Кубинский рассказ XX века

Самуэль Фейхоо ДОМИК НА ГОРЕ

В кавун своего пятидесятичетырехлетия садовник Эрнесто Энрикес — мастер своего дела, молчаливый вдовец, питавший склонность к литературе, — стал всерьез подумывать о том, что пора уходить от мирской суеты. Он решил объехать всю страну, чтобы отыскать в ней тихий уголок, где в полном покое можно будет провести остаток своих дней, наслаждаясь той жизнью, о которой столько мечтал в непрерывной череде осаждавших его повседневных забот.

Желанное уединение сеньор Энрикес жаждал обрести на лоне природы. Только в тишине и безлюдье вкусит он полное удовлетворение от звуков возвышающей душу музыки, чтения древних и современных классиков, созерцания красоты небес и вод, деревьев, цветов и животных; ничто не нарушит этого земного рая, на который каждое человеческое существо имеет законное право, завоеванное жизнью, полной труда и лишений. Находясь во власти овладевшей им мечты, сеньор Энрикес посвятил несколько лет собиранию библиотеки и дискотеки. В свое время он был не чужд живописи, так что у него оказался достаточный запас холстов, кистей и красок, чтобы на досуге целиком отдаться любимому делу художника-пейзажиста. Словом, у него было все, чем можно занять себя, выйдя на пенсию.

Итак, весь свой последний отпуск он потратил на разъезды по стране, проводя дни в долгих пеших прогулках, руководствуясь картами и советами местных жителей — знатоков уединенных, прекрасных уголков.

И вот, действуя столь разумно, сеньор Энрикес сумел отыскать восхитительное местечко. Радости его не было конца. Он и вправду натолкнулся на райскую обитель. К одинокой вершине, возвышающейся среди высоких гор, прилепился маленький красивый домик серого цвета, срубленный из отборных бревен, с крышей из пальмовых листьев; в нем было две комнаты, зала, просторная кухня и обзорная башенка, возвышавшаяся над едва различимыми в туманной дымке расселинами и долинами. В глубине дворика среди авокадовых, манговых и мамоновых деревьев, отбрасывающих фиолетовую тень, бил родник. Из-за деревьев выглядывала полная веселого воркования голубятня. А все это чудо окружал разросшийся сад, где в изобилии цвели дикие колокольчики, душистые белые и лиловые вьюнки, шиповник и жасмин.

От своей находки Энрикес пришел в полный восторг. С великими предосторожностями (один неверный шаг — и можно слететь в пропасть) он обошел дом, желая сполна насладиться открывшейся ему первозданной красотой. Домик стоял почти у самой вершины острого пика и до последнего момента своего трудного восхождения сеньор Энрикес сомневался, возможно ли такое? Узкая, заваленная камнями тропа то резко шла под уклон, то круто уходила вверх спиралью, словно тонкая, длинная змея. Лишь дойдя до самого верха, Энрикес наконец увидел домик, сверкавший в лучах горного солнца.

Еще раз все тщательно взвесив, он понял, что большего ему и желать нечего. Сеньор Энрикес отыскал владельца, старого крестьянина, и купил у него домик на вершине волшебной горы с прилегавшим к нему маленьким участком. Радостно спустился он вниз, радостно сошел в долину и вернулся в город к своим трудам, радостно дожидался времени выхода на пенсию.

Когда это время наступило, сеньор Энрикес почувствовал еще большую радость и сразу же принялся обживать свою новую обитель. Он перекрасил домик и, проявляя неведомые ему самому доселе дарования, установил электрический движок, чтобы могли работать первоклассные — купленные в рассрочку — проигрыватель и новенький холодильник.

Он наполнил домик гигантским количеством научных, философских и литературных трудов, которые ему до сих пор не удалось прочесть. Перевез туда свои холсты и краски, запас пищи, а также пачки бумаги, дабы запечатлевать на них свои мысли — плоды созерцательной, преисполненной высоких чувств жизни.

Первые дни он был очень занят: для каждой вещи следовало найти свое место и выработать распорядок дня. Каждое утро, насладившись гениальной музыкой, почитав титанов мировой поэзии, он уединялся в своем саду, для украшения которого привез семена растений, цветущих весной необыкновенными цветами. По вечерам, вдыхая их аромат, вслушиваясь в журчание льющегося белыми каскадами ручья, любуясь золотистыми облаками, до которых, казалось, можно достать рукой, он упивался своим счастьем. В конце концов он обрел то, о чем столько мечтал: мир, полное уединение, тишину. Никто не докучал ему.

Энрикес засадил огород и снял урожай зелени и овощей. Располагая достаточным временем, устроил пасеку. И целыми днями напролет внимал жужжанию пчел и воркованию голубей или свисту их крыльев в полете. Когда белоснежные стаи голубей вились над темными провалами и синими безднами, сеньор Энрикес думал о том, сколь совершенно можно устроить человеческое существование. Действительно, он погрузился в желанный мир искусства, красоты и покоя. Он был счастлив.

Так прошло несколько чарующих месяцев. К соседям он не ходил, тем более что жили они далеко. Лишь один раз спустился в долину за провизией, которую привез на муле.

Сад его был полон цветов и фруктов, пчел и голубей. Время свое Энрикес делил между чтением и рисованием пейзажей, которые не раз закрывал плывущий внизу туман.

Но вдруг сеньора Энрикеса поразила какая-то странная болезнь. В своем одиночестве, порою сам не отдавая себе отчета и дивясь звукам собственного голоса, он принимался беседовать с пчелами, голубями и ящерицами. Кроме того, ему стали являться видения: то у подножия горы какие-то люди пересекали долину и рассеивались клочьями тумана, то из низин поднимались всадники, приветственно размахивая шляпами, и внезапно таяли в воздухе.

Сеньор Энрикес понял, что теряет рассудок. Он нуждался в ближних, ему необходимо было видеть людей, говорить с ними. Он действительно обитал в раю, обрел земное совершенство, но он заболевал. Это стало яснее ясного, когда однажды, вглядываясь в лиловую пропасть, он услышал, как вьющаяся над его головой голубка внятно проворковала: «Возьми немного голубого кобальта, прибавь туда кармина и ты получишь нужный тон».

И тогда он спустился в долину. И отправился на ближайший хутор, находившийся в десяти километрах от его райского уголка. Там как раз шла кампания по ликвидации неграмотности, и сеньор Энрикес с удовольствием принялся обучать чтению и письму молодежь, детей и стариков, отдавая этому делу все свое время. С тех пор его перестали посещать видения, и он больше не слышал таинственных голосов.

Выбрав свободную минутку, он поднялся на гору и возвратился в долину с книгами и холстами, чтобы на досуге читать и заниматься живописью. Но вернулся он в глубокой печали, ибо был человеком великодушным и прекрасно понимал, что найденный им рай не должен пропадать втуне лишь потому, что он не может в нем жить.

Эта мысль не давала ему покоя, и он на несколько дней уехал в город, дабы предложить свой чудесный подарок какой-нибудь выдающейся личности: художнику или философу.

В первый же день Энрикес случайно столкнулся в универмаге со своим старшим племянником. Обняв его, тот воскликнул:

— Дядя, к неожиданности нашей встречи прибавилась еще одна новость! На днях я женюсь!

Просияв от радости, сеньор Энрикес ответил:

— Я отдам тебе мой домик, в котором я жил до сих пор. Это самое настоящее чудо… на вершине горы… как раз для медового месяца. Восхитительная природа. Все там преисполнено красоты. Если тебе понравится, живи в нем сколько душа пожелает. А на жизнь будешь зарабатывать, продавая душистый мед с пасеки и фрукты, которыми полон сад.

Племянник, еще не решивший, где провести медовый месяц, охотно принял предложение. Он женился на красивой девушке, и, довольные, они вместе отправились в домик на горе.

Там молодожены поняли, что всех красот дядюшка даже и описать не сумел: они жили среди воркования голубей, жужжания пчел, голубых облаков, возвышенной музыки, книг, цветов, изысканной пищи и уединения, столь необходимого для большой любви.

Видя, какое исключительное в своем роде счастье им выпало, юная супруга сказала своему избраннику:

— Пожалуй, нам стоит принять великодушное предложение твоего дяди и остаться в этом раю. Можно будет торговать ароматным медом и плодами сада и огорода. Куры дадут нам яйца и мясо, козы — молоко, а зелени и овощей земля даст больше, чем нужно… Чего же еще желать, имея такой прелестный уголок?

Супруг с радостью согласился. Он раздобыл кирку и прочий садовый и огородный инвентарь и принялся засевать плодородную почву на горе. Через несколько недель пробились ростки маиса, маланги, картофеля, лука, чеснока, папайи, зацвели саженцы апельсинов. Тыквенные плети протянули по земле свои зеленые усики. Для орошения служил родник. Чистый, свежий горный ветерок ласкал первый урожай. Теплое солнце серебрило посевы. Молодожены были счастливы.

Несколько раз сеньор Энрикес навещал их, и душа его полнилась радостью и нежностью при виде того, как хорошо им живется в его очаровательном домике. Если, по не зависящим от его желания причинам, сам он не мог проводить там долгое время, по крайней мере они сумеют в полной мере насладиться его сокровищем…

Нет, не зря он потратил столько времени и сил на исполнение своей мечты…

Пять месяцев спустя после трудного подъема в гору под проливным дождем сеньор Энрикес вошел в залу и увидел на столе письмо, придавленное голубым камешком. В письме говорилось:

Грусть охватила сеньора Энрикеса, когда он дочитал оставленное ему послание и медленно порвал его. Выйдя в огород и увидя пышно разросшиеся овощи и зелень, он почувствовал, как слезы струятся у него из глаз, затуманив чарующие виды, деревья утратили свою стройность, козы стали похожи на кур, а облака на цапель.

Заперев домик, удрученный сеньор Энрикес спустился в долину. Он шел, погрузившись в раздумье, время от времени присаживаясь на камни, а над головой у него птицы выводили свои трели. В конце концов он решился провести новый эксперимент. Не мог же он смириться с неудачей! Должен же кто-то жить в его райском уголке. Больше всего такое прекрасное местечко понравится художнику или поэту. Эта мысль завладела им. Да, он нашел единственно правильное решение — поэт. И он немедленно отправился в город.

Прежде всего сеньор Энрикес раздобыл самые точные сведения о всех живших в городе бардах. Он не поленился прочесть их стихи и наконец, как ему показалось, отыскал подходящего поэта. Его очаровали и утонченная музыка стиха, и философские раздумья о природе… Он нашел поэта в городском парке.

— Я хочу предложить вам пленительное местечко высоко в горах. Там удобно и никто не будет докучать, так что в полном покое вы сможете создавать ваши прекрасные творения.

Поэт с благодарностью принял это предложение.

Неделю спустя они отправились в горы. Поэт был полон восхищения и благодарности.

При виде окружающей его величавой природы он не смог сдержать своего восторга.

— Здесь вам будет спокойно. Вам не помешают ни глупцы, ни невежды. Мир, тишина и свобода, — сказал сеньор Энрикес со скромной гордостью.

Растроганный поэт не нашел слов для ответа. А сеньор Энрикес, улыбаясь, отправился к своим ученикам. Оттуда по вечерам он смотрел на огонек, мерцавший на вершине горы.

— Поэт работает, мой домик приносит пользу, — удовлетворенно говорил он себе.

Прошло месяца полтора, и у поэта тоже появились признаки нервного расстройства. Однажды он увидел, как из розовой дымки встает прекрасная девушка, окутанная воздушными белыми тканями. Он подбежал к ней, громко окликнул, но волшебное видение скрылось в тумане.

Поэт оторопел. На следующий день он с трепетом поведал о случившемся пришедшему навестить его сеньору Энрикесу.

— Она так прекрасна, что не опишешь словами. Я видел ее. Это не фея и не призрак… Я влюблен в нее. Под взглядом ее нежных глаз рассеялась снедавшая меня тоска и скука…

Сеньор Энрикес от удовлетворения потер руки. Его план удался. Ибо прекрасную незнакомку он придумал сам. Маленькая хитрость, чтобы удержать поэта в домике. Сеньор Энрикес разыскал одну из самых милых и стройных девушек в городе и нанял ее. Сеньор Энрикес решил, что «когда поэт заскучает, эта горная фея развлечет его; он будет ожидать ее возвращения, так спокойнее пройдет акклиматизация; поэт напишет глубокое, искреннее произведение, которое принесет пользу человечеству, и мой домик выполнит свое предназначение».

А поэт все ждал и ждал прекрасное видение, и так как он постоянно был начеку, то однажды вечером дождался девушки: золотистые лучи заката пронзили ее белокурые волосы и окружили голову двойным ореолом. Беседа их то и дело прерывалась взрывами смеха. Душа девушки оказалась прекраснее ее внешности. А когда она решила уйти в город, влюбленный поэт последовал за нею.

— Если я и выйду за тебя замуж, — сказала девушка, — то не для того, чтобы жить здесь, в одиночестве, где все кажется омертвелым.

— Я сделаю так, как ты захочешь. Мою жизнь я посвящу лишь одному — твоему счастью, — ответил ей поэт.

Так сеньора Энрикеса постигла третья неудача.

Но он был человеком упорным и твердо верившим в себя. Его не испугала измена поэта, он еще раз продумал причины своих неудач и решил, что наиболее подходящим обитателем домика должен быть философ — человек с чистой душою ребенка, стоящий над человеческими страстями и, если уж на то пошло, над красотой.

И он снова отправился в город и нашел там такого человека.

И философ взошел на гору и поселился в очаровательном домике, прилепившемся к самой ее вершине. Но три дня спустя он вернулся к сеньору Энрикесу и заявил:

— Моей натуре, добрый сеньор, претит подобное совершенство, ибо среди этой прелести рушатся мои концепции о человеке и мире. Моя жизнь здесь резко отличается от той действительности, в которой живут другие; домашний очаг отвлекает меня от прежней привычной точки зрения. Нет, мир отнюдь не так прекрасен. Здесь же мысль моя бредет вслепую. Я покидаю ваш домик и уношу о нем воспоминания как о чудесной мечте.

Но сеньора Энрикеса не сразила и эта неудача. Он снова призадумался. Наконец, почти подпрыгнув от радости, он вспомнил, что подходящий человек есть.

— Как это я не подумал о нем раньше! Вот идеальная кандидатура для моего домика!

И он поспешно вернулся в город и разыскал этого человека. Тот спал на каменной церковной паперти. Небритый, одетый в лохмотья, однорукий человек не очень благосклонно выслушал Энрикеса. Сначала он даже не поверил ему, но потом, поняв, какой великолепный образ жизни ему предлагают, ответил своему неожиданному покровителю:

— Нет.

— Но почему? Ваш отказ неразумен, — с тревогой и удивлением возразил Энрикес.

— Нет. Ведь мне придется вернуться сюда, если вы вдруг решите выгнать меня из своего домика, а я уже не смогу снова привыкнуть к нищете. Хоть я и простой нищий, но жизнь знаю…

Однако этот ответ не смутил сеньора Энрикеса, он понял доводы своего собеседника и решил быть настойчивым:

— Я не лгу. Если хотите, мы подпишем договор, в котором вам будут предоставлены все гарантии. Я предлагаю вам жизнь, полную довольства и радости. Обладая всем, что только придумал мир для человеческого благополучия, вы будете счастливы…

Нищий пристально посмотрел на Энрикеса и, поняв по его лицу, что тот говорит искренне, тихо ответил:

— Жестокости жизни убили во мне чувство прекрасного. Ничто не сможет теперь доставить мне удовольствия…

Не желая признать себя побежденным, сеньор Энрикес настаивал:

— Может быть, так оно и есть, но ведь это еще нужно проверить. Попробуйте поживите в домике. Хотя вы и считаете, что уже ничто не доставит вам радости, я все же предлагаю вам эту выгодную перемену. По крайней мере там у вас не будет ни горестей, ни забот…

Нищий поднял с земли окурок, закурил, подождал, когда сеньор Энрикес кончит, и решительно отказался:

— Это заманчиво, но дело в том, что я уже не смогу жить без моих горестей и забот. Они со мной долгие годы… Я слишком стар, чтобы менять свою жизнь… Так что ваш домик на горе меня нисколько не интересует…

Тогда сеньор Энрикес, поняв, что зря теряет время, вежливо распрощался с нищим, презревшим земной рай, и пустился дальше по городским улицам в поисках будущего обитателя своего домика в горах. Сеньор Энрикес, вне всяких сомнений, был человеком упорным. Он вспомнил об одном бедном букинисте…

Перевела Н. Булгакова.