и шахтере Косматском?

– Клянусь, эта история всегда была здесь. Может быть, из-за нее и стали сочинять все эти сказки. Не знаю. В общем, был такой шахтер…

– Уже слышал, – резко оборвал Алексеев, дав понять, что с бредом покончено. – Павел Петрович мне ее досконально пересказал, причем с парой альтернативных концовок. Вы лучше скажите, почему у вас в тоннелях то и дело свет гаснет? Кто-то из ваших говорит, что это проделки тех самых покойников с того света.

– Понятия не имею. Я в тоннелях не работаю.

– Вот как? Тем не менее, Павел мне рассказывал. Непорядок. Почините. Ведь человек, возможно, пропал из-за этого.

– Обязательно. Мы этим уже занимаемся. Обязательно. – Федор вдруг засуетился, оглянулся, как будто ждал кого-то, и взволнованно помотал головой.

– Что-то случилось?

– Э-э-э, у вас часов не найдется? – он указал в сторону тоннеля. – Эти почему-то не работают, а я свои на рабочем месте оставил. Беда, беда.

Алексеев взглянул на доходягу, тяжело вздохнул и вытянул руку с блестящими командирскими часами. Федор подождал немного, потом сообразил, что капитан не собирается говорить ему время, и посмотрел на циферблат сам. Почти два часа. Ночь только начинается.

– Вот это часы, – похвалил Федор, продолжая изучать матовый циферблат до тех пор, пока Алексеев не убрал руку.

– Именные. Коллеги подарили на день рождения. Работают в любых условиях. Водостойкие, противоударные, – не удержался от рекламы страж порядка. – Только такие в нашем нелегком деле и нужны. Жаль браслет слабый. Иногда без причины раскрывается.

– Так замените его.

– Обязательно. Прямо сейчас пойду и заменю.

Из тоннеля вышли два оперативника вооруженные автоматами Калашникова. За ними, повесив голову, бледный, как смерть, плелся обходчик в оранжевом жилете. Молодой оперативник держал на поводке немецкую овчарку, крепкую не только телом, но и нюхом. Собака медленно брела рядом с хозяином, с любопытством глядя по сторонам. Очевидно, что для нее работа здесь была окончена. Кинолог посмотрел на капитана и отрицательно мотнул головой. Этого Алексеев и боялся.

– Собака что-нибудь почуяла? Ну хоть на секунду?

– Ни следа.

– Были дыры в фундаменте? Ниши, куда можно спрятать тело?

– Нет.

– А вы пробовали подводить ее к стенам?

– Тоннель чист, товарищ капитан, – доложил второй – грузный здоровяк, недовольно теребивший предохранитель автомата. – Если бы там кто-то пасся, Сканер бы это учуяла.

– Кравцов, вы нашим гостям все показываете? – спросил Федор угрюмого обходчика.

– Там показывать нечего.

Алексеев внимательно посмотрел на Сергея Кравцова. Помощник бригадира был похож на чахлую поганку. Тощий, как жердь. Вытянутое лицо не выражало эмоций. Пальцы на руках мелко дрожали. Под глазами круги. По словам Павла, Кравцов, став помощником бригадира, сходу взял на себя роль шила в коллективной заднице. Раздражительный и суровый, он часто оставался на подработки, отчего стал похож на привидение. Кравцов отчитывал подчиненных по поводу и без, и всегда ходил один. От работы его освободили, но нельзя сказать, что обходчик был счастлив.

– Раз уж вы снова здесь, проверьте-ка вон тот тоннель. – Алексеев указал подчиненным на передаточный тоннель, в который от главного пути тянулись две блестящие полосы рельс.

Оба понуро глянули на командира. Кравцов это заметил и томно улыбнулся. Громадный оперативник изобразил недовольство на лице и произнес вполоборота:

– Там же тупик.

– И что? – нахмурился Алексеев, на всякий случай бросив кинологу свой фонарик. – Если хочешь домой, Гнат, то я тебя огорчу. Мы здесь до утра будем.

– Гермоворота нельзя открыть из тоннеля. Это делает оператор согласно установленной инструкции и только после извещения поездного диспетчера, – тактично пояснил Зайцев. – Очень редко межлинейник используется для перегона мотовозов и грузовых поездов с кольцевой линии, но пешие переходы по нему воспрещаются. Если вы считаете, что наши работники без разрешения…

– Я не считаю. Я предполагаю. Действуйте, сержант.

– Так точно, капитан.

– Встретимся через двадцать минут на другом конце перрона. Я хочу кое-что проверить.

– Через двадцать минут, – повторил для себя кинолог, поправив автомат.

– Кравцов, веди их, – повелительно махнул рукой Зайцев.

Кравцов что-то проворчал и повернулся к заму спиной. Все трое вернулись в тоннель. Кинолог повел овчарку вперед. Глядя им вслед, Алексеев услышал удаляющиеся голоса громилы-оперативника и доходяги-обходчика:

– Ты чего такой бледный? Разного рода наркотические вещества употребляешь?

– Отработай семь ночей подряд. Посмотрю я тогда на тебя.

Алексеев задумался. Ни следов, ни запахов. Старик как сквозь землю провалился. Полный висяк. Он думал именно об этом, потому что улики отсутствовали. Был рабочий – нет рабочего, как в сказке какой-то. На данном этапе следствия Алексеев располагал только одной версией, которую для собственного блага держал при себе. Сергей Кравцов и Юрий Бычков зачем-то решили убить Петренко. Для этих целей они вступили в сговор с бригадой уборщиков, дежуривших в ту ночь на станции и с операторами. Пока обходчики тащили тело наверх, уборщики химическим раствором вымыли место преступления, а операторы смонтировали запись на пленке. Вставали два вопроса: зачем рисковать всем, убивая старого алкаша? Куда могли вынести и спрятать тело? Бред бредом, но Алексеев скорее готов был поверить в это, чем в абсурдную легенду. Петренко пропал без вести – это факт. Виталий Косматский его не похищал – это тоже факт.

За спиной раздалось деликатное покашливание.

– Э-э-э, простите, если я вам не нужен… Я могу идти? – осторожно спросил Федор, заглядывая Алексееву за плечо.

Капитан повернулся и снова задумался. Прежде чем выступать перед начальством с историей о призраках, стоило воспроизвести все, даже самые отдаленные варианты событий.

– К вам у меня большая просьба. Хочу, чтобы мне предоставили копии пленок за прошлую ночь с момента закрытия. Снимите данные с камер наблюдения на «Таганской», «Третьяковской», «Марксистской» и «Площади Ильича».

– Сделаем. Сегодня же.

– Благодарю за содействие, Федор Геннадьевич. Хотелось бы знать вот еще что. Насколько я знаю, Петренко не был первым. Кое-кто из ваших утверждал, что остальные пропавшие работали в Службе пути Калининской линии. Странное совпадение.

– Да с чего вы взяли? У нас никто не пропадал.

– А если я найду?

– Не найдете. Все сотрудники в порядке.

– Вы, право, так уверенно об этом говорите. Ваша убежденность в отсутствии состава преступления не вполне мне ясна. Статья 294-я Уголовного Кодекса: «Воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования».

Алексеев высокомерно улыбнулся, бросив на Федора пронзительный взгляд, какой бросает инквизитор на запутавшегося во лжи еретика. Лицо доходяги сморщилось. Губы дрогнули. Обхватив себя руками, зам попятился. Казалось, он вот-вот упадет в обморок.

– Э-э-э, видите ли, слухи вредят найму новых кадров… Никто не может пропасть… Метро – самый надежный вид транспорта… Престиж компании под угрозой…

– Под угрозой жизни людей.

– Да. Вы правы.

– Что ж, у меня к вам последний вопрос, – прервал угомонившегося зама Алексеев. – У пропавшего были враги? Недоброжелатели?

– Нет, не думаю, – сбивчиво произнес тот и для виду почесал затылок. – Хотя всех нас время от времени кто-то ненавидит.

– Это действительно так, – буркнул Алексеев, защелкнув вновь раскрывшийся браслет часов.

Федор Зайцев раскланялся и собрался уходить, когда в тоннелях разом погасли лампочки. Алексеев удивленно вскинул брови, указав на удачное совпадение.

– Вы уж решите этот вопрос. Не ровен час, еще кто-нибудь пропадет, может быть даже вы.

– Сделаем. – Федор проглотил подступивший к горлу ком, удалившись чуть ли не бегом.

Капитан проводил лизоблюда холодным взглядом. Что-то он не договаривал. С такими личностями всегда нужно держать ухо востро. Молодец против овец, а на молодца и сам овца. Мелочные человечки вроде Зайцева только с виду казались полными ничтожествами. За спиной они бессовестно строили козни, чинили препятствия и шпионили в пользу начальства. Типичный офисный паразит, лишенный духовного начала.

Мысли стража порядка прервал урывчатый детский смех. Алексеев оглянулся на черный провал за спиной. Ребенок в метро? На перроне, как нарочно, не было ни души. Ему вдруг стало не по себе. Смех прозвучал как-то ненатурально.

Капитан с минуту стоял молча и уже готов был поверить, что это ему почудилось, как вдруг тишину прорезал металлический скрежет.

– Черт возьми… – Алексеев положил руку на пояс, только теперь вспомнив, что отдал фонарик кинологу. Тогда он достал из кармана брюк ключи с брелоком лазерной указкой.

Направив красную точку диода в сторону тоннеля, он внимательно присмотрелся. Света было недостаточно, чтобы что-то увидеть, но Алексеев на это и не рассчитывал. Ему важно было «нащупать» того, кто издавал странные звуки. Лазерный луч отражался от блестящих рельс, сверлил пыльные кабели, скакал по шпалам. Вдруг Алексеев его увидел. Это был не призрак. Загремели тяжелые ботинки, на пути красной точки сверкнула серебристая полоса материи. Миг, и горбатый человек в оранжевом жилете исчез во мраке.

– Не может быть! – воскликнул Алексеев, соскочив с перрона.

Нога в полете задела рельс. Потеряв равновесие, капитан споткнулся и упал лицом в желоб, больно ударившись лбом. В глазах потемнело. Алексеев застонал, уткнувшись головой в пол.

У входа в тоннель на границе света и тьмы стоял высокий человек. Незнакомец внимательно разглядывал лежавшего на полу капитана, а затем медленно отступил во мрак. Услышав шаги, Алексеев вскочил, вытащив из кобуры пистолет. Он видел там человека. Наверное, кто-то из местных развлекался. Хорошо бы задержать шутника для допроса.

Смех раздался вновь уже неподалеку от передаточного тоннеля. Алексеев стоял не шелохнувшись. Положив руку с пистолетом на запястье, в котором держал лазерную указку, он решил припугнуть хулигана.

– Я тебя видел! Я знаю кто ты. Выходи по-хорошему. У нас тут нераскрытое дело. Нужен подозреваемый.

Раздались удаляющиеся шаги. В свете красной точки мелькнула оранжевая ткань сигнального жилета.

– А ну стой! Милиция!

Алексеев бросился следом. В любой момент он мог включить рацию и вернуть подчиненных, но азарт погони притупил чувство опасности. Первый раз за несколько лет он был в деле; вел преследование с оружием в руках, а не сидел за столом, строя беспорядочные логические цепочки. Сейчас важен был результат. Важно поймать шутника, пока он не сбежал. Опьяненный чувством собственного превосходства Алексеев прибавил ходу.