Кто ищет…

Глава 10

Марина с трудом открыла веки. Солнце уже вовсю хозяйничало в комнате и слепило, отражаясь от настенных часов. В затылке поселился пожар, впивавшийся угольками в виски. Марина приподнялась на локтях и тут же пожалела об этом: в глазах потемнело, к горлу поступила тошнота, голова поплыла, утаскивая обратно в паутину беспамятства. На уши навалилась глухота, и сквозь ее восковую пелену она едва расслышала, как надрывается мобильный голосом Меладзе.

— Уже иду, — разлепив пересохшие губы, произнесла Марина, но вместо этого опустилась на пол и закрыла глаза.

Очнувшись, она первым делом поглядела на часы — полчетвертого. Оставалось надеяться, что пролежала здесь полдня, а не несколько суток. На этот раз удалось подняться и перебраться на диван. Голова еще гудела, в глазах плясали яркие пятна, но чувствовала она себя гораздо лучше. Правда, ужасно хотелось пить. В горле пересохло так, будто Марина уже который день лежит под палящим солнцем посреди бескрайней пустыни. Держась за стены и мебель, добралась до кухни, налила стакан воды из чайника и принялась жадно глотать. Ощутила, как по пищеводу медленно стекает прохладная жидкость. Сейчас ей казалось, что нет ничего вкуснее. Марина забыла обо всем, весь мир сузился до очередного глотка и саднящего затылка.

Скрип входной двери заставил содрогнуться от отвращения, словно у самого уха поцарапали стекло гвоздем. Сквозь воспаленное сознание еще не успела толком сообразить, показалось ей или действительно в квартиру зашли. «Неужели я забыла закрыть дверь, и теперь кто-то этим воспользовался?» — подумала вяло. Марина попыталась сосредоточиться, вспомнить, что надо делать в таких случаях, но мысли разбегались, как тараканы на кухне темной ночью, когда неожиданно для них включили свет.

В прихожей темный силуэт застыл у зеркала, потом наклонился, чтобы снять обувь. Марина сжала стакан, сердце торопливо погнало кровь, и теперь казалось, что его стук эхом разносится по квартире. Взгляд пополз к подставке с ножами, но дальше этого дело не сдвинулось. Она застыла, не в силах сделать даже шаг в сторону. Оставалось только всматриваться в сумрак коридора. Шарканье домашних тапок по линолеуму, и Анино осунувшееся лицо в дверном проеме вернули течение мыслей в привычное русло.

— Анюта?! — Марина бросилась обнимать дочку. По щекам поползли соленые капли, голос задрожал.

— Мам, — Аня отстранила ее, отвела взгляд в сторону, поправила прядь волос. — Давай сначала поговорим.

Марина словно налетела на стену. Внутри скользкой змеей расползалось предчувствие скандала. Неужели дочка вернулась только затем, чтобы снова попробовать довести ее до истерики? Смахнула слезы и присела на табурет.

— Слушаю.

— Мам, мне твой Сергей неприятен. Извини, скрывать это вряд ли смогу, но, — Аня посмотрела Марине в глаза, — я попробую его вытерпеть, если ты с ним будешь счастлива.

Чувство грядущей ссоры улетучилось в один момент. Но теперь Марина не торопилась обнимать Анюту. В привычном выражении чуть нахмуренных бровей и серых глаз она заметила что-то незнакомое. То ли грусть, то ли отпечаток скрытности…

— Если тебе хочется, — продолжала дочка, цедя каждое слово, — пусть он живет у нас. Но только передай ему, чтобы не совался ко мне с отеческими чувствами. Особенно — с советами и наставлениями. Хорошо?

Марина кивнула и улыбнулась. Теперь она поняла, что случилось с Анютой.

— Ты такая взрослая стала, — произнесла с комом у горла. Что случилось с ее маленьким чудом, если за одну ночь она так изменилась? Спросить? А расскажет ли?

Аня тоже улыбнулась, но грустно. На ее глазах выступили слезы.

— Мамочка, я тебя очень сильно люблю! Правда! — Она присела на корточки рядом с Мариной и положила ей голову на колени. — Ты прости, что наговорила всякую чушь вчера… Просто, как подумаю, что он тебя бросит, меня аж передергивает!

— Да с чего ты взяла, что он меня бросит-то? — Марина положила руку Ане на голову, провела ладонью по непослушным волосам.

— Не знаю… Какой-то он… молодой для тебя слишком, — дочка вздохнула. — Такие обычно на малолеток зарятся…

— Ему тридцать пять. В этом возрасте мужчины начинают ценить ум и элегантность, а не длинные ноги и грудь колесом, — Марина натянуто улыбнулась. Почему-то сейчас ей и самой показалось, что это не так.

На кухне повисла тишина, нарушаемая только мерным тиканьем настенных часов. Анюта сильнее прижалась к Марининым коленям, тяжело вздохнула. Видимо, смириться с присутствием Сергея для нее равносильно каторге. Но она и впрямь взрослая девочка — теперь Марина и сама увидела это. Все-таки старается понять мать. Но как же объяснить, что отказаться от любимого нет ни сил, ни желания?

— Анют, а вот представь, что ты влюбилась в мужчину, пусть не младше, а намного старше себя… Лет на десять-пятнадцать… И он тоже оказывал бы тебе знаки внимания. Ты наплевала бы на чувства и отшила его?

Аня едва ощутимо вздрогнула, словно вопрос задел ее за живое. Серые наполненные грустью глаза обратились к Марине.

— Нет, Мам… Я бы ни за что от него не отказалась… — Дочка отвела взгляд, глубоко вздохнула, будто тащила на плечах тяжелый мешок.

Марина удивилась. Неужели, она невольно попала в точку — Анюта и впрямь неравнодушна к кому-то постарше себя? «Нет, — пронеслось в голове. — Она бы сказала». Марина всегда была в курсе ее сердечных переживаний, чем не могла похвастать даже дочкина подружка Карина. Да и как сказать лучшей подруге, что тебе нравится тот же мальчик, что и ей? Сердце обдало теплом, Марина наклонилась, прижалась к Анютиной голове. Перед глазами пронеслись дочкины искусанные губы и припухшие веки — она всю ночь ревела, пока, наконец, не открыла маме страшную тайну. С тех прошел не один год, но и теперь они доверяли друг другу все секреты. Или — почти все. Воспоминания о том, чего Аня не знает, да и не должна знать, впились в затылок раскаленными спицами. Или оттого, что Марина резко наклонилась, головная боль напомнила о себе?

— Значит, ты меня понимаешь, — прошептала, сквозь подкатывающую к горлу дурноту. Выпитая вода отчаянно запросилась наружу.

— Мир? — Аня освободилась из Марининых объятий и встала.

— Мир.

— Я тогда к себе — а то ночью не выспалась совсем, глаза закрываются.

В груди Марины снова закопошилась тревога.

— Иди, конечно… Дочь, а ты где хоть была-то ночью? У Карины? Ты прямо совсем не своя…

— Да, мам, у Карины. Чего-то настроения нет совсем, тебе, вон, нагрубила, в универе терки с Васькой…

— Опять эта хамка к тебе пристает? — Марина стиснула зубы, сдерживая дурноту.

Эта бесшабашная девица из Аниной группы уже пыталась втянуть дочку в неприятную историю. Потом, когда ничего не вышло — наябедничала в деканат, что Аня употребляет наркотики. Правда, дочка про это не знала. Марина одна ходила к Валерию Петровичу — куратору ее курса, и разбиралась с этой ложью. Если соплячка снова решила донимать ее ребенка, Марина и в этот раз найдет на нее управу.

— Я сама разберусь. А ты позвони Сергею, обрадуй его, — ответила Аня и вышла из кухни.

Марина выпила таблетку от головной боли и отправилась в ванную — приводить себя в порядок. Прохладный душ вернул мысли в нужное русло, затылок отпустило. В кои-то веки захотелось петь, и она тихонько бормотала под нос старинный романс. «Обрадуй его», — эхом пронеслось в голове. Марина спохватилась и, не успев как следует вытереться, выскочила за телефоном.

Двадцать три пропущенных вызова. Такого еще никогда не случалось. Марина мысленно схватилась за голову, перелистывая статистику мобильного — поставщики, подчиненные, Сережа… Немного поразмыслив, набрала его номер, но на том конце провода поселились только длинные гудки. Неужели, обиделся? А может, подумал, что раз Марина полдня не отвечает на звонки, значит, решила с ним порвать из-за дочери? Стало грустно и обидно — почему все портиться именно тогда, когда все препятствия устранены?

— Сереженька, ну возьми же трубку! — шептала она, унимая дрожь в пальцах.

Но, видимо, он остался глух к ее мольбам и по-прежнему не отвечал на звонки. Нервы подрагивали, отдавая в сердце пульсирующими нотками. Но Марина взяла себя в руки и успокоилась. Не хватало еще вести себя, как влюбленный подросток. Ничего, не ответил сейчас, всегда можно перезвонить позже или неожиданно нагрянуть в гости.

— Хорошо, пока ты упрямишься, я займусь делами.

Всего за час Марина сумела обзвонить всех, не дождавшихся ее ответа, и договориться о встрече с новым партнером. Вот только Сергей так и не дал о себе знать. Марина пошла в свою комнату, забралась в мягкую кровать с крошечными подушками, с головой накрылась пледом и прикрыла глаза. Тишина радовала слух, тепло окутывало со всех сторон, лаская и успокаивая. Когда перед глазами поплыли смутные образы, Марина очнулась. Нехотя выбралась из комфортного плена постели, добралась до мобильного, оставленного на тумбе. Восемь часов. Два пропущенных от Виты, но ни одного — от Сергея. Перезванивать подруге Марина не стала, поскольку была уверена, что та примется выспрашивать подробности, а делиться с кем-то разговором с Анютой не хотелось. Казалось, что если рассказать все до мельчайших деталей — та магическая близость, возникшая между нею и дочерью в этот момент, исчезнет. Вот кого она хотела слышать — как назло оставался глух и нем… Задумалась, стоит ли беспокоить любимого, если он сам до сих пор не отозвался? Нерешительно набрала его номер, но тут же сбросила.

— Что же ты молчишь? — со вздохом проговорила она леденящей пустоте, занозой засевшей в сердце.

Решила — будь, что будет, и снова набрала номер Сергея. На этот раз знакомые длинные гудки оборвались, и в трубке послышалось «Да».

— Сережа, ты обиделся что ли? — затараторила Марина. — Я трубку не могла взять, извини!

— Да все нормально, Мариш, — голос Сергея показался гнусавым и охрипшим. — Я тоже не мог, только сейчас увидел, что ты звонила.

— Я с дочкой поговорила — она не против, — продолжила она. — Пакуй чемоданы — переезжай ко мне! Я так соскучилась, Сереженька…

Нестерпимо захотелось оказаться рядом с любимым, прижаться к его груди, вдохнуть дразнящий терпкий запах его туалетной воды.

— Это здорово, но я пока приболел. Думаю, не стоит к вам сопли-то везти.

— Тем более приезжай, — Марина встрепенулась, перебирая в голове, какие лекарства хранятся в домашней аптечке. — Буду тебя лечить.

— Тогда приеду, только вещи соберу. А ты пока горчичники готовь и малину, — шутливо произнес Сергей.

— Ну, малинки я тебе и так припасла — за всю жизнь не съесть, — игриво рассмеялась Марина. — Приезжай поскорее…

— Хорошо, — ответил он и закашлялся.

Марина нажала кнопку сброса вызова и прижала телефон к губам. Совсем скоро любимый будет рядом, настолько рядом, что не надо будет мотаться к нему через всю Москву… Достаточно только протянуть руку…