Криптоматерия

Глава 12 Гниющие

Холс проснулся от хруста ветки и тут же выставил перед собой охотничий нож. Как он мог задремать? Никого не видно. На траве лежали обглоданные кости пойманного зайца, чуть дальше — завёрнутый в фермерскую простыню труп Келли. День-два им ещё можно будет питаться, пока разложение не сделает своё дело.

— Кто здесь? — громко спросил Холс, водя лезвием по сторонам.

Уже смеркалось, и разглядеть что-то в полумраке становилось трудно.

— Убери ствол, — раздалось за спиной.

Не узнай Бригадир голоса Тюдора, совершенно точно накинулся бы на визитёра. Старый шептун стоял в трёх метрах позади и качал головой.

— Ты похож на загнанного зверя, Холс, — произнёс Тюдор и хохотнул. — Нет, ты и есть загнанный зверь.

— Чего тебе надо? — проворчал Бригадир, опуская оружие.

— Пришёл попрощаться. Скоро тебе конец. Не знаю, чего ты добиваешься, рыская по лесам.

— Какой заботливый, — осклабился Холс. — Пошёл в жопу, шептун! У тебя тоже нет будущего в Граббисе.

Тюдор подошёл ближе и присел на ствол поваленного древа.

— Твоя правда, Холс, — согласился старик. — Извини, что использовал тебя и твоих марионеток. Враг оказался сильнее, чем я думал.

Холс поморщился. У старче потёк бак. Кто кого использовал в их деле — большой вопрос. Но если шептун предпочитает отдать концы в сладкой иллюзии — его право. Холс не станет разубеждать бывшего союзника.

— Ты сам кокнул бедолагу? — поинтересовался Тюдор, указывая на завёрнутый труп Келли. Как он его разглядел в траве?

— Мы сцепились из-за еды, — проворчал Бригадир. — Из-за этого тощего зайца.

— Где остальные?

— Там же.

— В твоём желудке?

— Что? — Холс опешил. — Нет, чёрт возьми! До леса добрались лишь мы с Келли. Остальных схватили зомби. Понимаешь, пытались взять живыми.

— Ясное дело, — кивнул старик. — Для показательных казней. Алгоритм возмездия.

— Но я не позволю взять себя в плен, — отрезал Холс и для наглядности помотал головой. — Ни за что. Лучше перережу себе горло.

Тюдор глубоко вздохнул и встал.

— Тогда получше заточи лезвие, — посоветовал он напоследок. — Скоро оно тебе пригодится.

Шептун исчез в зарослях, оставив Бригадира наедине с трупом бывшего соратника и обглоданными костями пойманного зайца.

— Я отправляюсь к Монументу. Они не смогут найти меня там!

Последнюю фразу Тайлер выплюнул с чрезмерным пафосом и эмоциональностью. Ему хотелось как следует врезать сценаристу за столь примитивного персонажа. Проблема в том, что сценарии писали не гниющие, а криптоматоны, отчего не только персонажи, но и сами истории получались примитивными и шаблонными. Как эта, например. Тайлер играл роль сектанта, застигнутого врасплох известием о призыве Армии Подавления. Сектант не нашёл лучшего исхода, чем добровольно отправиться к Монументу. Самоубийственное паломничество, ничем не лучше капсулы с ядом. Но разве криптоматону объяснишь?

В пустом зале под открытым небом раздались едва слышимые аплодисменты. Спектакль окончен. Зрителей — ровно три человека, и всех Тайлер знал лично. В Граббисе осталось не больше десяти процентов гниющих, остальные примкнули к изменённым. По разным причинам. Кто-то добровольно, но большинство принудительно. Деятельность Хранителей, как гордо именовали себя сектанты, бросила тень на многих порядочных граждан. Даже те, кто не намеревался вступать в ряды восставших, боялись выходить на улицу и вынужденно принимали БК. За что и поплатились. Немногим повезло, как и Тайлеру. Но повезло ли?

За минувшие три дня Тайлер понял, что город никогда не будет прежним. Теперь он ещё больше походил на муравейник, где каждый житель — носитель чётко определённой функции. Нет, скорее наоборот. Функция, воплощённая в том или ином теле. Не больше. И если у гниющих оставались неподавленные порывы, устремления и пороки вне трудовых будней, то теперь и этого не стало. Граббис превратился в стерильную лабораторию, где каждый элемент занимал отведённый ему шкафчик или полку. Да, ещё оставались редкие клубы, стадионы и помосты для спектаклей. Пристанища для уцелевших. Даже среди переживших судный день находились те, кто предпочитал пройти процедуру Очищения, чем поддерживать собой иллюзию прежней жизни.

Но Тайлер пока держался. Он получил новую старую Лицензию — актёра. В полицейских и коллапсарах служили лишь изменённые. Хотя какая работа может быть у коллапсаров? Слоняться по Граббису, изображая патрульных? Удел же гниющих — работа с малой ответственностью. Например, сфера развлечений.

— Пока нам позволяют жить, мы должны пользоваться этой возможностью, — как-то философски заметил Готтри, один из зрителей спектакля.

Вот и сейчас он аплодировал энергичнее своих молодых спутниц. Готтри предпочитал видеть стакан наполовину полным и постоянно козырял возрастом — перед судным днём ему стукнуло пятьдесят пять. Дескать, жизненный опыт помогает переварить случившееся и не отравиться. На самом же деле, был убеждён Тайлер, Готтри не меньше молодых товарищей по несчастью нуждался в доказательствах осмысленности дальнейшего существования. Быть наставником и в какой-то степени куратором — чем не способ обрести значимость в собственных глазах?

— Тайлер, новая роль. — Вышедший на сцену криптоматон протянул запечатанный конверт. — Выступление завтра.

И что же на этот раз придумал сценарист? Сначала Тайлер хотел как можно скорее вытащить сценарий и прочитать, но сдержался. Спустился со сцены и перекинулся несколькими фразами с Готтри. Затем сослался на необходимость учить новую роль и ушёл. Никогда прежде он так не ценил одиночество. И в то же время ненавидел. Тайлер до сих пор не разобрался в парадоксах собственных ощущений.

Он засунул конверт в глубокий карман пальто и зашагал по проспекту в сторону дома. Его мыслями завладела Фелиция. Может, не стоило быть с ней столь категоричным? Когда после судного дня она призналась ему, что работала на сектантов, Тайлер едва сдержался, чтобы насильно не потащить её в Обитель Очищения. Он испытал настоящий шок. Приютил на груди змею и не заметил. Фелиция пыталась объясниться, даже приводила аргументы в свою защиту, но в тот вечер Тайлер был неспособен воспринимать их. Он грубо ответил девушке, обозвал её продажной сукой и посоветовал исчезнуть, пока он не передумал насчёт Обители. Фелиция ушла, хотя до этого помогла ему осмыслить перемены. Вместе им было проще пережить первый день. Самый тяжёлый. Теперь её не было. Не считая соседей, Тайлер снова оказался одиночкой. Привычная роль, единственная, которую не требовалось играть.

Он брёл минут десять, пока не заметил идущую навстречу фигуру с букетом цветов в руке. Это Картер, бывший коллега. Увы, его тоже постигло Очищение. Наверное, самое несправедливое из всех, что лишь подтверждало несостоятельность правления криптоматонов. Тайлер остановился и пристально посмотрел в лицо Картера. Тот молча прошёл мимо, даже не ответив взглядом. Куклы, долбанные куклы! Подверженный внутреннему порыву, Тайлер устремился вслед за бывшим напарником. Куда он идёт? Да ещё и с цветами! Это нонсенс.

Он преследовал Картера минут десять, пока они не оказались напротив лавки, где продавались настоящие живые цветы. Едва пройдя вывеску, Картер резко остановился, чем вынудил Тайлера напрячься. Криптоматону не понравилось, что его преследуют? Однако Картер, продолжая игнорировать преследователя, выбросил букет в стоящую у входа урну и зашёл в цветочную лавку. Тайлер не решился заходить следом, поэтому остался на улице. На всякий случай проверил букет в урне. Действительно репродукт. Очень странно.

Наконец, через минуту вернулся Картер. В правой руке он держал букетик живых розовых лилий. В мозгу Тайлера мгновенно щёлкнуло. Он вспомнил, как бывший коллега рассказывал о своём ритуале дарить цветы подруге-изменённой. Так вот куда он намылился. Но что им двигало? Не до конца усопшие воспоминания былой личности, порывы? Неужели в криптоматонах остаётся хоть что-то человеческое? Забавно, что этим самым вопросом частенько задавался сам Картер.

Тайлер не стал преследовать его дальше. Цель известна, а в дом незваного гостя-наблюдателя всё равно не пустят. Существовал лишь один способ забраться в голову криптоматона. Стать криптоматоном. Тайлер задумчиво посмотрел на вывеску, рекламирующую живые цветы. Живые увядают быстрее, чем искусственные, которые могут существовать вечно. Феномен Подавителей тому подтверждение. Возможно, в будущем Кодексу не придётся скрывать бессмертие своих ближайших адептов. Изменённые будут жить столетиями, воспроизводство потомства сведётся к восполнению выработавших свой непомерный ресурс членов общества. Или пострадавших в результате несчастных случаев. Вот тогда Граббис окончательно превратится в отлаженный механизм. Не это ли конечная цель Этического Кодекса?

Тайлер вытащил конверт и, не распечатывая, швырнул его в ту же урну, куда Картер выбросил репродуцированный букет. Засунул руки в карманы пальто и продолжил прерванный путь домой.

Вечернее собрание с соседями он пропустил. За три дня они успели ему наскучить. Люди сплотились, чтобы выживать в мире, в мгновение ока оказавшимся чужеродным. Но Тайлер больше не нуждался в иллюзорной подпитке духа. Сломлен ли он? Возможно. Ему больше нравился вариант с прозрением. Если с горы на тебя катится огромный камень, бегство — всего лишь предсмертный спектакль на потеху невидимым кукловодам.

Тайлер откупорил бутылку джина. Дорогого, натурального. Покупая выпивку несколько кварталов назад, Тайлер знал, что откроет бутылку лишь в особенный вечер. Тогда он ещё верил, что у будущего припасены для него вкусные перспективы, а не пресная биомасса.

Раздался стук в дверь. От неожиданности Тайлер едва не пролил джин на пол. Выругавшись, он встал и пересёк гостиную. Наверняка кто-то из соседей решил знать, почему Тайлер пропустил вечернее собрание. Но на пороге стояла Фелиция. Лицо девушки было озадаченным. Не говоря ни слова, Фелиция протянула Тайлеру белый конверт. Тот самый, что он выбросил в урну. Выходит, она следила за ним? В другой руке девушка держала книгу.

— Не спеши превращать себя в шестерёнку системы, — заговорила Фелиция. — Ведь ты не сможешь потом читать книги, каждая из которых — отдельный мир.

Спустя полминуты молчаливого созерцания друг друга Тайлер, наконец, улыбнулся и взял протянутый конверт.