Кровавая ротация

Глава 7

До дома добирался пешком. Попытался остановить попутку, но никто не хотел брать на борт одиноко бредущего по дороге мужчину. Он дошел до Лесного около десяти утра, подошел к запертой двери и прислушался. Внутри было тихо. На всякий случай, чтобы проверить бдительность Татьяны, позвонил. Никто ему не ответил, к двери не подошел. Тогда он открыл своими ключами.

— Папа, это ты? — спросила испуганным голосом Татьяна из комнаты.

— Да, это я, — ответил он, — не пугайся.

— Я думала ты никогда не вернешься, — сказала Татьяна выходя к нему в коридор. — Я есть хочу и дома ничего нет. А я боюсь выходить.

— Сейчас я схожу в магазин, — сказал отец, — потом вернусь, отдохну пару часиков.

— А где ты был всю ночь, ты мне расскажешь? Почему ты грязный такой, где валялся?

— Расскажу, когда из магазина вернусь.

С этими словами отец вышел из квартиры и пошел по направлению к магазину. Его не смущало, что он был грязный по той самой причине, что надеть у него больше ничего не было — необходимо было купить новую футболку хотя бы. Краб пошел на небольшой рынок в центре поселка, где нос к носу столкнулся с Тоцким, который терся возле лотков с помидорами. Увидев отца Тани он, казалось, ничуть даже не удивился.

— Вы что тут в Лесном живете? — спросил Краб.

— Я? Нет, что вы, я живу в Москве, — ответил продюсер, — я ездил в Москву и снова приехал. Это хорошо, что я вас встретил. Вы не уделите мне несколько минут вашего драгоценного времени?

— Только недолго, потому что мы еще не завтракали, — ответил отец.

— Ой, а что это у вас на рукаве? Похоже на кровь…

— Кетчупом брызнули случайно, — ответил отец Тани, — я с пикника, еще не переоделся.

— А-а, понятно, — протянул Тоцкий.

Он мягко взял отца Татьяны под руку и отвел в сторонку, где были незанятые торговцами прилавки.

— Вот вы взрослый человек, — начал он, — вы должны понимать, что ничего оскорбительного в том, что я вчера предлагал Татьяне вовсе нет. Понимаете, я очень за нее беспокоюсь. Такой талант, как у нее, он же раз в сто лет человечеству дается. Сейчас, если она себя неправильно себя поведет, то может испортить себе всю дальнейшую карьеру. Понимаете, в каждом деле есть свои ступеньки — сначала первая, потом вторая, потом третья и тот кто прыгает сразу на самый верх рискует сломать себе голову. Я ведь прав?

— Я что-то плохо понимаю ваши туманные образы, — ответил отец.

— Видите ли, дело в том, что я давно заметил странный факт, — сказал Тоцкий, — если человек неожиданно прорывается наверх по карьерной лестнице с самого низа, то с ним, мною давно замечено, часто случаются неожиданные трагедии. А если не с ним, то обязательно с кем-то из родственников! Как раз от этого я хочу уберечь Татьяну! Сейчас вот случилась эта трагедия с Игорем, это как знак свыше, как предупреждение.

— Это не трагедия, а убийство, — сказал отец Тани.

— Пусть убийство, — согласился Тоцкий, — если вам так хочется. Но согласитесь — ей самой зачем рисковать своей молодой жизнью? Пусть уступит она дорогу этой Султане, сама попоет у нее в группе, разве это плохо?

— А зачем Татьяне уступать, если она лучше и поет, и пишет песни?

— Знаете сколько людей пишут песни? — вздохнул Тоцкий. — В каждом маленьком городке, населением в тридцать тысяч человек как минимум сто человек пишут песни. И из этих ста один-два пишут неплохие песни. А в масштабах страны это уже целая армия и все пишут неплохие песни. Вы поймите, тут дело вовсе не в песнях. Шоу-бизнес — кормушка сытная, но тесная. Есть свои законы по раскрутке и они действуют безотказно. Не нужен большой талант и слишком хорошая песня не нужна. Достаточно сорок восемь раз в день гонять ее по радио и десять раз по телевидению, чтобы все начали слушать и песня стала популярной. Татьяне на сегодняшний день просто отчаянно повезло. Эти западные продюсеры вторглись в наш рынок и дали бесплатный эфир молодым российским исполнителям, порушив все наши давно отработанные правила. Наша продюсерская студия, которую финансирует Петровский, вложили в Султану миллион долларов. Она записывалась на лучших студиях, над ней работали лучшие педагоги и профессионалы своего дела. Но она все равно проиграла девчонке из провинции. Так не может и не должно быть.

— А по-моему только так и должно быть, — возразил отец.

— Вы меня не понимаете, — покачал головой Тоцкий, — шоу-бизнес в России это всего-навсего игрушка для детей и родственников очень богатых людей. Шоу-бизнес в нашей стране не приносит ощутимых доходов. Чтобы держаться на плаву нужны постоянные финансовые вливания. У вас есть средства, чтобы поддерживать Татьяну «на плаву»?

— У меня нет, — ответил Краб.

— Вот видите, — облегченно вздохнул Тоцкий, — вы умный человек, все понимаете, но почему-то не хотите согласиться со мной и помочь своей дочери. Ведь я прав, я давно в этом бизнесе и желаю вашей дочери только добра!

Отец Татьяны помолчал, глядя в сторону, и спросил:

— От меня-то вы чего хотите?

— Что бы вы поговорили с Татьяной и она приняла мое предложение, — сказал Тоцкий, — она еще молода, многого в жизни не понимает. Постепенно работая в шоу-бизнесе дорастет и до сольного творчества, найдет себе хорошего продюсера…

— У нее уже был продюсер Игорь, его убили. Из вашего выступления я понял только одно — вы костьми ляжете, но никому не дадите наверх подняться. Только сами, только ваш «клан» и только ваши дети. А наши дети как были в дерьме, так пусть там так и сидят.

— Но у вас же нет денег, чтобы помочь дочери стать «звездой». Талант-талантом, но финансовая подпитка тоже нужна. Вот вы кто по профессии?

— Повар, — ответил отец Тани.

— Повар? — с удивлением переспросил Тоцкий. — Все ясно.

— Что ясно? — спросил Краб.

— А то ясно, что вот я лично не лезу в вашу профессию, потому что ничего в ней не смыслю. Я же не учу вас борщ варить. Не лезьте и вы в то, в чем ничего не смыслите.

— Вы все сказали? — спросил Краб. — Или еще что-то хотите добавить?

Тоцкий посмотрел на часы и ответил:

— Пожалуй уже все. До свидания.

После этого он как-то жалобно как-то улыбнулся, развернулся и поспешил к своей машине, припаркованной возле рынка. Краб задумался — а что если продюсер Тоцкий всё-таки прав? Татьяна молода, горяча, амбициозна, хочет быстро поиметь то, к чему многие идут всю жизнь. Возможно, предложение продюсера очень даже неплохое на данный момент. Если бы у Краба было столько денег, чтобы вложить в Татьяну миллион баксов, он бы сделал это без промедления. Но у него не было столько денег. Погруженный в сомнения Краб купил себе новую футболку, продукты на завтрак и пошел домой.

Дверь в квартиру была не заперта и это насторожило Краба. Татьяны тоже дома не было, в комнате и на кухне все было перевернуто вверх дном. Краб бросил продукты и футболку на диван и выскочил снова на улицу. Вездесущая соседка с балкона крикнула ему:

— Милый, а девушку твою в машину посадили и увезли. А она не хотела ехать, я это видела. И мешок они ей на голову надели!

— Кто посадил? Что за машина? — громко спросил у нее отец.

— Джип какой-то черный с такой блестящей трубой впереди, — ответила она, — этих трое было.

— Когда это было?

— А вот как ты ушел, они сразу же и подъехали, — ответила бабушка, — теперь уж не догонишь, ведь машины у тебя нет. Звонить в милицию?

— Не надо, — ответил Краб, со злостью стукнул по двери кулаком и забежал в подъезд.

«Сука, Тоцкий, он же мне зубы заговаривал на рынке, отвлекал, — подумал Краб, — а я и не догадался об этом! Теперь их не догнать. Куда они поехали, кто его знает?».

Он вошел в квартиру сел и обхватил голову руками. Не сразу заметил на полу лист бумаги, на котором было напечатано большими буквами:

Он схватил бумагу и разорвал ее на мелкие клочки.

— Плохо вы меня знаете, сволочи, — прошептал он, — значит, вы вот так решили «играть». Хорошо, посмотрим кто кого переиграет.

С этими словами он выскочил на площадку, запер за собой дверь и помчался на автобусную остановку.

Краб зашел в клуб, принадлежащий Серому несмотря на вывеску за стеклом двери, на которой крупно было написано «Закрыто». Охранник клуба — парень лет двадцати двух в темном костюме лениво преградил ему дорогу, расставив локти на весь проход. В руках он вертел миниатюрные металлические четки.

— Ты чего, мужик, неграмотный что ли? — спросил он свысока. — Читать не умеешь что ли? Закрыто!

Краб остановился и сказал охраннику:

— Мне Серый нужен, он здесь?

Охранник внимательно осмотрел грязную рубаху, которую Краб так и не успел переодеть и поменять на чистую футболку, помятые брюки посетителя и с плохо скрываемым презрением произнес:

— Мужик, я тебя не знаю, так что давай, иди отсюда, пока я тебя не выкинул.

— Не знаешь меня? — спросил Краб. — Так давай познакомимся.

Он резким движением перехвалил кисть руки охранника и вывернул ее внутрь так, что тот упал на колени и закричал от боли. Четки со стуком упали на пол.

— Где Серый?

— В бильярдной, — воя от боли, ответил охранник, — вон там, за зеленой занавеской!

Краб ударом носка ноги в солнечное сплетение оттолкнул от себя незадачливого охранника и тот согнулся на полу, хватая воздух ртом и активно массируя вывернутую кисть. Краб откинул зеленую занавеску и зашел внутрь бильярдной.

В помещении с низким потолком и неярким светом над столами с зеленым сукном было сильно накурено. Бандита по кличке Серый отец Татьяны увидел сразу — он катал шары за дальним столиком в окружении своей охраны. Серый небрежно скользнул глазами по вошедшему и сделал вид, что не заметил его, продолжая играть. Пришлось отцу Татьяны самому подходить к бригадиру отморозков.

Какой-то тип у самого стола преградил ему кием путь и спросил:

— Куда так спешишь, а фраерок?

Отец Татьяны остановился перед опущенным кием, как перед шлагбаумом, и обратился к Серому:

— Разговор у меня к тебе есть, отойдем в сторонку.

Серый выпрямился, не выпуская кия из рук и ответил, не глядя на Краба:

— А мне с тобой базарить не о чем, мужик. Я тебя предупреждал по-хорошему, чтобы ты не совался куда не надо, а ты все равно лезешь. Смотри — сам себе навредишь.

— Где моя дочь? — спросил Краб.

Серый ничего не ответил, продолжая играть. Он ударил кием по шару и тот, отскочив от бортика, вывалился на пол. Бригадир отморозков явно занервничал, оттого и ударил по шару, не рассчитав силу. Краб снова спросил:

— Где моя дочь Татьяна?

И тогда Серый, скорчив деловую морду, приказал своим прихвостням:

— Уберите его отсюда, он мне надоел.

Краб не стал ждать когда его «уберут» и хотя понимал, что силы слишком неравны, чтобы одержать победу, перехватил кий, которым ему преградили дорогу и с силой ударил толстым концом этого кия между ног того самого бандита, что преградил ему дорогу. Бандит ойкнул и кий выпустил. Ногой Краб добавил ему в под колено, а с разворота ударил прямо в нос левой рукой с зажатым кием и бандит завалился прямо на бильярдный стол. Но тут же его сзади огрели чем-то тяжелым по затылку. Краб встряхнул головой, остался на ногах и, полностью развернувшись в прыжке, ударил того, кто стукнул его сзади по голове, по его бандитской тяжелой челюсти, как битой, своим кием, отчего тонкая палка хрустнула и сломалась напополам. Бандит тряхнул головой, а Краб, откинув обломки кия, быстрыми ударами в челюсть завалил и этого бандита между бильярдными столами.

И все-таки силы были слишком неравны, чтобы даже успевать уклоняться от ударов, которые посыпались на него градом. Ведь у Серого люди тоже были хорошо тренированные, закаленные в драках и накачанные в спортивных залах. Когда двое из команды Серого рухнули как подкошенные, остальные человек пять бандитов быстро окружили Краба, но не с голыми руками, а вооруженные кто цепью, кто милицейской дубинкой.

Краб сам пошел в атаку и еще одного из нападавших сумел сбить подсечкой, но когда на него со всех сторон набросились бандиты, размахивая своим оружием, он едва успевал только закрываться и уворачиваться. Атаковать самому уже не было никакой возможности. Серый наблюдал за дракой сидя на краю бильярдного стола и покуривая сигарету. Краб пытался вырваться из жесткого кольца нападавших, но сделать этого ему все-таки не удалось. Бандиты опрокинули его на пол и стали избивать ногами. Били жестко и с силой, пока Серый не прикрикнул:

— Амба!

Бандиты тут же остановились и разошлись по своим углам. Серый подошел к лежащему на полу окровавленному Крабу, слегка зацепил его носком ноги, как придорожную падаль и сказал:

— Если бы ты не приходил ко мне раньше со Сквозняком, то сейчас я зарыл бы тебя где-нибудь на пустыре. А так, ладно, живи, но мне на глаза больше не попадайся. Ведь теперь ты никакой не Краб, а просто крабовая палочка.

Серый громко рассмеялся своей шутке, бандиты вторили ему, но он резко повернулся к своим «псам» и сказал им:

— Вывезите его и выбросите где-нибудь подальше отсюда…

С этими словами он отвернулся и продолжил свою игру. Два бандита схватили Краба под руки и потащили к выходу. В фойе охранник, которому Краб вывернул кисть руки подскочил и стал с остервенением пинать безжизненное тело Таниного отца по почкам.

— Сука, сука! Он мне руку вывихнул! — орал он при каждом ударе.

— Завязывай, — сказал ему один из бандитов, — с него хватит. Серый приказал его больше не трогать. Это кореш Сквозняка, приближенного к блатным.

Охранник, услышав, что тот, кого он пинает кореш какого-то авторитета, испуганно отскочил как ошпаренный.

— А что? Я ничего, — испуганно сказал он, — я же только три раза пнул.

Бандиты потащили Краба дальше к выходу и вытащили на улицу с заднего двора.

— Смотри, Зыба, — кивнул один из бандитов на дыру в разорванной рубахе Краба, через которое было видно тело, — он весь в шрамах от ножа.

— Это от пули шрамы, придурок, — ответил Зыба.

— Может на хер его утопим? — спросил первый. — А то вернется ведь опять да еще со стволом, перестреляет нас. Итак с ним еле-еле справились.

— Серый сказал выбросить, значит, выбросим, — ответил Зыба, — не надо самодеятельности.

Они погрузили бесчувственное тело Краба в джип, отъехали до ближайшего пустыря, выбросили его там прямо на землю и уехали.

Отец Татьяны пришел в себя через минут двадцать, открыл глаза и увидел, что лежит среди груды коробок в какой-то зловонной яме. С трудом выкарабкался, присел, морщась от боли и подумал, что все-таки он зря нарвался один на «бригаду» Серого. Просто вспылил и очень разозлился когда увидел, что Татьяну украли. Головой своей хорошо не подумал, как и тогда в Чечне, когда за ребят своих погибших сгоряча в драку кинулся. Но о том случае он не жалел, хотя и отсидел за это восемь лет. А вот сегодня совсем по дурному поступил. Ой, по дурному…

Нужно было как-то выбираться отсюда. А единственное место, где он мог бы укрыться и отлежаться был загородный дом Сквозняка. Отец Татьяны утер порванной рубашкой разбитые губы и усмехнулся через боль во всем теле. Кинулся, как глупая курица на сильного коршуна, защищая своего единственного цыпленка — дочку Татьяну. Кровь ударила в голову. Впервые за много лет увидел свою дочь и сразу же она попала в беду, как нарочно. Но если бы у неё было все нормально, то может быть, Краб никогда бы почувствовал по настоящему что такое быть отцом.

Где же он теперь находится и как доберется до Сквозняка в таком виде? Его первый же наряд милиции остановит и в кутузку определит. Краб поднялся и медленно побрел к виднеющимся вдали строениям. Все остатки денег, какие у него были из кармана пропали. То ли бандиты вытащили, когда его здесь бросили, то ли местные бомжи постарались. Зато хоть паспорт остался. Еле-еле добрался до дороги, по которой шумно сновали туда-сюда машины.

На дороге то, чего он опасался, и случилось. Видимо еще издалека наряд ППС заметил бредущего по пустырю грязного, пошатывающегося мужчину и затаился в засаде за кустами бурно распустившейся зелени.

Когда Краб приблизился к месту засады, где засели милиционеры, из-за этих самых кустов выскочили два бодрых стража порядка и весело преградили ему дорогу.

— Куда направляемся? — наглядно торжествуя по поводу удачного задержания, спросил один из милиционеров.

Краб остановился, перевел дух, потому что даже пешее преодоление свалки после избиения его бандитами Серого давалось ему с трудом и ответил:

— Домой иду…

— А где твой дом? — спросил милиционер.

— Я в Москве проездом, сейчас живу у дочери за городом, — ответил Краб.

— Проездом?! — обрадовано воскликнул милиционер, уже чувствуя своим носом наживу. — И документов, конечно, нет?

— Есть паспорт, — ответил отец Татьяны и полез в карман.

— Спокойно, — скомандовал милиционер, — руки подними вверх, я сам достану.

— Сержант, меня избили и бросили на свалке… — начал было пояснять ситуацию Краб, но до того молчавший угрюмый милиционер-прапорщик скомандовал:

— Заткнись, разберемся!

Краба обыскал сержант, обшарил все карманы, достал паспорт и констатировал, внимательно разглядывая документ:

— Залетный фраер. Прописка какая-то левая в Вологодской области и регистрации в Москве нет. Прописался недавно в Вологде, а до этого где был?

— В Африке в командировке, — ответил Краб, уже понимая, что его просто так не отпустят, — учил негров русскому языку и литературе.

— В Африке? — усмехнулся сержант, — шутник. Посмотрим как ты будешь в камере шутить. Так говоришь, что избили тебя?

— Избили, — ответил Краб.

— А кто?

— Не знаю я, — ответил отец Татьяны, — я не запомнил.

— Придется с нами проехаться, — ласково предложил милиционер, — до выяснения твоей личности, посидишь в «телевизоре» со своими коллегами.

Спорить с ментами было бы глупо, еще глупее было бы оказать сопротивление, потому что милиционеры были вооружены, стояли крепко на ногах, не то что сам Краб, все тело которого ломило от побоев. И он подчинился. Его привезли в отделение и посадили в «телевизор», где кроме него дремал на лавочке воняющий мочой старичок, а в углу сидел молодой парень с хмурым выражением лица. Краб тоже присел на нары, морщась от боли.

— Курить есть? — спросил старичок шепеляво.

— Не курю, — ответил Краб.

— Менты тебя так уделали? — спросил старичок, разглядывая синяки на лице Таниного отца.

— Упал со стремянки, — ответил Краб, — у тещи обои клеил и упал.

В минуты душевной депрессии у него особенно остро проявлялось чувство юмора.

— Хе-хе, — рассмеялся старичок беззубым ртом и отвернулся к стене.

Сидеть в «телевизоре» в тот самый момент, когда неизвестно что происходило с его дочерью было не сподручно и он стал лихорадочно думать как ему уйти. Вот если бы так мучительно не болели все суставы, и внутренности, тогда бы он смог вырваться наружу и даже завладеть милицейским оружием. Добраться и до Серого и освободить Татьяну. А там уж будь что будет, лишь бы помочь дочери.

Но в нынешнем его положении такой план был полной утопией и Крабу ничего не оставалось как только сидеть, прислонившись к стене и слушать как похрапывает на лавочке старичок.

Не прошло и получаса с тех пор как Краба затолкали в камеру, как вдруг неожиданно за стеклом «телевизора» появился тот самый мент, который его арестовал и с довольно улыбкой поведал:

— Что ж ты, дядя, голову мне морочил? Ты же в розыске, а?

— Я? — удивился Краб. — За что?

— Это тебе самому лучше знать, — ответил милиционер и ушел.

Узнал почему он в розыске Краб ровно через час, когда в отделении появился капитан Шрымза. Краба вывели из «телевизора», напялили на него наручники и отвели в отдельную камеру, где стояли только два стула и стол.

Шрымза усадил перед собой Таниного отца и стал молча курить, сверля его хитрыми глазками и пуская дым ему в лицо. Краб вспомнил то, что говорил ему Жига относительного этого человека, что Шрымза взяточник и подлец, и улыбнулся разбитыми губами.

— Что лыбишься? — разозлился Шрымза. — Весело тебе? Сейчас будет грустно!!!

— За что меня задержали? — спросил Краб.

— Я здесь спрашиваю, а ты заткнись!!! — вскипел капитан. — Тебе теперь лет восемь светит!

— За что это?

— А ты не знаешь?

— Даже не догадываюсь, — искренне ответил Краб.

— Не далее как вчера ты, твоя дочь и еще один малолетний дебил-наркоман избили и ограбили уважаемого человека, директора крупной фирмы, — сквозь зубы процедил Шрымза.

Отец Татьяны моментально припомнил вчерашнего толстяка с которым они повздорили еще в конторе по продаже кондиционеров. Конечно было такое, Краб ударил толстого, потому что тот сам к ним подошел, несколько раз оскорбил Татьяну и в драку полез первым. Но никто толстого не грабил.

— Я его не избивал и тем более не грабил, — попытался объясниться от со Шрымзой, — этот мужик сам подошел и полез в драку…

Но Шрымза с размаху ударил ладонь по столу.

— Ой, не свисти мне, «соловей», мы же все про тебя знаем! — заорал он. — Ты же рецидивист по кличке Краб, в колонии постоянно баламутил, нарушал режим, а освободился всего месяц назад. И снова за старое? Что, неймется никак? Снова на нары захотел? Так я тебя быстро туда засажу! Напарника себе нашел, тоже мне — сопляка, наркомана и придурка. Он даже краденную барсетку не выбросил, а просто купил себе дозу и на то же самое место вернулся, где вы человека и ограбили. Там мы его и взяли.

Краб понял, что Шрымза говорит о Прищепе и догадался в чем было дело — Прищепа, когда Краб «уронил» наглеца, стырил у него барсетку, чтобы купить у него дозу наркотиков.

— Я тебя быстро вычислил, потому что твоя дочь на экране примелькалась, — довольный собой сказал Шрымза, — пострадавший директор фирмы сразу сказал, что с грабителями была певица Татьяна и тебя тоже описал. Я сразу понял чьих это рук дело. Ой, посажу я тебя, Краб, теперь обратно на нары, готовься.

— Ни я, ни Татьяна барсетки у пострадавшего не брали, — сказал отец Тани, — а врезать мне его пришлось, потому что он сам стал задираться и хамить. Если хочешь, это самооборона была.

— Бля, ты лучше меня не зли! — рассердился Шрымза. — Прищепов показал, что это ты ему приказал барсетку у пострадавшего украсть и тебя на лавке дожидаться.

— Что ж я совсем дурной на том же самом месте встречаться, где человека уронил? — спросил Краб. — Сам подумай? И ничего я наркоману не приказывал. Я его первый раз в жизни видел.

И тут до него дошло, что наркоман Прищепа все на него валит. То есть Краб получается организатором и инициатором ограбления. Повесить на него срок Шрымза может теперь на полную катушку. Вот влетел, так влетел! Татьяна у бандитов в плену и он сам теперь за решеткой сидит — избитый, немощный с перспективой нового срока.

— Все, Краб, разговор наш закончен, — сказал Шрымза, — вечером тебя перевезут отсюда куда надо, там закроют крепко-накрепко, я дело это закручу и уже скоро поедешь ты опять лес валить в телогреечке.

На его лице появилась удовлетворенная усмешка. Крабу захотелось врезать по этой наглой морде взяточника, «оборотня» в погонах, но он сдержался. Итак уже сегодня достаточно набедокурил!

Шрымза ушел, а Краба снова посадили в «телевизор». Настроение было на нуле. Мысли крутились только вокруг одного, что он и Татьяне не помог, и сам оказался за решеткой с нехорошей перспективой. Видимо, Тоцкий прав — кто взлетает стремительно, тому падать больно. Всяк сверчок, знай свой шесток. Так в народе говорят, а народ глупостей не придумает.

Краб прилег на нары и решил немного передохнуть — и от мыслей, и физически. Избитое тело ныло, но страшней было думать о том, что сейчас происходит с Татьяной? Возможно, ей нужна помощь, а он заперт в железной клетке и выхода из нее пока не видит.