Крис и Шанелька [СИ]

Глава 7

На берегу, где вчера толпились машины и ветер полоскал цветные растяжки с яркими буквами, ничего не изменилось. Народу было по-прежнему полно, и машин на обочинах без числа, но вместо надписей про автоквест и стрит-челлендж уже болтались рекламы нового ночного клуба с танцем живота и конкурсом стриптиза, гордо названном «всеевропейским».

Крис протолкалась между двух очередей — за мороженым и сахарной ватой, вышла на утоптанную вчера площадку, заставленную торговыми тележками и кофе-машинами. Шанелька, неохотно оглядываясь, встала рядом с ней. Было как-то чересчур жарко, слишком шумно, вообще все не так и неправильно. И — горько внутри. Куда девалась ночная Шанелька, которая, закрыв глаза, улыбалась воспоминаниям, а потом лицемерно отмахивалась от них, уверяя себя, кончилось, и нормально. Приятное летнее приключение. В конце-концов, не средние века, рассердилась она на себя, разглядывая тугие белоснежные облачка на горизонте, и взрослая самостоятельная одинокая женщина имеет право на секс. Даже на разовый. А ее ночные мысли про нежелательность секса на первом свидании, это все пережитки, плюс мировоззрения жительницы окраинного городка, да еще, как это ни паршиво для гордости звучит, — попытка увидеть их дальнейшие отношения, с Димой. Все женщины так устроены, понимала Шанелька, это биология в первую очередь, инстинкты. Воспринимать партнера как теоретического отца потомства, защитника и кормильца. И смотреть в совместное будущее, которого пока нет, но вдруг оно будет. Так что, укладываясь в номере спать, дорогая Нелли-Шанелли, ты просто мысленно улещала прекрасного Диму, смотри, я хорошая, не подумай обо мне плохого. Но беда в том, что Диме ты оказалась не нужна. Попользовался и свалил. Даже не попрощался толком. Фу.

Облака расплылись и Шанелька ужасно на себя рассердилась. Еще не хватало расплакаться на ярком солнце, у всех на виду. Из-за какого-то. Которого два дня назад в ее вселенной не существовало.

— Ага, — Крис тронула ее локоть, устремляясь вперед, — я же говорила, не могли они совсем исчезнуть. Смотри, бусик вчерашний, с операторами.

— Я туда не пойду. Еще чего. Искать.

Крис повернулась, сочувственно глядя на расстроенную подругу. Возразила мягко:

— Не искать. Не его. Мы вообще-то журналисты. И нам необходим материал. Мне же надо о чем-то писать репортаж! А тебе снимать что-то, кроме воды и песка.

— Какие мы журналисты, Криси! Остапы бендеры.

— Никто тебя за ним в погоню не посылает. Между прочим, если он такой козел, свалил молча, да я первая на него порчу нашлю. Не забыла, у меня прабабка — цыганка. Детей воровала. Но поиграться в репортера мне вдруг сильно захотелось. Давай, Нель. Прикинь, и правда, что-то отснимем, напишем. Повесим в сети. Просто так, сами от себя. Долгими зимними вечерами будет на что посмотреть, лето вспомнить.

— Кристина! Андреевна! Как удачно!

Голос раздался совсем рядом, из-за раздетых потных людей выскочила вчерашняя дама-администратор, в криво посаженных на нос черных очках. Сухие бедра обтягивали бриджи со множеством карманов, тонкая рубашка завязана узлом поверх красного купального лифчика. Поднимая плечо, с которого сползала большая сумка с веревочными ручками, дама всплескивала руками, подскочив вплотную и деликатно трогая барышень за локотки, умильно заглядывала в удивленные лица.

— Нелли, простите, отчество я запамятовала. Владимировна? Да просто Нелечка, да, а я — Ирина. Хопальская Ирина, фамилия, видите, интересная какая, у меня дедушка поляк, ну это я потом подробнее. Понимаете, какое дело, Нелечка, авария у меня, мой фотограф, у него, вернее, ах молодость-молодость, вчера, тут ресторанчик у его друга открылся…

Ирина неловко хихикнула, сдергивая очки, под которыми обнаружились небольшие, жирно накрашенные глаза и красное пятно на переносице.

— Еле нашли поутру. Лыка, извините, не вяжет. До сих пор. И ладно бы. Я понимаю, юноша не рассчитал сил, увлекся. Но фотографии! Все, буквально все, что вчера наснимал, посеял вместе с флешкой! Не помнит! А вы камеру из рук не выпускали. Я понимаю, Нелечка, это авторский материал, конечно, но, может быть, хоть что-то, а? С чем мне в областное издание, а дедлайн завтра, про открытие, это же для спонсоров так важно. У них многотиражка, это, конечно, выглядит несерьезно, для вас, но знаете, они издают буклеты, в глянце и собственный журнал!

Ирина ахнула и застыла, закатив глаза. Выдержав нужную паузу, затрещала снова.

Крис под неумолчный щебет тайком посмотрела на серьезное лицо подруги. Вот не было печали. Конечно, удачно, с одной стороны, сухопарая Ирина сама их разыскала, кое-что про участников можно вызнать. Хотя тут Крис совершенно согласна с Шанелькой, если Дима оказался обычным летним донжуаном, то и фиг с ним, пусть укатывает на своем потрепанном фуриозо. Но логично сначала хотя бы навести справки, куда все двинули и вдруг с самим Димой что-то случилось. А еще «но» — вчерашние фотографии, которых нет.

— Понимаете, Ирина, — мягко начала Крис, — вы сами сказали, авторский материал. Ваша просьба по меньшей мере непрофессиональна и нетактична. Нелли Владимировна…

— Я что-нибудь подберу, — внезапно сказала Шанелька.

Крис умолкла, не закончив фразы. Ее расстроенная подруга решительно задрала круглый подбородок и махнула рукой в сторону кованого фламинго на фасаде.

— Нам еще выписываться и вещи собирать. Вам как удобнее, с нами сейчас или мы к вам зайдем, в автобус? Надо отсмотреть и я скину. Некоторые.

— Ах, — обрадованно умилилась Ирина, снова надевая черные очки и плотнее усаживая их на переносице, — если можно, я с вами. Девочки!

Втроем они двинулись обратно, обходя суетливый народ. Ирина, пометавшись, выбрала в жертвы Шанельку, подхватила ее под руку и, прижимаясь купальным лифчиком, повисла, мелко шагая и заглядывая в лицо.

— Прекрасный отель! И даже бассейн! Все верно, уровень должен быть! Конечно, командировочные у вас совсем не такие. Москва, ах, это же Москва! Там культура, там чистота и порядок. Я всегда говорила Николаю, это мой бывший, Николай, он в оркестре на тубе, Коля, с твоим талантом, ну что ты тут, Коля! В Москве, там все по-другому, там и деньги были бы. Так разве послушает? Ах, мужчины. Ему рыбалка важнее жизни! О, Петр Савельич, здравствуйте! Я с вашими девочками, видите? А Мария Леонидовна? Ах, в магазине сегодня… Да-да, привет передавайте. Это хозяин, — сменив звонкий девичий голосок на сдавленный шепот, доложила новым подружкам, — у него кроме «Фламинго» еще три ресторана, спортбар и конная школа. Думаете, богатый? Это Машка своих родителей деньги ему отдала, на них и развернулся. И сама теперь ни дня отдыха, все на ногах, чтоб не прогореть, крутятся и крутятся. Да, девочки, это вам не столица. Тут если хочешь жить, повертишься. Отдых только зимой. Как бы я хотела!

Она бросила шанелькин локоть, чтоб молитвенно сложить худые руки, и уставила черные очки на крону ближайшей камышовой пальмы.

— Хотела бы жить в культуре! Театры. Концерты! Музеи! Завидую вам белой, слышите, бе-лой, но ужасно большой завистью. Скинуть бы двадцать лет, вот точно, уехала бы. И Колю с собой. Нет, пусть остается. О! Ах!

Последние возгласы относились уже к розовым обоям в холле, пластмассовым орхидеям вдоль стен и чучелам птиц на лестнице.

— Божественно! — повторяла Ирина, спотыкаясь перед обтерханной цаплей и переходя к побитому молью голубю, намертво приклеенному к перилам.

Крис придержала Шанельку за руку и под удаляющиеся вверх ахи, прошептала сдавленно:

— От орла она, как пить дать, забьется в оргазме. А я тогда точно уссуся.

— Тсс. С порога сразу беги на горшок!

— Ах, — продолжила в номере неутомимая Ирина, — о! Восхитительно! А с каким вкусом подобрано белье постельное, вы заметили? Тут птицы. И тут — птицы! Ну, Маша, ну, умничка. Не зря столько денег отвалила дизайнеру. А вы, может, знаете, он же как раз из Москвы! Эдик зовут, Эдуард Решетилов, студия «Крыло лебедя». Боже!

Последнее она выкрикнула так, что Крис и Шанелька испуганно вбежали в кухоньку следом.

— Какая прелесть, — обращалась Ирина к орлу, мрачно сидящему в углу под окном, — вы подумайте, какая прелесть! Он будто в засаде! Парит, простирая крыла. Ну, Эдик, ну, молодец, и ведь как оригинально осмыслил, не где-нибудь на шкафу, а на пол, под самое окно. У меня просто мурашки!

— Я ее сейчас задушу, — мрачно шепнула Крис в ухо Шанельке, и громко сказала, улыбаясь во весь рот, — именно, Ирина, э-э-э, не помню вашего отчества. Присядьте тут, сейчас… а мы… фотокамеру…

В комнате, пока Ирина без умолку щебетала, то повышая голос, то умильно воркуя, Крис вытащила из кофра кэнон и подала в протянутую руку Шанельки.

— Ты уверена? Может, сперва сами посмотрим?

— Нормально. Сейчас я нетбук заведу.

Маленький ноутбук встал на кухонный стол, Шанелька подсоединила картридер и открыла фоторедактор. Через несколько минут все трое склонились к экрану, на котором вдруг расцвели яркими пятнами лица, фигуры, блики, сплетенные с тенями. Под непрерывные ахи Ирины Шанелька листала фотографии, сама внимательно разглядывая каждый снимок. А Крис, улыбаясь, смотрела то на экран, то на освещенное меняющимся светом лицо подруги.

Снимков было много, странно много, и когда успела, думала Крис, вроде ходили вместе, беседовали, волновались из-за поддельных корочек, охотились за Димой Валеевым. А кэнон, кажется, волшебно снимал сам, как сказала о нем хозяйка. Но ведь кто-то смотрел в видоискатель и вовремя нажимал на спуск.

— Это Петенька наш. Он местный, из Феодосии. Работает в институте, старшим научным. А эти в первый раз, такие, через губу не плюнут, все тыкали мне дипломы из Турции, а что мне их Турция. Игорь Валерьич с Мартой. Вот ялтинская команда. А тут одни дамочки подобрались, такие стильные, но между нами, им только одно и надо, приехали повеселиться. Ну, для количества вполне. Эти вот, в черных майках, совсем детишки. Одиннадцатый класс, кажется, Бахчисарай. Это Димочка наш. Он в Керчи жил, потом в Алушту переехал, к жене.

Шанелька недрогнувшей рукой открыла следующий снимок, убирая с экрана смеющееся лицо с прищуренными монгольскими глазами на загорелом скуластом лице. Но на следующем снова был Дима Валеев, в полный рост, в повороте, так что согнутая рука смазана. А рядом Оленька в белых шортиках, тоже смеется чему-то за краем кадра.

— О, а это доченька нашего спонсора. Такая милая девочка. Но между нами, развита не по годам.

Ирина хихикнула, с некоторым возмущением.

— Как говорят, из молодых, да ранняя. Далеко пойдет. С папиными деньгами и с таким характером.

Фраза повисла неоконченной, а на экране мелькали уже совсем другие лица.

— С каким таким? — милостиво поинтересовалась Крис, усаживаясь удобнее.

— О, — удовлетворенно завела Ирина, — да знаете таких. Три года назад под стол пешком ходила, а сейчас каждому, у кого в штанах — первая подружка. Но учтите, девочки, я вам ничего не рассказывала.

— Да вы ничего и не рассказали, — кивнула Крис, — кстати, у меня вчера колесо… на дороге прям, такие хлопоты. И как все закончилось? После награждения. Банкет был, да?

— Фуршет, — кивнула перманентом Ирина и перешла на шепот, оглядываясь на орла, — и представьте, Димы и Оленьки как раз и не было! Нет, я понимаю, лето, веселье. Но я близко общаюсь с Сергеем Никитовичем, а если он спросит? И потом, такая разница в возрасте! Сорок пять и восемнадцать! Она ему в дочери!

— Кому? — Шанелька открыла новую папку и стала решительно скидывать в нее снимки с Димой.

— Валееву, — удивилась Ирина, — они в том году друг от друга не отлипали вообще. И ведь женатый человек, а? У самого дочка старше этой поскакушки. Помню, в августе, отмечали конец сезона, Олька как раз поступила, в университет. Приехала на машине, отец подарил. Танцы были. Так она завела песню, вы знаете, наверное, а она откуда знает, это ж было, когда пешком под стол. Молодая… й-й-эхх, молода-ая!.. Этот пел, бородатый такой, сексуальный. С усами! И там припев. М-молодая… йэхх… Кристина, ну, подскажите!

— Не слушаю такого, — отказалась Крис.

— Неважно. И пляшет, и подскакивает, и его грудью, грудью прям. А певец этот через каждую строчку — мо-ло-да-я йээх, молодая!..

— Вы, Ирина, чисто Гомер, — сказала Шанелька, вытаскивая флешку и вручая ее гостье, — с вами и книжек читать не надо.

— Что? — Ирина умолкла, не зная, как отнестись к сказанному.

— Нелли говорит, вы дивный рассказчик, — помогла ей Крис.

И Ирина расцвела пятнистым румянцем.

За следующие четверть часа из неумолчной трескотни Ирины, которая рассказывала о людях и событиях, перемежая рассказ восторженными ахами над очередным снимком Шанельки, было узнано следующее. Автобус с администрацией проследует в поселок Орджоникидзе, где будет ждать результатов очередного этапа, а утром команды получат новое задание и помчатся дальше. По великому секрету Ирина поведала, что синюю птицу придется искать в ожерелье диких бухт, расположенных между Орджо и горой Хамелеон, и не только на колесах, но и пробираясь пешком среди скал и камней, пока машины терпеливо будут ждать свои экипажи на верхних проселках.

— Деревушка маленькая, совсем тихая, пляж небольшой, но места вокруг бож-жественные, — закатила накрашенные глаза Ирина, сжимая в руке флешку, — пока то-се, прекрасно выкупаемся, позагораем, набережная, опять же. На самой набережной отель, «Санторино», там арендован спонсорами малый зал и номера отдыха. Девочки, мне пора. Ужасно, ужасно не хочется расставаться, но кому отдых, а кому и работа, мне ведь за всю эту суетню денег заплатят, немного, но все-таки. Я вас буду очень ждать. Конечно, не столица, но там тоже бассейн, шезлонги, бар у самой воды. Ах!

В дверях она махала рукой с зажатой флешкой, пятясь, вдруг снова делала шаг вперед, не имея сил оторваться от общения с новыми подругами, ахала, охала и смеялась, всплескивала руками и прижимала их к щекам. Наконец, сто раз раскланявшись, удалилась, и Крис затворила матовую стеклянную дверь, отрезая ахи Ирины над дизайном Эдика Решетилова.

— Думала, убью.

— Нет, — возразила Шанелька, — я первая хотела.

— Я бегаю быстрее.

— А я раньше бы побежала. Чего?

Крис через смех махнула рукой:

— Представила, как мы с тобой кидаемся наперегонки, с лицами эдакими.

— С чем-нибудь наперевес.

Они сидели за кухонным столом, ждали, когда закипит чайник. И решали, а что же дальше. Крис была не прочь оказаться у барной стойки отеля «Санторино», выпить коктейль с зонтиком, покушать мороженого, да и вообще пожрать, как следует, а то все печенье да сухомятка. И к вечеру посмотреть в бессовестные глаза Димы Валеева, которому, как и подсказали ей мужские локти, оказалось не тридцать и даже не сорок, а все сорок пять лет, плюс жена и взрослая дочка. Еще — романчик с Олечкой, спонсорской дочкой. А он пусть посмотрит в глаза прекрасной и милой Шанельке, которую коварно увлек под сень, чтоб наутро исчезнуть.

Но сама Шанелька после новых сведений решительно воспротивилась продолжению авантюры.

— Не хочу и все, — заявила мрачно, пиля на блюдечке половинку лимона, — имею я право просто не хотеть? Ну, смешно уже, Криси, почему я должна отпуск свой и твой тратить на какого-то Диму? Престарелого притом. Обремененного кучей всяких женщин. У него, наверняка, кроме жены есть еще теща, две бабушки, три сестры, десять бывших одноклассниц и двадцать сотрудниц.

— Кошка еще, — подсказала Крис.

— Да! И собака. Сука. В смысле баба.

— Да! Дима — повелитель баб!

— Он недостоин майки «Дима — друг человека»!

— Еще бы! А тебя он тыщу раз недостоин!

Шанелька величественно кивнула, соглашаясь.

— Но в Орджо мы все-таки заедем, — попросила Крис.

— Нет!

— Да.

— Нет!

— Ну, Нелечкин. Там бухты.

— И пусть. Еще не хватало в бухтах наткнуться на всяких.

— Там бар… и коктейли.

— Везде бары. И коктейлей пей, не хочу, пока до Евпатории доберемся, булькать будем.

— Ну и ладно, — согласилась Крис, — в самом деле, чего я. Если не хочешь. Тогда рванем в Коктебель, там стильно и красиво. И еще, мне Лянка рассказывала, там нудисты. Посмотришь после Черепа на других мужиков. Издалека, и целомудрие твое не пострадает.