Круговерть бытия

Глава 3

Получивши всё нужное к отправлению, я спешно поскакал о-двух конь в пункт своего назначения. Двигаясь через Молдавию и Малую Валахию, я быстро прибыл в Браилов, сдал депеши по адресу, и дней десять маялся в ставке Великого князя, в ожидании приказания возвратиться к своему полку.

В один из дней, как раз перед вечером, слышу я как вызывают охотников идти на штурм этой неприступной крепости. В которой засели головорезы первого сорта. Казачья удаль вскипела во мне. Не рассуждая, какие могут быть последствия, я, загоревшись отвагой, заявил себя желающим быть в среде передовой штурмовой команды. В полночь перед делом я ощупал нательный крест с благословением родителя.

Мне вспомнились отцовские слова: "Береги, сынок, благословение. С ним тебя ни пуля не возьмет, ни острая шашка не коснется". И еще: "Добивайся заслуг, чинов. Начальство любит хорошую службу". С этого момента в душе моей, не знавшей до сих пор никаких сомнений, в первый раз шевельнулось тяжелое предчувствие какой-то медленно, неудержимо надвигающейся беды…

Вскоре весь наш отряд охотников, подкрепляемый густыми колоннами пехоты, с жестокой непреклонностью двинулся вперёд. На рассвете тихо подошли мы к бастиону, на котором находилось главная неприятельская батарея и с криком «ура» бросились на штурм…

Под грохот орудийной стрельбы и залпы ружейной трескотни стал разгорался сильный бой. Мы неслись вперед... Что далее происходило, я сказать не могу по следующей причине: когда мы прибежали ко рву, нас подняло на воздух; многие были засыпаны землёй, некоторых отнесло от батареи, а мне, кажется, пришлось несколько саженей лететь по воздуху, словно птице пернатой. И наступила мрачная темнота....

***

" Род проходит и род проходит. Земля же вовек пребывает." Экклезиаст. Шли годы, миновали столетия... Незадолго до смерти на Дону у Арсения Яковлевича родился сын, который стал одним из моих предков.

В середине ноября 2023 года я, Сергей Александрович Ежов, на своей машине возвращался из краткосрочной командировки по области.

Настроение было так себе. Старенькая машина скрипела, но ехала, и пока еще не собиралась разваливаться. Дело было к вечеру и быстро темнело. Вокруг мелькали давно сжатые, голые, черные и раскисшие от влаги поля, подготовленные к зиме. В этом зрелище присутствовало что-то живое и очень трогательное. Весь обозримый горизонт заполонила огромная черная туча, угрожающая разразиться мощной грозой. Рядом со мной, на пассажирском сиденье, валялась зачитанная до дыр книжка, с оторванной обложкой, технотриллер с романтическим названием "Приключения Бешеного попаданца".

Надо было поднажать, так как в темноте, на мокрой дороге в моей старой машине ехать будет очень неуютно. Учитывая, что льющий как из ведра дождь, потоками воды будет заливать лобовое стекло и "дворники" не будут справляться. Да и сам я уже не мальчик, чтобы в шоссейных ралли в экстремальных условиях участвовать, как никак 58 лет. Не шутка.

Мой автомобиль уверенно двигался вперед, пожирая дорогу километр за километром. Но, мимо, обгоняя меня, периодически по трассе пролетали истерически сигналящие машины. Мою машину давно надо было менять. За всю мою жизнь у меня было несколько автомобилей, я особо к ним не привязывался, но все же клиентам в моем возрасте банки уже не столь охотно дают новые кредиты. Так как надолго инвестировать в будущее в моем случае уже рискованное дело. Так что сильно разогнаться не получалось.

А дома меня ожидает жена. Моя супруга недавно вышла на пенсию и теперь предавалась блаженному ничегонеделанью. Дети выросли, внуков нам привозят редко. Ей скучно.

К тому же, похоже, что мое возвращение домой под дождем, с учетом оставления автомобиля в гараже, затянется часов до десяти вечера, и жена наверняка убьет меня, как только я переступлю порог нашего дома. Она убьет своего мужа, несмотря на то что это моя работа, за которую платят неплохие по нынешним временам деньги.

И ей плевать, что надо еще пока полтора года платить по ипотеке за квартиру в новом районе, которую она заставила меня купить лет двадцать назад. Ей плевать на то, что надо помогать нашим детям. Проклятая баба не хочет понимать, что на жизнь сейчас уходит целое состояние. Когда я вернусь, мой ужин превратится в уголья, поскольку находится в духовке с шести вечера.

Сама она, скорее всего к этому времени, уже будет лежать в постели как бревно и хлопать в темноте глазами. Она встретит меня злющей, как сто чертей, и будет орать во всю глотку. А возможно, что дражайшая супруга не проронит ни слова, пока я не заберусь в постель. Как только я улягусь, она повернется ко мне спиной и вздохнет, изнывая от бабьей жалости к себе. Словно кто-нибудь помер. Весело...

Стоп! Хватит о грустном. Никогда не надо вешать нос. Жизнь такая штука, что никогда не надо сдаваться и отчаиваться. Все что ни делается - все к лучшему. Никогда не унывай. Даже если нашу планету снова скуют льды ледникового периода нового палеолита, все закончится хорошо. Человечество выжило тогда, выживет и сейчас. Если не впадет в уныние.

Жизнь моя была довольно многообразна. Я родился в Советском Союзе. Окончил школу, а затем местный политехнический институт. Благодаря военной кафедре я стал младшим лейтенантом запаса. Затем работал технологом на комбинате "Красный рабочий", выпускающем туалетное мыло, а так же кое-что еще из средств парфюмерии и личной гигиены. Дорос до заместителя главного технолога, а потом грянула перестройка и 90-е.

Наш комбинат сразу стали готовить к приватизации через банкротство, но я не стал сидеть сложа руки, в ожидании у моря погоды. У меня на иждивении находилась жена с малолетним сыном и приходилось крутиться. Я и крутился, челночил в Польше и Турции, гонял автомобили из Литвы, где изделия из битого немецкого автопрома в местных авто мастерских пытались довести до ума.

Затем все устаканилось и я стал работать в различных шарашкиных конторах. Иногда - по специальности, но чаще всего - продажником. Раз не удается сделать что-то свое, значит - нужно продавать чужое. Прекрасное советское образование позволяло мне понимать, как работают чужие технологии, в отличии от молодого поколения, для которых все было сродни магии.

В последние годы я работал дилером по продаже сельскохозяйственного семенного материала, гербицидов и прочих химикатов. И сейчас у нас самая страда. Как говорится: "готовь сани летом, а телегу зимой". Селяне свой урожай реализовали, кредиты погасили и планируют закупки на следующий год. Значит нам пора - заключать договора.

Вот я и мотался по крестьянским и фермерским хозяйствам и кооперативам, в которые превратились бывшие колхозы и совхозы. В последние годы клиентская база неумолимо сужалась, так как вертикально интегрированные агрохолдинги активно уничтожают конкурентов.

Семенной материал у нас сейчас в основном импортный, продукт биотехнологий. Есть такое понятие как "гибридная сила", то есть, скрещивая различные сорта, можно при определенных условиях скомбинировать лучшие признаки обоих родителей. К сожалению, школьные биологические законы Менделя неумолимы. Гибриды нестойки и через поколение разлагаются на составляющие. А иногда вообще бесплодны. Но для бизнеса и это хорошо, так как фермер каждый год должен покупать все новый семенной материал.

Правда, в последние годы "генетики", в борьбе за деньги инвесторов, все больше играют в бога. Я конечно не ахти какой специалист, но все же меня иногда терзают смутные сомнения, что предлагаемые нами семена генетически модифицированной пшеницы, подсолнечника или кукурузы полностью безопасны. Хотя начальство запрещает нам использовать словосочетание "генетически модифицированный". Мы обычно говорим: "обогащение генотипа".

И эти сомнения терзают не только меня одного. Многие крестьянские кооперативы предпочитает старые агротехнические методы и не хотят иметь ничего общего с выращиванием генетически модифицированных продуктов. Поэтому, что они опасаются, что новейшие технологии разрушат их традиционное фермерское хозяйство.

Но с каждым годом выбор для них все усыхает. К тому же, существует такая вещь, как перекрестное опыление растений, которого почти невозможно избежать, так что даже самые экологичные фермерские продукты уже могут содержать измененный генокод. Джинна уже не загнать в бутылку.

Производство генетически модифицированных продуктов, весьма сложный предмет, поэтому я не стану злоупотреблять вашим терпением и рассказывать все детали дела. Это требует от ученых хорошего знания нескольких смежных дисциплин, таких, например, как органическая химия, биология, растениеводство, и многих других, известных только специалистам. А я во всем этом изрядно плаваю...

Однако я все же попытаюсь объяснить вам суть наиболее важных перемен в этой области. Сейчас генная инженерия — передовой рубеж технического прогресса. Население земли с каждым годом все растет, поэтому производство генетически модифицированных продуктов не прихоть и не каприз. С помощью биотехнологий можно спасти всех этих несчастных детей Африки от голодной смерти.

Некоторые генетически измененные растения уже содержат в своей структуре природные гербициды и химикаты, токсичные для вредителей. А это помогает значительно экономить на производстве валового продукта. Давно уже ведутся споры, опасны ли эти изменения для человека? Конечно, человек не букашка, микродоза его не убьет и даже не повредит. Но три-пи-джей-штамм генетически модифицированного растения производит абсолютно токсичные гены, которые убивают бабочку данаиду. Или пчел.

При этом совершенно невозможно предотвратить возможность перекрестного опыления нормальных растений генетически модифицированной пыльцой и оградить от гибели местную популяцию бабочек и других насекомых. А в организме человека теоретически подобные токсины смогут накапливаться и вызывать различные заболевания.

Многие ученые утверждают что генетически измененные продукты абсолютно безопасны. Не буду спорить. Чего не знаю - того не знаю. С другой стороны раньше ту же кукурузу преимущественно использовали в пищу людям. А сейчас початки отправляют на переработку, а сами растения аккуратно уложат в огромные силосные башни, откуда зимой будут вывозить корм для домашнего скота всем желающим. И эти тысячи тонн зеленой массы вмиг исчезнут в бездонных и постоянно жующих ртах кастрированных животных.

А через некоторое время скотину забьют, расфасуют и отправят привередливым потребителям в Москву, Санкт-Петербург и другие города нашей страны. Или все зеленое море кукурузы, что происходит все чаще, сразу пустят на технические цели. К примеру, для производства биодизеля. То есть безбрежные моря кукурузы накормят не людей и даже не домашний скот, а машины. Эта техническая культура пойдет на потребу индустриальному монстру. Какой это ужасный и бессмысленный мир!

Вместе с тем все больше хозяйств выращивают все больше технических сортов продовольственных культур. Значит все же в пищу человеку их употреблять не рекомендуется? Даже Минздрав уже устал предупреждать...

И почему тогда по всем телеканалам собирают деньги для лечения больных детей? И почему в борьбе санкций, в той же Финляндии, когда закрыли границу с Россией, стали уничтожать предназначенные для экспорта нам продукты, так как по санитарным нормам эти продукты больше ни в одной стране было продать невозможно? Вопросы, вопросы...

С другой стороны выбирать не приходится. Ну, предположим, не стану я есть овощи и растения. И что? Без пропитания я обходится не могу...

Какое-то время я продавал на птицефабрики области гормоны и биодобавки для привеса. Отвратительный запах крови птиц и их гниющих останков преследует меня до сих пор. И я больше не ем курятину.

Конечно, на вкус и цвет товарища нет. Но не забываем о огромном количестве несчастных случаев среди работников на местных птицефермах. И тут же весь пол завален головами птиц, окровавленными потрохами, костями, перьями и прочими отходами производства. Зрелище не для слабонервных. Кровавое месиво изрядно отбивает аппетит. И рядом еще живые бедные птицы барахтаются, дергаются и от страха пачкают конвейер.

В результате почти все рабочие сразу перестают есть мясо птицы вскоре после того, как устраиваются на работу на птицебойни, а год спустя вообще не употребляют любое мясо, превратившись в заядлых вегетарианцев. Даже подарочные пайки из птицы к праздникам они передаривают своим родственникам.

Что же касается меня, то я дал себе зарок никогда не посещать свинофермы и мясокомбинаты. Чтобы иметь для себя потенциальный продукт для употребления в пищу. Тут главное - не пережимать. А то имеется реальная угроза умереть с голоду. В общем, мое дело - зарабатывать деньги, а у ученых пусть голова болит. Не зря же они учились?

Пока я размышлял, пошел дождь. Он быстро сменился настоящим тропической силы холодным ливнем, который плотной стеной обрушился на мою машину. Погода оправдывала название ноябрьской. Штормовой ветер завывал и беспорядочными порывами бросал мне на лобовое стекло целые потоки студеной воды. Я посмотрел на небо, надеясь увидеть там хоть какой-то просвет, но, свинцово-темное, оно не обещало ничего доброго. "Буря мглою небо кроет..."

Тьма обрушилась на меня со всех сторон и свет автомобильных фар сразу упирался в плотный занавес дождя, видимость упала до минимальной. Лишь иногда проблески молний выхватывали в туманной сумятице ветра и ливня отдельные детали картины.

Дождь лил как из ведра, превращая автостраду в бурный поток. Поминутно матерясь с боцманским загибом, я пытался удержать свой автомобиль на трассе. Другие машины уже исчезли и на дороге не было заметно никаких признаков жизни. Погодка жуткая, ветер, ярясь все пуще, крушит все на своем пути, с небес льет как из миллионов садовых шлангов, а молнии раскалывают небо. Стояла такая темнота, что казалось, что я попал в преисподнею. Машина еле ползла со скоростью черепахи.

Вскоре, ветер и дождь достигли такой невероятной силы, что мне казалось, будто я нахожусь в самом центре торнадо. Ярость разбушевавшейся стихии, казалась, нарастала с каждой минутой. Проклиная непогоду, я решил, что добраться домой к десяти вечера целым и невредимых, хотя и промокшим до нитки, будет не самым плохим вариантом. Теперь все было не важно. Слишком уж велик на такой дороге стал шанс "сыграть в ящик" из сосновых досок.

Сколько ни считай, не рассчитывай, кирдык, как известно, всегда внезапен. Огромная молния, ослепляя, вдруг расколола небо от края до края. Она ударила прямо в мой автомобиль.

Через мое тело прошел ужасающий электрический разряд. Волосы на голове оплавились, мышцы судорожно сокращались, ломая кости. Кожа мгновенно высохла, на ней запузырились лопающиеся волдыри. Сухожилия нагрелись так, что вспыхнули нейроны – они посылали бешеные импульсы, и волокна корчились в конвульсиях. Температура тела взлетела до ста градусов. От импульса, пронзившего все мои клетки, я проглотил свой же язык. Салон машины наполнился запахом горелой мякоти.

Мотор моментально заглох, но автомобиль, даже лишившись управления, продолжал двигаться. Его скользя, вынесло с трассы на обочину. Последовал глухой удар и машина завязла в обильной черноземной грязи. Сердце, казалась, лопается пополам. Я открыл дверцу и, теряя сознание, под целыми водопадами холодной воды, упал лицом в жидкую грязь. Меня окутала беспросветная тьма.

***

Разум мой, лишенный телесной оболочки, парил между небом и землей, между временем и пространством, в кромешном мраке. Вселенная была бесконечно пуста: в ней не было ни мыслей, ни боли, ни памяти - ничего. Все ушло, провалившись в небытие. Само время перестало существовать.

И вдруг как будто включили клавишу выключателя и все озарил свет. Мне показалось, будто я – ныряльщик, всплывающий со дна самого глубокого моря. Все ближе, ближе... Переплетенные линии нервов стали наподобие электрических проводков наполняться током души. Возник поток, подобный потоку электрической энергии.

Фух! Я внезапно ощутил свое тело, лежащее на соломенном матрасе, накинутом на доски. Гостеприимное тепло окутало меня, будто бы я морозной улицы заскочил в уютное натопленное помещение. Глаза мои еще были закрыты, но в ноздри шибанул густой запах заскорузлых портянок, старого пота, а так же гноя, крови и блевотины. К этим ароматам примешивался слабый дух плесени и раздавленных сороконожек. Кроме этого, у меня изрядно затекла спина.

Опа-понечки- попа! Я потянулся и, открыв глаза, рывком сел на своем ложе.

- Куды ты, ирод! Лежи уже спокойно. Доктор Ганс Христианович сказал, что ты уже умер и тебя пора отволочь в мертвецкую. Скоро солдаты из похоронной команды подойдут.

Я оказался в старинном, плохо побеленном глинобитном бараке, переполненный ранеными и умирающими. Сверху, на закопченных деревянный балках, провисали пучки соломы, которой была покрыта крыша.

На меня укоризненно смотрел пожилой усатый солдат, словно бы сошедший с экрана старых фильмов, посвященных героической обороне Севастополя во время Крымской войны.

Понятно, доктор сказал в морг, значит извольте пожаловать в морг. И никак иначе. Я ощущал изрядную легкость в своем теле, которое ощущалось мной цельным, энергичным и совершенно здоровым. Кроме множества застарелых царапин, уже большей частью заживших, ущерба моя тушка никакого не понесла. Или не совсем моя? Сквозила в ощущениях некоторая неправильность. Не люблю ощущение "дежа вю", а сегодня утром оно переживалось как нельзя остро.

Я, с грацией молодого леопарда, легко и пружинисто поднялся с койки и встал. Ошарашенный санитар смотрел на меня, крестясь.

Тут же мое тело словно бы пронзил электрический разряд. За какое-то мгновения волной нахлынули воспоминания. За долю секунды в голове пронеслись тысячи террабайтов информации. И пропали...

Что же... Я сегодня не такой, как вчера! Без долгих гаданий теперь я твердо знал, кто я, где я, и что я здесь делаю. И это требовалось обмозговать...

Но не здесь...

- Слышь, папаша! - поспешил я успокоить разволновавшегося санитара. - Перестань на меня таращится как на призрака. Что Ваш доктор, клизма немецкая, в медицине может понимать? Небось купил это место за взятку. А сам как вздорная старуха. Стоит человеку крепко уснуть, как этот паникер кричит: помер! Хорошо, хоть я вовремя проснулся. А то в вашем тифозном бараке и здорового быстро залечат. Смотри, отец, какая тут антисанитария! Пойду я, а то и в правду какую здесь болезнь подцеплю.

С этими словами я энергично направился к выходу. Ошарашенный старик что-то пробормотал о заведенных здесь порядках, но я его не стал слушать, а поспешил выбраться на свежий воздух. Родовой казак подчиняется только отцу, атаману, непосредственному командиру и никому больше. Остальные могут идти лесом! К тому же народ здесь все больше доверчивый и бесхитростный.

Снаружи я сразу оказался в гуще событий. Меня встретила панорама раскинувшегося вокруг большого военного лагеря, в котором обустроились десятки тысяч людей. Все было выдержано в старинном стиле первой половины 19 века.

Вытянутые по линейке палаток белые ряды этого мгновенно возникшего на равнине походного города протянулись без конца и без края. На сотнях костров воины готовили себе еду. Часто топливом для многочисленных костров служил сухой навоз вьючных животных, и запах стоял такой, что у меня запершило в горле.

Сотни телег стояли груженные или пустые. "Драгуны с конскими хвостами, уланы с пестрыми значками", сейчас в белых расхристанных рубахах, группировались кучками и правили свои клинки на ручных точилах. Сталь высекала из камня искры. Иногда мелькали фигурки всадников-азиатов, монголоидных калмыков или башкир.

Артиллеристы носили куда-то зарядные ящики. В парк доставлялись новые пушки. Возле некоторых палаток лежали боевые барабаны. По длинноствольным мушкетам со штыками, сложенными в пирамидки, или в козлах по три, можно было определить места расквартирования различных пехотных полков. Собравшиеся вокруг огня усталые пехотинцы горланили песни. Другие с маниакальным упорством точили штыки. Караулы охраняли периметр. Впечатление грамоздилось на впечатление, образ на образ.

К тому же, я уже знал, что сейчас, если я не пролежал в коме несколько месяцев, а судя по времени года это не так, у нас по-прежнему май 1828 года. И это казалось мне вполне нормальным.

Да, похоже на небесах, мне, за мой неистребимый оптимизм, дали второй шанс. Вернее нам двоим, мне и моему далекому предку Арсению Ежову. Впрочем, последний персонаж благородно снабдил меня необходимыми воспоминаниями и прочей информацией и более особо меня не докучал. Я ощущал себя Сергеем из будущего, без раздвоения личности и прочей шизофрении.

Я быстро зашагал через огромный человеческий муравейник, к месту расположения в лагере моего симбиота. А мой аватар, похоже, качался как олимпиец. Наследство мне досталось замечательное. Могучее тело слушается идеально, все рефлексы, навыки и мышечная память работает как отлично налаженный механизм. Получается два в одном, тело богатыря и ум ученого, обогащенный знаниями будущего на ближайшие двести лет. А тут и о двадцатом веке ничего не слышали, не говоря уже о двадцать первом. Отлично!

Жить можно. Опять же вторая молодость, а мне сейчас в этом теле только 18 лет, придется весьма кстати. Для выполнения моих планов. Так и хочется напевать: "А сколько же Вам лет, дитя моё? Ах, много, сударь, много - восемнадцать!"

Скоро я подошел к палатке при штабе на десять человек, где меня временно приютили. Изрядно удивленные, пара вестовых приветствовали меня громкими возгласами и восклицаниями. Глаза у них сначала расширились по пятаку, а потом вспыхнули от радости.

— Казачок! Арсений! Это вы? Боже мой, вы! Ну и ну! А я думал, вас, подхорунжий, убили при штурме крепости! Отличная была вылазка! Вы выздоровели?

Завязалась беседа, в которой я, благодаря памяти предка, чувствовал себя как рыба в воде. Вещички мои собрали для передаче отцу. Мои лошади ожидали меня на конюшне. Быстро проверив вещи, я убедился, что ничего не пропало.

И еще одна радостная новость. Никуда уезжать мне не нужно, так как полк Бакланова, в котором служил мой "отец", пребудет в ставку под Браилов в течении трех суток.

Есть время собраться с мыслями...

По ходу беседы с соседями я узнал, что пролежал бревном после штурма крепости целых четыре дня.

Этот штурм был на редкость неудачен; наши потери оказались громадными. Рассказы холодили кровь в жилах. Да, дела, дела. Много народу пропало. Вот у моего земляка, дяди Дорошенкова, из станицы Аксайской, сына убили. Какой парень был! Одно слово — орел, только бы жить да отца радовать, ан, глядишь, и нет его. Лишь одной могилкой на погосте прибавилось… Точно и не бывало человека. Еще один, лично мне знакомый молодой казак из Новочеркасской станицы, по имени Прохор, лежал в госпитале мертвым телом, без движения и признаков жизни. Непонятно было, будет ли он жить...

А все почему? Наши гении-идиотизма, самодовольные командующий армией Витгенштейн и великий князь Михаил Павлович Романов, долго совещались на тему: Как взять первоклассную турецкую крепость Браилов? Обустроенную по последнему писку военной науки? Ведь у османов здесь имеются в наличии опытные воины и неприступные стены. Что делать станем, господа командиры? Ведь пороха и свинца, а главное пушек и к ним огненного припаса, еще не подвезли. А орденок получить за взятие города всем охота.

Думали они, думали и, наконец, придумали. Рассудили, что если нагнать огромную массу солдат и разогнать их на большой скорости, а потом шмякнуть о каменные стены, то дело непременно сладится. Народ же по-любому лбами стену прошибет! Сближайся и убивай врагов – вот и вся армейская мудрость.

Но что-то по ходу пьесы у наших экспериментаторов-долбанавтов не срослось. Дело не выгорело. Или людей они мало нагнали, или солдаты штурмовали без должного энтузиазма, или убийственная турецкая артиллерия и минеры оказались на высоте, но желаемого результата не получилось.

И самое главное, кто в этом виноват, не понятно. Начальство у нас в принципе виноватым быть не может, не тот это народ. А из тех кто пошел на штурм, теперь большей частью уже и наказывать некого. Мило. Вот так и живем.

Этим же вечером состоялась небольшая попойка, отмечающая мое чудесное воскрешение. Собралось нас человек двенадцать. В основном, из числа молодых адъютантов из штаба. Сидели мы без чинов, сословий и национальностей, молодой компанией. Ели-пили, закусывали.

Все были веселы и дружелюбно настроены. Вдруг, на входе, рядом с которым сидел молодой офицер-немчик, лютеранин по фамилии Адлер, а напротив него другой офицер, по фамилии Зубков, показалась какая-то растрепанная, пьяная фигура.

Просунув всклокоченную голову в палатку, фигура обвела присутствующих шальными глазами и вдруг с диким воплем: "Вот ты где, немчура проклятая, так на же тебе!" — выхватила из кармана широких шаровар пистолет. Грянул выстрел, и Зубков с простреленной головой покатился с войлочной кошмы. Хотя он сидел дальше от входа, чем офицер-немчик, но тот как-то успел отклониться в сторону, и предназначенная ему пуля, продолжив свою траекторию, угодила прямо в лоб Зубкову.

Потом наш незваный визитер стремительно скрылся. Все так и остались сидеть вокруг нашего "достархана".

Эффектно! Весело у них тут!

— Что, собственно говоря, здесь происходит? — ошарашено спросил я у соседа, живо заинтересовавшись данным происшествием.

— А так, это один пропойца, бывший офицер, выгнанный со службы. Дня за три перед тем он из-за чего-то поссорился с нашим немчиком, но потом это забылось. В этот день, однако, он с утра пьянствовал, и в пьяном угаре ему, видимо, вспомнилась его ссора с немцем. У пьяного своя логика, вот ему и пришло в голову убить Адлера. Наверное, он схватил заряженный пистолет и пошел разыскивать своего воображаемого врага с злобным упорством человека, одержимого белой горячкой. Как видишь, Арсений, вместо немца он попал в сидевшего напротив Зубкова и, за здорово живешь, уложил его на месте. Вот оно, что значит, судьба и какими путями иной раз ведет она человека. Кстати, — резко поменял он тему беседы, — Вы не находите, что этот эльзасский сливовый джем – просто чудо?

Забегая немного вперед, скажу, что на другой день, когда пьяный проспался и ему рассказали о его злодеянии, убийца долго не хотел верить, и когда его привели и показали труп убитого им человека, он заревел неистовым голосом, упал на землю и начал колотиться головой об пол, безумно выкрикивая: "Простите, простите меня, окаянного!"

Прелестно, не правда ли? Кредо ясно до слез: "украл-выпил-в тюрьму".