Кто не молчит, тот должен умереть (Факты против мафии)

Вскоре родной городок Джулиано кишел карабинерами. К местному гарнизону прибывали новые подкрепления, но успехов что-то не было видно. Казалось, в дело вмешалась нечистая сила.

Повальные облавы и обыски желаемых результатов не давали. Из 6000 жителей Монтелепре сотни были арестованы прямо на улице по подозрению в связях с Джулиано. Их подвергали перекрестным допросам. Виновных ждала тюрьма, невиновных — тоже, «за отказ от дачи показаний».

Однажды полицейским сообщили, что в одном из домов замечен Гаспаре Пишотта. Жандармы нагрянули туда целым войском… но адъютанта «короля Монтелепре» уже и след простыл. Озлобленные карабинеры дали волю своим чувствам. Они выгнали на улицу хозяйку дома, отказавшуюся от каких-либо показаний, и выпустили у нее над головой несколько автоматных очередей. При этом офицер карабинеров кричал: «Мы развяжем тебе язык! Куда исчез твой бандит?!» Ничего не добившись, они ушли, швырнув на прощание гранату со слезоточивым газом.

От этого произвола пострадали многие непричастные к делу, и в результате карабинеры добились лишь того, что люди становились еще более скрытными и замкнутыми.

В районе был введен комендантский час. На улицах нельзя было появляться после вечерних сумерек до восхода солнца. Местным властям этого показалось мало, и они запретили населению вообще покидать дома. Иногда это распоряжение не отменялось по нескольку дней. По незначительному поводу карабинеры пускали в ход огнестрельное оружие.

Правительственная пресса посвящала целые столбцы сообщениям о необычайно активной борьбе властей с бандитизмом. Она старалась оправдать ответственных лиц в глазах возмущенной общественности.

Однако шведская журналистка Мария Силиакус разыскала убежище Джулиано и провела в пещере главаря бандитов три дня, опубликовав затем серию сенсационных репортажей под общим названием «Мой милый бандит».

К тому времени даже детям Монтелепре было известно, что большую часть времени «милый бандит» проводил не в мифической пещере, а в отчем доме, который странным образом до сих пор не был занят карабинерами. Как было установлено позднее, Джулиано прорыл подземный ход из дома к пустырю. Этим лазом он частенько пользовался в те дни, когда полицейские и карабинеры, обливаясь потом под палящим солнцем Сицилии, искали его в горах.

Только ли роковые случайности были повинны в неудачах карабинеров, прямым начальником которых стал новый министр внутренних дел Марио Шельба? Этот Шельба был уроженцем Сицилии и, как выяснилось позднее, сыном мафиозо из Кальтаджироне. Во всяком случае, поговаривали, что «Общество чести» постаралось убрать все препятствия на его пути в Рим и в высшее общество.

26 июня 1947 г. отряд карабинеров под командованием капитана Джанломбардо вступил в бой с отрядом Джулиано. В этой стычке четыре бандита были убиты, двое — ранены. Когда карабинеры приблизились к ним, один из бандитов закричал: «Не стреляйте в меня! Я человек инспектора Мессаны!»

Этторе Мессана, начальник капитана Джанломбардо, в то время командовал карабинерами Сицилии и считался близким другом Шельбы. Это был человек искушенный в политике. В свое время сепаратисты видели в Мессане наиболее перспективного кандидата на пост министра внутренних дел «независимого сицилийского государства», и тогда он поддерживал движение, на службе которого состоял и Сальваторе Джулиано.

Человека, назвавшего себя агентом Мессаны, звали Сальваторе Феррери; среди бандитов Джулиано у него была кличка Фра Дьяволо — «брат дьявола». Ему было поручено наводить на ложный след полицейских. Больше «брат дьявола» ничего не успел добавить. Согласно официальной версии, раненый будто бы бросился на капитана Джанломбардо и был пристрелен.

Другим раненым оказался Джованни, один из братьев Дженовезе, в доме которых Джулиано встречался с вожаками сепаратистов. Он подтвердил, что его шеф действительно руководил кровавой бойней в Портелла-делле-Джинестре. Но приказ, по его словам, исходил от баронов.

Эти события не удалось замять. Газетные отчеты бросали тень и на министра внутренних дел Шельбу. Тот был вынужден официально отречься от своего друга Мессаны и отстранить его от занимаемой должности. Депутаты от Коммунистической и Социалистической партий требовали в парламенте отставки министра внутренних дел, который покровительствовал бандитам и в то же время проявлял неумеренную жестокость к бастующим рабочим. Однако христианско-демократическая партия располагала большинством голосов, и поэтому премьер-министр Де Гаспери мог позволить себе такую выходку: при обсуждении вопроса о Шельбе в парламенте он порывисто поднялся тому навстречу и демонстративно обнял в знак поддержки.

Преемником Мессаны стал некий Кольиторе. При режиме Муссолини он был доверенным лицом шефа полиции Чезаре Мори, который когда-то похвалялся покончить с мафией. За ним последовали инспектора Модика и Спано, тоже начинавшие свою карьеру под руководством Мори. Их попытки ликвидировать Джулиано также потерпели неудачу.

Вот цифры из официальной статистики 1947 г.: 46 карабинеров были убиты в Западной Сицилии, 734 — получили ранения. И в каждом случае было неясно, жертвами кого они были, то ли банды Джулиано, то ли мафии. Полиция и органы юстиции не утруждали себя дознанием и почти все злодеяния, не мудрствуя лукаво, приписывали людям Джулиано, против чего мафия, разумеется, не возражала. Этторе Мессана до внезапного заката своей карьеры раздавал направо и налево золотые и серебряные медали за храбрость и даже «кресты за заслуги» карабинерам, часть из которых начинала роптать на неудачи боевых действий.

Тем не менее свой смертный приговор Джулиано подписал не бесчисленными убийствами, а всего лишь одним из них — когда его жертвой стал капо мафии городка Партинико — Санта Флерес.

Этому убийству предшествовал спор. Все чаще «высокая» мафия высказывалась против необузданного террора банды Джулиано, вынуждавшего правительство к мерам, которые могли ударить и по интересам «Общества чести». На встрече с Флересом Джулиано, потеряв контроль над собой, закончил спор убийством капо и его четырех сообщников. Во имя личных интересов он пренебрег советом и приказом «высокой» мафии. Этого «братство» никому не прощало.

Медленно, но верно мафия шла по пятам банды Джулиано, Одного за другим «братство» выдавало карабинерам сообщников Джулиано: Канделу, Бадаламенти, Ликари. Силы банды начали таять, что вынудило «короля Монтелепре», как загнанного зверя, к новым похищениям и новым жестокостям. Джулиано написал в одну из газет Палермо письмо, в котором предостерегал всех карабинеров, что если им вздумается вступить на «территорию его суверенного государства» в горах Монтелепре, то они должны надеть белые нарукавные повязки, иначе им грозит смерть.

В апреле 1949 г. близ Торретты и Монреале он заманил в засаду отряд карабинеров. В стычке двое из них были убиты, одиннадцать — ранены. Джулиано похищал депутатов парламента, однако предпочтение отдавал герцогам и баронам, которые прежде так тесно сотрудничали с ним. Так, с герцога Франческо Папе он получил выкуп в сумме 50 млн. лир и, кроме того, присвоил его фамильный солитер, с которым уже не расставался никогда.

Вечером 2 мая того же года в дом Джулиано, в котором наконец-то жандармы устроили свой пост, вошел молодой капитан карабинеров. Солдаты почтительно приветствовали начальника и выжидательно смотрели на него, в то время как тот с интересом осматривал помещение. Закончив осмотр, капитан резко повернулся, выхватил пистолет и разрядил всю обойму в оцепеневших от ужаса солдат. Один карабинер умер на месте, другой скончался от ран в больнице. Дерзким налетчиком был не кто иной, как сам Сальваторе Джулиано в форме, захваченной в качестве трофея в одной из стычек с карабинерами.

К этому времени в Монтелепре и его окрестностях находилось уже около 2 тыс. карабинеров. Почти все родственники и дружки Джулиано содержались в тюрьме. Мать бандита за укрывательство и шантаж была осуждена на пять лет, отец — выслан на остров Утика.

Мало-помалу оставшихся бандитов охватывал страх — не столько перед властями, сколько перед мафией, которая могла выдать их. И это несмотря на то, что у банды был тайный союзник — местная полиция, которая больше враждовала, чем сотрудничала, с карабинерами. Но об этом стало известно позднее.

И все же Джулиано не прекратил своей деятельности. Он верил, что еще держит в руках козырную карту. Он распустил слухи о том, что подготовил записки о сотрудничестве с сепаратистами, снабдив их очень важными документами. Усмехаясь, он говорил, что министр внутренних дел Марио Шельба, наверно, с большим интересом прочел бы эти бумаги.

До этого бандит направил к Шельбе своим послом депутата-монархиста Джелозе Кусумано, прежде принадлежавшего к лагерю сепаратистов. В своем письме Джулиано торжественно заверил, что прекратит войну против карабинеров, если будет гарантирована амнистия ему и его сообщникам. Однако на этот раз ответ Шельбы был категоричен: «С бандитами я переговоров не веду!»

Само собой разумеется, министр внутренних дел, располагавший превосходными связями на Сицилии, знал о разрыве «высокой» мафии с Джулиано.

Сицилийский Лоуренс

26 августа 1949 г. министр внутренних дел поразил общественность Сицилии многозначительным заявлением: борьба с бандитизмом на острове поручалась специальным войскам, которые подчинялись самому Шельбе, — отрядам по борьбе с бандитизмом (КФРБ). Но анафеме были преданы только бандиты, покинувшие крылышко «братства». До тех пор, пока банда терроризировала коммунистов и социалистов, правительство христианских демократов в Риме закрывало на все глаза. В распре между мафией и Джулиано оно увидело уже серьезную опасность для себя. Компрометирующие материалы на соратников Шельбы могли иметь в высшей степени неприятные последствия для правящей партии.

Командование войсками КФРБ было поручено полковнику Уго Луке. Коротышка Лука имел большой опыт работы в итальянской контрразведке. С 1920 по 1922 г. Лука находился на разведывательной работе в Малой Азии, где вел подрывную деятельность против Кемаля Ататюрка и турецкой революции в интересах итальянских империалистов. Позднее успешная деятельность на этом поприще принесла ему репутацию «итальянского Лоуренса». При фашистском диктаторе Муссолини Лука продолжал свою карьеру в качестве разведчика. Раболепствующий перед начальством, он уверенно поднимался по ступенькам служебной лестницы. Вскоре он становится одним из руководителей итальянской военной контрразведки. В годы войны тесно сотрудничал с СС и немецким абвером.

Своим заместителем полковник Лука назначил высокого и тучного Антонио Перенце, лет сорока, усатого и лысого. Впоследствии адъютант Луки еще сыграет особую роль.

Однако операция против Джулиано для полковника Луки чуть не закончилась раньше, чем успела начаться. Банда Джулиано, по-прежнему хорошо информированная о всех передвижениях карабинеров, напала на конвой правительственных войск, который возглавлял полковник Лука. Грузовик с восемнадцатью карабинерами наехал на мину и взлетел на воздух. Четыре карабинера были буквально разорваны на куски, трое позднее скончались в больнице от ран. Лука спасся чисто случайно. Он ехал не во второй, как обычно, машине, а в первой. Бандиты слишком поздно заметили изменение в порядке следования. С опозданием они все же бросили гранату в машину Луки, но не попали.

В последующие несколько недель полковник Лука увеличил численность карабинеров до 3 тыс. человек. В его распоряжении были воздушно-десантные войска, самолеты и танки. Затем он запретил сицилийской прессе печатать какие-либо письма Джулиано. С некоторых пор этот бандит приобрел привычку писать в редакции газет, охотно публиковавшие его памфлеты или сенсационные письма, в которых он угрожал карабинерам и издевался над ними.

Лука распорядился составить и опубликовать список преступлений Джулиано: 37 убийств, 29 попыток убийства, 10 случаев шантажа, 40 случаев разбоя. На кровавом счету остальных бандитов, по приблизительным оценкам, было 73 карабинера, 22 полицейских и 50 гражданских лиц.

Вознаграждение за голову Джулиано было увеличено с 3 до 5 млн. лир. Мафия методично выдавала имена, адреса, явки. Аресты следовали один за другим.

14 октября в штаб-квартире полковника Луки зазвонил телефон. Была полночь. Сонный дежурный карабинер лениво снял трубку. Мужчина, отказавшийся назвать себя, сообщил ценнейшую информацию: Джузеппе Кучинелла из банды Дженовезе в это время находится у такой-то сеньоры в предместье Палермо.

Тотчас же об этом известили Луку. Немедленно была объявлена тревога, поскольку подобные анонимные сообщения не всегда оказывались ложными.

Карабинеры окружили здание и заняли места на крышах близлежащих домов, установив там легкие пулеметы. Когда же они попытались проникнуть в дом, по ним был открыт огонь. Пришлось отойти в укрытие. В это время по ночным улицам на огромной скорости, с погашенными фарами мчался грузовик. Карабинеры, перекрывшие все улицы, ведущие к осаждаемому дому, лишь в последнюю секунду успели отскочить в сторону, чтобы не попасть под колеса машины. Когда грузовик, сбавив скорость, поравнялся с домом, окруженным жандармами, Кучинелла с пистолетом в руке выпрыгнул из окна второго этажа. Однако он не рассчитал и вместо кузова грузовика оказался на камнях мостовой. С переломанными ребрами, руками и ногами Кучинелла попал в руки полковника Луки, который лично руководил этой облавой. Итак, кто-то выдавал бандитов Джулиано карабинерам.

Такие показательные охоты хорошо подчеркивали то усердие, с которым полковник вел борьбу с бандитизмом. Однако сети, которыми Лука хотел поймать Джулиано, плелись тайно. В этом деле у разведчика был особый опыт. Он понимал, что бандитов Джулиано ему выдавала мафия. Итак, путь к Джулиано лежал через «Общество чести».

«Я убил Джулиано!»

С весны 1950 г. вокруг Джулиано и его банды, сократившейся до нескольких человек, неожиданно воцарилось странное молчание. По острову поползли разноречивые слухи. По одним из них, Джулиано с молчаливого согласия правительства бежал в Северную Африку, вступил там во французский иностранный легион и готовил удар против карабинеров полковника Луки.

И вдруг эту тишину 5 июля 1950 г., подобно разорвавшейся бомбе, прервало известие: Джулиано нет в живых!

В официальных кругах об этом стало известно следующим образом. В 6 часов утра шеф итальянской полиции генерал Д’Антони позвонил своему начальнику министру внутренних дел Шельбе: «Господин министр, сегодня на рассвете в стычке с правительственными войсками по борьбе с бандитизмом в Кастельветрано был застрелен бандит Джулиано».

На это долгожданное известие последовал спокойный ответ министра внутренних дел: «Отлично, мы встретимся позднее. Жду вашего отчета».

В замешательстве, с чувством разочарования усердный Д’Антони положил на рычаг трубку. Министр внутренних дел воспринял его сообщение как нечто обычное.

Известие о смерти Сальваторе Джулиано распространилось среди газетчиков, и прежде всего среди иностранных корреспондентов в Риме, подобно беглому огню артиллерии. Разумеется, они не довольствовались одним этим фактом, они жаждали деталей, желая узнать обстоятельства смерти известного бандита во всех подробностях. Журналисты осаждали приемную министра внутренних дел до тех пор, пока тот не согласился выступить на пресс-конференции.

Однако из того, что сообщил Шельба, нельзя было ничего почерпнуть. При этом министр внутренних дел не выглядел человеком, добившимся огромного успеха. Он не жалел похвал в адрес главного исполнителя — полковника Уго Луки и заявил прессе, что с бандитами на Сицилии покончено и в связи с этим вооруженные силы по борьбе с бандитизмом там будут расформированы. Под преступлениями Джулиано подведена черта. Он надеялся, что и пресса покончит с этим делом.

Крупнейшая правительственная газета «Коррере делла Сера» на следующий день после пресс-конференции вышла под заголовками: «Четверо карабинеров в полночь накрыли Джулиано и в получасовой перестрелке убили его!», «Де Гаспери и Шельба поздравляют полицию Сицилии», «Полковник Лука произведен в генералы». Но многие журналисты были не удовлетворены заявлением Шельбы и поспешили к месту событий, чтобы узнать подробности конца драмы «последнего главаря разбойников Европы».

В Кастельветрано капитан карабинеров Перенце, адъютант полковника Луки, красочно расписывал журналистам события, предшествовавшие ликвидации Джулиано. В позе победителя капитан карабинеров сообщал репортерам: «За десять дней до смерти Сальваторе Джулиано мой шеф, полковник Лука, получил известие, что бандит готовится покинуть Сицилию. Для бегства он выбрал Кастельветрано. Городок, как нельзя лучше, подходит для этого: он расположен вблизи побережья, кроме того, имеет небольшой аэродром. Возможно, что Джулиано хотел воспользоваться им. Мы учли и распорядились об усиленной охране, а также о тщательном патрулировании на близлежащих улицах.

Сегодня в 3 часа 15 минут ночи патруль карабинеров на виа Каджини натолкнулся на группу вооруженных людей. Карабинеры, пытаясь задержать их, вступили в перестрелку. При этом я увидел, как один из мужчин, сбросив пиджак, побежал. Я начал преследование. Человек бежал по направлению к дому на улице Серафино Манноне. Он бежал зигзагами, ошалело стреляя во все, что двигалось. Во внутреннем дворике дома адвоката де Мариа я настиг его и очередью из автомата уложил на месте. В него попало семь пуль. Он рухнул на землю и через десять минут скончался. Так в 4 часа 10 минут утра не стало Сальваторе Джулиано».

Итак, героем был не кто иной, как капитан Перенце. Видите ли, хладнокровного убийцу и отличного стрелка Джулиано охватила паника. Он, как заяц, петляя, удирал от доблестного капитана. У некоторых журналистов возникли сомнения. Они пожелали встретиться с Лукой, но оказалось, что в данный момент тот давал праздничный обед в отеле «Селениус» и ему было не до журналистов. Кстати, за этим же торжественным столом сидели также прокурор города и судебный врач профессор Габбио. Разумеется, совершенно случайно. Итак, репортерам оставалось на свой страх и риск начать собственное расследование.

«Они предали его!»

Когда дотошные репортеры спрашивали жителей городка, действительно ли перестрелка продолжалась 45 минут, те в ответ только качали головами. Жители Кастельветрано единодушно заявляли, что слышали всего лишь несколько одиночных выстрелов и две автоматные очереди. Итак, вопреки утверждениям Перенце никакой перестрелки, длившейся три четверти часа, не было.

Стоявший у дома «Фиат» не позволял любопытным рассмотреть, что происходило во дворе дома на улице Серафино Манноне, 54, оцепленного отрядом карабинеров. А там во внутреннем дворике, на земле лицом вниз, совсем как его жертвы, лежал Сальваторе Джулиано. Он был одет в тиковые брюки и футболку без рукавов. Около головы в луже крови лежал револьвер, возле правой руки — автомат «беретта». На белой трикотажной рубашке убитого бандита вырисовывалось огромное кровавое пятно.

После полудня 5 июля труп Джулиано перевезли в покойницкую кладбища Кастельветрано и уложили на мраморные плиты. Здесь для музея криминалистики в Палермо с лица убитого сняли гипсовую маску. Затем судебный врач профессор Габбио распорядился подготовить труп к вскрытию. Когда с покойного сняли рубашку, у присутствовавших при этом криминалистов от изумления вытянулись лица. Под огромным пятном крови на рубашке они не обнаружили никаких ран. Все пулевые ранения были на правом боку и в подмышечной впадине. По положению трупа кровь вопреки закону физики должна была бы течь не вниз, а вверх.

Внимательному наблюдателю осмотр трупа принес бы новые неожиданные открытия. В теле Джулиано находилось более шестнадцати пуль, и почти все они были выпущены из автомата. Две пули были револьверными.

На бедре Джулиано судебный врач обнаружил рубец давнего происхождения, после стычки с карабинерами 2 сентября 1943 г., когда из-за пары мешков зерна один из них был убит, другой — тяжело ранен.

Хотя с самого начала не было никакого сомнения в том, что в руках полиции находится труп именно Джулиано, из Монтелепре, расположенного в 80 километрах от Кастельветрано, была все же доставлена мать бандита. Получив известие о смерти сына, она забилась в истерике: «Я не верю! Это неправда, это ловушка! Вам никогда его не поймать, слышите, никогда!»

При входе в морг она казалась абсолютно спокойной. Когда ее подвели к трупу, она тихо произнесла: «Да, это мой сын, которого я родила двадцать семь лет назад».

Покинув покойницкую, она крикнула толпе людей и журналистам, которые в ожидании новых сенсаций столпились перед кладбищем: «Они предали его! Они предали его!» Затем мать Джулиано, будто лишившись рассудка, упала на землю и, катаясь в пыли, снова и снова повторяла: «Моя кровинка, моя кровинка, они предали тебя!»

Был ли это просто приступ отчаяния убитой горем матери? Противоречий было так много, и число их в последующие дни возросло до невероятных размеров, и никто на Сицилии и во всей Италии уже не верил официальной версии — что Джулиано умер от руки капитана Перенце.

По сообщению полиции, в начале июля на свободе находилось еще семь человек из банды Джулиано: Маннино, Бадаламенти, Мадониа, Дзито, Витале, Пассатемпо и двоюродный брат Джулиано, его «первый лейтенант» Гаспаре Пишотта.

Неожиданно для общественности новоиспеченный генерал Лука сообщил, что, за исключением Пишотты, все бандиты шайки Джулиано с 27 июня, то есть до кончины своего главаря, находились уже в тюрьме. Тем самым он пытался опровергнуть все чаще высказываемые догадки о том, что не незадачливый Перенце, а сообщник убил «короля Монтелепре». Гаспаре Пишотту, ближайшего друга и кровного родственника Джулиано, вряд ли кто-нибудь мог заподозрить. Во всяком случае, на это надеялся Лука.

К великому огорчению министра внутренних дел Шельбы, который настоятельно требовал от журналистов подвести черту под делом Джулиано, слухи продолжали ползти. Это вынудило полицию в декабре 1950 г. снабдить прессу новой сенсацией: Гаспаре Пишотта арестован и доставлен в Витербо в Италию, где по делу более чем 30 членов банды Джулиано должен был состояться процесс.

В тюрьме, еще до начала процесса, Пишотта сделал сенсационное заявление: «Я, Гаспаре Пишотта, убил Сальваторе Джулиано, когда тот спал. Я сделал это по договоренности лично с сеньором Шельбой, министром внутренних дел».

После публичного признания адъютанта Джулиано охватил панический страх. Он сказал, что будет принимать лишь еду, приготовленную его матерью. Через несколько недель тюремное начальство запретило сеньоре Пишотте ежедневные посещения. Когда Пишотта узнал об этом, он буквально взвыл от злобы и ужаса: «Я уверен, теперь они наверняка прикончат меня в тюрьме». Тюремные сторожа наблюдали, что Пишотта не прикасался к еде, пока ее не попробует кошка, которую ему разрешили держать в одиночке.

Когда начался процесс, подтвердилось, что опасения Пишотты небезосновательны. По дороге в суд на него набросились два заключенных, братья Дженовезе, в домике которых в 1945 г. Джулиано встретился с вожаками сепаратистов; они пытались убить предателя.

Процесс

Весной 1951 г. присутствовавшая в зале суда публика сидела, затаив дыхание. Обвиняемые, как дикие звери, находились в большой клетке из железных прутьев.

Казалось, наконец-то будет пролит свет на события 5 июля 1950 г. и предшествовавшую им закулисную борьбу. Будут ли на этот раз изобличены истинные подстрекатели бесчисленных преступлений?

Публику прежде всего интересовало, кто вынудил Пишотту признаться, что именно он убил своего двоюродного брата Джулиано?

Бледный, одетый с иголочки Гаспаре Пишотта сообщил суду, как он стал предателем: «Джулиано был убежден в том, что Игнацио Мичелли, новый капо мафии Монреале, выдал полиции двух наших парней, Маннино и Мадониа. Он дал Мичелли десять дней сроку на то, чтобы тот освободил их из рук полиции. Мичелли, испугавшись за свою жизнь, постарался сделать все, что было в его силах. У него были отличные отношения с полковником Лукой. Несмотря на это, Мичелли не удалось выполнить обещание. Тогда Джулиано приказал мне отправиться к Монреале и убить Мичелли. Я отправился туда, но приказ решил не выполнять. Нужно же было положить конец взаимному уничтожению друг друга. С капо Мичелли у меня состоялась беседа; он меня спросил, не хотел бы я принять участие в устранении Джулиано. Я ответил, что при определенных условиях согласен на это».

Председатель суда. На каких условиях?

Пишотта. Я хотел, чтобы меня не наказывали за преступления, которые я совершил на службе у Джулиано. Это я потребовал в качестве платы. Я потребовал также от полковника Луки письменное ручательство за личной подписью сеньора Марио Шельбы, министра внутренних дел.

Упомянутое Пишоттой письмо было представлено суду. Однако новоиспеченный генерал Лука, отстаивая интересы своего начальника, под присягой показал, Что лично подделал подпись министра внутренних дел, чтобы заманить бандита в ловушку. В связи с этим Пишотта заявил, что это вряд ли так, ибо он уже видел подпись Шельбы на письме, полученном Джулиано от министра в апреле 1948 г. «В нем, — рассказывал бандит, — сеньор Шельба просил Джулиано оказать христианско-демократической партии поддержку на выборах. В случае победы на выборах этой партии он обещал ему полную амнистию».

Правительственная пресса неистовствовала: как можно доверять какому-то сумасшедшему бандиту, который к тому же не смог представить ни одного свидетеля?!

На суде выступил адвокат Грегорио де Мариа, во дворе дома которого был найден труп Джулиано. Он дал детальное описание убийства и событий, предшествовавших ему: «16 декабря 1949 г. поздно вечером, приблизительно в 22 часа, в дверь моего дома постучали. Я спросил, кто там. «Это я, Джузеппе Маротта, открой дверь, Грегорио!» Джузеппе Маротта — друг моего детства. Маротта вошел в дом, а за ним двое неряшливо одетых мужчин, которых в темноте я не разглядел. Один из них заявил мне, что они друзья Маротты и просят у меня приюта на пару дней. Неожиданными визитерами были Сальваторе Джулиано и Гаспаре Пишотта. Им нужно было надежное, не вызывающее подозрений убежище. Это вынужденное гостеприимство затянулось на шесть месяцев, с той декабрьской ночи до 5 июля 1950 г.

В феврале Пишотта неожиданно уехал куда-то со всем своим багажом, и с тех пор я не видел его… до ночи убийства. Наконец в середине марта Джулиано также покинул дом. Однако от своего незваного квартиранта я не освободился. Недели через две он вернулся вновь и оставался у меня до середины мая, затем опять исчез, чтобы появиться 25 июня. В тот раз он выглядел растерянным и подавленным.

Наконец наступило 5 июля 1950 г. В ту ночь, в половине первого, когда мы все спали, в дверь дома постучали. Я встал и зажег во дворике свет. Выглянув на улицу, я увидел у ворот Пишотту. Затем я разбудил Джулиано и пошел открывать дверь. Мне сразу бросилось в глаза, что Пишотта одет с иголочки. Я сказал ему, что Джулиано наверху. Он поднялся в комнату Джулиано, а я возвратился к себе и вскоре заснул.

Неожиданно около трех часов утра меня разбудили выстрелы. Я вскочил с постели, распахнул дверь и увидел, что по комнате, в которой были бандиты, скользил луч карманного фонарика. С перепугу я подумал, что это полиция. Мне даже пришлось присесть на кровать, так дрожали от страха ноги.

Я вскрикнул, когда Пишотта ворвался в мою комнату. На сицилийском диалекте он возбужденно бросил мне: «Адвокат, я застрелил, я застрелил!»

Совершенно ошеломленный, я поспешил в комнату Джулиано и там увидел его распростертым на постели, как будто бы во сне. Но он был мертв. Как в прострации, шатаясь из стороны в сторону, я сошел вниз и хотел закрыть входную дверь, через которую Пишотта убежал куда-то.

Неожиданно появился капитан карабинеров Антонио Перенце. Сначала он удостоверился, что я адвокат де Мариа. Затем он попросил проводить его в комнату, где было совершено убийство. Когда капитан увидел мертвого Джулиано, то сказал мне: «Здесь ничего не произошло. На всякий случай пятна крови необходимо убрать». Я выполнил его приказ. Затем мы вместе с капитаном Перенце вынесли труп Джулиано во внутренний дворик дома. Потом я возвратился домой, а позже услышал очередь из автомата».

Итак, адвокат де Мариа подтвердил показания Пишотты.

Лука лишь частично поддержал версию капитана Перенце. Он подтвердил, что капо мафии Мичелли вел переговоры с Пишоттой. В обмен на фальшивое письмо Шельбы Пишотта предал своего двоюродного брата Джулиано. В ту ночь, по его словам, между главарем бандитов и его адъютантом произошел спор. При этом, вполне возможно, Пишотта мог убить своего главаря. Но окончательно добил его капитан Перенце, находившийся в это время во дворе.

Де Мариа и Лука подробно, хотя и противоречиво, описали ночь убийства. И лишь Пишотта хранил упорное молчание о событиях той ночи. Секретарь Коммунистической партии Джироламо Ли Каузи на собрании в Палермо настоятельно призывал Пишотту нарушить молчание. Пытаясь как-то убедить его, он говорил: «Расскажи все, Пишотта, ведь они все равно убьют тебя!»

Многие люди задавали вопрос, почему Джулиано не схватили во сне и не передали живым в руки правосудия. Как бы отвечая на этот вопрос, Пишотта на одном из заседаний заявил председателю суда: «Я убил Джулиано, потому что мне приказано было сделать это. Живого его боялись».

Председатель суда. Почему боялись?

Пишотта. Потому что Джулиано знал слишком много об отношениях мафии с некоторыми высокопоставленными сеньорами. В его руках находились компрометирующие документы, с помощью которых он мог бы доказать существование таких отношений.

Суд немало времени уделил разбору истории, связанной с этими бумагами. Адвокат де Мариа в конце концов признался, что эти документы действительно были у Джулиано, однако в ночь убийства они куда-то исчезли. Самый тщательный обыск не дал никаких результатов.

Капитан Перенце, который первым вошел в дом адвоката де Мариа, заявил суду: «Я действовал строго по приказу полковника Луки. Возможно, бумаги у него, но я об этом ничего не знаю».

Компрометирующие материалы исчезли бесследно. Чем дольше продолжался процесс, тем больше дело обрастало разноречивыми показаниями, которые зачастую сознательно фальсифицировались. Приговор был вынесен 4 мая 1952 г.: Гаспаре Пишотту по совокупности за многочисленные преступления, исключая убийство Джулиано, так же как и еще 11 членов банды, приговорили к пожизненному тюремному заключению. Было признано, что Перенце убил Джулиано. Министр внутренних дел Шельба взял под защиту Луку и Перенце. Он, в частности, сказал: «У Пишотты никогда не хватило бы мужества застрелить того, кто был его лучшим другом. У него дрогнула бы рука». Поспешно, слишком поспешно был опущен занавес.

О мафии, державшей за кулисами в своих руках все нити судебного процесса, не было сказано ни слова. Этой важнейшей виновницы событий для суда будто и не существовало. Только уж слишком было очевидно, что правящая христианско-демократическая партия, один из лидеров которой был замешан в этом деле, не заинтересована в дальнейшем расследовании. Предложения коммунистов и социалистов о более тщательном разбирательстве дела, которые они вносили в парламент, неоднократно отклонялись. С 6 ноября 1951 г. на процесс уже просто не был допущен ни один свидетель.

Итак, с делом Джулиано было покончено. После вынесения приговора Гаспаре Пишотта был доставлен в печально знаменитую тюрьму Уччардоне в городе Палермо. Там он вышивал шелком и, по слухам, писал мемуары.

Последний акт драмы

После процесса из банды Джулиано на свободе оставался только один Сальваторе Пассатемпо. В один из августовских дней 1952 г. вблизи города Трапани батраки нашли его труп. Тело Пассатемпо было изрешечено пулями.

Его судьбу разделил также последний из братьев Пианелли, который был освобожден, поскольку его вина не была доказана. Летом 1953 г. труп Пианелли был найден на одной из улиц на окраине Монтелепре, также насквозь продырявленный пулями.

Адвокат Родольфо Джильо, который должен был получить компрометирующие записи Джулиано, в конце 1953 г. был найден задушенным в сицилийской деревне Карини.

Депутата парламента Джелозе Кузумано, который в свое время вел по поручению Джулиано переговоры с Шельбой в Риме, обнаружили однажды мертвым.

В конце 1953 г. появилось сообщение, что процесс по делу банды Джулиано должен возобновиться. Были получены новые неопровержимые доказательства, и прежде всего против капитана карабинеров Перенце, которому инкриминировалась дача ложных показаний под присягой. Ходили слухи, что Гаспаре Пишотта вновь будет фигурировать на процессе, на этот раз по обвинению в убийстве Сальваторе Джулиано.

9 февраля 1954 г. Гаспаре Пишотта вместе со своим отчимом Сальваторе, который был приговорен к 30 годам тюрьмы и сидел с ним в одной камере, получил обычную утреннюю чашку кофе. Бандит, страдавший туберкулезом, имел обыкновение вместе с кофе принимать лекарство. Но прежде чем он успел отставить чашку, у него начались судороги и он рухнул на пол, корчась от ужасной боли. При этом он, не переставая, кричал: «Они отравили меня! Я умираю!»

В бессознательном состоянии его доставили в тюремную больницу, где к 8 часам утра он и скончался, не приходя в сознание. Позднее, при вскрытии, тюремный врач установил, что вместе с лекарством Пишотта проглотил 20 мг стрихнина.

Вероятно, Пишотта так и не узнал, что за день до того министр внутренних дел Марио Шельба, которого он обвинял на суде в связях с Джулиано, достиг вершины своей карьеры: 8 февраля 1954 г. он был назначен премьер-министром Италии.

2 марта за соучастие в убийстве Пишотты был арестован тюремный надзиратель, однако 4 марта смерть от яда в тюрьме настигла еще одного человека Джулиано — Анджело Руссо; для семи других заключенных доза стрихнина оказалась слишком маленькой.

На Сицилии уже давно знали, что рука мафии доставала даже за тюремной стеной. Лишь после выхода на пенсию директора тюрьмы Уччардоне общественности стало известно, что за время его службы, с 1946 по 1957 г., более 480 заключенных — многие с тяжелыми ранениями — было доставлено в тюремную больницу. Число совершенных в стенах тюрьмы убийств он не назвал.

Так закончилась история Сальваторе Джулиано, «короля Монтелепре». Мафия использовала его и его банду как послушный инструмент. Когда необходимость в них отпала, мафия не только отказалась от них, но и уничтожила физически.