Критика и обоснование справедливости. Очерки социологии градов - 2013

Критика, основанная на принципе мира вдохновения

КРИТИКА В АДРЕС ПАТРИАРХАЛЬНОГО МИРА

В мире вдохновения люди невластны над высшими силами, которые могут завладеть ими, возвысив до состояния величия, или оставить их, повергнув в ничтожное состояние. Но люди могут в некоторой степени отдаться или воспротивиться действию высших сил. Предварительным условием величия в мире вдохновения является, соответственно, умение человека подготовиться к принятию этих сил, если они проявят себя. Чтобы задействовать эту способность, человек должен пожертвовать в состоянии неопределенности всем тем, что может воспрепятствовать вдохновению, помешать распознать и принять его в случае его проявления. Ситуация является неопределенной, поскольку выполнение этих предварительных условий ничем не гарантирует действие сил, необходимых для достижения величия, и не составляет само по себе источник величия. Именно поэтому критика, основанная на принципе мира вдохновения, направлена в первую очередь в адрес всего того, что в других мирах придает действиям людей продолжительный, устойчивый характер.

Все, что является стабильным, неподвижным и застывшим, обесценивается, как, например, непри-

Груз привычек

Здесь и далее слова, выделенные курсивом, извлечены из материала пособий и связаны с определенным общим миром. Надстрочные буквы обозначают указанный мир: “ — для мира вдохновения, ¹¹ — для патриархального мира, ^ре" — для мира репутации,¹ — для гражданского мира, ^р — для рыночного мира, ^1,1 — для научно-технического мира.

косновенные принципы, святая святые или нормьГ, препятствующие творчеству^в. Ограничения сковывают действия людей грузом прошлых обязательств, взятых на себя другими людьми (как в случае традиций"), или грузом будущих обязательств, взятых на себя ими самими (как в случае обещаний?), или грузом планов и проектов, имеющих принудительный характер (научно-технический мир). Действительно, такие обязательства ограничивают открытость людей, их готовность в любой момент принять непредсказуемое вдохновение, как только оно появится. С позиции мира вдохновения критикуется также и все то, что в других мирах позволяет укрепить положение величия, как, например, иерархии¹¹, титулы, звания^{п гит}, домашние привычки^п или производственная рутинсГ. Побуждая людей к постоянству, эти средства ограничивают их способность к восприятию вдохновения,, внезапного озарения^в: «Для творческой личности понятия иерархического положения, установленного порядка, подобающего уважения к рангу^п или социальному положеникР'^? являются пустым звуком». Схожим образом формы обращения, знаки уважения, формы вежливости¹¹ и любые другие «словесные предосторожности» патриархальной природы критикуются за свой формализм, тяжеловесность и искусственность в противоположность «неформальному» общению, искренним человеческим отношениям: «За бесчисленными показными социальными ус-ловностями^реп творческая личность видит лишь человека⁸». Придание ценности неустойчивым эмоциональным состояниям, относящимся к моменту появления вдохновения, также неразрывно связано с критикой контроля, меры и установления положений величия. Привычки^п, усвоенные правила академического воспитания¹¹ противостоят, таким образом, оригинальности*, истинной мысли, то есть мысли, исполненной вдохновения, творческому 9Hmy3ua3Mf. Академическое воспитание?¹'¹¹¹ критикуется за свою традиционность¹¹. Знания, имеющие значение в научно-техническом мире, постоянно принижаются с позиции мира вдохновения за свою устойчивость и объективность.

Великие люди научно-технического мира — эксперт™, специалист™, влиятельные люди*™, интеллигентская верхушкеГ™— здесь являются «страшными людьми»: «В силу веса своего положения они навязывают другим свой образ мысли и действий и предают анафеме всех тех, кто действует и мыслит иначе?... Не может быть и речи о том, чтобы усомниться в правильности их суждений: они подкрепляют их таким количеством ссылок на авторитеты¹¹, таким количеством данный, таким количеством цифр™\»

Требование вдохновенного мира «оставить все», отказаться от всего, целиком пожертвовать собой, чтобы следовать своему собственному пути?, приводит также к критике бремени личных отношений и патриархальных форм величия. Чтобы стать свободными, сбросить «тяготившие» их «старые одежды», творческие личности должны быть также способны подвергнуть сомнению^в наставления учителей, присутствие которых в мире вдохновения часто допускается благодаря компромиссу с патриархальным миром. Требование «оставить все» содержит в себе и критику научно-техничес-кого мира: извилистые пути? вдохновения противостоят маршруту, заданной траектории?¹.

Оставить все

КРИТИКА В АДРЕС МИРА РЕПУТАЦИИ

Тот, кто признает таинство вдохновения, проявляет смирение?. Самолюбие, погоня за славой, уважением, тщеславие, «внешние признаки^реп успеха» постоянно осуждаются в канонических текстах града вдохновения. Придание значения мнению^{п реп} (понимаемому здесь как компромисс между патриархальным миром и миром репутации) влечет за собой разногласия и личное соперничеств(F'^pen между людьми, которое умерщвляет воображений. В житиях святых, написанных Блаженным Феодоритом, яркий пример обличения тщеславия дан в образе преподобного Маркиана. Не ограничиваясь, как другие Отцы-пустынники, сокрытием чудес, которые ему было дано совершить, Маркиан отказывает в помощи просителю, чтобы оградить себя от «тщеславных мыслей», которые могли бы возникнуть у него в подобном случае.

Тщеславие и показной успех

Чудо, которое тем не менее свершается, происходит, таким образом, без его ведома и против его воли (Arnauld d’Andilly, 1736, t. 2, p. 369—372).

Фальшь театральности высшего света

Вдохновенная критика того, что является важным в высшем свете (которую мы рассмотрели ранее на примере портрета светской личности, созданного философами-моралистами), закладывает основы для другой, подлинной реальности, с позиции которой может быть разоблачена театральность высшего света. Свет, где отношения между людьми устанавливаются в рамках светского^реп общения^п, — всего лишь сцена:^реп, на которой неестественные люди, исполняют свои роли?. В социальных науках подобная критика характерна, в частности, для социальной психологии (формы научного познания, гармонично сочетающейся с миром репутации). Чтобы разоблачить с критической позиции комедию, разыгрываемую акторами, социальная психология старается преодолеть? измерений влияний:^реп. Выявление скрытой реальности понуждает, в свою очередь, социальную психологию искать принципы научного обоснования, относящиеся к гражданскому миру, такие как коллективы^Г или социальные структуры™.

КРИТИКА В АДРЕС ГРАЖДАНСКОГО МИРА

Нечеловечное состояние

Гражданский порядок величия, который в эпоху революции*^т может достичь компромисса с миром вдохновения, критикуется, если он принимает наиболее институциональные формы, инструмен-тализированные и оторванные от людей. Иными

словами, критика в данном случае обращена в адрес компромисса между гражданским и научно-тех-ническим мирами. С позиции мира вдохновения критикуются «холодные экономические, юридические отношения™⁷, которые сдерживают нас и душат» и которые противостоят «теплоте давно забытых душевных® отношений».

КРИТИКА В АДРЕС РЫНОЧНОГО МИРА

Деньги? — это рабство (рабство продажных людей), от которого необходимо избавиться, чтобы быть в состоянии принять вдохновения. Деньги имеют «мало значения», равно как и уважение, почтение, слава, выражающие мнение других людей.

Заинтересованные лица

Порабощение деньгами осуждается, так как оно делает людей зависимыми от их собственных желаний, направленных на удовлетворение личных страстей, и подчиняет их другим людям в силу стремления людей, вступающих в деловые отношения, к прибыли. Чтобы мир вдохновения полностью раскрылся, нужно отстранить людей и вещи рыночного мира. Компромиссы между этими двумя мирами всегда разоблачаются, вне зависимости от того, касаются ли они религиозных действий; поведения художника, торгующего на рынке произведениями искусства; или действий творческой личности, заинтересованной в коммерциализации своей идеи в виде нового «концепта» или «инновации». Творчество само по себе «не является коммерческим продуктом», и «торговцы? творчеством? идут на все, чтобы соблазнить [наивных]». Идти на все, делать все что угодно — выражения, осуждающие в мире вдохновения происки делового человека, оппортуниста, ищущего компромисс с вдохновенным порядком величия.

КРИТИКА В АДРЕС НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО МИРА

Неуместность в мире вдохновения любых устой- Жесткость рутин чивых форм, незамедлительно становящихся объек-

том критики (как мы видели ранее на примере критики патриархальной привычки^п), еще более очевидна в оспаривании научно-технической рутины¹¹'. Привычка? и pymundⁿ различаются способом инструментализации повторения. В случае привычки повторение реализуется напрямую через тело, которое, в отличие от тела в мире вдохновения, не захвачено эмоциями, а хранит память о предыдущих действиях. При рутине повторение, напротив, опирается на инструменты — внешние по отношению к телу человека, устойчивые и безличные. Обеспечиваемая ими стабильность ограждает от потрясений, которые могли бы быть вызваны неуместной привычкой или неконтролируемым порывом вдохновения.

Меры безопасности, например, часто принимают форму рутин, подразумевающих изложение «правил безопасности», как в случае, когда командир воздушного судна каждый раз при взлете дает указания бортпроводникам заблокировать выходы, вместо того чтобы действовать по привычке. Вместе с тем, как это часто бывает, критика может быть направлена одновременно против привычки^п и рутин^т, которые в силу своей устойчивости и продолжительности препятствуют проявлению вдохновения. Так, об отлаженных и отточенных методах и навыках часто говорят, что они сдерживают спонтанное проявление творческого начала, а школьное воспитание часто критикуется за свою традиционную рутинности «Образование... все сделало, для того чтобы убить в нас воображений, эту помешанную в доме (folle du logis)¹, о которой писал Паскаль*»; «творческий^в ученик... воспринимается учителем? как смутьян».

Гнет разума

Не только стабильность во времени является объектом вдохновенной критики, но и гнет иерархического авторитетеf и компетенций, сдерживающих вдохновенный порыв. Критика, основанная на принципе вдохновенного порядка величия, открывает возможность для радикального переворота иерархий. Авторитет!^п старший тает перед свежим, наивным взглядом новичка или молодого.

Критика функциональности¹¹¹ объектов научно-технического мира укрепляет позиции вдохновенного мира. Вдохновению не свойственно чувство меры, оно противостоит тем самым узкому взгляду производственной деятельности, основанному на измерении: «Надеюсь, я смог убедить читателя в том, что творчество^в — это не просто идеальное средство^нт для создания новых продуктов и улучшения рентабельности^нг предприятий». Творчество пронизано «глубинным противоречием между разумом и логикой^нт, с одной стороны, и всем тем, что относится к сфере мечты*, вдохновения^в, невыразимого^в», к «пленительному миру иррационального^в, с другой». Критика техники^нт или методов^нт ставит под сомнение факты, на которые опирается наука. Она старается «взорвать реальность».

Критика, основанная на принципе патриархального мира

КРИТИКА В АДРЕС МИРА ВДОХНОВЕНИЯ

Патриархальные отношения противостоят вдохновению, которое в силу своей изменчивости и чуждости строгой иерархии положений разрушает стройность привычных устроений и погружает их в хаос. В пособии, рассмотренном нами ранее при анализе патриархального мира, нет прямых отсылок к миру вдохновения. Однако большинство свойств, приписываемых в этом пособии простым, соответствует признакам величия в мире вдохновения.

Вдохновение чаще всего критикуется в уничижительной форме, указывающей на недостатки. Например, когда говорят о сердечных излияниях, то обесценивают поведение, которое в мире вдохновения признается как проявление достоинства человека, а именно чувствительность® или эмоциональность*. То же можно сказать и об уничижительных определениях, весьма распространенных в патриархальном мире и основанных на противопоставлении устойчивого и неустойчивого характера, предсказуемого и непредсказуемого поведения, непосредственности и контроля. Так, критикуются все действия, которые свидетельствуют о недостаточном самоконтроле, или, как говорил Норберт Элиас, описывая придворное общество, о «недостаточном контроле над своими аффектами» (Elias, 1974, р. 107—114): ворваться (ворваться, вломиться в офис или на собрание), окликнуть кого-то, побеспокоить, думать вслух, изливать душу, «рассказывая всю свою жизнь», высказывать суждение, полагаясь на искренность своих убеждений, кичиться своей «откровенностью» или, наконец, в случае детей, «забираться на колени», «виснуть на одежде», «лазить по чужим сумкам»», «обращаться ко всем на ты», «прерывать собеседников» или «перечить», «прекословить», «возражать старшим». Именно против отсутствия контроля и в особенности против отсутствия контроля над аффектами и телом, направлена критика беспорядочных, суетливых действий, развязного поведения, выдающих распущенность, небрежность или недостаток выдержки и хладнокровия.

Распущенность,

небрежность

КРИТИКА В АДРЕС МИРА РЕПУТАЦИИ

Благовоспитанность" должна представлять самоценность, а не использоваться людьми в корыстных целя^, с тем чтобы на них обратили внимание или чтобы они могли завязать хорошие отношения. Подлинное превосходство противостоит фикции, призрачности света^реп, карьеризму. В патриархальном мире, где предпочтение отдается сдержанности¹¹, умению хранить секреты^п («шум не приносит добра»; «добрыми делами не кичатся»), исключаются формы поведения, непосредственно ориентированные на публику.

Куртуазные манеры

Но в силу неоднозначности противопоставления «частного» и «публичного» не всегда удается различить в патриархальном мире критику в адрес мира репутации и критику в адрес гражданского мира. Так, например, патриархальное наставление «разногласия не обсуждают на публике» может содержать критику как в адрес гражданского мира, гак и в адрес мира репутации. В данном случае не делается различие между этими двумя разными способами нарушения патриархального деления пространства на «внутреннее» и «внешнее», на пространство, состоящее из отдельных территорий, «владений», домое?¹ («торговые дома»), и общее однородное пространство. В первом случае публика¹' будет отсылать к государству (как, например, в случае, когда спор, определяемый как «семейный», «частный» или «внутренний», решается в ходе судебного процесса, при котором разногласия становятся публичными). Во втором случае под публикой?™ будут подразумеваться зрители. Будет осуждаться стремление привлечь к себе внимание, свидетельствующее о невоспитанности и распущенности («достаточно вести себя так, чтобы на тебя не обращали внимание»), или, как это часто бывает в критике, адресованной миру репутации, будет осуждаться (при помощи сравнения с театром) поведение людей, устраивающих спектакль, играющих на публику (например, поведение супругов, ссорящихся на глазах у всех и выставляющих всем напоказ свои разногласия).

Не играть на публику

В пространстве, разделенном на дома, территории, владения, организованном по принципу противопоставления внутреннего и внешнего круга, тот, кто играет на публику, может навредить своим, выдав секреты?. Важные особы всегда недоверчивы, соблюдают осторожность¹¹. Напротив, простые (женщины, дети, подчиненные) менее ответственны.

Свой человек,

умение хранить секреты

Они склонны обращать па себя внимание, громко говорить, так чтобы их заметили. Они стараются привлечь к себе вниманий¹¹ и не остерегаются соседей?. Это приводит к тому, что они выдают секреты (в частности, в ходе деловых ужинов'™). Напротив, с позиций мира репутации сдержанность и уравновешенности? (признаки патриархального величия, противостоящие показному характеру карьеристаГ^{и п}) критикуются как признаки недостаточного честолюбия, слабой целеустремленности. Они характеризуют того, кто незаметен, чья участь — оставаться в тени.

КРИТИКА В АДРЕС ГРАЖДАНСКОГО МИРА

Патриархальный мир, в котором признаются только личные привязанности, не терпит анонимности. Эта критика может быть направлена как в адрес неопределенного лица мира репутации («они»), так и в адрес «коллектива» гражданского мира. Эти две формы неопределенного лица могут смешиваться, как, например, в случае, когда говорят об анонимности публичных мест: «Одна из форм лицемерия нашего времени... заключается в снятии с себя всякой ответственности под прикрытием анонимности... За рулем своего автомобиля вы уже не господин Такой-то^п, а господин Любой^Г'^реп... Создается впечатление, что каждый говорит себе: “Раз здесь меня все знают?, то я должен вести себя прилично¹¹. Раз тут меня никто не знает, то я могу позволить себе все”».

Неоднозначность понятия анонимности позволяет без особого труда перейти от критики средств массовой информации мира репутации к критике юридических отношений гражданской природы. Так, например, критика телевидения, технического"' средства массовой информации^реп, стандарт-ного^нт, безличного^реп и общественного^г (в отличие от личной ответственности отца"), может привести к осуждению превращения семейных?¹ отношений в отношения объединения¹, то есть в связь гражданской природы: « Телевидение^еп противоречит самому духу семьи?. Главным стержнем здесь является уже не отец с его авторитетом, опытом, его желанием дать правильное воспитание, а бездушный и холодный¹ ящик с картинками^т (кстати, всегда одними и теми же^репг). В таких “объединениях чужаков”^г одной семьи^П,\ которые нам уготовило будущее, нет ничего обязывающего».

КРИТИКА В АДРЕС РЫНОЧНОГО МИРА

Диспозитивы, люди и вещи рыночной природы практически не упоминаются в пособии, использованном нами для анализа патриархального мира. Это тем более странно, что речь идет о пособии для предприятий. Редкие отсылки к рыночному миру, встречающиеся время от времени, не являются чисто критическими. В данном контексте деньги — это необходимость; в них нуждаются. Однако смещение в сторону компромисса с рыночным миром сразу же становится предметом критики. В таком случае осуждается расширение сферы рынка, искажающего патриархальные отношения и установленные положения величия.

Автор пособия напоминает об ограниченности рыночных отношений. Деньги^р должны быть вторичны по отношению к заслугам?. В этом мире нельзя все купить: «Им [детям] нужны карманные деньги¹¹"", но нельзя тем не менее их приучать¹¹ к тому, что деньги даются легксР. Нужно, чтобы они их заслужили¹¹ или заработали¹™¹. Тогда они лучше осознают ценность денег и насколько сложно их заработать самим... Вместе с тем нельзя, чтобы у них складывалось впечатление, что все можно ку-пить^р». Деньги разрушают отношения с близкими людьми. Дома, в семье не говорят о деньгах. Продажа семейного имущества (жилье, драгоценности, домашние животныё¹ и так далее), которое по природе должно переходить по наследству или передаваться в качестве дара, потому что оно связано с патриархальным имением (Mauss, i960, р. 269), попросту непристойней.

Все нельзя купить

Патриархальная собственность, укоренная в прошлом, связанная с принадлежностью к роду, противостоит рыночной собственности, которая легко отчуждается.

Это противопоставление порождает море критики, направленной против ухудшения доверительных отношений, извращаемых корыстью. Оно вызывает беспокойство, охватывающее семейные, дружеские отношения или же хорошую атмосферу, обстановку на работе.

В хрематистике Аристотель четко различает два способа приобретения. «Необходимое искусство приобретения», сообразное «с природой», проявляется в присвоении благ для «домохозяйства», с тем чтобы обеспечить существование семейного очага путем «добывания средств к жизни», ведь «природа заботится о доставлении питания созданному ею существу». Напротив, искусство наживы, относящееся к области торговли и не имеющее отношения к домохозяйству, является «неестественным» и грозит граду беспорядками (Politique, I, 8—9). Имущество первого вида не может расширяться бесконечно: оно ограничено пределами «земельной собственности», «дома», в отличие от материальных благ второго вида, поиск которых движим «беспредельными вожделениями» (id., 1256 b, 30—38, 1258 а, 1). Если Аристотель осуждает ростовщичество как «противное природе», то это потому, что он рассматривает отношение между денежными знаками, которые были «созданы... ради меновой торговли» и, следовательно, относятся ко второму способу приобретения, с одной стороны, и процентами, с другой, как отношение между родителями и детьми, которых они породили по своему подобию (toxos по-гречески означает одновременно и ребенок, и маленький, и износ): «Как дети походят на своих родителей, так и проценты являются денежными знаками, происшедшими от денежных знаков». Иеремия Бентам иронично заметил по этому поводу, что Аристотелю не удалось, несмотря на все его усилия, увидеть в денежных знаках органы, порождающие себе подобных.

Современный диспозитив ссуды, несмотря на широкое распространение кредитных операций, по-прежнему содержит в себе это противоречие между домашней и рыночной собственностью, что хорошо видно на примере способов их оправдания. Первый вид собственности ориентирован на поддержание и извлечение доходов из достояния, ограниченного своими исходными размерами и поддерживаемого близкими, выступающими поручителями. Во втором случае, напротив, возможно расширение потребления за рамки бюджета благодаря гибким возможностям кредита в момент покупки (Wissler, 1989b).

КРИТИКА В АДРЕС НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО МИРА

В патриархальном мире действия великих людей и великих вещей порождают благодеяния. Именно на противопоставлении между родом, в котором укоренено доверие, и функциональной эффективностью основывается критика, принижающая значение научно-технических диспозитивов. Патриархальное лицо «передает блага так же, как блага были переданы ему», в зависимости от своего владений\ Объекты патриархальной природы — это наследственные блага, «запасы», предназначенные тому, что будет порождено. В «Политике» Аристотель приводит пример домашних и молочных животных: «Природа заботится о доставлении питания созданному ею существу; всякое такое существо получает свое питание как бы в наследство от того существа, которое произвело его на свет» (Aristote, 1962, р. 53, 65). В патримониальной модели управления природа завещается потомству как

Плохое качество стандартных продуктов

Недостаток мастерства дипломированных специалистов

Неуместный формализм

наследство, которое нужно уберечь от оппортуни-стских происков рыночных тенденций (Godard,

1989)-

Применение продуктивистских техник, контролирующих процесс порождения согласно функции производстве?", неизбежно вносит беспорядок в патриархальное порождение, являющееся залогом качества (Darre, 1986). Установки на «увеличение объемов», «увеличение производительности» (Dodier, 1989, р. 291) препятствуют тому, чтобы патриархальные отношения гарантировали качество того, что создано ресурсами этой природы.

В рассмотренном нами пособии мы не нашли примеров критики некомпетентности дипломированных специалистов в противоположность опыту тех, кто был обучен по ходу дела. Хвала в адрес мастера своего дела проявляется только в образе хорошего рабочего. Но проведенные ранее исследования (Boltanski, 1982) показали резкость такой критики на предприятиях, где ценятся ресурсы патриархальной природы, укорененные в привычкая?.

Оценка профессиональной компетенции, основывающаяся на формализованных критериях и стандартизированных процедурах, среди которых важную роль играют дипломы, имеет небольшой вес в патриархальном мире по сравнению с авторитетом, который проявляется в мастерском владении своим делом. Формы суждения также разнятся, как хорошо видно на примере собеседования при приеме на работу (Delamourd, 1988): «Если бы все, кто ищет работу, догадывались, что во многом о них судят по первому впечатлению, по манере одеваться и представляться, то они уделяли бы больше внимания своему внешнему виду и манере держаться».

Техник, находящийся во власти формальных методов; эксперт, ни на минуту не расстающийся с таблицами количественных данных; управле-

нец предприятия, досконально следующий письменным предписаниям, критикуются за их образ действий, искажающий патриархальное величие. Информация, регистрируемая в виде накопления статистических данных, основанная на доказательствах научно-технической природы, не годится для подкрепления патриархального суждения, которое основывается на опыте, хранимом в виде наглядных примеров и случаев. Цифрам, не имеющим значения, противопоставляется свидетельство, вес которого определяется памятью о показательных случаях. Напротив, с позиции научно-технического мира разоблачается недостаточная достоверность патриархальной информации и утверждается значимость «цифр, говорящих сами за себя» (Wissler, 1989а, р. юо). Противоречие между этими двумя формами доказательства часто сводится к применению правила. Как показали этнометодологи, пропасть, разделяющая правило и обстоятельства, сокращается благодаря действиям и соображениям ad hoc. Однако важно также обратить внимание на напряжение между двумя разными способами обобщения, один из которых отсылает к правилу, а другой — к показательности случаев (Dodier, 1989, р. 298, 304). Радикальное различие между способами сбора, записи и хранения информации, в зависимости от того, идет ли речь о патриархальном или научно-техническом суждении, соответствует дуализму, наблюдаемому в истории теории вероятностей, между вероятностью, основанной на авторитете, и вероятностью, основанной на частотности (Hacking, 1975). Оно позволяет пролить свет на популярные в социальных науках со времен Ле Пле и Шейссона дискуссии о соответствующих достоинствах «качественных» и «количественных» методов, монографии и статистики (Desrosieres, 1986, 1989).

Критика, основанная на принципе мира репутации

КРИТИКА В АДРЕС МИРА ВДОХНОВЕНИЯ

Величие репутации, зависящее от мнения других, несовместимо с величием вдохновения, которое подтверждается твердостью личного убеждения. В мире вдохновения искушение людей славой — одна из основных причин их упадка. Напротив, в мире ре путации вдохновение критикуется за его безумство, поскольку, как мы показали на примере трудов Гоббса, вдохновение связывается с личным мнением, которое остается глухим к мнению других людей.

В пособии, обучающем искусству PR-деятельности, которое мы использовали для анализа мира репутации, можно отметить наличие критики в адрес эзотеризмаЭзотеризм проявляется тогда, когда при передаче информации не считаются со вкусами публики?*" и когда сообщений™ обращено к избранным и просвещенным, а не к более широкой публик#™. «Если информация?™ является слишком эзотерической?, то она затронет лишь наиболее образованные слои широкой публикиГ^п, в то время как все остальные, то есть подавляющее большинства, не воспримут, не поймут, ни тем более не запомнят что бы то ни было». Именно против принципа вдохновения направлена критика и в тех случаях, когда предупреждают о том, что возможности PR-специалистов (термин подразумевает компромисс с научно-техническим миром) ограниченны, напоминая о превосходстве мнения (высшего общего принципа), которое является реальностью: «Не нужно думать, что... PR-cne^aAucm^{m pen} — волшебник, способный донести^реп до общественного мнения любую информации?*¹¹. Его успех зависит от того, насколько его сообщений и его носитель™ исходят из публики?™, а не наоборот».

Обманчивая глубина

Критика в адрес вдохновенной личности, пренебрегающей мнением и согласием других, позволяет вновь утвердить принцип экономии, поддерживающий мир репутации. Согласно этому принципу, отказ от секретности, оригинальности, одиночества и, как часто говорят о звездах или знаменитостях, от частной жизни — это та жертва, которую должны принести великие, чтобы стать известными. Именно этим сообщение в мире репутации, которое нужно донести до других, отличается от вдохновенного послания (например, пророческого послания), подчиняющегося собственной логике и необходимости и не исчерпывающегося направленностью на адресата.

Отказ от тайных мыслей, от своеобразия речи или письма, от особенности сообщения — это цена, которую необходимо заплатить за успех. «Частная жизнь звезды обязана быть публичной» (Morin, 1972, р. 55). Звезда не принадлежит себе: она должна раскрыться, чтобы другие люди могли отождествлять себя^рсп с ней. Медийное освещение тайных сторон жизни звезд (слухи^реп, сплетни, молва, которые не передаются при помощи сарафанного радио, а распространяются^" журналистами^ в средствах массовой информации^реп) вызывает волнение, поскольку оно проецирует в мир репутации личные интимные предметы, принадлежащие патриархальному миру (зажигалки, одежда, дома, домашние животные и так далее). Медийное освещение позволяет проникнуть в личную жизнь¹¹ знаменитый" людей, которые становятся известными благодаря своей славе в СМИ так же, как если бы все были с ними знакомы личнсР. Но обратный эффект вносит не меньшее беспокойство. Звезда, появляющаяся лично в патриархальном мире (например, звезда, делающая покупки в магазине, как обычная соседка, о которой в таких случаях часто говорят, что она ведет себя «естественно»), совмещает на самом деле в одной ситуации две несовместимые природы. В ней признают знаменитость, то есть признают ее как лицо, принадлежащее миру репутации.

Звезды,

лишенные частной жизни

Однако если в мире репутации она является неприкосновенной и неприступной, что способствует ее блеску, подобно тому, как недоступность произведений искусства, размещенных в экспозиционных витринах и на стеллажах музея, способствует созданию вокруг них особой ауры (Benjamin, 1971, р. 179—180), то в рассматриваемой нами ситуации появление звезды в обычной обстановке делает ее доступной. При этом она не погружается полностью в природный порядок патриархального мира, а привносит в него величие своей славы. Так она предстает одновременно близкой и далекой.

Это беспокойство принимает пароксизмальную и систематическую форму в мании величия, когда человек смешивает способы «познания» различных миров. Так, пациентка Эме, клинический случай которой был описан Жаком Лаканом (Lacan, 1980, р. 153—245), не различает ответственность за жизнь сына:" и ответственность глав государства' перед лицом угрозы войны, о которой пишут в газетах. Она отправляет личный письма или поэмы о любви^в знаменитым людям¹*", жизнь которых она знает по пресс#™, так, как будто бы она знала их лично" (например, она обращается к принцу Уэльскому так же, как слуга обращается к своему господину). Ей кажется, что раз она хорошо их знает, то и они непременно знают ее, и переносит в мир репутации взаимность патриархальных отношений.

Критика в адрес патриархального мира

Критика репутации в том значении, в котором понятие репутации используется в патриархальном мире, необходима для того, чтобы придать значение репутации и известности в том смысле, в каком эти понятия используются в мире репутации. Поскольку эти два диспозитива обладают рядом общих свойств, их необходимо четко разграничивать. Различают, таким образом, слова, которыми обмениваются при личном общении с глазу на глаз" (сплетни, поздравления, личные признания, замечания, упреки, случаи, истории¹¹), с одной стороны, и информации?™, с другой. Информация, согласно природе реноме, распространяется?™ в форме мнения?™. Выражение мнения'У™ направлено не на конкретного адресата, а на публику?™ в целом, на самую широкую публику.

Прозрачность информации, распространяемой через PR-каналы, противопоставляется туманности личных отношений, которые критикуются за патернализм (эта же критика высказывается в адрес патриархальных отношений и с позиции гражданского мира):

Отказаться

от привычки секретничать

«Задача, которую мы ставим перед собой при приеме посетителей, не имеет ничего общего с патернализмом (понятием, совершенно чуждым пиару?™)». Домашние секреты, тайны, все скрытое подвергаются такой же резкой критике, как и вдохновенный эзотеризм: «Коллективу, который не информируют?™, всегда кажется, что то, что от него скрывают?, касается его лично и что он является жертвой». В том же духе критикуется и та информация, которая спускается сверху по иерархической цепочке личной зависимости и которая тем самым утрачивает свой безличный характер, свидетельствующий о реальности передаваемой информации?™: «Наблюдается своего рода боязнь демагогии и недоверие к любой информации, поступающей иерархическим путем"».

Заинтересованная реклама

КРИТИКА В АДРЕС РЫНОЧНОГО МИРА

Несмотря на установленный компромисс с рыночным порядком величия (см. далее: «имидж марки»), рыночный принцип также подвергается критике с позиции мира репутации, поскольку реклама? может скомпрометировать формирование общественного мнения. Так, в пиарследует «запретить использование аргументов более или менее рекламного или коммерческого характера¹³». При проведении PR-акции нельзя допустить, чтобы у «приглашенных сложилось впечатление, что они участвуют в рекламной акции^р». Автор пособия проясняет испытание в мире репутации, противопоставляя «цели рекламы и продвижения товара (промоушена), направленные преимущественно на продажf» и цели PR-деятельности, направленные преимущественно на информированиепотребителя и привлечение его вниманияГ¹¹. Если испытание в мире репутации искажается вмешательством элементов рыночной природы, то фирма «не сможет долго обманывать прессу⁹™, которая сразу же и, вероятно, надолго откажется принимать от нее любую информаций¹¹». Пиар также следует четко отличать от маркетинга: «В маркетинге^р главное — это адаптировать продукт к рынку⁹, то есть к желаниям и к сознательным или бессознательным потребностям потребителей⁹. В пиар#^еп самое главное — это сформировать сеть хороших отношений^реп».

КРИТИКА в АДРЕС НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО МИРА

Эзотеризм специалиста

В рассматриваемом пособии по PR-деятельности, написанном в 1970-е годы, еще нет столь развитой, как сегодня, критики в адрес техников или специалистов, оторванных от массы и публики, которая старается получить доступ к информации. Тема ученого-затворника в башне из слоновой кости получила развитие благодаря интенсивному формированию и прогрессу диспозитивов, поддерживающих репутационный порядок величия (издательское дело, пресса, аудиовизуальные средства) и давших возможность объективировать оценку мнения. В настоящее время ценятся не только усилия ученых по вульгаризации знания. Сама оценка научного исследования может принять форму пресс-конференции, оспаривающей закрытость и эзотеризм специалиста, не умеющего вызвать отклик на свои работы у широкой публики.

Критика, основанная на принципе гражданского мира

КРИТИКА В АДРЕС МИРА ВДОХНОВЕНИЯ

В гражданском мире вдохновение критикуется за спонтанности («безответственные и спонтанные действия») и индивидуализм'. «Создание членского бюллетеня^Г организации не может быть результатом внезапного вдохновения^в активиста или нескольких ее членов».

Спонтанное кипение

просвещенных

авангардистов

Спонтанность, стихийность ведет к импровизации, в то время как «профсоюзная деятельность* не предполагает импровизаций». Индивидуализм характеризует передовое меньшинство^Г, оторванное от базы¹. Он подстерегает тех, кто «мнит себя просвещенным авангардом». Вдохновение, таким образом, — это корень отклонений^г: оно подрывает величие коллективных лиц, растворяя их в частном. Кипение, бурлений (признаки величия в мире вдохновения, которые могут вступать в компромиссные сочетания с гражданскими признаками величия в ситуации революции) также критикуются в гражданском мире, с тем чтобы подчеркнуть единство (согласованность) коллективных лиц: «Общего кипения* недостаточно. Необходим постепенный подъем информации на коллективный уровень, коллективное размышление, согласованность*».

КРИТИКА В АДРЕС ПАТРИАРХАЛЬНОГО МИРА

Преодолеть патернализм

В гражданском мире отсылка к патриархальным отношениям чаще всего содержит в себе критику, что неудивительно, поскольку гражданская связь понимается прежде всего как освобождение от отношений личной зависимости. Патриархальные отношения на предприятии критикуются, так как они способствуют «изолированию профсоюзных активистов» и «отрыву их от обычных сотрудников». Они квалифицируются как «скрытные», «завуалированные», «мелочные». Так, например, «создание семейной, домашней атмосферы^п» на предприятии — не что иное, как «завуалированный» способ «воспрепятствовать» действиям делегатов. Это касается также и других проявлений патернализмеГ^г, что хорошо видно в следующем примере, где объектом критики становятся выговоры и замечания", составляющие, как известно, главную форму выражения суждения в патриархальном мире: «Иногда [чтобы вызвать волнение у одного или нескольких делегатов] начальник в своем кабинете устраивает самую настоящую патерналистскую проповедь...: “Вы думаете, ваши родители¹¹ были бы довольны, если бы узнали об этом? А я-то вас принял на работу, чтобы пойти им навстречу и доставитьудовольствий¹”». Патернализм часто критикуется тогда, когда разногласие касается коллективного или личного характера конфликта. Здесь ставки велики, поскольку «коллективный конфликт» входит в компетенцию профсоюзов и может рассматриваться с помощью инструментов гражданской природы, в то время как «личный конфликт» должен решаться «полюбовно» в регистре патриархального мира. Важность квалификации дела как «личного» или же как «коллективного» прекрасно ясна людям, вовлеченным в столкновение. Природа конфликта является главным предметом раздора.

За ее определение соперничают заинтересованные стороны, которые могут в зависимости от положения, занимаемого в конфликте, попытаться придать значение коллективному характеру дела или, напротив, постараться свести его к области личных отношений. В первом случае обычно говорят, что «удалось раскрыть реальный масштаб» дела. Во втором — что дело «соразмерно своему несущественному, частному характеру». От обратного можно также возразить, что «обобщение» является «чрезмерным» и что речь идет об «отдельном случае», о «полностью сфабрикованном деле».

Или же, напротив, что придание делу «личного характера» «обманчиво», поскольку дело является «показательным» и представляет «общий интерес», значение которого хотят «умалить». В такой аргументации любые отношения патриархальной природы оцениваются как единичные, как не подлежащие обобщению. Действительно, в наше время люди и вещи патриархальной природы рассматриваются преимущественно как частные субъекты и объекты. Они оцениваются с позиции гражданского мира, гармонично сочетающегося с современными формами государства, которые, в отличие от монархического строя, не являются более патриархальными. Так, например, представители профсоюзов часто обвиняют руководство предприятия в придании конфликтам «личного характера» (в то время как речь идет о профессиональных отношениях), в желании скрыть коллективный характер споров, нейтрализовать, умерить пыл, унять рвение и разобщить тех, чья устремленность к общему благу естественно приводит к единству коллектива. В других ситуациях лица, вовлеченные в спор, могут представить себя как обычных людей без особых связей с другими людьми, с тем чтобы, например, опровергнуть обвинения в заговоре или сговоре. Так, например, начальство, стараясь восстановить нормальные человеческие отношения¹"¹¹ на работе, может раскритиковать профсоюзных активистов за то, что они злоупотребляют^,П сложной ситуацией, искусственно создают конфликты и намеренно стараются внести разлад в отношения сотрудников предприятия. Внутри самого профсоюза иерархические отношения патриархальной природы часто критикуются за то, что они представляют угрозу для сплоченности коллективных лиц: «С самого начала необходимо следить за тем, чтобы между активистами не было различий в уровне владения информацией и сознательностькаждого из них. В противном случае существует опасность установления между ними иерархиии образования в организации узкого, ограниченного ядра, которое не сможет реально использовать имеющиеся возможности».

Осуждается также и патриархальный авторитетF, критикуемый за авторитаризм*, поскольку он подчиняет судьбу всех решению одного: «Нельзя, например, выступать за формирование демократического* общества в будущем, а сегодня развивать авторитарные, властные отношения"».

Избавиться

авторитаризма

Предотвратить

коррупцию

Критическое напряжение между гражданским и патриархальным мирами особенно отчетливо проявляется в избирательных процедурах, поскольку они предполагают в самом общем виде независимость кандидатов. Они должны быть полностью свободны от любых форм подчинения:^п и влияния¹*". Чтобы придать выборным лицам коллективный характер, нужно «соблюдать... независимость суждения*, которая полагается в данных обстоятельствах» и следовать нормам права, гарантирующим беспристрастность выборных лиц: «Выборноелицо* не может быть близким родственником?, ни супругом (супругойf работодателя™»', «если выборное лицо зависит хоть в чем-то от начальствсГ™, то этого достаточно, чтобы профсоюз™ был объявлен непредставительный » и так далее. Именно этот принцип нарушается руководством, когда оно действует методом «подавления... и старается включить в выборные спискт! директореf^T, членов семьи¹¹, домашний персонал¹¹'™» и так далее Иными словами, на предприятии стараются применить более общее правило, которое действует, например, на муниципальных выборах и которое предполагает освобождение гражданских отношений от патриархальных, а также рыночных связей. Так, согласно избирательному кодексу, «в коммунах с населением более чем в 500 человек родственники по восходящей и нисходящей линии, братья и сестры не могут быть одновременно членами муниципального совета».

Также, согласно закону, перечисляющему критерии несовместимости, не могут быть избраны в муниципальный совет предприниматели муниципальных служб и технические работники коммуны, поскольку они могут быть связаны с местными должностными лицами отношениями личной зависимости или рыночными отношениями.

Личные знакомства действительно предполагают участие людей в неких частных коалициях, являющихся источником отклонений от общей линии. Это хорошо видно на примере процедуры подбора кандидатов, описанной в брошюре Французской демократической конфедерации труда (CFDT), которую мы использовали при анализе гражданского мира: «Решение “берем тех же и продолжаем в том же духе” — часто самое простое из возможных решений. Всегда “просто сказать”, что якобы нет новых кандидатов, готовых представить свою кандидатуру^г. Иногда “спокойнее” сохранить ту же маленькую KOMandf делегатов, которые знают друг друге?¹, которые привыкли¹¹ работать вместе. С такими тенденциями следует бороться. Необходимо поставить в известность всю^Г профсоюзную секцию о том, что объявлен набор кандидатов. Сделать это можно либо на общем собраний?, либо поместив соответствующее объявление в профсоюзном информационном бюллетене». Критические противоречия между принципом, который обеспечивает чистоту масс, устремленных к общему делу, и принципом, который обеспечивает чистоту личных отношений, являются особенно острыми в организациях, профсоюзах и политических партиях, где совмещаются диспозитивы гражданской и патриархальной природы: голосование, мандат, представительство и так далее, с одной стороны, и укорененность членов организации на местном уровне, способ набора новых членов и характер сплоченности коллектива, основывающиеся преимущественно на близких связях (работа в одном цехе, добрососедские или родственные отношения и так далее), с другой. Заметим, что большинство спорных дел (affaires) в коммунистической партии было связано с разоблачением отношений личной зависимости (клики), тайно объединенных вокруг отдельных узкогрупповых, фракционных интересов, вместо того чтобы быть целиком и полностью преданными общему делу. Вместе с тем подобные беспокойные ситуации (например, «праздничные мероприятия по случаю вручения профсоюзных билетов»), колеблющиеся между строгим соблюдением формальностей и неформальной, самой непринужденной обстановкой, могут быть описаны людьми, принимающими в них участие, исключительно в положительных терминах (как доверительные, дружеские, гостеприимный). Те же, кто не допущен^пг к подобным мероприятиям и судит о них со стороны, могут подвергнуть их критике как очередной заговор против общего блага.

Боротъся

с личными знакомствами

В более общем плане эти же соображения действительны и для скандальных разоблачений. Скандал всегда заключается в том, чтобы раскрыть за видимостью гражданских отношений наличие патриархальных связей, установить и сделать явным существование тайного союза, основанного на личных (семейных, дружеских, аффективных или сексуальных) отношениях между людьми, которых должно было бы связывать только участие в общем деле и уважение к закону^г. Дело (affaire) принимает форму скандала, когда публично раскрываются отношения, связывающие людей, когда «на публичной арене» начинают «рыться» в чужом «грязном белье». Форма дела (Boltanski, 1984) формируется и развивается в противоречии между патриархальным и гражданским мирами. Она восходит к разделению, осуществленному во времена Великой французской революции, между патриархальным, домашним градом и государством. В результате «маленькие» истории простых людей, их альковные похождения, перипетии, интриги, с одной стороны, и «великая история», «политическая» и «экономическая» история нации, с другой, оказались разделены на два несовместимых мира. Именно в силу этого разделения скандальным в наше время считается раскрытие личных связей между людьми, которых должно было бы объединять только общественное благо. Этим же разделением объясняется и то, что грязным и неприличным считается использование гражданских диспозитивов для решения домашних конфликтов, которые могли бы быть решены полюбовно, не делая из мухи слона, не раздувая и не придавая мелкой ссоре значение дела государственной важности. В таких неопределенных, беспокойных ситуациях критике подвергается то публичное разоблачение, то сокрытие тайны. Если гражданский мир реализуется в однородном, прозрачном пространстве, то патриархальное пространство, замкнутое на доме, основано на противопоставлении внутреннего круга и внешнего. Предательство в патриархальном мире заключается как раз в обнародовании, в раскрытии во внешней сфере того, что должно было быть известно только узкому кругу лиц.

Разоблачить скандалы

Если с позиции гражданского мира патриархальная сдержанность критикуется в терминах «конспирации», утаивания, секретничанья в рамках узкого круга, то с позиции патриархального мира публичное свидетельство осуждается как предательство, ослабляющее и позорящее «своих» (свой клан) перед лицом чужих. Скандальное разоблачение заключается в том, чтобы выявить истинную природу отношений между людьми, которые, выступая в качестве публичных лиц и отстаивая общие интересы, на самом деле действуют исключительно в личных интересах. Нужно показать, что за видимостью гражданского устроения ситуации (например, муниципальный совет или судебные инстанции) скрываются патриархальные связи между людьми. Для осуществления такого разоблачения необходимо опереться на ресурсы, не соответствующие гражданской ситуации, такие как родственные связи, знакомства, которые вдруг обнаруживаются к всеобщему изумлению, или же едва заметные знаки покровительства или блата, которые пытаются истолковать. Эти ресурсы позволяют воссоздать ситуацию в другом мире. Предметом скандала становится противоречие между видимым диспозитивом ситуации и скрывающимся за ним миром. За видимостью гражданственности таится реальность, соответствующая патриархальной природе. Эта реальность осуждается и должна быть, в свою очередь, разоблачена, чтобы ситуация могла быть восстановлена во всей ясности и чистоте. Так, например, можно заявить, что данный судебный процесс — не что иное, как фарс и маскарад, поскольку подсудимый состоит в личных отношениях с присяжными, которые до начала судебного заседания договорились между собой обо всем в трактире (Claverie, 1984), или поскольку судья состоит в личных отношениях с подсудимым и их видели как-то вместе за ужином в ресторане. Упоминание о совместном ужине придает пикантность скандалу, поскольку трапеза ассоциируется с плотскими удовольствиями. Не существует более частных интересов, чем те, что направлены на удовлетворение собственной плоти, поскольку в силу их природы их нельзя разделить с другими.

Плотские удовольствия тем более несовместимы с гражданской формой величия, что она зависит от коллективных лиц и не знает существ голодных и имеющих половые признаки. У должностного лица нет тела.

Именно поэтому для скандальных разоблачений столь характерен стиль памфлета (Angenot, 1983), одна из особенностей которого заключается в совмещении высокого и низкого, пафоса и грязи. Памфлет позволяет выразить добродетель_ное негодование в пошлой, скатологической и порнографической форме. Совмещение несовместимых стилей используется для обличения, позволяющего вывести на свет частный интерес, скрываемый за заявлениями об общем интересе. Обличение является тем более ярким, если оно основано на противопоставлении строгого соблюдения правил и жажды удовольствий, на противопоставлении солидарности группы и телесных привязанностей, ставящих социальную связь в зависимость от наслаждения, которое каждый человек получает индивидуально от общения с другими людьми.

Местные связи, основанные на личных отношениях между людьми, также тяготеют к патриархальному порядку. Их всегда подозревают в предпочтении к закрытой средё¹ и в поощрении личных привязанностей в ущерб прозрачности и равенству гражданских связей. Локальный контекст с его укорененными особенностями, обычаями, привычками противостоит, таким образом, местонахождению и помещению в гражданском мире, никак не связанном с особенностями окружающей среды (помещения политической организации; государственное помещение; служебное помещение, профсоюзное помещение, помещение, являющееся штаб-квартирой общественного объединения; административное помещение; помещения мэрии и так далее). Помещение гражданской природы (политическое, профсоюзное, гражданской ассоциации) обеспечивает присутствие коллективного лица в определенной точке однородного пространства (присутствие Государства, Партии, Профсоюза и так далее) и отмечает его при помощи эмблем, знаков отличия, бейджей, сокращенных обозначений, плакатов и так далее Эти знаки повсюду одни и те же, они не знают расстояний (например, плакат против апартеида в Южной Африке может быть размещен в помещении политической организации в парижском пригороде). Напротив, с позиции патриархального мира помещение, не имеющее никакого отношения к особенностям людей, которые занимают его только временно (в течение мандата), может быть раскритиковано за свою холодность и безликость¹'¹¹.

Быть выше местных дрязг

Критическое противоречие между величием, предполагающим укоренение, привязанность к местности («местные влиятельные люди»), и величием нации отражено во французской Конституции, поддерживающей гражданский мир.

Так, хорошо известно, что депутат не является «естественным представителем» интересов местного населения", которое проживает в его избирательном округё и с которым он якобы связан «обязательным мандатом». Он выражает «волю народа» в целом и общие интересы нации (Furet, 1978, р. 232). С точки зрения гражданского мира все местное предстает как средоточие частного, нелепого. Местное ассоциируется с акцентом (местный акцент), наречием, говором (одновременно «близким» и «далеким» по отношению к «национальному языку»; Certeau de, Julia, Revel, 1975, p. 53—60), а также с предрассудками", которые республиканская школа должна искоренить (Bourdieu, 1982).

В многочисленных проектах, обсуждавшихся в эпоху Великой французской революции и ставивших целью «объединение граждан» «в согласии с просвещенными деятелями дебатирующей нации» (Julia, 1981, р. 195), республиканская школа мыслилась «одновременно как средство искоренения предрассудков и как место обучения свободе» (Furet, Ozouf, 1977, p. 114), как место освобождения от отношений личной зависимости, от семейных или местных связей. Если в патриархальном мире ребенок не имеет особых признаков и является всего лишь потенциальным взрослым в миниатюре (его величие или его простота зависит при этом от положения, которое он занимает, подобно взрослым, в политическом устройстве, созданном по образу семьи), то в гражданском мире ребенок является неопределенным, можно сказать, гибридным существом. Он еще зависит от своей семьи и дома. Но чтобы стать гражданином, он должен быть свободным от принадлежности роду и от унаследованного состояния". Обретая полезные знания, ребенок должен достичь «состояния личности, что дается лишь немногим» (Rousseau, 1966, р. 252). Именно благодаря освоению ремесла Эмилю удается, несмотря на обстоятельства, сохранить свою независимость и свое качество гражданина.

К этому типу критики, противопоставляющей местное и национальное, частное и публичное, можно также отнести и тяжбы, в которых лица, связанные семейными узами, оспаривают эти отношения, прибегая к элементам гражданского мира, чтобы преобразовать патриархальный диспозитив. Таковы, например, тяжбы, связанные с разводом. В таких ситуациях применение гражданского инструментария может позволить преодолеть классические правовые процедуры через отсылку к универсальным правам и делам всеобщего значения, как, например, в случае признания права отцов на попечение о детях (Chateauraynaud, 1986, р. 201—240).

И наконец, критике могут быть также подвергнуты и частные интересы определенной профессиональной группы, поскольку они разделят.rt трудящихся подобно тому, как местнические споры и дрязги разделяют граждан. Такие интересы рассматриваются как корпоративныони вызывают негативные ассоциации с институтами монархического строя и с институтами фашистских государств недавнего времени. Синдикаты, основанные на корпоративных «узкогрупповых» интересах, осуждаются за свой традиционный¹¹ характер, гармонично сочетающийся с патриархальным устройством и патернализмом. «Структура профессий разобщаетп^Г рабочий класс, разделяет его на автономные группы лиц». А «корпоративный требований еще больше разделяют* трудящихся разных категорий».

КРИТИКА в АДРЕС МИРА РЕПУТАЦИИ

Запретить опросы общественного мнения в период выборов

Понятие мнения в мире репутации и в гражданском мире различаются. Если в гражданском мире голосование, необходимое для выражения общёй воли коллектива, опирается на мнение независимых индивидов, то в мире репутации общественное мнение представляет собой совпадение точек зрения людей, подверженных влиянию других людей. Именно против этой двусмысленности и направлена критика опросов общественного мнения и в особенности критика публикации опросов в период выборов. Опросы общественного мнения, в которых суммируются личные мнения, зависящие от частных интересов, нарушают естественный ход коллективного голосования.

Согласно этой же логике, в гражданском контексте отсылка к суммированию часто представляет собой в критику, направленную в адрес мира репутации: «Профсоюзная деятельность... — это не простое суммирование позиций или индивидуальных инициатив^реп, а коллективная? деятельность». Также критика политической пропаганды и стратегий, направленных на получение поддержки других (отдельные весьма политизированные лица прекрасно знают, как придать собраниям? нужный уклон**"), которая, по сути, является профанацией в гражданском контексте, позволяет четко разграничить диспозитивы гражданской природы и средства, используемые для поддержания репутации.

КРИТИКА В АДРЕС РЫНОЧНОГО МИРА

Эгоизм собственников

В пособии, использованном нами для анализа гражданского мира в действии, рыночный мир признается только с тем, чтобы затем подвергнуть его критике. Отказ от компромисса с рыночным миром (который можно отчасти объяснить тем, что речь идет о профсоюзной брошюре) не является удивительным. Достаточно вспомнить трудности, с которыми сталкивались все те, кто предпринимал попытку достичь во французском обществе компромисса между формой координации, основанной на общей воле, и формой координации, основанной на рынке, которые обычно сводятся к непримиримому противоречию между общим благом и частными интересами. Как пример приведем дискуссии, разгоревшиеся вокруг материальной собственности и права на участие граждан в политической жизни, и, в частности, позицию Кондор-се в этом вопросе (Baker, 1975, р. 253). В «Эссе о формировании и функциях провинциальных собраний» (1788) Кондорсе различает, как и Тюрго, «дробных» и «цельных граждан» (citoyens fraction-naires / citoyens entiers), «обладающих доходом от земельной собственности, достаточным для их существования» (Condorcet, 1986, р. 284). Однако в отличие от Тюрго, он «оспаривает мнение тех, кто хотел бы распределить голоса пропорционально доходу от собственности» (id., р. 288).

Гражданская критика рынка хорошо развита во Франции и имеет долгую историю.

В наши дни она может быть выражена в сжатой форме лозунгеf, как, например, в случае, когда изобличается капитализм или когда собственники, господа? (.эгоизм собственников) противопоставляются трудящимся™.

Противостояние рынку может также выражаться в критике индивидуализма: «Демократию нельзя сымпровизировать в мире, где все основано на индивидуализме». Неприятие рынка может выражаться и в критике отклонений от общей линии, подстерегающих коллективных лиц, когда их частный интерес берет верх над стремлением к общему благу. Приведем пример рассуждения о профсоюзных взносах: «Речь идет не о “страховке”^р, а об участии^г в коллективном делё... Профсоюз — это не страховка от несчастных случаев или безопасность, а наступающий коллектив».

Рыночный индивидуализм

Понятие государственных услуг (services publics) противопоставляется понятию рыночных услуг. Компромиссы между гражданским и рыночным мирами, связанные с национализацией предприятий (например, в энергетической области), пронизаны острым противоречием между отсылкой к гражданам:^г, имеющим равные права пользования услугами, и отсылкой к клиентам^р, как видно на примере крупных конфликтов вокруг тарификации электросоединений (Akrich, 1989, р. 184).

КРИТИКА в АДРЕС НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО МИРА

Диспозитивы, основанные на компромиссе между гражданским и научно-техническим мирами, также подвергаются критике. Как правило* она принимает форму критики технократии^^ (правда, в рассмотренном нами пособии эта форма критики не была выявлена). Заметим, что подобная критика позволяет установить компромиссы между гражданским миром и миром вдохновения, что хорошо видно на примере критики подготовки специалистов. Когнитивная операция, при которой подготовка специалистов^', предполагающая приобретение навыков и компетенции, отрывается он научно-технического мира, с тем чтобы придать ей значение в гражданском мире, делает возможной критику «знаний, оторванных от жизни», а также критику «специалистов с их знаниями».

Бороться с бторократизацией

Такая критика сближается с вдохновенной критикой учебной рутины: «Подготовкеf^1,1 профсоюзного активистаf имеет мало общего с обычной учебной™ практикой, когда ученику стараются привить знания, намеренно оторванные от жизни и направленные исключительно на личное продвижение индивидов по карьерной лестнице. Напротив, профсоюзная подготовка... имеет смысл только тогда, когда она понимается как коллективной

благоV

Критика, основанная на компромиссе между гражданским миром и миром вдохновения, как правило, принимает форму критики рисков бюрократизации: « Структурное представлений профсоюзной секции^г необходимо. Краткое описание, которое мы только что дали, может создать впечатление, что есть определенные риски бюрократизации:^г‘^нт/г. Не будем этого отрицать. Только при условии коллективного функционирования секции... эта пирамида ответственностей™ обретет свой истинный смысл, заключающийся в обеспечении демократического^г функционирования».

Критика, основанная на принципе рыночного мира

КРИТИКА В АДРЕС МИРА ВДОХНОВЕНИЯ

Хотя действия, основанные на рыночной координации, и движимы желаниями и страстями, они опираются тем не менее на внешние блага и требуют установления дистанции с другими людьми, с которыми ведутся дела. Именно таким образом в рыночном мире решается проблема противоречия между частным положением людей и положением, способствующим координации. Формула инвестиции (formule dinvestissement) позволяет уравновесить материальные блага, связанные с доступом к рынку, и жертву, которую необходимо принести для отстранения от самого себя и внимания к другим («беспристрастный наблюдатель» и «симпатия» в трудах Адама Смита).

Эмоциональная отстраненность?, контроль над эмоциями^р — это необходимые условия, чтобы воспользоваться возможностями^р и трезво вести де-ла^р, не следуя слепо «импульсивным» чувствам и не «делая непонятно что». Последнее выражение используется для критики происков бизнесмена, попадающего во власть внезапного вдохновения.

Хладнокровие в делах противопоставляется вдохновенным излияниям⁸. Жестикуляция, позволяющая в мире вдохновения убедить человека своей искренностью, — это помеха в рыночном взаимодействии: «Реагируйте хладнокровно на эмоциональные всплески», «контролируйте свои эмоции... Рассмотрите ситуацию с различных сторон — это позволит вам выдержать эмоциональную дистанцию по отношению к ситуации».

Хладнокровие в делах

Как и в патриархальном мире (критика распущенности;), установление дистанции приводит в рыночном мире к критике любых эксцентричных манер и действий, вызывающих беспакойств(?\ «Одевайтесь, как следует одеваться деловому человеку... Когда человек появляется на деловом собрании в мокасинах, надетых на босую ногу, в расстегнутой рубашке, с золотой цепью на шее или на запястье, это может вызвать весьма тревожные соображения по поводу его личности».

КРИТИКА в АДРЕС ПАТРИАРХАЛЬНОГО МИРА

Освободиться от личных отношений

Рыночный мир, не имеющий опоры во времени и пространстве, критически настроен по отношению к элементам патриархальной природы, поддерживающим закрепленность людей и вещей во времени и пространстве. Особенности, личные привязанности, местные связи рассматриваются с позиции рыночного мира как частности, от которых следует отказаться, с тем чтобы войти в анонимный рынок без границ. Традиции, предрассудки, рутины мешают развитию рыночных оппортунистских отношений.

Дистанция}^р и отстраненность⁹ в рыночных отношениях предполагают как контроль над эмоциями (критика величия вдохновения), так и освобождений от личной зависимости, от использования влияния, давления в корыстных целях и от злоупотребления властькf (критика в адрес патриархального мира): «Без постороннего влияний мы заключили соглашений, незамедлительно приведенное в действие и действующее поныне»; «нельзя недооценивать опасность, которую представляют личные откровения¹¹ для бизнеса?». Любые формы влияния, так же как и доверительные отношения, основанные на личных откровениях, вносят беспокойство в свободные договоры, характерные для рыночного мира. Для борьбы с ними на предприятии вводятся соответствующие диспозитивы (например, ротация кадров), позволяющие устранить угрозу, которую представляют личные и местные связи, порождающие предрассудки, тревожащие рыночное устройство.

Эта критика, часто используемая в повседневных ситуациях, позволяет оспорить традиционный политический порядок при помощи рыночного принципа. Так, Людвиг фон Мизес смешивает понятие бюрократии и порядок, основанный «на интригах при “дворе” властей предержащих. При дворах всех деспотических правителей было достаточно лести, подхалимства, раболепия и низкопоклонства» (Mises von, 1946, p. 115)². Рыночная критика отношений личной зависимости, препятствующих свободе контрактов и рыночных сделок, приводит к смешению экономического либерализма конкурентного рынка и политического либерализма, в котором ценность придается не рынку, а автономии индивидов, выражающих свои мнения и отстаивающих свои интересы в публичной дискуссии. Эта критика упрочивает смешение понятий «свободы», «автономии», с одной стороны, и «свободного обмена», с другой, что имеет серьезные последствия для понимания либерализма. Подобные соображения можно найти и в научных дискуссиях социальных наук. Антропологи и экономисты спорят о природе обмена и границах рынка в традиционных обществах (Mauss, i960).

Ценность блага как дара целиком и полностью определяется отношениями, связывающими его с дарителем. Напротив, основополагающим свойством блага как объекта обмена в рыночной сделке является независимость блага от покупателей и продавцов. Личные связи критикуются, таким образом, как препятствующие свободному доступу индивида к рынку.

В этом отношении форма критики, призывающая освободиться от личных отношений, напоминает критику патриархальных связей в мире вдохновения (бросить, оставить все), равно как и гражданскую критику патриархальных связей (преодолеть патернализм, см. также у Руссо условия, необходимые для выражения общей воли: «сложение незначительных расхождений»). Если личные, доверительные отношения критикуются в гражданском мире как противные общим интересам, то в рыночном мире они критикуются как личные договоренности, препятствующие свободной конкуренции.

Интерес клиента к особенным (патриархальным) свойствам товара несовместим с рыночной природой благ, отстраненных от людей. «Настойчивые» попытки найти особенные связи между подержанным товаром и его бывшим владельцем не имеют ничего общего с сопоставительной оценкой цены товаров (survey form) на официальном рынке (Geertz, 1978).

Согласно этой же логике, такие патриархальные качества людей, как возраст или старшинство, не имеют значения в рыночном мире, где возраст не важен: «Меня не смущает то, что очень молодые люди, работающие на меня, зарабатывают много денег».

Рыночный мир не знает границ и расстояний. Этим он резко отличается от патриархального мира, топография которого определяется владениями и соответствующими им привилегиями. Местные связи, укорененность в регионах, провинциальность препятствуют мировому расширению рынка: «Я чувствовал, что региональный¹¹ характер спортсменов командных видов спорта существенно ограничивает их коммерциализации?. Игроков в гольф гораздо легче продать? в Токио или в Каламазу, чем в их собственной странёV

Разорвать местные связи

Территориальные привилегии корпораций критикуются с точки зрения рынка, который всегда предполагает расширение сделок (Kaplan, 1988).

В экономической литературе элементы патриархальной природы («границы» владений) критикуются как помеха свободному передвижению товаров: «барьеры при входе на рынок», «барьеры на пути свободной мобильности».

Даже те исследователи, которые стараются показать роль отношений, не соответствующих рыночному порядку (в частности, на примере «рынка труда»), используют лексику с негативной окраской, обесценивающую их. Так, свободе рынка мешают «неконкурентные группы» («non-competing industrial groups»: Cairnes, 1874, p. 68). Рынок загнан в рамки отдела кадров предприятия (Reynolds, 1951, р. 42), «раздроблен» (Kerr, 1954), стиснут местными обычаями «внутренних рынков» (Doerin-ger, Piore, 1971).

Критика беспорядка, вызванного проникновением патриархальных элементов в рыночный мир, позволяет увидеть различия в отношении этих двух порядков величия к времени. Рыночному миру не свойственна устойчивость людей и вещей патриархального мира. «Предубеждения», «народная мудрость», величие которых основывается на традиции, препятствуют реализации рыночного мира, требующего пренебрегать предрассудками. Нужно избавиться от рутин и привычек, которые несовместимы с рыночным оппортунизмом, так же как и с вдохновенной спонтанностью (оковы привычек).

Пренебрегать предрассудками

Поощрение постоянства клиентов при помощи диспозитива марки также может стать объектом критики, поскольку постоянство клиента в отношении к продукции одной и той же фирмы лишает его других возможностей и заставляет «платить за фирменную продукцию» без надлежащего основания (Eymard-Duvernay, 1989b, p. 126).

КРИТИКА В АДРЕС МИРА РЕПУТАЦИИ

Рыночный мир существенно отличается от мира репутации в силу существования внешних благ, регулирующих конкуренцию желаний и вкусов и определяющих меру величия. Если благо отходит на второй план, соперничающие желания^р людей вырождаются в стадное подражаний*^п. Люди начинают отождествлять себя с одним и тем же знаком, подобно фанатам звезд или тем людям, что следуют скорее моде, чем собственным желаниям.

Смешиваясь в этом процессе отождествления, люди ведут себя одинаково или, как говорят, когда критикуют мир репутации, подражают во всем друг другу.

При критике снобизма осуждается стремление к благам, основанное на рабском подражании знаменитостям и следовании моде. Клиент-«сноб» может отказаться от приобретения товара, не являющегося достаточно отличительным^реп. Эту критику можно встретить и в социологических работах, выявляющих механизмы накопления кредита доверия, основанные на мире репутации. Блага приравниваются в данном случае к простым знакам отличия, а понятие рынка используется в широком значении, не сводимом к форме координации, которая основана на конкуренции за обладание редкими благами.

Вред спекуляции

Когда на рынок нельзя сослаться как на высший общий принцип, поскольку отсутствует общее согласие по поводу идентификации благ или блага не обладают достаточной прочностью, смещение в сторону мира репутации проявляется в вырождении торговли в спекуляцию. При спекуляции общественным мнением, обеспечивающей искусственное колебание цен через воздействие на ожидания индивидов, посредническая функция товара, лежащая в основе рыночного обмена и являющая условием реализации требования редкости благ, утрачивает свое значение и замещается тем, что можно назвать, развивая мысль Рене Жирара, желанием, направленным на других (Aglietta, Orlean, 1982). Как показал в своих работах Рене Жирар, соперничество может быть не только «результатом случайного совпадения двух желаний относительно одного объекта», но и результатом «желания, являющегося, по сути, миметическим» (Girard, 1972, р. 216).

Утверждение принципа рыночного мира (особенно когда речь идет о противостоянии возможному компромиссу с миром репутации: имидж марки) может также выражаться в критике цены^р известности^реп и внешнего вида: «Я перестал... придавать большую цену внешнему блеску, идет ли речь об известности, социальном положении или же внешнем виде».

Невелика цена известности

КРИТИКА В АДРЕС ГРАЖДАНСКОГО МИРА

Действие в рыночном мире — это дело частного характера. Понятие «частный», прочно ассоциируемое с противопоставлением «общественному» («публичному»), оставляет, однако, в тени значение отношения к другим. Взаимодействие людей в рыночном мире устанавливается посредством вожделенных благ, являющихся предметом желаний всех. В этом смысле рыночный порядок является столь же «коллективным», что и другие порядки величия, конечно, если не ограничиваться узким пониманием «коллективного», соответствующего гражданскому миру.

Сдерживание коллективного действия

Дела? в рыночном мире решаются лично, лицом к лицу^р, а диспозитивы группы^г критикуются: «Нужен только один собеседник. Я терпеть не могу коммерческие переговоры с группой людей. И если мне удается, я стараюсь избегать подобного типа ситуаций. Для меня большая группа — это когда в переговорах участвует больше двух человек». Даже в том случае, когда взаимодействие тяготеет к научно-техническому миру и завершается «принятием решения» по проекту^ит, любая коллективная процедура подвергается критике: «Если собрания необходимы для процесса принятия решения, они не являются подходящей платформой для принятия окончательного решения. Если в обсуждении участвует более четырех или пяти человек, то будет практически невозможно принять какое-либо решение».

Когда единственным судом является рыночный принцип, юридическая деятельность не имеет особого статуса и сводится к обычному делу, такому же, как и все остальные, более или менее успешному. Вмешательство права в рыночное взаимодействие критикуется, если оно уводит сторону от прямого заключения договора лицом к лицу.

Судебные затраты

Несмотря на то что автор рассматриваемого нами пособия имеет юридическое образование, он критикует правовой подход к рыночным отношениям: «Противостояние адвокатов, отстаивающих интересы своих клиентов, — чаще всего лишь один из способов для этих предприятий выставить счет за время работы или заработать деньги. Уверен, что, если бы была возможность организовать встречу двух сторон в одной комнате, с тем чтобы они обсудили свое дело — даже если спор длится уже два года, — все бы разрешилось, несомненно, при меньших затратах и, вероятно, гораздо более справедливо».

Японцы, наделенные в пособии свойствами великих людей, поскольку они ведут бизнес с клиентами во всем мире, приводятся как пример, достойный подражания, так как «у них очень мало адвокатских контор».

Разрыв между юридической стороной контракта и рыночной связью, часто смягчаемый сложными, композитными диспозитивами (например, ког-да право собственности поддерживает рыночный порядок), четко прослеживается в следующем отрывке, где автор критикует правовое урегулирование сделки. Он ставит под сомнение даже приемлемость юридического действия по сравнению с реальной ситуацией, оппортунизмом, требующим, чтобы договоренности были гибкими, а контрактующие не загоняли себя в жесткие рамки обязательств: «Поскольку я юрист, то мне легко рассматривать обязательство как обязательство и как сделку. Но мне довелось не раз убедиться в том, что, признавая смягчающие обстоятельства и освобождая кого-то от своих обязательств, я в конце концов могу добиться большего успеха для себя и для своей фирмы».

КРИТИКА В АДРЕС НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО МИРА

Поскольку научно-технический мир предполагает вложение сил в разработку технических объектов в долгосрочной перспективе, то он критикуется с позиции рыночного мира за свою жесткость, негибкость. Кроме того, если анонимное и формальное выражение величия является естественным в научно-техническом мире, то с точки зрения рыночного мира оно осуждается, поскольку препятствует свободному взаимодействию субъективных желаний. Производственные способности как машин, так и экспертов лишь мешают бизнесу.

Жесткость инструментов и методов

Критика жесткости инструментов и методов направлена в адрес структур^нт («нельзя допустить, чтобы структуры были главнее всего»), организационных схем^т, графиков работы?¹ («предприятия никогда не действуют согласно графику работы»), систем™ («чтобы управлять фирмой, нужно избегать заданных систем... и сталкиваться с трудной реальностью»), организации™ («сначала прибыль?, затем — организация™»).

Все перечисленные объекты вносят беспокойство в рыночный мир и грозят тем, что рыночный субъект может забыть о своем истинном достоинстве, а именно — о своей заинтересованности в обогащении: «Чем крупнее фирма, тем легче уйти от дел, забыв, что мы ведем бизнес для того, чтобы получать прибыль».

План™, ориентированный на будущее и предполагающий прогнозирование, также осуждается. Его «ирреальность» противопоставляется рыночному оппортунизму, требующему быть все время начеку, чтобы не упустить свой шанс: «Расчетный план не имеет ничего общего с Реальной Жизнью. Я был бы рад больше никогда не иметь дела с расчетным планом в моей жизни».

Критика тяготы бюрократических правил и в особенности планирования четко прослеживается в трудах либеральных экономистов Людвига фон Мизеса и Фридриха фон Хайека. Мизес подчеркивает, что прибыль связана с естественной нестабильностью рыночного порядка и что статичный мир может привести к уравновешиванию прибыли и убытков. «В таком статичном мире» «общая сумма издержек изготовителя на приобретение необходимых ему факторов производства была бы равна цене, которую он получает за свой продукт» (Mises von, 1946, p. 34)³. И Мизес, и Хайек ссылаются, кстати, на Сен-Симона, когда стараются оспорить и подвергнуть критике системные построения величия (Mises von, 1946, p. 111; Hayek, 1953, p. 159). Хайек, критикуя тех, кто воспевает «организацию всего общества по принципу единой фабрики», упоминает также и Сен-Симона: «Все люди будут работать; они будут рассматривать себя как работников, приписанных к одной мастерской и прилагающих усилия к тому, чтобы приблизить человеческое разумение к божественным предвидениям». Хайек осуждает «политехническое мировоззрение» (Науек, 1953, р. 13), и действительно, первые усилия основателей школы Сен-Симона были направлены именно на французскую Высшую политехническую школу, где пропаганда их идей достигла невероятного успеха.

«Нужно, — пишет Анфантен, — чтобы Высшая политехническая школа стала каналом, через который наши идеи распространятся в обществе... Именно там мы научились позитивному языку и методам исследования и доказательствам, которые сегодня служат залогом прогресса политических наук» (Charlety, 1931, р. 45). Хайек подчеркивает несовместимость принципа действий, основанного на «инженерном складе ума» и характерного для деятельности «инженеров и плановиков», и принципа, регулирующего коммерческую деятельность: «Торговец всегда в конфликте с идеалами инженера... чьи планы он нарушает... и чью неприязнь таким образом на себя навлекает» (Науек, 1953. р-¹58-161).

Жесткие инструменты и методы применяются технократами. И именно они становятся предметом критики в рыночном мире. Как следует из названия пособия, использованного нами для анализа рыночного мира («О том, чему вас никогда не научат в Гарварде» — «What they don’t teach you at Harvard Business School»), и одного из его заголовков («продавать — это то, чему вас не учат в Гарварде»), это пособие преимущественно основано на критике мнимого величия научно-технического порядка и на восхвалении истинного величия рынка: «Настоящие проблемы, возникающие при продаже?, имеют мало общего с компетенцией™... Полагать, что навыки^нт управленца?¹ могут заменить навыки продавца?, — весьма опасное заблуждение».

Технократы, не способные вести бизнес

Научно-технические навыки часто критикуются через осуждение учебной подготовки, продуктом которой они являются. Подготовка иногда ассоциируется с «интеллектом», ценностью нелегитимной, но приспособленной к компромиссу с научно-техническим миром, позволяющему измерить^т интеллектуальные способности при помощи IQ-теста (теста умственного развития): «Знаете ли вы историю о двух друзьях, которые встречаются на улице, после того как они не виделись 25 лет. Первый, лучший в своем выпуске, стал теперь заместителем директора в филиале банка. Второй, не восхищавший никого и никогда своим умом, стал владельцем собственной фирмы и мультимиллионером». «Получается, что полагать, как я считал раньше, что диплом о высшем образовании или высокие показатели IQ равнозначны “успешности в делах”, — это в большинстве случаев дорогостоящая ошибка в суждении».

Критика, основанная на принципе научно-технического мира

КРИТИКА В АДРЕС МИРА ВДОХНОВЕНИЯ

Беспорядочная

импровизация

Естественное положение вещей в научно-техническом мире, который поддерживает координацию, ориентированную в будущее, может быть нарушено вдохновенными людьми и вещами, обладающими явным качеством непредсказуемости. Они критикуются за свой беспорядочный характер, за импровизацию, сумятицу, неразбериху, связанные с непредсказуемостью «суматошных» действий, что хорошо видно на примере критики непоследовательности «пустых мечтателей» (illumines). Непредвиденные обстоятельства, которые влечет за собой вдохновенная деятельность изобретателя, представляют опасность для функционирования научно-технического порядка. И их вмешательство неизбежно критикуется за сбои в системе, которые оно может вызвать.

КРИТИКА В АДРЕС ПАТРИАРХАЛЬНОГО МИРА

С точки зрения научно-технического порядка эффективности!™ и прогресса^нт, старое отжило свой век, а все традиционноё¹ является слаборазвитым™. Это «допотопные времена». В научно-техническом мире старшим", являющимся великими в патриархальном мире, указывают на их место, то есть квалифицируют согласно научно-техническому принципу в зависимости от степени^нт их активности™' или производительности: «Поскольку средний возраст людей возрастает, предприятие должно предвидеть рост населения “с ограниченными возможностями”». Подобно людям, вещи, имеющие долгую историю, критикуются за неприспособленность к сегодняшнему дню, непригодность, как, например, «ветхое» промышленное здание, более не являющееся функциональным.

Старое отжило свой век

Различие между природой патриархального пространства и природой научно-технического пространства четко прослеживается в высказываниях, осуждающих разлад системы, который вызван патриархальными отношениями и неэффективностью партикуляризмов. Личные отношения критикуются за беспорядок, который они вносят в осуществление задачи, предполагающей отстранение от них: «Не смешивайте личную жизнь и профессиональную... Лучше не заводить друзей на работе». Патриархальные связи, вписанные в устройство семейного капитализма, непременно вызывают критические трения, если они рассматриваются с позиции научно-технического управления предприятием.

Неэффективность

партикуляризмов

Когда речь идет о семейном бизнесе, правление предприятия представляет собой диспозитив, который наиболее уязвим к столкновению патриархальной и научно-технической квалификаций. «Папа» в таком случае является одновременно и «уважаемым президентом» компании, а «семейные ссоры переносятся на фирму» (Chateauraynaud, 1989b).

Во имя научно-технической эффективности оспариваются также неформальные действия, домашние пространства, территории с ограниченным доступом, местные привилегии. Методичная эксплуатация объектов, плохо приспособленных для производственной функции, как, например, природные ресурсы, делает необходимым использование соответствующих «инвестиций в форму» (investissement de forme), позволяющих преодолеть частности. Так, например, для организации системной ловли ракообразных может потребоваться развертывание грандиозного научно-техническо-го диспозитива, начиная от специальных рыболовных удостоверений и заканчивая вертолетным наблюдением, позволяющим измерить масштабы деятельности (Callon, Law, 1989, p. 20).

Возможный компромисс с патриархальным порядком величия, устанавливаемый при помощи понятия ремесла или мастерства, также подвергается критике с позиции научно-технического мира. Диспозитивы, поддерживающие такой компромисс, разоблачаются как чудовищные соединения, о чем свидетельствуют, в частности, выражения «глазомер», «измерить на глаз» (аи pifometre), обозначающие действие «на глазок», незаслуженно возведенное в ранг метода («измерить»).

Некомпетентность маленького начальника

Хотя научно-технические и патриархальные положения величия и распределены в обоих случаях по шкале иерархий с достаточно широким диапазоном, принцип их упорядочения разнится. Критические высказывания, обличающие некомпетентность маленьких начальничков или «начальника, считающего, что он обладает божественным правом», направлены против патриархальной иерархии и утверждают, в свою очередь, значение на-учно-технического порядка.

КРИТИКА в АДРЕС ГРАЖДАНСКОГО МИРА

Пособие, выбранное нами доя анализа научно-технического мира, слишком сильно ориентировано на компромисс с гражданским миром, чтобы на его примере можно было рассмотреть развернутую критику в адрес гражданского порядка величия.

Обычно критика гражданского мира с позиции научно-технического мира выражается в указании на неэффективность административных процедур. Более сложная (см. далее), но не менее распространенная форма критики может быть направлена в адрес компромисса между гражданской и научно-технической формами величия, характерного для социального права. В таком случае компромисс критикуется в терминах «бюрократии» с опорой на рыночный принцип (гибкость) или с опорой на патриархальный принцип (авторитет). Так, например, маленькие начальники не дают инспектору труда войти на предприятие, объединившись в группу, блокируя вход лично и противостоя ему собственной силой. Инспектор вынужден тогда представиться как полицейский курьер. Он может вернуть себе величие, только установив необходимый гражданский диспозитив и переместив в ситуацию соответствующие гражданские элементы.

Неэффективность административных процедур

Критика может касаться компромиссов социального права между научно-технической и гражданской природой: критика «гарантированных льгот» («эти гарантированные льготы уже вошли в привычку») или критика затрат на дорогостоящую социальную политику («Предприятие, которое проводит дорогостоящую социальную политику, не окупаемую ростом производства, потерпит крах и вовсе не сможет реализовать свои социальные задачи»).

Затраты

на социальную политику

КРИТИКА В АДРЕС РЫНОЧНОГО МИРА

Критика неоднозначности продукта может выражаться в осуждении показного потребления дорогих? товаров, товаров класса «люкс», от которых мало пользы и которые не удовлетворяют реальные потребности™.

Бесполезные товары класса «люкс»

Проблема неоднозначности продукта, лежащая в основе компромисса между научно-техническим и рыночным мирами, составляет предмет бурных академических дискуссий, в частности, в экономических трудах, посвященных анализу образования ценности товара (valeur) и ее форм выражения, исходя из желаний или стоимости труда.

Критическое напряжение между научно-техническим и рыночным порядками величия часто проявляется в рыночных испытаниях, когда необходимо заключишь сделку и договориться о справедливой цен#.

Неоправданная цена

Рыночные споры (litiges), возникающие в ходе переговоров, предваряющих продажу, часто переходят в столкновения, когда значение цены ставится под сомнение во имя другого порядка величия. Так, например, одна из спорящих сторон может сослаться на малую полезность или неэффективность рыночного товара (вещи или человека) по сравнению с его ценой⁹: «Однажды владелец крупной фирмы по производству спортивной одежды сказал мне, что он не заплатит спортсмену больше, чем зарабатывает он сам. С этой точки зрения, наш запрос из семи цифр был завышенным».

Еще один интересный случай, но более сложный, поскольку в нем задействованы также мир репутации и вдохновенный мир, приводится автором пособия в качестве примера. Речь идет о всем хорошо известной истории одной женщины, которая обратилась однажды к Пикассо в ресторане и попросила его набросать рисунок на салфетке, утверждая, что готова заплатить ему столько, сколько он пожелает. Пикассо выполнил ее просьбу и сказал: «С вас десять тысяч долларов. — Но вы нарисовали это за тридцать секунд, — удивилась женщина. — Нет, — ответил Пикассо, — у меня на это ушло 40 лет». Ситуация изначально является сложной, комплексной, так как она состоит из элементов различной природы: 1) известнейший

Пикассо; 2) вдохновенный жест — небрежный набросок, несущий на себе отпечаток гения, который нельзя уподобить обычному автографу звезды, поскольку он не содержит его имени; 3) рыночный элемент — сумма денег, предлагаемая женщиной. По завершении работы мастера женщина (заказчик) критикует чрезмерно высокую цену, запрошенную Пикассо. В своей критике она использует аргументы научно-технической природы, подчеркивая, что работа заняла у него мало времени. Иными словами, она обращает внимание на то, что произведенный продукт является незначительным. Пикассо тем самым оказывается вовлечен в ситуацию, проясняемую в научно-техническом мире и принимающую форму научно-технического спора (litige) по поводу качества сданной им работы. Он оправдывает стоимость своего продукта тем, что для его изготовления понадобилась подготовительная работа (обучение, необходимое для приобретения компетенции), на которую ушло время.

Другим возможным выходом из этой неоднозначной ситуации могло бы быть прояснение ситуации в мире вдохновения (что потребовало бы от художника обращения к другой форме критики). В таком случае Пикассо мог бы придать значение непосредственному, мгновенному, уникальному и бесценному порыву творчества.

Напряжение между научно-техническим и рыночным мирами выражается также в критике непредсказуемого, случайного характера рыночных вещей. Действительно, порядки величия, связанные с этими мирами, противостоят друг другу в отношении к стабильности. Так, например, с позиции научно-технического мира осуждается «внезапное колебание спроса “всемогущего” клиента, который всегда прав» и «которому необходимо угодить сиюминутно во что бы то ни стало». Рыночное давление со стороны клиента разрушает размеренность научно-технических диспозитивов, предполагающих планирование и программирование, и приводит к дефектам в качестве произведенной продукции (Chateauraynaud, 1989а, р. 267). В форме промышленной организации, восславляемой Фордом, установка на стандартизацию^нт и полезность™ приводит к критике переменчивости рынка, препятствующей возможности инвестирования («Каждый год — новая модель. Этому правилу следуют женщины в своей одежде и прическе» — Eymard-Duvernay, 1989а, р. 128).

Капризы рынка

Подобные противоречия пронизывают экономическую теорию. Экономические модели, опирающиеся исключительно на ценовые оценки и рыночную координацию, плохо приспособлены для того, чтобы отразить долгосрочную перспективу решений и необратимость инвестиций, несмотря на их попытки расширить понятие «полезности» до «ожидаемой полезности» (Favereau, 1989а).