Кто-то мне должен деньги

24

Уолтер Дробл.

Таким я его и представлял. Ему было лет пятьдесят. Сначала он показался мне похожим на владельца сети прачечных — крепкий, среднего роста, с двойным подбородком, с зачесанными назад седыми волосами, одетый в слегка помятый коричневый костюм. Нет, пожалуй, он все же был похож на того, кем и являлся на самом деле: на гангстерского босса, выступающего на слушаниях в Конгрессе при обсуждении проблемы организованной преступности.

Разумеется, он курил сигару и смотрел на меня не только подозрительно, но и с нескрываемым отвращением. Весь его вид показывал, что он привык решать дела на более высоком уровне.

— Так что с Маккеем? — спросил он.

Мы втроем сидели за кухонным столом. Телохранители Дробла остались в гостиной, вместе с Эбби и Луизой Маккей. Я убрал со стола чашку из-под кофе и остатки ливерной колбасы. Холодильник то и дело включался и выключался, и его шум создавал иллюзию, что мы действительно сидим в конференц-зале Рокфеллер-центра.

В общем, я рассказал Уолтеру Дроблу то, что я знал про Томми Маккея. В середине моего рассказа Фрэнк Тарбок поднялся со стула, и я сразу же умолк, но он всего лишь поставил перед своим боссом чистое блюдечко, чтобы Дробл мог стряхивать туда пепел. Я возобновил свои объяснения. Дробл сидел молча, с совершенно непроницаемым видом, не сводя с меня глаз.

Когда я закончил, он наконец отвел взгляд и нахмурился, глядя на свою сигару. Казалось, прошло лет сто или больше, прежде чем он снова посмотрел на меня и спросил:

— Знаешь, почему я тебе верю?

— Нет,— сказал я.

— Потому что не вижу, где твоя выгода,— объяснил он.— Я не вижу, как ты можешь заработать хотя бы десять центов, если я поверю, что Маккей меня предал. Поэтому я верю тебе.

— Это хорошо,— сказал я.

— А теперь,— продолжил он,— сказать, почему я тебе не верю?

— Уф,— выдохнул я и заморгал.

— Потому что все это сущая ерунда. Что Маккей мог делать для Сола? Что Солу было от него нужно?

— Я не знаю.

— Ты не знаешь. И я тоже не знаю. И еще я не знаю, зачем все это было нужно Маккею. Какую цель он мог преследовать, предавая меня?

— Он хотел подстраховаться,— предположил я.— Все очень просто. Он понимал, что ссора между вами и Наполи близится к развязке, и рассуждал так. Если победите вы, он только выиграет — ведь он работал на вас. Если победит Наполи, он тоже ничего не потеряет, так как выяснится, что он уже давно тайно был предан Наполи.

Он задымил своей сигарой, которая, надо признать, не пахла, как тлеющий мусорный бак, из чего я сделал вывод, что она очень дорогая.

— Возможно,— проговорил он, глядя на тлеющий кончик.— Возможно.— Он посмотрел на Тарбока.— Приведи сюда его жену.

— Уолт,— сказал Тарбок,— она ничего об этом не знает. Для нее все это оказалось такой же неожиданностью, как и для нас.

— Возможно,— согласился Дробл.— Вот мы ее об этом и спросим.

— Я думаю, мистер Дробл, вы можете поверить мистеру Тарбоку на слово. Он достаточно близко знаком с миссис Маккей.

Тарбок бросил на меня убийственный взгляд, а Дробл спросил:

— Что это значит, Фрэнк?

Тарбок пробормотал что-то нечленораздельное.

Дробл нахмурился.

— Фрэнк, ты, может, развлекался с этой дамочкой? Уж не поэтому ли она пряталась целую неделю?

Тарбок вздохнул, метнул в меня еще один взгляд и с трудом выдавил:

— Ну… Между нами кое-что было.

— Что ж, чудесно,— сказал Дробл.— И чья была мысль спрятать ее от легавых?

Я уже пожалел, что доставил Тарбоку такие неприятности, но, с другой стороны, за последнюю неделю я окончательно убедился, что единственный способ хоть как-то справиться с неразберихой — говорить правду при каждом удобном случае. Иногда это на какое-то время осложняло обстановку, но в итоге все же оказывалось к лучшему.

Я не произнес ни слова, пока Тарбок нехотя объяснял, что случилось. Дроблу пришлось задать ему кучу вопросов, но, по крайней мере, Тарбок не врал, и в конце концов Дроблу все стало ясно.

Правда, это его ничуть не обрадовало. Он сказал:

— Фрэнк, тебе следует больше доверять нашим юристам. Пусть бы она пошла в полицию и наговорила про тебя всякой ерунды. Мы бы быстро все уладили. Маккея убили в понедельник, и, если бы все было как обычно, легавые уже к среде закрыли бы дело. Но его жена внезапно пропала, и они ковырялись до самого четверга. Наши ребята, конечно, убедили остальных, что жена Маккея просто испугалась оказаться затянутой в войну между группировками и смылась из города. Но если бы она не исчезла, все было бы гораздо проще: вечером в понедельник она заявляет на тебя в полицию, ты сидишь в камере до вторника, утром во вторник ты оттуда выходишь, до конца дня они пишут всякие отчеты и рапорты, а в среду утром дело уже закрыто и сдано на хранение в архив. Ты заставил нас потратить полтора дня на ненужные хлопоты.

Тарбок смотрел в пол.

— Извини, Уолт,— сказал он.— Я просто испугался.

— Ты должен был прийти ко мне и все рассказать, Фрэнк. Ты же знаешь, что двери моего кабинета всегда открыты.

— Я не хотел тебя беспокоить.

— Для этого я и существую, Фрэнк. Тебе ведь известно: я хочу, чтобы организация работала нормально, а как она может работать нормально, если каждый будет в одиночку решать свои собственные проблемы? Поэтому я всегда готов прийти на помощь, Фрэнк. Тебе стоило обратиться ко мне.

— Ты прав.— Фрэнк опустил голову еще ниже.— Надо было мне об этом подумать.

— Ладно,— сказал Дробл и похлопал Тарбока по руке.— Забудем об этом, Фрэнк. Что прошло, то прошло. Надо думать о завтрашнем дне.

Тарбок поднял голову.

— Именно об этом я и хотел поговорить с тобой, Уолт. Вопрос в том, кто же пришил Маккея, если это не дело рук Наполи.

Дробл нахмурился.

— Что-то я тебя не понял.

— Мы полагали, что это сделал Наполи,— пояснил Тарбок.— Отплатил нам за тот случай с Короной.

Дробл бросил на меня быстрый взгляд и предупредил Тарбока:

— Полегче. Тут посторонние.

— Да я не собирался вдаваться в детали, Уолт. Суть в том, что если Маккей работал на Наполи, то Наполи не было смысла его убивать.

— Если,— повторил Дробл.— Как нам это узнать наверняка? — Он снова посмотрел на меня.— Ты уже знаешь, что я о тебе думаю. Можешь ты убедить меня в своей правоте?

Я только этого и ждал. Тут же я рассказал ему, как в меня стреляли в среду вечером, подчеркнув, что все это произошло в присутствии людей Наполи, которые сами хотели меня убить, чтобы отомстить за Томми. Я объяснил, что люди Наполи провели в этой квартире целый день, а в конце концов и сам он пришел сюда. Дробл заставил меня описать Наполи, что я и сделал. От меня не ускользнуло: мой рассказ заставил Дробла поверить, что Томми действительно вел двойную игру. Когда я закончил, лицо его сделалось совсем мрачным.

— Ладно,— сказал он.— Хотя я и не все понял, ладно.

— Поэтому теперь весь вопрос в том,— повторил Тарбок,— кто же пришил Маккея.

— А какая нам разница? — спросил Дробл.

Я знал, что для Тарбока разница есть, но вряд ли Дробл отнесся бы к его проблемам с сочувствием. Тарбока волновало, верит ли его подружка ему или нет, а Дроблу, естественно, было на это наплевать. Я с любопытством ждал, какое объяснение придумает Фрэнк Тарбок.

Сделав непроницаемое лицо, он наклонился к боссу и сказал:

— Уолт, мы должны это узнать. Это случилось в нашей организации, и мы не можем закрыть на это глаза. Кто бы он ни был, этот парень принес нам немало хлопот. Он почти заставил нас напасть на Наполи, когда мы к этому еще не совсем подготовились. Он…

— Заткнись, Фрэнк.

Вспомнив о моем присутствии, Тарбок бросил на меня взгляд и еще ближе придвинулся к Дроблу.

— Ладно. Ты сам знаешь ситуацию, Уолт. Мне незачем тебе объяснять.

— Да уж, лучше не стоит.

— Если хотите, я могу подождать в гостиной,— предложил я.

— Нет,— возразил Тарбок.— Оставайся здесь. Ты теперь тоже к этому причастен.

— Правильно,— подтвердил Дробл.— Сиди и не рыпайся.

— Ладно,— сказал Тарбок Дроблу,— я ничего не буду объяснять. Но ты знаешь, и я знаю, что нам не нужны неизвестные карты в колоде. Кто-то тут мутит воду, а мы с ним ничего не можем сделать. Он пришил Маккея, стрелял в Конвея. Кто следующий на очереди? Чтобы у нас все не пошло наперекосяк, надо отыскать этого парня.

Дробл неохотно кивнул.

— Положим, ты прав. И ты хочешь этим заняться, так?

Оказывается, я недооценивал Тарбока.

— Да,— сказал он.— К тому же у меня есть и личный интерес. Мне бы не хотелось, чтобы Луиза Маккей считала, что это я пришил ее мужа.

— Да, и еще,— вспомнил Дробл,— что нам делать с этим парнем?

Он имел в виду меня.

— Я возьму его с собой,— сказал Тарбок.— Он по уши вляпался в это дело, пока я отсиживался с Луизой.

Дробл посмотрел на меня.

— И последний вопрос. Как ты-то умудрился во все это вляпаться?

— Я и сам хотел бы об этом поговорить.— И я в очередной раз рассказал о своих девятистах тридцати долларах, закончив словами: — Думаю, именно с вами я и должен был все это обсудить.

— Что?

— Мой выигрыш.

Дробл нахмурился.

— А в чем дело?

— Я хочу получить эти деньги. Вы до сих пор их мне должны.

Он покачал головой.

— Ну нет,— сказал он.— Эти деньги мы передали Маккею. Организация ничего тебе не должна.

— Секундочку,— возразил я.— Может, Томми и получил эти деньги, но я-то их не получил.

— Это нас не касается,— отрезал он.— Если хочешь, требуй их у вдовы, никто тебе мешать не будет.

Я посмотрел на Тарбока, но тот молчал.

— А в самом деле, где эти деньги? — спросил я.

Тарбок покачал головой, а Дробл пожал плечами. Им было наплевать.

— Подождите,— воскликнул я,— это может быть очень важно. Вы уверены, что Томми получил эти деньги? Может, он их и не видел?

— Наш курьер передал ему деньги в пять тридцать пять,— сказал Дробл.— Мы уже это проверили.

— А вы уверены? Ну, в вашем курьере?

— Это мой зять,— сухо ответил Дробл.— Он высоко метит и знает, что дойдет до самого верха. Он не стал бы убивать Маккея из-за каких-то девятисот тридцати долларов.

— Гм,— сказал я.— И он был здесь в пять тридцать пять? И значит, Томми был еще жив, а когда я приехал сюда — в шесть десять,— он уже лежал мертвый. Прошло тридцать пять минут.

— Он был жив без десяти шесть,— поправил меня Дробл.— Мы всегда проверяем доставку денег. Из организации ему звонили в пять пятьдесят.

— Значит,— подытожил Тарбок,— прошло двадцать минут.

— Как хорошо, что я не пришел к нему раньше,— сказал я.— А что потом случилось с деньгами?

— Они исчезли,— пожал плечами Дробл.— Наш полицейский, который присутствовал при обыске, сказал, что никаких денег в квартире не было.

— И вы ему доверяете?

— Ему нет никакой выгоды врать,— сказал Дробл.— Если бы полицейские нашли деньги, они бы поделили их между собой, и наш легавый сообщил бы нам об этом. Все равно мы бы никак не могли получить их обратно.

— Значит, деньги забрал убийца.

— Точно,— кивнул Дробл.— Вот тебе и ответ на твой вопрос. Найди убийцу, и пусть он вернет тебе твои девятьсот тридцать долларов.

— Ну и ну,— возмутился я.— Я ведь сделал ставку по всем правилам, и если у вас в организации какие-то административные проблемы, я не намерен…

— Административные проблемы!

— А как это еще можно назвать? Я не получил свои деньги, потому что один из членов вашей организации их потерял. Вы обязаны восстановить справедливость.

— Ты собираешься подать на нас в суд? — поинтересовался Дробл.

— Ну хватит,— сказал я.— Эти деньги мне очень нужны.

— Дело не в деньгах,— ответил он,— а в прецеденте. Мы не платим дважды, такое у нас правило. Второй игрок, который выиграл в тот день кучу денег, не пришел за ними. Он понял ситуацию. Почему бы тебе не поступить подобным образом?

— Второй игрок? — удивился я.

— Ну. Один парень, который поставил на ту же лошадь, что и ты. Только он поставил сотню. И у него вышло три тысячи.

— А кто он?

— Какая разница?

— Не знаю. Я просто спросил. Кто он?

Дробл недовольно повел плечами.

— Откуда мне знать? У Маккея, наверное, где-то записано его имя…

Он замолчал. Его глаза округлились, и он посмотрел на Тарбока. Фрэнк, удивленно вытаращив глаза, ответил ему таким же взглядом.

— Уолт?

— Будь я проклят! — воскликнул Дробл.— Вот что этот парень делал для Наполи! Он обворовывал меня среди бела дня!

Я обрадовался, видя, что Тарбок понимает не больше меня. Он спросил:

— Как ты догадался, Уолт?

— Два месяца назад,— сказал Дробл,— Хиггенс из бухгалтерии сказал мне, что у Маккея есть несколько особенно везучих игроков. Они всегда ставят на тех лошадей, которые приносят самые крупные выигрыши. И все деньги у Маккея уходят на выплаты этим парням. Он все время был в минусе, но в общей картине это не бросалось в глаза. Ты понял, в чем дело, Фрэнк? Он сам делал ставки, когда уже знал результат!

Я усмехнулся. Как здорово! Другими словами, Наполи сообщал Томми, какие лошади выиграли скачки, сразу же после заездов, пока новости еще не передали по радио. Томми делал ставки на этих лошадей от имени несуществующих игроков, а вырученные деньги, очевидно, они с Наполи делили пополам. Таким образом Наполи извлекал деньги из кассы своего конкурента, понемногу наживаясь за счет Дробла. Возможно, что кто-то еще из букмекеров Дробла поступал подобным образом.

— Мистер Дробл,— заявил я,— без меня бы вы этого никогда не узнали. Наполи подкупал ваших людей вашими же деньгами. Теперь вы об этом знаете и можете принять соответствующие меры. Если бы не я, вы бы и дальше терпели убытки. Разве эта услуга не стоит девятисот тридцати долларов? Было бы только справедливо…

— Да заткнешься ли ты со своими долларами? — взревел Дробл. Ему сейчас было не до справедливости.

Но тут, к моему удивлению, меня поддержал Тарбок. Он сказал:

— Уолт, я думаю, Конвей прав. Пожалуй, мы в самом деле перед ним в долгу. И я думаю, мы и впредь иногда сможем пользоваться его услугами. Мы можем себе позволить…

— Чтобы этот ублюдок Наполи продолжал сосать из меня кровь? Ни за что на свете! И если я еще раз услышу про эти девятьсот…

Раздался звонок.

— Я открою,— сказал я, поднимаясь со стула. Когда я выходил из кухни, Дробл говорил Тарбоку, что надо проверить всех остальных букмекеров.

Я был вне себя от злости, но ничего не мог поделать. Дробл зажал мои девятьсот тридцать долларов, когда я помог ему сохранить во много раз больше! Есть же такие жлобы на свете!

Я посмотрел в глазок и увидел Соломона Наполи в окружении головорезов, среди которых был и Ральф.

Дроблу я ничем не обязан. Пусть теперь разбирается сам. Я распахнул дверь и сказал с легким поклоном:

— Проходите, ребята. Вы как раз вовремя.