Кровавая ротация

Глава 19

Краб вернулся в квартиру Сквозняка к полудню усталый, но довольный. Безнадежная ситуация понемногу стала распутываться. Вместе с ним приехал и хозяин квартиры. Они прошли на кухню, где пили кофе Татьяна и Света.

— Что же вы не сказали, что в кафе вчера вас захватил Серый? — поздоровавшись с ними, спросил с порога отец.

— Серый??? — в один голос воскликнули Татьяна и Света. — А откуда мы знали, что это был он? Мы думали просто какой-то отморозок!

— Да, правда, — согласился Краб, — вы же его раньше не видели.

— А вы сами его нашли? — спросила Таня.

— Мы его нашли, но достать его оттуда, где он сейчас находится, будет трудно, — ответил отец.

— Ничего, я достану, — тихо произнес Сквозняк.

Татьяна с любопытством посмотрела на татуированного мужчину с суровым выражением лица.

— Папа, а чего ты нам своего гостя не представил? — спросила она.

— А это не гость, это хозяин квартиры, — ответил отец, — Сквозняк. А это моя дочь Татьяна и жена убитого звукооператора Игоря Света.

Сквозняк легонько пожал обеим руки в знак знакомства, присел за стол. Татьяна подскочила с места и поняв, что мужики голодны стала жарить яичницу с ветчиной.

— Кофе будете? — спросила Татьяна, пока жарилась яичница. — Или потом?

— Не откажусь, — ответил Сквозняк и отец тоже кивнул.

Таня сделала кофе, отец отпил из чашки и сказал:

— Тут у нас новости для вас есть интересные…

Только он сказал это как раздался звонок в дверь.

— Кто это? — насторожился Сквозняк и в руках его моментально оказался пистолет.

— Это наверное к нам, — робко пояснила Татьяна, — уж извините, что их к вам пригласили, но больше некуда приглашать.

— Кого это вы сюда наприглашали? — недовольно спросил Сквозняк. — Вы что тут мне вечер выпускников решили устроить в моей квартире?

— Нет, это другое, — ответила Татьяна.

— Пойдем посмотрим на это другое, — сказал Сквозняк.

Он первый вышел в коридор и на черно-белом мониторе видеоглазка увидел у дверей своей квартиры парня без ног в инвалидной коляске с медалями на груди, еще одного у него за спиной — огромного роста громилу и тоже с медалями, а третьего с видеокамерой на плече.

— Что еще за инвалидная команда? — спросил Сквозняк.

— Папа, а ты их не узнаешь? — спросила Татьяна у отца, который тоже стоял рядом вооруженный пистолетом.

Отец вгляделся и сказал неуверенно:

— Заяц что ли? Не может быть? Как он здесь? Нет, точно он, а позади Муромец. Это же мои морские пехотинцы с которыми я в Чечне воевал! Это ты, Татьяна, их нашла?

— Мы со Светой их разыскали, — не без гордости пояснила Татьяна, — по блокнотику Саши всех вызвонили и они когда узнали в чем дело, то сразу же приехали.

— А этот с камерой? — с подозрением спросил Сквозняк.

— Это наш знакомый журналист, — пояснила Татьяна, — его Семен зовут, он брал у нас интервью возле кафе. Мы ему все рассказали, что с нами случилось и он сам нам предложил делать этот материал.

— Ну и что вообще? — спросил Сквозняк, который никак не мог взять в толк зачем понадобилось разыскивать сослуживцев Краба. — Какой толк во всем этом?

— Сейчас папа расскажет как все было на самом деле тогда, в том бою в Чечне, а ребята это подтвердят, — сказала Татьяна, — а уже вечером материал выйдет в эфир! И все узнают, что ты никакой не преступник, а наоборот, пострадал за правду!

— А что это кому-то интересно? — с сомнением спросил Сквозняк. — Что-то я никак не могу понять…

— Это всем интересно!!! — в два голоса воскликнули Татьяна и Света, которые потратили полночи на организацию этой видеосъемки. — Телевизору народ верит и это будет наш ответ лживой речи Петровского в которой он вылил ушат помоев на Краба и на всю морскую пехоту!!!

— Мы нашли человека из военной прокуратуры, который тоже даст интервью какой негодяй был на самом деле полковник Собакин, — с гордостью сказала Татьяна, — между прочим, мой этот человек из военной прокуратуры мой поклонник, — не без гордости добавила она.

— Тогда открывайте, — махнул рукой Сквозняк и засунул пистолет за пояс, — ладно уж пусть тут состоится вечер встречи боевых друзей. И можно накатить по рюмашечке по этому поводу…

Вечером Петровский смотрел телевизор, где в передаче какого-то журналиста по имени Семен от его «правдивого», данного вчера интервью, два героя Чеченской войны, морские пехотинцы и бывшие подчиненные Краба, не оставили и камня на камне. Они рассказывали как их командир вытаскивал раненых бойцов из-под шквального огня, не жалея себя, как относился к матросам по-отечески, как учил их выживать на войне и не быть убитыми.

Петровский сидел в кресле и от злости с хрустом кусал холеные ногти на пальцах. Вдобавок еще выступил военный прокурор, который в свое время судил полковника Собакина и сказал, что юридически он сам, конечно, не оправдывает Татьяниного отца за то что тот переломал ребра полковнику, а вот как человек и военный он Краба очень даже понимает, и сам на его месте поступил бы точно так же, как Краб. В заключение выступил неназванный «представитель криминальных кругов», лицо которого было затемнено и поведал, что Краб никогда ни к какой группировке не примыкал, в уголовных авторитетах не ходил.

— Да, в натуре, на зоне у Краба авторитет был, — добавил в конце представитель криминальных кругов, — потому что он настоящий мужик, а ни какой-нибудь бздун.

Слово «бздун» из интервью не вырезали и не «запикали», оттого Петровский, естественно, отнес его к своей персоне. Он был зол как никогда!

Он стал звать Рваного, но пришла секретарша и сказала, что вчера Рваный как уехал вечером с Циркулем «по делам» и с тех пор не вернулся. Тогда Петровский повелел найти Тоцкого. Секретарша ушла и вернулась через пятнадцать минут доложить, что продюсер Тоцкий на звонки не отвечает ни по какому телефону — ни по мобильному, ни по рабочему, ни по домашнему.

Последний раз олигарх слышал голос Тоцкого, когда тот ему звонил прошедшей ночью и радостно доложил, что дело с подкупом Шрымзы на мази и ни сегодня, так завтра Серому в тюремной больничке воткнут в кадык заточку. Петровский самолично стал набирать номера Тоцкого один за другим, но как и доложила ему секретарша — тот трубки не брал. Олигарху стало душно. Все утро и половину дня люди от генерального прокурора задавали ему каверзные вопросы, голова от них у олигарха шла кругом, а тут еще и это дурацкое интервью, просто плевок ему в лицо. И никого из тех, кто ему нужен в данный момент на месте нет!

Да куда они все подевались?

Петровский явно ощущал, что вокруг него сгущаются тучи. Ему бы отойти в сторону, но нет, он привык уже, что все молнии пролетают мимо. Да что там говорить — он сам еще недавно был Громовержец! Нет, он не струсит, не убежит за рубеж как ОНИ надеются, он будет бороться до конца. В конце концов все решают деньги. А сейчас это просто полоса неудач. Она пройдет и он снова окажется на коне с карающим мечом в руке!

Так думал Петровский, мечась из угла в угол своего просторного кабинета, пока у двери не столкнулся лицом к лицу с Султаной. Перед своей дочерью олигарху не пристало выглядеть униженным и испуганным. Поэтому Петровский моментально придал своему лицу выражение глубокой задумчивости и спросил дочь как бы беспечно:

— Ну как дела?

— Завтра конкурс, — жалобно пискнула Султана.

— Так что из этого? — так же беспечно спросил олигарх, присаживаясь за свой стол.

— Ты обещал что Татьяна не будет мне мешать, — заискивающе промяукала хитроумная Султана.

— Она не будет тебе мешать, потому что фонограммы ее у меня в сейфе в единственном экземпляре, — ответил Петровский.

— Но ты обещал, что ее вообще не будет, — сказала Султана.

— Ничего такого я тебе не обещал, — нахмурился папаша, — по крайней мере в данный момент это невозможно сделать, потому что, если с Татьяной что-то случится, то все «шишки» полетят в нас с тобой. Спокойно отправляйся на конкурс, побеждай, а банкет по поводу твоего триумфа я уже заказал в твоем любимом ресторане.

— А вдруг… — всхлипнула Султана.

— Никакого «вдруг», — прервал дочь папаша, — я Тоцкому столько денег отвалил, что он должен был всем, кто будет работать на концерте, судить конкурс и прочим монтировщикам сцены так подмазать деньгами, чтобы они кроме тебя никого не видели больше на сцене! Чтобы пот с них лился градом когда они будут вокруг тебя бегать!!!

— Тоцкого нигде нет, — напомнила Султана, — а конкурс завтра.

— Он появится, — приободрил дочь олигарх, — завтра перед конкурсом он появится. Я его найду. И нечего беспокоиться, потому что всё уже на мази, всё уже проплачено. А теперь иди и готовься, не отвлекай меня по пустякам.

— По твоему мой конкурс — это пустяк? — возмутилась Султана.

— Ладно-ладно, не пустяк, но у меня сейчас есть более важные дела, — ответил Петровский.

Султана недовольно хмыкнула, топнула ножкой, одетой в туфельки из змеиной кожи с серебряными застежками, вышла из кабинета и сильно стуча каблучками пошла по паркету к выходу, где у нее стоял припаркованный на тротуаре «Кадиллак». Два телохранителя — каждый габаритом с небольшой грузовичок, рванули за ней. Один спешил выйти первым, чтобы посмотреть нет ли чего опасного для дочери олигарха впереди, а второй семенил сзади, непрерывно оборачиваясь и проверяя — нет ли чего опасного для дочери олигарха сзади. Султана звала телохранителей любовно Ниф-Ниф и Наф-Наф, а когда злилась, то просто — «свиньи».

Настал день конкурса. Снимали концерт днем, чтобы «в черновую» в прямом эфире показать его на Дальний Восток, а уж потом в записи, подделанной под прямой эфир, транслировать уже на Европейскую часть России. Султана ходила за кулисами концертного зала в сопровождении своих «свиней», как королева. Она ни на кого не смотрела, взгляд ее пронзал «тусовку» насквозь, ни на секунду не тормозясь ни на ком. Участники конкурса и просто сочувствующие смотрели во все глаза и толкали друг друга локтями, шепча друг другу:

— Смотри, это Султана!!!

Ниф-Ниф и Наф-Наф тоже работали локтями, расталкивая народ за кулисами, когда плыла «королева». Султане, конечно, не было необходимости ходить туда-сюда, еду ей приносили в гримерку, да и была у Султаны лучшая гримерка с душем и даже с биде. Но в этом её променаже среди тусовки и заключена была важная часть шоу-бизнеса — она заранее ставила все и всех на свои места, показывала окружающим кто есть они и кто есть ОНА.

Вот она идет по коридору, вся такая крутая с двумя гориллоподобными телохранителями мимо млеющих красавиц в дешевых пестреньких костюмчиках, одетая в наряд от парижских кутюрье и все певички бегут, рыдая от зависти в свои гримерки и там истерично вопят, понимая, что рядом с Султаной они никто.

И пусть не трут потными ладошками от злости волосатые гитаристы грифы своих самопальных «балалаек» — рядом с Султаной идет свита, это седовласые мэтры советской эстрады, плавно перекочевавшие в российский шоу-бизнес. Султана «плывет» по коридору, словно одна здесь, в этом концертном зале. Она идет — все расступаются, она идет все смотрят на нее, но она не удостаивает толпу даже того, чтобы скользнуть по ней взглядом.

— Я хочу глянуть сцену, — капризно говорит Султана художественному руководителю зала, у которого из кармана стыдливо выпирают полученные от Тоцкого пару дней назад зеленые купюры.

— Конечно посмотрим, Султана Игоревна, — кланяется худрук, — там сейчас идет настройка света…

— Отмените, — приказным тоном вещает Султана.

— Как скажете, — соглашается худрук и сам бежит впереди.

Но вдруг плывущая, как «Титаник» по коридорам концертного зала свита Султаны наскакивает на «айсберг». Вроде как и «айсберг-то» сам из себя небольшой — хрупкая рыжеволосая девушка, которая просто курит тонкую сигарету, но «Титаник» тормозит и даже дает задний ход.

— Ты? Здесь? — с гневом спрашивает Султана у Татьяны.

— А что такое? — словно и не понимая в чем дело, издевательски качает головой Татьяна.

Она загородила выход на сцену и Султаниной свите не протиснуться.

— Уж не собираешься ли ты принять участие в конкурсе? — с гневом спрашивает Султана.

— А что? — спокойно отвечает Татьяна. — Имею право!

— А что это ты тогда оделась в это чмошное черное платье? Одеть нечего, все концертные костюмчики сгорели?

— У меня между прочим, еще и друг погиб, — спокойно отвечает Татьяна, — и не без участия твоего папочки! Поэтому я в черном.

— Заткни свой рот!!! — приказывает Султана. — А то прикажу тебе язык оторвать, будешь не петь, а мычать в хоре глухонемых!

Татьяна ничего не отвечает на это, она тушит сигарету и бросает ее в мусорное ведро. Султана делает шаг вперед, чтобы пройти, но Татьяна не уходит из проема двери. «Свита» опять буксует на месте.

— Уйди с прохода, ты, дура! — властно приказывает Султана.

— Попроси хорошо, — с улыбкой отвечает Татьяна, — читала рассказ про волшебное слово? Как надо просить? Пожа… а как дальше?

Какая наглость так разговаривать с самой Султаной! Вся «свита» шумно вдыхает от возмущения прокуренный воздух накопителя сцены. И в эту же секунду Ниф-Ниф и Наф-Наф по молчаливой команде хозяйки, как псы бросаются, чтобы оттолкнуть из проема двери хрупкую Татьяну. Внезапно у нее из-за спины появляется Краб и загораживает дорогу.

— Оп! — говорит он. — А кто это у нас такие крупные?

«Свиньи» тормозят.

— Мужик, давай быстро сдрисни и нет проблем, понял? — угрожающе произносит Наф-Наф.

— У меня и так нет проблем, — отвечает Краб.

— Счас будут, — тихо говорит Ниф-Ниф и пытается схватить мужика за плечо.

Но не тут-то было. Те, кто стояли сзади, за спиной телохранителя даже не поняли отчего у Ниф-Нифа так резко мотнулась назад голова и почему он стал заваливаться на спину, едва не придавив своей стосорокакилограммовой тушей «королеву свиты». Султана едва успела отскочить, прыгнув нелепо, как коза от мотоцикла, чем вызвала смех у столпившихся в накопителе сцены недоброжелателей. От этого смеха ее охватил такой внутренний гнев, что она истерично взвизгнула, чем еще больше рассмешила зевак.

Ниф-Ниф с грохотом упал, а Татьянин отец потер ладонью покрасневший лоб и сказал:

— Чаще катайте его на карусели. Вестибулярный аппарат ни к черту.

— Ты че его боднул? — сжимая кулаки, спросил Наф-Наф.

— Нет, поцеловал в засос, — с издевкой ответила из-за спины отца Татьяна.

Наф-Наф тут же замахнулся и ударил стоящего в дверном проеме Краба, но тот поставил блок и отбил его руку, поэтому «свин» попал кулаком по деревянному косяку, который заскрипел и треснул напополам. Наф-Наф словно и не заметил этого, попытался второй рукой достать наглого мужика. Попал по воздуху, потому что Краб поднырнул ему под руку и с замахом бьющего с дальней дистанции по воротам футболиста протаранил коленом его мужское достоинство. А потом схватил эту «тушу-кутушу» за шиворот английского пиджака и его бритой макушкой с хрустом проломил и вторую часть косяка двери. Безжизненное тело Наф-Нафа сползло по сломанному косяку и упало возле порога.

— Снято, — сказал из темноты журналист Семен, подходя с камерой поближе, — хорошие кадры, ребята. Такой кровавой ротации я еще не видел.

— Ну вы за это ответите!!! — в истерике закричала Султана, отступая назад.