Край, куда не дойдёшь, не доедешь

Глава VII ДАЛЬНИЙ КРАЙ

В ту же ночь, вскоре после того, как Гаспар услышал этот разговор, внезапно налетел шторм. Незадолго до рассвета один из матросов зашел в чулан проверить, хорошо ли завинчены гайки иллюминатора, — такая проверка была произведена во всех каютах. Матрос вскоре ушел, бурча себе под нос, что он “и так знал, что в этом закуте все гайки закручены намертво”. Теперь Гаспар был уверен: никому и невдомек, что он, пленник, нашел способ выбраться из своей тюрьмы.

Шторм бушевал яростно, но буря пронеслась на удивление быстро. На следующий вечер только высокие волны еще напоминали о ней. Яхту мягко покачивало. Около полуночи Гаспар, задыхаясь от жары, понял, что не сможет уснуть, и открыл иллюминатор. Когда особенно большая волна поднимала судно, вода плескалась в нескольких сантиметрах от его лица. Смеясь от радости, Гаспар опускал руки в прохладную пену. Вдруг он замер: прямо над головой раздался приглушенный смешок. И почти сразу же — голос:

— Гаспар Фонтарель... В самом деле — он.

Гаспар высунулся в иллюминатор чуть не до

пояса. »

— Элен! — прошептал он.

— Так ты знаешь теперь, как меня зовут? — отозвалась Элен.

Девочка была одета так же, как тогда, в JIo-менвале, — в брюки и блузу. Она опустилась на колени и просунула голову между двумя столбиками перил. Ее локоны свисали над головой Гаспара, и сквозь завесу волос Гаспар видел звезды.

— Я сейчас помогу тебе выбраться на палубу, ygr- вдруг сказала Элен. — Мы сможем поговорить. Обираль пьян. И дядя тоже сегодня перебрал.

— Боюсь, ничего не выйдет, — тихо ответил Гаспар.

— Постарайся протиснуться в иллюминатор, — продолжала Элен, как будто не слыша его.

Он повиновался. Девочка легла на живот и дотянулась до рук Гаспара; он удивился, какая она сильная. Упершись ногами в закраину иллюминатора, Гаспар высвободил одну руку и схватился за столбик перил, облегчая Элен задачу. Когда он оказался на палубе рядом с девочкой, то впервые за много дней почувствовал себя по-настоящему свободным. Он видел, как яхта рассекает воду, до самого горизонта покрытую легкой зыбью, видел звезды над головой. Нос яхты то вздымался, то зарывался в волну. Наконец Гаспар опомнился и смущенно посмотрел на свои заляпанные грязью штаны и рубашку.

— Это ничего, — сказала Элен. — Пойдем.

И потянула его за руку к трапу. Забравшись наверх, они сели рядышком и прислонились к трубе.

— Эта труба так, для украшения, — объяснила Элен. — Мотор работает на мазуте.

— Я слышал, как Обираль говорил с твоим дядей, — сказал Гаспар. — Я сейчас тебе все расскажу, чтобы ты знала. А потом уйду.

И он рассказал все, что ему удалось услышать.

— Два года на Бермудах, — протянула Элен. — Ну нет, у меня есть дела поважнее.

— Чего же ты хочешь?

— Я хочу найти свой край.

Гаспар не смел больше произнести ни слова. Он сидел, не отрывая взгляда от своих драных штанов.

— Не знаю, можешь ли ты мне помочь, — снова заговорила девочка. — Но почему бы не попытать счастья? Я тебе сейчас все объясню. Только мне надо принести кое-что из моей каюты.

Она встала и направилась к трапу. Пока ее не было, Гаспар с тревогой озирался. Наконец Элен вернулась; в руках у нее были электрический фонарик и какая-то книжка.

— Если ты зажжешь фонарик, его заметят, — прошептал Гаспар.

— А мы спрячемся в шлюпке. Ты ведь знаешь эту шлюпку, — ответила Элен.

Гаспар развязал узел. Оба юркнули в лодку и накрылись парусиной.

— Сейчас я тебе расскажу, — начала Элен.

— И зачем ты мне доверяешься? — вздохнул Гаспар. — Ни на что я не годен.

— А кто вообще на что-нибудь годен?

Элен говорила вполголоса, очень серьезно, а подчас даже жестко. Сперва она рассказала, как ей жилось вот уже много лет. Жила она в Антверпене, в большом доме с видом на реку. Целая квартира — для нее одной! К ее услугам постоянно была горничная. Каждое утро гувернантка будила ее ровно в восемь. Элен принимала ванну, затем приходил учитель давать ей уроки. В десять она садилась за пианино. Обедала на первом этаже в большом зале среди огромных буфетов и стульев голландской работы. Сидела всегда по правую руку от г-на Драпера; заговаривал он с нею редко, разве что спра-

шивал, не нужно ли ей чего-нибудь. После обеда — уроки пения; потом шофер отвозил ее летом на теннисный корт, зимой — на каток. Гувернантка неизменно сопровождала ее; иногда они возвращались домой пешком по улицам Антверпена, но это бывало редко. По воскресеньям Элен полагалось играть на пианино час. Потом она слушала мессу. После обеда каталась в машине, как правило, с г-ном Драпером. Вместе они ездили в бельгийские и голландские города. Каждый год — отдых в Остенде, в лучшем отеле, и путешествие на яхте. Элен побывала в Англии, в Норвегии, в Греции и в Италии. Все путешествия были распланированы до мельчайших деталей. Г-н Драпер старался убрать с пути Элен все препятствия. Он хотел дать ей образование.

— Мне купили собаку и кошку, — рассказывала Элен. — А однажды я попросила львенка — так мне и его подарили.

— Повезло тебе, — сказал Гаспар.

— Моя гувернантка повторяла мне это с утра до вечера. А когда никто не обращал на меня внимания, я смотрела в окно. Я видела, как трудятся матросы на баржах, как бегают дети по улице. Я тоже попросилась поиграть на улице. Мне тогда было двенадцать лет. Ясное дело, мне не разрешили. А как-то раз я случайно услышала разговор господина Драпера с Обиралем. Так я узнала, что господин Драпер мне не дядя, и еще узнала, что он боится, как бы я от него не сбежала. Хотя в то время бояться было нечего.

— Но я не понимаю... — начал Гаспар.

— Господин Драпер хочет сделать из меня певицу. Он желает мне только добра. И у него всегда такой вид, как будто он за что-то извиняется. Знаешь, каждый раз, когда он на меня смотрит, мне кажется, будто он сейчас спросит о чем-то важном.

Элен зажгла фонарик. Гаспар посмотрел на книжку, которую она держала в руках. Книжка была детская, с картинками. Девочка продолжала:

— В прошлом году господин Драпер решил заменить мою гувернантку, думал, так будет лучше. И пришла одна старая женщина. Ее звали Эмилией. Такая ласковая и веселая. Она все говорила мне: “Ты много чего не знаешь”. Вот у меня и засело в голове, что я должна что-то узнать, и я решила перевернуть весь дом вверх дном, чтобы растормошить их, понимаешь? Эмилия только плечами пожимала, как будто все это пустяки. Я взяла ключ для коньков и клещи и расстроила свое пианино. Научила собаку бросаться на лестницу и кусать гостей. Открыла в ванной все краны и затопила квартиру.

Элен строго отчитали, и она впервые узнала, какое влияние имеет на г-на Драпера Жак Обираль. Это он выбирал для нее учителей, в том числе по музыке и пению, следил за ее распорядком дня. Он заявил, что хозяин, дескать, сам виноват: приставил к Элен такую мягкотелую гувернантку, — и нанял другую, женщину без сердца, которая стала для девочки настоящим тюремщиком. В наказание Элен больше не выпускали из дому.

— Тогда я притворилась послушной. Решила, что все равно буду искать — я еще сама не знала, что, — только так, чтобы никто не догадался. Однажды я с самым смиренным видом попросила разрешения подняться на чердак. Сказала, что хочу найти там мои старые игрушки и починить их и что мне стыдно за свое плохое поведение. Гувернантка решила, что это можно. Сама отвела меня на чердак. За три месяца это была моя самая дальняя прогулка.

Гаспар все смотрел на Книжку с картинками, которую Элен сжимала в руках. Девочка до-

вольно долго молчала, и он слышал только, как разбиваются волны о борта яхты.

— А если кто-нибудь заметит, что тебя нет в каюте...— с тревогой сказал Гаспар.

— Моя гувернантка храпит как паровоз, — ответила Элен. — Ясно ведь, что я не могу убежать с яхты в открытом море.

Г-н Драпер бережно хранил все, что когда-ли-бо принадлежало Элен. Но, чтобы не загромождать квартиру всяким старьем, он сложил ее вещи в углу чердака, заставленного разонравившейся ему мебелью. Элен нашла кучу игрушек, книги и маленький стульчик, который она когда-то сломала.

— Среди книг я и выискала вот эту, с картинками. Она была завернута в целлофан и перевязана золотым шнурком. Я взяла ее с собой в комнату. Села, положила книгу на колени и собралась открыть. И тут вспомнила, что она была у меня очень давно и что я смотрела ее в первый раз не в доме г-на Драпера.

У многих маленьких детей бывает привычка брать с собой в кровать какую-нибудь игрушку. Они непременно вспоминают о ней каждый вечер, и если, ложась спать, не держат ее в руках, то капризничают и не могут уснуть...

— Я вдруг увидела» — продолжала Элен, — кроватку, в которой я спала, когда мне $ыло лет пять. Я никогда не засыпала без этой книжки. Кроватка стояла у окна; утром я просыпалась и смотрела в это окно. Там был не город. Этот удивительный вид из окна я не забыла. И не переставала вспоминать его все время, пока жила у господина Драпера, особенно по вечерам, когда ложилась зпать. Только я решила, что сама все это выдумала, потому что местность за окном была какая-то странная.

Элен говорила тихо. Дойдя до этого места, она понизила голос до шепота и продолжала в самое ухо Гаспара:

— Очень странная. Дубы, березы, и тут же рядом пальмы. Зеленый лес и поляна. А подальше виднелось синее море. И вот, собравшись открыть книжку, я вдруг поняла, что все было взаправду.

— Не могло это быть взаправду, — прошептал Гаспар.

— Еще я вспомнила, что, когда мне принесли эту книжку, я была очень больна. Какие-то люди подходили к моей кроватке, но я не могу вспомнить, как они выглядели.

— Ты была больна, — сказал Гаспар. — Этот твой край привиделся тебе в бреду.

— Я сама не верила, что такое может быть, что я жила где-то, где есть дубы и березы, и пальмы, и море. И еще всякое я припоминала. Я видела ряд яблонь на черной-черной земле. Одна яблоня росла под самым окном. Раз ее так раскачало ветром, что ветка заглянула ко мне в комнату.

— И пальмы там были? — недоверчиво спросил Гаспар.

— Были. Когда я открыла книжку, не осталось сомнений в том, что это правда.

И Элен показала книжку Гаспару. Оба склонились над ней при слабом свете фонарика. По-прежнему слышался плеск волн. Сейчас, должно быть, часа два ночи, подумалось Гаспару.

Это была большая книжка с цветными картинками — такие покупают малышам. Текст набран крупными буквами: сказка братьев Гримм о великане и храбром портняжке. Картинки как картинки, ничего особенного. А между страницами были заложены засушенные веточки и листья, очень старые на вид. Элен показала Гаспару березовую сережку, лютик, длинный заостренный лист пальмы и маленькую водоросль.

— Этого не может быть, — прошептал Гаспар.

— Есть еще кое-что, — ответила Элен.

На титульном листе Гаспар увидел написанные от руки буквы — чуть корявые, полустершие-ся. “Мамочка Женни в дальнем краю”, — прочел он.

— Кто такая мамочка Женни? Если это моя мама, то почему же она покинула меня? Я пыталась припомнить ее лицо, но видела только пышные светлые волосы. Я не была уверена, но что-то во мне говорило: есть такой край, он мой, и называли его “дальний край”.

— Что же это за край? — спросил Гаспар. — Это не может быть ни в Бельгии, ни во Франции, ни в Африке...

— Я знаю, что искать его — глупость, — вздохнула Элен, — но ничего не могу с собой поделать.

— А ты не спрашивала у господина Драпера?

— Книгу я спрятала. Не сказала ему, что нашла ее. Когда я попыталась его расспросить, он только пожал плечами. Нет, он не знал, кто такая мамочка Женни. Так и сказал мне: не знаю. Я спросила его про дальний край. Он ответил: тебе это приснилось. И тогда я твердо решила, что убегу из дому.

— Но где ты собиралась искать, если ничего не знала?

— Сначала — в Бельгии. Посмотри, на следующей странице те же слова написаны по-фламандски.

— Это ни о чем не говорит, — возразил Гаспар. — Женни — не фламандское имя.

— Ни о чем не говорит, — согласилась Элен. — Но начать-то можно было и с Бельгии. Я убежала. В первую очередь я подумала о море и прошла все побережье от Остенде до Мало-ле-Бен. Меня поймали на границе. Когда я убежала во второй раз, то решила поискать в лесах. В Ломенваль я попала случайно.

—- У моря нет березовых и дубовых рощ, а в лесах... Ну, может быть, Маас показался тебе похожим на море. Но пальм ты там все равно не найдешь.

— Там были пальмы и море, правда! Сколько раз я проклинала и это море, и эти пальмы, потому что сама бы ни за что в такое не поверила, но они там были.

Гаспар не мог видеть в потемках лица Элен, но он знал, что в глазах ее вновь вспыхнуло знакомое ему непокорное пламя. Девочка зажгла фонарик и снова открыла книжку. Наверху одной из страниц были написаны еще два слова: “Ты придешь”. Гаспар шепотом прочел их по складам. “Ты придешь”, — эхом повторила за ним Элен.

- Не знаю почему, но мне кажется, что этот край очень бедный и мои родители — бедняки, — продолжала Элен. — Я оттуда, и я хочу жить там с мамочкой Женни.

Гаспар пытался представить себе места, которые так хотела найти Элен. Яблони, черная земля... Может быть, надо искать край, где есть чернозем? Элен заговорила снова:

~ Если бы я только нашла это место, я бы сразу все узнала.

— Когда я жил в Ломенвале, — задумчиво сказал Гаспар, — я и не представлял, сколько всего есть на свете. Знаешь, если пройти через Арденнский лес, увидишь, что там не один лес, а целая тысяча. Я встретил там пегую лошадь...

Он рассказал о своем приключении с пегой лошадью, о странном парикмахере, о Теодюле, о Никласе и его сыновьях.

— Я бы хотела с ними познакомиться, — проговорила Элен. — Столько всего надо узнать, столько людей встретить... Обещай, что поможешь мне.

— Конечно, но надо подумать, — ответил Гаспар. — Я должен вернуться к себе в чулан, пока за мной не пришел матрос.

— Завтра увидимся, — кивнула Элен.

Она помогла Гаспару протиснуться в иллюминатор — это удалось ему не без труда.

На следующий день Гаспар клевал носом, перемывая посуду, а вечером, едва оказавшись в своем чулане, сразу уснул. Разбудил его негромкий стук в стекло. Элен привязала к концу веревки ключ и покачивала им перед иллюминатором. Гаспар вскочил, отвинтил гайки и через несколько минут был рядом с Элен на палубе. Они поднялись по трапу наверх и сели, прислонившись к трубе.

— Уже полночь? — спросил Гаспар.

— Уже два часа. Я жду тебя с полуночи. Я слышала разговор Обираля с господином Драпером. Сначала они говорили о тебе.

Обираль считал, что мальчика нужно сдать в полицию, как только они прибудут на место, а нет — так просто оставить в порту. Но г-н Драпер воспротивился. Он хотел отыскать родных Гаспара: ведь до сих пор никому не пришло в голову серьезно расспросить его. Мальчик назвался Гаспаром, а больше о нем ничего не знали, да и знать не желали. Все считали, что это просто маленький бродяга без роду и племени, каких немало в трущобах больших городов. Но г-н Драпер сказал, что хочет по возможности помочь ему.

— Вы слишком доверяли Элен, и что из этого вышло? — язвительно усмехнулся Обираль. — Этот маленький негодяй облапошит вас еще почище.

— Мне кажется, я где-то видел этого мальчика еще прежде, чем он появился у нас на яхте, — задумчиво произнес г-н Драпер. — Плохо я, наверно, разбираюсь в жизни...

Он мрачнел при мысли о том, что придется оставить Элен на Бермудах. Напрасно Обираль уверял, что не проблема прилететь на самолете и можно будет видеться с девочкой по нескольку раз в год, — все равно разлука с Элен печалила г-на Дра-пера.

— Если мне удастся вернуться в Бельгию, — сказала Элен Гаспару, — а господин Драпер в самом деле не оставит тебя, мы сможем встретиться и вместе искать мою настоящую семью и мой край.

В эту минуту вдали загрохотал гром. Огромная туча черной стеной встала на горизонте; далекие молнии вспыхивали в ней огненными штрихами, а над этой чернотой ярко горели совершенно белые звезды.

— Когда я слышу грозу, мне всегда кажется, что должно что-то случиться, — прошептал Гаспар.

— И пусть случится, я этого и хочу, — ответила Элен.

Море было черно-синее, спокойное, без малейшей ряби. Только плеск воды под винтом да негромкое урчание мотора нарушали тишину. Яхта проходила через полосу штиля, оставив в стороне грозу. Вряд ли что-нибудь могло произойти в эту ночь.

Помолчав, Элен сказала:

— Прибываем послезавтра, в четверг, утром. В полдень меня отвезут к Смитсонам. Господин Дра-

пер тоже погостит у них и уедет обратно в субботу с утра.

Гаспар давно потерял счет дням. Когда Элен уточнила, что суббота — это будет 20 июля, он почему-то очень обрадовался, хотя, в сущности, не все ли равно?

— Ну вот, слушай, — продолжала Элен. — Тебя, наверное, запрут в твоем закуте. Но, когда стемнеет, ты можешь выбраться через иллюминатор и доплыть до набережной или до пляжа. Я еще не знаю, где мы причалим.

— Я почти не умею плавать, — признался Гаспар.

— Я дам тебе спасательный пояс.

— А что мне делать на пляже?

— На пляже — ничего. Ты найдешь трехэтажный дом с двумя пристройками. Я это все знаю, потому что слышала, как Обираль говорил, чтобы меня поселили на третьем этаже, а ни в коем случае не в одной из пристроек. Он думает, будто все предусмотрел, только все равно ничего у него не выйдет. Дом обнесен высокой решетчатой оградой. Это в самом начале пляжа, если идти от порта.

— Понятно, — кивнул Гаспар. — И что дальше?

— Дальше ты принесешь мне веревку.

— Разве ты не можешь положить веревку в свой чемодан?

— Они всегда роются в моих вещах, — вздохнула Элен.

— А как я передам ее тебе на третий этаж?

— Я дам тебе мячик на нитке. Ты забросишь его через решетку. Когда я его поймаю, привяжешь веревку к нитке, а я потяну, вот и все.

— Нет, — вдруг сказалТаспар.

— Ты не хочешь?..

Не хочу.

Что было делать Гаспару? Ведь, за какое бы цело он ни взялся, все сразу шло вкривь и вкось. Но как объяснить это Элен?

— А может быть, ты подождешь? -— начал он. — Два года на Бермудах — ну и что такого? Увидишь новые края, продолжишь учебу. А когда вернешься, тебе будет легче найти свою семью и ты сможешь ей помогать — ты ведь говорила, что твои родители бедные.

— Я хочу быть с ними сейчас. Хочу работать вместе с ними.

— Тебе не будет хорошо. И никому не будет.

— Лучше работать с утра до ночи, чем оставаться у Смитсонов или у господина Драпера.

Элен отвечала Гаспару без малейшего раздражения, но по ее голосу он почувствовал: если он сейчас откажется понять ее, то попросту перестанет для нее существовать. Гаспар заговорил о своей жизни в Ломенвале, пытаясь убедить Элен, что она не создана для черной работы, что это куда тяжелее, чем ее нынешняя доля: пусть даже ее свободу немного стесняют, но зато ей дают все, чего только она может пожелать, — возможность путешествовать, заниматься спортом, любые игрушки... Элен в ответ только пожимала плечами.

— Мне кажется, я из семьи простых рабочих или рыбаков, — сказала она наконец. — Ия хочу быть с ними.

— Ты ничего не знаешь о своей семье, — напомнил Гаспар.

— Не знаю, — согласилась Элен.

Гаспар помолчал. Элен спросила:

— Так ты не поможешь мне разыскать мамочку Женни и дальний край?

Она зажгла фонарик. Гаспар увидел, что девочка задорно улыбается.

— Нужна будет очень легкая веревка, — просто сказал он. — Я поищу у себя в чулане, там полно всякого хлама.

Гаспар был не в силах перечить Элен. Он чувствовал: так надо. Во что верила Элен, в то верил и он, верил и ничего не мог с собой поделать.

Они условились, что Гаспар передаст Элен веревку в ночь с пятницы на субботу, и они вместе вернутся тайком на судно незадолго до отплытия. Доберутся до яхты вплавь и влезут в иллюминатор, к которому Гаспар заранее привяжет веревку. Элен спрячется в трюме — она знала там укромный уголок, где никто ее не найдет.

На другой день Гаспар нашел в чулане довольно легкий пеньковый трос и проверил, достаточно ли он прочен. Когда стемнело, Элен спустила ему на веревке спасательный пояс, довольно тяжелый мячик из цельной резины и катушку крепких ниток. В эту ночь Гаспар на палубу не выходил.

Наступило утро. Матрос, как обычно, выволок Гаспара из чулана. Мэтр Седань задал ему работу. Был приготовлен завтрак. Что бы ни происходило вокруг, на камбузе ничего не менялось. По звонку блюда и все, что полагалось, ставили на специальный подъемник, который доставлял все прямо в столовую и тут же спускался обратно. В этот день звонок раздался раньше обычного. К девяти часам уже была перемыта посуда. Кок приказал Гаспару чистить медные кастрюли и ушел, закрыв дверь на ключ. Гаспар машинально взялся за дело. Вскоре качка стала слабее, а потом и вовсе прекратилась. Смолкли моторы. Гаспар услышал скрежет разматываемой якорной цепи в клюзе. После этого наступила полная тишина. Гаспар встал и чуть не упал. Он так привык за время плавания к бортовой и килевой качке, что теперь, когда пол не уходил из-под ног, а стены не плясали вокруг, у него закружилась голова. Мальчик, шатаясь, дошел до иллюминатора и открыл его.

Под голубым небом раскинулся город. Виллы, белоснежные домики, пальмы и еще какие-то незнакомые деревья... Яхта бросила якорь у входа в порт, примерно в кабельтове от длинной песчаной полосы. Откуда-то доносились автомобильные гудки; порт гомонил, как далекий улей. На пляже играли дети. Гаспар смотрел на них, как смотрел бы на ангелов в райских кущах. Мог ли он подумать, что когда-нибудь ему будет дано прикоснуться к безмятежной жиагни залитого солнцем островка посреди бескрайнего океана?

Четверть часа он предавался мечтам, потом вернулся к кастрюлям. Дверь приоткрылась, и в камбуз заглянул мэтр Се дань.

— Я сегодня сойду на берег. На борту остаются два матроса — приготовишь для них обед и ужин. Сам будешь есть здесь, один.

Дверь захлопнулась. В полдень один из матросов пришел за обедом.

— Можно мне выйти на палубу? — спросил Гаспар.

— Никак нельзя, мальчуган. Будешь сидеть в этой дыре до вечера, а потом запрем тебя в закут, где щетки и тряпки. Так сам господин Обираль приказал.

— Только на одну минутку, — взмолился Гаспар.

Матрос окинул его взглядом с головы до ног и кивком пригласил следовать за собой. Гаспар еще ни разу не выходил на палубу средь бела дня. От слепящих лучей солнца из глаз его брызнули сле-

зы. Порт был небольшой... Несколько грузовых пароходов, казалось, изнывали от жары. За ними Гаспар видел сквозь пелену слез дома, сады и бездонное голубое небо. “Дивная гора” стояла в бухте; один пляж был совсем рядом, еще один — напротив. На каком же находился дом, куда увезли Элен?

— А господин Драпер сошел на берег? — спросил Гаспар.

— Все сошли, — ответил матрос. — Они в доме, вон там.

Он показал на большой белый дом с двумя пристройками по бокам, возвышавшийся среди зелени примерно в километре от порта. Яркий свет скрадывал расстояние, и казалось, можно протянуть руку и взять этот большой дом, будто игрушку. Гаспар долго смотрел на дом и на песчаный пляж.

— Ну все, пошли, — заторопил его матрос.

Этот день, как и следующий, Гаспар провел на

камбузе. Матрос, приходя за едой, позволял ему подняться на несколько минут на палубу, глотнуть свежего воздуха. Гаспар вдыхал пары бензина, смешанные с запахом листвы и ароматами цветов. Он осторожно выспросил у матроса, точно ли отплытие назначено на утро субботы.

— Все должны быть на борту к полуночи; на рассвете отдаем швартовы.

Итак, в пятницу Гаспар с нетерпением ждал полуночи. Узнать, который час, он не мог, но, открыв иллюминатор, расслышал плеск весел: к яхте подплывала шлюпка. В ней были Жак Обираль и г-н Драпер; до Гаспара донеслись их голоса.

— Идемте выпьем, — говорил г-н Драпер. — Я сегодня все равно не усну.,

Гаспар выждал еще немного, потом привязал веревку к шарниру иллюминатора и выбрался на-

ружу. Труднее всего было надеть спасательный пояс: вылезти в нем мальчик не мог, и пришлось делать это, уже вися на веревке. Он снял рубашку и остался в одних штанах. Мячик и нитки положил в карман, веревки намотал себе на шею.

Гаспар соскользнул в воду и, загребая руками, бесшумно отплыл от яхты. Там, где кончалась ее тень, его залил яркий лунный свет. До берега было совсем недалеко. Проплыв вдоль небольшой дамбы, Гаспар выбрался на берег на самом краю порта.

Он дошел до пляжа и закопал спасательный пояс в песок. В эту минуту он чувствовал себя свободным, как ветер. Вокруг не было ни души. Мальчик пустился бегом мимо белых вилл и увидел аллею, уходившую куда-то в глубь садов. Ему вдруг неудержимо захотелось пойти по ней. Уж если его завезли в такую даль, неужели он даже одним глазком не увидит этот неведомый город? В лунном свете его обступали цветущие кусты и зеленые деревца. Потом он вышел на широкий проспект, который вел к порту. В конце проспекта перед ним открылась площадь с магазинами; двери их были заперты, витрины не освещены. Через площадь шел полицейский в каске. Гаспар попятился, свернул в боковую улицу, вышел на окраину. За домами возвышались посеребренные лунным светом холмы. На холмах зеленели деревья, но внизу земля была очень сухая. Гаспар сорвал пучок желтой травы и спрятал в карман. Глубоко вдохнул теплый воздух. И вернулся на пляж.

Прошло довольно много времени, прежде чем он нашел нужный дом. Над верандой с цветными стеклами, на третьем этаже было открыто окно и светился крошечный огонек.

Глава VIII