Кровь. Меч. Корона

Глава 27

«Всякий знает, что у людей благородных кровь имеет свойства иные, нежели у простолюдинов, в чьих жилах скорее чёрная желчь течёт. Среди таких свойств благородной крови отметить следует храбрость, гордость, страстность, живой ум и, самое главное, врожденное умение повелевать.»

— «Генеалогия и жизнеописание семьи Флавио, книга первая», Марцелл Амадо Флавио.

Следующим вечером, когда моим ужином стали полпинты воды и горсть разваренного зерна, я решил, что пора брать инициативу в свои руки.

Брианна сидела у костра и подсушивала мох, чтобы в следующий раз использовать его как растопку. В этот раз мы расположились в небольшой лощине, защищённой от ветра, а дым от костра оставался незаметным.

— Нам нужно выходить к людям, — сказал я, усаживаясь напротив.

Нас разделяло пламя костра, и в неровном пляшущем свете её лицо казалось застывшей восковой маской. После похорон она не проронила ни слова. Вот и сейчас она проигнорировала меня.

— Ты меня вообще слышишь? — сказал я чуть громче, нагло уставившись на неё.

Девушка медленно кивнула, не отрываясь от процесса. Я начинал злиться.

— Твоё молчание ничего не изменит, — бросил я, всё так же глядя ей в лицо.

Её левую бровь пересекал тонкий шрам, который я заметил только сейчас.

— Твоя болтовня — тоже, — буркнула она.

Хоть какой-то результат. Я пошевелил угли в костре, из-за чего пламя вспыхнуло с новой силой.

— И что ты предлагаешь? Мы уходим всё дальше от армии. Нам надо возвращаться и искать выживших. Собирать войско, готовиться. Мы на войне, в конце концов, — произнёс я.

— Конайлли всегда были подлыми ублюдками, все до одного, — невпопад ответила она.

Я недоуменно хмыкнул.

— Той армии больше нет. Гаэлы вернутся по домам, южан переловят по одному и прикончат, понимаешь? Киган сбежал, и ты это видел.

— Чёрный Ветер соберёт войско. Уж он-то точно сможет, — ответил я.

В способностях рутена я не сомневался ни на мгновение.

— Рутен? Если он ещё жив, — фыркнула Брианна.

Я пожал плечами. Я мог только надеяться на это. Ни во время битвы, ни после неё Чеслава я не видел.

— Тогда объясни, куда мы идём? Подальше от них? Нас перестали выслеживать ещё позавчера, — сказал я.

Брианна вымученно улыбнулась, но я видел, что улыбка была фальшивой.

— Ты же хотел к людям? Как раз к ним и выйдем. Если бы ты был чуть повнимательнее, то заметил бы следы ещё вчера.

По правде говоря, я и не пытался их заметить. В дороге я пытался не обращать внимания на жёсткое седло и урчащий желудок. Жутко хотелось выспаться в тепле и поесть горячего, помыться и отдохнуть. Я давно привык к походной жизни и сопутствующим неудобствам, но мне надоело прятаться по берлогам, как бегущему от охотников зверю. Я хотел вернуться к армии, закончить войну, исполнить клятвы и уехать домой.

— Скажи, что имел в виду Осви? — спросил я. — Про твою кровь.

Девушка вздохнула и поморщилась. Было заметно, что она не хочет говорить вообще, но вынуждена подбирать слова.

— Каждый безумен по-своему, — начала она, и я не мог с ней не согласиться. — Осви наслушался сказок от моего отца и втемяшил себе, что нашим народом может править только мой клан. А Конайлли — самозванцы, обманом захватившие власть.

Я почесал отросшую щетину на подбородке.

— Я малость не в курсе вашей истории. Знаю только то, что мне рассказывал Киган. Что королём должен был стать он, а не его дядя. Он говорил, что Гибрухт убил его отца.

— Клот ап Конайлли получил то, что заслужил. Жаль, что его убил Гибрухт, а не я, — зло рассмеялась девушка.

Признаться, я уже запутался в дебрях гаэльской политики, но одну вещь понимал кристально ясно — все эти люди не чураются самых грязных методов.

— Дай-ка догадаюсь. Конайлли убили твоего отца?

— Состряпали дело так, будто это был несчастный случай. Быстро подсуетились, и Клот объявил себя королём. Мне тогда было восемь, — её голос потускнел от плохих воспоминаний.

— Почему они оставили тебя в живых? — спросил я. — Только не говори, что они испугались пролить королевскую кровь, не поверю.

— Осви был отцовским ближником. Когда всё случилось, он вывез меня и спрятал.

Плечи Брианны мелко задрожали, и я понял, что она снова плачет, хотя голос её оставался ровным. Я никогда не любил женских слёз, попросту потому что не знал, что с ними делать, но сейчас у меня возникло понятное и простое желание защитить. Я пересел поближе и осторожно обнял её. В жизни не думал, что мне доведётся обнимать дочь короля, и ожидал любой реакции, но Брианна уткнулась мне в плечо и беззвучно плакала. Она и сама хотела вновь почувствовать себя защищённой.

Мне вдруг подумалось, как бы всё изменилось, родись она мужчиной. Вероятно, никаких заговоров и восстаний бы не случилось. Она наверняка смогла бы объединить все кланы, и тогда границы империи терзали бы не разрозненные банды, а организованные воинские отряды, кусок за куском отвоёвывая земли своих предков.

Брианна немного успокоилась и отстранилась от меня, повисло неловкое молчание. Только потрескивание костра и завывания ветра нарушали тишину.

— Киган говорил, что ты проклята, что он имел в виду? — почему-то спросил я, понимая, что вопрос совершенно неуместный, только после того, как слова сорвались с губ.

— Пять раз я была помолвлена, и ни один жених не дожил до свадьбы, — ответила она, стараясь не выдать своего волнения.

— И правда, похоже на проклятие, — заметил я.

— Это не оно. Все смерти подстроили, а слухи о проклятии пустили специально, чтобы род Аргайлов прервался. Конайлли не терпят соперничества, а я не выйду ни за кого из них. Теперь все боятся свататься ко мне.

— Печально это слышать, — сказал я.

Она горько усмехнулась.

— Тебе-то что. Ты — южанин, и тебя не волнуют наши дела. Я вижу, что тебе не нравятся наши края, и ты хочешь домой. Тебя здесь держат только твои клятвы, да? Я освобождаю тебя от той, что ты дал Осви.

Это было даже немного обидно.

— Позволь уже мне решать, — хмыкнул я.

— Как хочешь, — пожала плечами она. — Я просто предложила.

Солнце окончательно скрылось из виду, быстро стемнело. Маленький костёр из полусырого валежника не мог дать столько тепла, чтоб хватило на двоих, а тонкие чахлые ветки, наспех собранные в окрестностях, быстро прогорали, и мне почти ежеминутно приходилось подкидывать новые. Брианна, казалось, не замечала холода, а вот я замерзал. Зима почти на пороге, и не хотел бы я оставаться в этих краях, когда начнутся морозы.

Я вспомнил времена своего рабства. Снега выпадало столько, что сугробы доходили до самых крыш, а на день солнцестояния ударили такие холода, что один из рабов замерз до смерти, несмотря на то, что был вместе со всеми в землянке. Тогда мы грелись, прижимаясь друг к другу, чтоб экономить тепло.

Но предложить Брианне такое я не смел. Я снял попоны с лошадей, с Ветерка и с кобылы покойного Осви, закутался в них и улёгся рядом с костром. Брианна молча продолжала смотреть на пламя.