Крис и Шанелька [СИ]

Глава 8

После чая с мягкими пирожками, за которыми Крис сбегала в розовую столовую, украшенную, разумеется, фресками с розовыми фламинго, девочки собрали вещи и, позвонив хозяину, аккуратно улеглись поверх застеленных покрывал ждать расчета.

Крис рассказывала Шанельке летние столичные новости, одновременно набирая в телефоне смску Алекзандеру, и иногда смеялась ответам, тут же тыкая пальцем в буквы снова.

Шанелька лежала, устроив на коленках нетбук, медленно листала новые фотографии. Удивительно, но ей и самой понравилось то, что получилось. И когда Крис, отвлекшись от переписки, спросила, как так, ведь совершенно новый жанр съемки, пожала плечами, удерживая сползающий ноут.

— Наверно, как в присказке, про умение играть на флейте. Не знаю, не пробовала. Что думала, когда снимала? Сейчас…

Шанелька вспомнила горячую цветную толпу, в которой все перемешано, локти, спины, лица, движения, и вдруг — фоном, борт прогулочного катера с крупными буквами названия, что не вошло целиком. Эвриди…

— Думала… Да не думала вообще. Но было такое ощущение, как в библиотеке, когда малышне сказку читаешь. Понимаешь, слова и буквы, которые для всех одинаковые. Но прочитать нужно так, чтоб у них рты раскрылись. Чтоб увидели, то, что вижу я. В буквах. Вот когда оно приходило, я и снимала.

— А еще они у тебя все — хорошие, — Крис положила ногу на ногу, кинула руки за голову, потягиваясь.

— В смысле?

— Тот, кто главный в снимке, он кажется милым и хорошим. Хотя уверена, там сволочей ровно такой же процент, как и везде. Ты сама человек хороший, и снимаешь, что видишь. Или нет, что хочешь видеть.

— Выходит, я соврала? — расстроилась Шанелька, которая в это время вытаскивала из корзины удаленный снимок Димы Валеева, там, где лицо с улыбкой и глаза.

— С точки зрения унылой правды, конечно. А с глобальной точки зрения ты сотворила двойника. Другой вариант реальной личности.

— Погоди. Я тыщу раз об этом думала, когда на фотки всякие слезные смотрела. Какой-нибудь старичок божий одуван, сплошная милота, в жизни, может, он внуков на гречку ставил и соседям в борщ песок подсыпал. А на фотке — морщины-седины, мудрая старость, трали-вали. Ты про это? Ага. Значит, наш милый вредный дедушко — только база для того, чтоб образ создать?

— Архетип типа, — зевая, согласилась Крис и лениво рассердилась, глянув на часы, — да где наш властелин птиц и этих, снова птиц? Скоро сиеста. Я засну и никуда не поеду!

Будто повинуясь сердитой угрозе, буквально через минуту в дверях, деликатно постукав, возник тот самый Петр Савельич, что развернулся на деньги своей жены Маши. Был он моложав, мягок круглым животом под клетчатой рубашкой с туго застегнутыми пуговками, между которыми кучерявилась русая шерсть. А так же лысоват, улыбчив и ворковал горлицей.

— Девочки, — завел с порога, мягко разводя мягкие ручки, в одной скомкана грязная ветошь, — мои принцессочки, а что ж так мало побыли? Ничего не знаю, красоточки мои, на обратной дороге, чтоб только у меня, я и номерок за вами оставлю, только позвОните. Вот визитка, первый телефончик мой. И — Петя, просто Петя, ах вы, мои ненаглядные!

Воркуя, попытался усесться на кровати у Крис, но та ловко повернулась, занимая скрещенными ногами всю стаю нарисованных покрывальных цапель и сунула к боку большую пляжную сумку, чтоб уж наверняка.

Просто-Петя не отчаялся, бодро перебежал к обиталищу Шанельки и, светясь мягкой улыбкой с девичьими ямочками на щеках, устроился рядом с ее босыми пятками. Шанелька, мученически улыбаясь, незаметно поджала ноги, чтоб не отдавил, ерзая.

— Все ведь растеряли, — певуче ворковал Петя, тыкая пальцем в калькулятор мобильного, — была такая клиентура, погранцы! Приезжали, даже зимой, даже в новогодние, сразу этаж снимали, на три дня, а летом, летом, да с января уже звонили нам, заказывали номерочки на июнь, и вот, поди ж ты, пока теперь новые разберутся, что у нас-то с Машей — хорошо-о-о, ведь хорошо-о-о, красавички? Вижу, вижу, понравилось. А к закрытию у нас всякие вечеринки! Сюрпризы! Шумно, весело. А без вас будет скучно. Так что жду, жду.

Нежно похлопал Шанельку по бедру рядом с краешком шортов, и вскочив, перебежал навстречу протянутым Крис купюрам. Пряча в сумку на поясе, снова уточнил с отеческим волнением:

— Ведь понравилось, да? Точно понравилось? А горшок я сам переставлю, вижу, вижу, перестановочку соорудили, так я никогда не против, кому как уютнее, тем более, та-акие девочки у меня!

Он перебежал в кухню и через минуту явился, прикрытый пластмассовой зеленью. Качая синичками на листьях и пыхтя, водрузил подсолнух на родное место. Пока девочки складывали в сумки зарядные и косметички, заботливо поправил птичек, полюбовался, сам по-птичьи наклоняя гладенькую круглую голову. И снова убежал в кухню.

За орлом, догадалась Шанелька, жалея, что они с Крис так и не сфотографировались с крылатым чучелом, не успели.

Но заносить орла в спальню Просто-Петя не стал. Возник в дверях, небрежно держа того за жесткое крыло, так что второе чертило нагретый солнцем линолеум.

— Как соберетеся, мне ключик занесете, у бассейна крикните, я там с насосом вожуся. И провожу, сумочки помогу.

— А куда вы его? — Шанелька показала на косо висящего орла.

Петя сморщил нос, сверху оглядывая косматые темные перья и выгнутую шею.

— Та. В кладовку унесу. Что в нижнем холле. Машеньке тут кума звонила, они в этом номере гостевали, с дочками, ругалась, девки ее плачут теперь, как спать пора. Орла боятся. Оно и верно, сильно он для номера большой. Я б его сразу на мусорку, да Маша не дает, денег же плочено, за чучело.

Продолжая рассказывать про Машу, орла и испуганных куминых дочек, Петя быстро пробежал коридорчик и, стукая птицу крылом о косяк, выскочил, зашуршал по лестнице вниз, время от времени произнося укоризненное. Видимо, орел вписываться в лестничные повороты не желал.

— В кладовку, — расстроилась Шанелька, — вот черт. Наверное, из-за нас. Потому что в угол ставили.

— Решил, что орел плохо себя вел, и мы его наказали, — предположила Крис, таща на выход сумки.

Шанелька улыбнулась. Но, несмотря на улыбку, орла с каждой секундой было ей жальче и жальче.

— Жальче, — сказала она, стоя у багажника и подавая Крис рюкзаки и сумку, — а есть такое слово?

— Что? — выпрямилась та, поправляя волосы и улыбаясь быстро перемещающемуся издалека Пете, уже с разведенными для объятий ручками.

— А… Ой. Криси, ты можешь его увести? На минуточку. Ну, в смысле на десять минуток? Сейчас прямо.

Она быстро пошла мимо Пети, в сторону парадно сверкающих стеклянных дверей. А Крис, замявшись на мгновение, широко улыбнулась и тоже развела руки в стороны, встречая хозяина.

— Петя! Да-да, мы собрались уже совсем. Я вот хотела спросить. Вас. А пойдемте, покажу. За углом, там, где площадка детская.

Она подцепила его руку, сгибая ее кренделем, просунула свою, и потянула, благоразумно поворачивая спиной к машине и дверям, за которыми скрылась подруга.

Через десяток минут Крис появилась из-за угла, следом поспешал несколько недоумевающий Петя, к машине подходить не стал, помахал ручкой и, не дожидаясь, когда Крис выведет машину в распахнутые ворота, вернулся к сипящему на горячих плитках насосу, вокруг которого валялись в темных пятнах воды всякие вынутые детали.

— Задала ты мне задачку, — Крис поворачивала голову, внимательно глядя, куда сдает, потом уткнулась взглядом в приборную панель, — так, ну порядок, можем ехати, скакаши и веселяся. Тебе что приспичило, Шанель? Какие такие секреты? Я Просто-Пете баки заливала, насчет репортажа о детских площадках, бекала-мекала, кажется, он решил, что я его просто кадрю. Затосковал, оглядывался весь в испуге. А я его под руку, к сиськам прижимаю, чтоб не убег…

Она повернулась, поглядеть в заднее стекло, и тормознула, прижимая машину к пыльной обочине.

— Та-а-к. И что это у нас?

— Не что, а кто, — поправила Шанелька.

Крис перевела взгляд с заднего сиденья на смущенное и одновременно решительное лицо подруги.

— Ну… орел, — ответила та, поворачиваясь и поправляя кинутое поверх растопыренных крыльев прозрачное парео. Ткань сползла с головы шалью, делая орла похожим на чучело старой цыганки с горбатым носом.

— А что, — продолжила на молчание, — его на мусорку хотели, а он виноват, что ли. Что чучело.

— Нелька… мне иногда кажется, ты младше не только меня, а даже своего Тимофея. Неудивительно, что Костик на тебя повелся, учить и воспитывать.

— Фиг меня воспитаешь, — гордо защитилась Шанелька.

Крис кивнула. Орел торчал под прозрачной тканью, простирая черные потрепанные крылья — от дверцы до дверцы.

— Именно! Орел как раз это доказывает.

— Криси. А поехали скорее, а? А то вдруг наш Петя, Просто-Петя, вдруг он увидит. Я там двери в кладовку не закрыла. И стулья пороняла, когда несла. Немножко стульев. А еще вазу с петуниями. Они оказались настоящие, прикинь. Так что, на ковре лужа.

— О Господи.

Крис резко дернула машину, встраиваясь в поток. Шанелька перегнулась, хватая орла под клюв:

— Тише ты. Он упадет. Крыло сломает.

— Шанелька — похититель орлов. Звучит, как название фильма. Нет, все же мультика.

Шанелька засмеялась, усаживаясь удобнее. Впереди приближалась к ним Феодосия, мелькая частными домиками жилых кварталов и коробками отелей со стороны побережья. Параллельно шоссе плыли зеленые и серые вагоны товарняка, казалось, бесконечно прицепленные друг к другу. На заднем сиденье покачивался спасенный орел, и Шанелька, протянув к нему загорелую руку, придерживала пальцами крыло, когда машину встряхивало на ухабах.