Глава 2. БРАЗДЫ ПРАВЛЕНИЯ


Рэй стоял в темном сыром подвале, рассматривая распластавшуюся у его ног игрушку: разметавшиеся в стороны перепончатые крылья, натянутые на веерообразный каркас, изгибистый беспомощный хвост. Надо же, когда-то он помещался в этой полуистлевшей клетке, имевшей форму тетраэдра, и досадовал, что машина-нетопырь плохо его слушается. Неважно, модерн там или не модерн, лишь бы летало. Сейчас он починил бы ее в два счета, но… зачем? Взрослого она его уже не поднимет.

Он оставил забаву детства и вернулся к прерванной ради ностальгических чувств инспекции своих владений. Всюду хлам, хаос и запустение. Мельком осмотренные цеха и кузни дышали холодом подземелий, и потребуется много огня, чтобы вдохнуть в них жизнь. По крайней мере тяжелое кузнечное и плавильное оборудование, не представлявшее для грабителей и мародеров очевидной ценности и не способное быстро превращаться в деньги, осталось почти нетронутым. Насчет верхних этажей он не был столь уверен, и приятно разочарован не был. В подсобке транспортных служб горы драконьей и всякой другой упряжи пришли в негодность, металлические части проржавели, деревянные — иструхлявели, а кожаные были обглоданы с голодухи.

Рэй обходил каждый ярус, поднимаясь согласно спиральной структуре Черного Замка все выше и холодным взглядом отмечая атрибуты разрухи, среди которой ему придется жить. Его легкомысленная и пока еще некрепкая на голову свита становилась все меньше, рассыпаясь по дороге, и теперь его сопровождали лишь самые подобострастные, угодливо ловившие каждое его замечание относительно планов будущих работ. Хорошо было Бертрану и Райану, они не получали в наследство полную рухляди нору. Нет, этих баловней ожидал трон во всем его великолепии. А вот когда трон пришел в упадок, понадобился Рэй. Интересно, увидь все это сибарит Райан, согласился бы он здесь царствовать? Для самого Рэя вопрос даже не стоял, это — единственный трон, который он согласен принять.

К второй половине дня он едва добрался до средних ярусов Замка и изрядно вымотался. Во всем Замке еды было ровно столько, сколько помещалось в его заплечном мешке, и на большее не приходилось рассчитывать, как, впрочем, и на охоту в здешних опустевших местах. Вопрос питания представлял на данный момент самую серьезную проблему. Разве что обглодать в темном уголке зазевавшегося подданного? Он хмыкнул, довольный, что свита не может прочесть его мысли: вряд ли у них было хорошо развитое чувство черного юмора.

Ободряло лишь то, что по мере подъема подлежащее инспекции пространство делалось все меньшим, а стало быть, вверх он поднимался все более стремительно. От бесконечных винтовых лесенок безумно ныли даже его тренированные мышцы. Понятно, почему принцы Черного трона могли похвастать великолепной фигурой. Если каждый день хотя бы раз спуститься и подняться… Нет, он решительно не желал тратить на столь малопродуктивное занятие такую уйму времени. Помнится… ага, в центральном стволе Замка была сквозная вертикальная шахта, приспособленная под грузовой лифт. Им, правда, давно никто не пользовался, и уже во времена Райана он пришел в запустение. В самом деле, Дракониха была крылата, а сам принц не настолько уж занят, чтобы экономить драгоценное время.

В просторных помещениях дворца гуляли сквозняки: цветные узорные стекла были выбиты, и их покрытые пылью осколки хрустели под тяжелыми ботфортами самозванного принца. Дорогая мебель черного дерева, изготовленная по заказу и инкрустированная золотом, черепахой и слоновой костью, была измочалена в щепы: Рэй заподозрил, что в покоях резвился давешний анархистски настроенный тролль со товарищи. Теперь вся эта роскошь годилась разве что в топку. Удовольствие, кстати, неоспоримое: у него давно уже зуб не попадал на зуб.

Рэй глянул вниз из разбитого окна и показался себе орлом в поднебесье. В самом деле, схожий вид на округу открывался ему лишь со спины парящего дракона. Искусственная летучая мышь, игрушка его детства, в такую высь не поднималась. Ах, и какой же вид! Стоя спиной к разоренным покоям, он вздохнул и сладко потянулся. До самого горизонта — рощи обнаженных деревьев, их дымчатые пятна на ярком ковре палой листвы, льдистые поверхности небольших пристывших озер, сизые пространства пустошей, пригодные для вспашки и выпаса… если бы не эта гнусная поздняя осень! Что будет расти здесь в этакую-то холодину! Амальрик знал, что делал. Светлому Совету мало было обезглавить Черный трон, они еще и нанесли удар под самый корень экономического могущества региона. Будь этот край сколь угодно богат рудами, — а он был богат, Рэй помнил из детских своих уроков, что в здешней земле полно железа, марганца, хрома, чему осеннее разноцветье было обязано своей необыкновенно яркой окраской, и ванадия, что придает стали столь чудесную прочность, — если он не в состоянии себя прокормить, он обречен. Полагаться на импорт в столь животрепещущем вопросе, да еще считаясь одиозным режимом, в условиях действующего эмбарго не приходилось. Кордон эмбарго можно было бы пробить умной взяткой, но кто даст кредит? У него не было в Волшебной Стране достаточно влиятельных связей. Не только себя же придется кормить, а весь этот одичавший сброд, и кормить хорошо, иначе какой им смысл хранить ему верность. А если кредит отпадает, остается… Он усмехнулся, осознав, в каком опасном направлении потекли его мысли, и неумолимо закончил: остается разбой. Есть в социологии одна закономерность, согласно которой сильный не умирает от голода.

Здесь, в этих роскошных просторных и нежилых покоях ему больше нечего было делать. Велев двум самым увязчивым и длинноруким лешим, тоже весьма на первый взгляд напоминавшим трухлявые коряги, набрать по охапке горючих обломков и снабдив их в качестве аванса еще одной порцией вожделенной энергии, чтобы поняли и рассказали другим, что угождать ему выгодно, он стал спускаться вниз, присматривая для себя личные покои, отвечавшие условиям момента: небольшую уютную комнату с камином и относительной целостности окном, пусть даже слюдяным, невысоко от земли и с тайным ходом на тот горячий случай, если придется драпать. За три года кондотьерства Рэй вдоволь навидался разных сортов величия, и теперь готов был предоставить право стучать зубами на сквозняке, упиваясь истлевшей роскошью, тому, кто видит в этом смысл. Он предпочитал целесообразность.

Найдя местечко, в большей или меньшей степени удовлетворявшее его запросы, он велел лешим свалить дрова у камина и отпустил их. Приятно пораженные его щедростью, эти внешне нескладные, суетливые существа замялись у порога и задали ему тревожащий их вопрос:

— Что мы будем есть теперь, когда вы разбудили нас, принц?

Рэй внутренне вздохнул, но вида не подал.

— Идите в лес, — сказал он спокойно. — Все, что там найдете — ваше.

— В лес нельзя, — робко возразил один, явив хорошую память, и Рэй постарался запомнить умника на будущее, — там отрава.

— Ее уже нет, она изжила себя, и за свои слова я ручаюсь. Если же ничего не найдете, я усыплю вас снова до тех времен, пока еда не появится.

Здесь не принято было сомневаться в словах принца. Лешие синхронно поклонились, скрипнув суставами.

— А других мы тоже можем послать в лес, принц?

Рэй кивнул, и они наконец оставили его. По крайней мере теперь он мог отдохнуть. Он наложил засов и огляделся.

При прежних хозяевах комнатка, очевидно, не принадлежала к числу роскошных и вряд ли посещалась царственными особами. Она была погружена в толщу стены, ее единственное узкое стрельчатое окошко глядело за стены Замка и нависало над склоном горы в каких-нибудь десяти футах от земли. Деревья рощи подступали здесь совсем близко. В его богатой приключениями жизни бывали пристанища и пороскошнее.

Уже темнело. Для ноября — самое время. Рэй потрудился еще немного, разжигая в камине непокорную мебель, и устроился у огня, подъедая остатки своих припасов. Не такой уж убогой показалась ему эта комнатка, внимательно обойденная вторым взглядом. Решетка на окне была из чугуна, оформленная сложным изгибистым и шипастым узором, отвечающим чьему-то представлению о красоте, в окне — стекло, хоть и не цветное, но, что куда более важно, целое. Низенькая входная дверь приходилась напротив окна, и ее поверхность из мореного северного дуба сплошь покрывал резной узор, полностью повторявший декор решетки. И те же мотивы встречались в оформлении камина. Здесь был стиль. От каменного пола тянуло стынью, но постоянный обогрев решит эту проблему. Вожделенный тайный ход здесь тоже был, Рэй, даже не видя, просто о нем вспомнил: в детстве он ориентировался во всех местных лабиринтах как паук в собственной паутине. Повозившись с камушками кладки, он легко нашел тот, что отпирал ход, вдохнул, стоя на пороге, запах подземелья и запер обратно. После этого он осмотрел мебель: несколько массивных табуретов, рассчитанных на кого-либо потяжелее человека, приземистый столик раскорякой, скорее декоративный, чем прикладной, и громоздкую кровать под истлевшим балдахином черного бархата с облезшей позолотой на кистях. Спать здесь, имея над головой эту штуку, было опасно для жизни: каждая кисть имела в весе по меньшей мере два фунта. Рэй решительно ободрал все это тряпье и отправил его питать огонь. К его удовольствию комната нагревалась почти моментально, он расшнуровал кожаную куртку, снял ее, стянул тяжелые походные ботфорты и вновь сел к огню, щурясь от тепла, как тигр. Из всех проявлений комфорта он более всего ценил тепло.

Кому могла принадлежать эта комната? Скорее всего, ее обитатель мог позволить себе обустраиваться согласно собственному вкусу… но выше был вхож только по особому приглашению. Рэй сумрачно усмехнулся, вспоминая, как десять лет назад похвастал Клайгелю, что «если бы принц заметил меня, то поставил бы командовать, а там… мало ли кем могу я стать». Скорее всего, обитал здесь какой-нибудь сотник не из людей. Какой-нибудь крупный гоблин, командир роты наемников. Кондотьер. Если бы судьба Рэя текла так, как текла, и если бы Клайгель не убил Райана, и если бы перед ним самим не открылись десять лет назад новые горизонты, такая комната была бы всем, на что он мог бы здесь рассчитывать. Рота… или полк. Неважно, когда над тобою есть еще начальники. А вот теперь он сам — принц, и теперь уже сам он отказался идти туда, наверх.

И вот в том же возрасте, что и Клайгель, он взялся за то же дело. Но насколько легче было принцу Белого трона! Он находил друзей — и друзей могущественных — всюду, куда поворачивал голову, и в этом была великая сила белизны, ему самому недоступная. Он, в отличие от Клайгеля, от местных Могущественных мог ожидать только одного — ножа в спину. Тигриные глаза стали мрачными. Он мог располагать лишь собственными силой и решимостью. Ему некуда будет ступить, если он, подобно Клайгелю, будет ограничивать свою свободу свободой других, раз в своем царстве Добра они не оставили ему места. Он — Черный, его магия не имеет запретов. Он свободен применять Могущество в гневе. И будьте спокойны, — если можете! — он будет его применять.

Он зевнул, подумал, что завтра стоит провести ознакомительную экскурсию в противоположном направлении, а именно — вниз, приоткрыл окно, чтобы не проснуться от духоты с головной болью, устроился на кровати и заснул так крепко, как на это способен молодой человек, не обремененный несчастной влюбленностью и угрызениями совести.


* * *


Проснувшись, когда небо начало сереть, он не обнаружил в своей комнате ни кувшина, ни таза для умывания: гигиена у гоблинов не в чести. Сообщив желудку, что потребности духа превыше бренных забот, он отпер дверь и вышел в темный коридор, едва не отпрыгнув, когда по лицу его мазнуло что-то мягкое. Впрочем, столкнувшийся с ним летун, висевший над дверью в добровольном карауле, струхнул куда больше. Поближе рассмотрев его, Рэй отметил, что у того сытый вид. Либо разгулявшиеся подданные обнаружили в лесу какие-то возможности к пропитанию, либо наиболее сильные не очень-то щепетильно поступили со своими соратниками по славному делу Зла. В любом случае, пока они способны были сами решать проблемы прокорма, ему не стоило забивать себе голову лишними сложностями.

После ночных забав его войско спало кто где упал. Рэй, пробравшись на замковый двор, умылся из старой дождевой бочки, для чего пришлось разбить сковывающий поверхность лед, и отправился в подвалы. Он торопливо миновал просторные кухни с невообразимо огромными печами, опрокинутыми котлами, вертелами, на которых можно было бы зажарить быка целиком и всякими прочими зверскими приспособлениями, предназначенными для насыщения всей этой уймы тварей, населявших Черный Замок, обслуживавших его и работавших здесь по найму. Запах еды отсюда давно выветрился, однако раннее утро — пора оптимизма, и Рэю не терпелось проверить одну чрезвычайно важную теорию, пришедшую в его голову вместе с последним утренним сном.

Было крайне глупо считать Замок разваливающейся грудой булыжника. Зло гнездилось здесь нескончаемые тысячи лет, что непременно должно было каким-то образом одушевить его. Он пришел сюда, чтобы помочь Замку. А мог ли он рассчитывать в этом деле на взаимность? Он, Рэй, объявляет Замок своим и намерен в меру своих сил защищать его и заботиться о нем. Он обвел глазами окружавшее его капище чревоугодия. Где, если не в кухне, обращаться к душе Дома, даже такого большого, как этот?

Кроме надежды, Рэй попросту кое-что знал. Он знал, например, что на случай осады в потайных ледниках Замка хранятся аварийные запасы мяса, что особые тайные заклинания охранной магии были предназначены для того, чтобы оберегать от порчи и расхищения целые подвалы овощей и зерна. Хм, не говоря уже о винных погребах Черного трона, которые в силу своего объема и выдержки смело могли быть причислены к драгоценностям короны. Насколько помнил сам Рэй, когда гибель Райана повергла их всех в состояние анархии, никто ничего подобного не обнаружил. Либо все это изобилие было плодом воображения, сказкой, которую рассказывали мальчику благодушно настроенные кухонные демоны, либо… либо охранные заклятья продолжали верно нести свою службу.

Вторым интересовавшим его пунктом была библиотека. Не та, что по листочку, по корочке была растрепана спятившими от нежданной вседозволенности троллями: в той, общедоступной, были только ботанические, географические и этнографические сведения, а также художественная литература. Последнее было Рэю глубоко безразлично, а разного рода опыт, которого он набрался в своих странствиях, куда превосходил все то, что можно почерпнуть из чужих пересказов. Нет, будучи не философом, а воякой, он искал ключей к своему Могуществу, умения рационально им пользоваться и достигать высших результатов. Та, первая библиотека была всегда к его услугам, когда по приказанию Драконихи его обучали наукам. А вот вторая… Чиа пару раз обмолвилась, что до секретов Могущества дело дойдет, когда он покажет, что оно у него есть.

И третье. Казна Черного трона. Эльфы не рискнули войти сюда, и весь ущерб, вся разpуха здесь были делом местных мародеров. Рэй помнил, что они — гоблины, тролли, лешие, нетопыри-вампиры, василиски — носились по коридорам, вырывая друг у друга красивые безделушки, золоченые кисти, обрывки узорных драпиpовок и драгоценное оружие. Все это сгинуло и истлело. Но он нигде ни разу не видел ни золотой монетки, ни драгоценного камушка. У Райана и Драконихи были свои секреты.

Он остановился посреди кухни и прикрыл глаза. Вокруг стояла мертвая тишина раннего утра. Он растворился в этой тишине, стал частью света, пылинкой, кружащейся в его падающем из потолочного люка потоке. И, нить за нитью, принялся плести вокруг себя сеть Могущества, пропуская тонкие, как лучи, нити сквозь толщи каменных стен, пронизывая подземелья насквозь и становясь при этом как бы сердцем ежа, чьи иглы направлены сразу во все стороны. Обладает ли сам Замок Могуществом и возьмется ли он поддержать самозванца?

Или ему показалось, или на его отчаянный зов кто-то отозвался. Некоторые из лучей стали теплее, на них возникли горячие, прямо-таки пышущие жаром точки. Осторожно, боясь спугнуть волшебство даже слишком горячим дыханием, Рэй стал убирать пустые лучи, чтобы избежать путаницы. Наконец их осталось не более двух дюжин, каждый — с пылающей точкой. Не спеша — иначе все пришлось бы начинать с начала — Рэй соединил точки ломаной линией в порядке их удаленности от себя. Линия должна была указать ему путь. После этого убрал оставшиеся лучи, а линия повисла в воздухе, обозначая его дорогу. И он пошел, неукоснительно следуя ее изгибам.

Когда он уперся носом в монолитную стену, первой его мыслью было, что Замок мило пошутил. Он поморгал, но яркая белая нить пронзала базальтовую кладку и, насколько он мог различить, тянулась дальше. Если бы его бренное тело состояло из чистой энергии, ему не составило бы труда проникнуть за ней следом, но тогда оно не нуждалось бы и в пище.

Он раздраженно хлопнул себя по лбу и громко обозвал болваном. Кто доверяет шести первым чувствам, имея на вооружении седьмое?! Нить указывала, что проход есть, глаза видели стену, руки ощущали ее гладкую, холодную твердую поверхность… и даже пахло здесь камнем! Пахло?! Не такой уж у него острый нюх на самом деле, чтобы уловить запах камня, а это значит, что кто-то здесь слегка перестарался. Мастерски наведенная иллюзия монолитной стены, вот только камень не пахнет. Даже камнем. По крайней мере в людском восприятии. А вот в драконьем, не говоря уж о гномском, может, и пахнет. Все-таки мало он, Рэй, знает о драконах.

Он опустился возле стены на колени, приглушил свечение нити пути, чтобы оно не сбивало его с толку, и принялся высвечивать на темной блестящей поверхности стены запутанный узор заклинания. Всякое заклинание произносится в определенном порядке, образуя сложное переплетение нитей Могущества, выполняющих желаемую функцию. Снять заклятье — означает установить этот порядок и смотать клубок обратно так, чтобы на нитях не осталось узелков. Неразвязанные узелки и петли означают неприятности для торопливого волшебника, иногда отнюдь не мелкие. Поэтому он трудился кропотливо, как вышивальщица, пока последняя светящаяся нитка не сползла с панели, тогда иллюзия растаяла, открыв за собой черный провал тоннеля, ведущего куда-то вниз. Туда же вела и путеводная нить. По центру тоннеля шли две параллельные линии рельсов. Там было темно, и Рэю пришлось зажечь волшебный огонек.

Тоннель провел его в череду смежных пещер, от содержимого которых у него захватило дух. Мясо — целые туши — свежее, как четырнадцать лет назад, башни, сложенные из круглых сыров со «слезой», зерно в бункерах, груды разного рода овощей и фруктов. Хотелось бы ему знать, что за сохраняющее заклятье действует в этих подвалах. Неужели остановлено само время? Несмотря на ощутимый голод, он поспешил миновать эти кладовые побыстрее, он чувствовал, что ему, слишком неопытному, не стоило связываться со столь сложным волшебством: мало ли какой катаклизм вызовет нарушение его структуры. Пусть взять что-нибудь здесь попробует какой-нибудь доброволец из свиты.

Тоннель уходил глубже, и Рэй последовал за своим светящимся указателем. Без него он непременно заплутал бы в этих неожиданных поворотах и коридорах, похожих в свете маленького волшебного светильника как близнецы. Его путь шел под уклон, и он терялся в догадках относительно того, что готовилось предстать его глазам. Впрочем, он был уверен, что ему придется преодолеть еще не одну замаскированную под монолит дверь. Так оно и случилось. Он вновь уперся лбом в стену и потратил час или около того, чтобы распутать запирающее ее заклинание, в нескольких хитрых мелочах отличавшееся от первого, для того, должно быть, чтобы не подпустить к тайнам бездаря.

Его встретила глухая мертвая тьма, стены разбежались в стороны, и здесь было сухо, тихо и тепло. Здесь лежала какая-то важная тайна. Он огляделся, но его глаза не могли пронзить эту плотную, будто бархатную завесу. Тогда он принялся качать из себя энергию, шарик света на острие Листа разбухал и наливался яростным слепящим сиянием, пока Рэй краем глаза не уловил отраженные блики, игравшие на каком-то препятствии, вставшем на пути света. Это были гладкие базальтовые колонны, в беспорядке разбросанные по огромному подземному чертогу и подпирающие его свод. Капители колонн были увиты гирляндами железных цветов, откованных с мельчайшими подробностями живых оригиналов. Ни одно пятнышко ржавчины не пятнало их.

Форма зала была правильна, как внутренность яичной скорлупы. Света не хватало, чтобы рассмотреть его противоположный конец, а потому Рэй нашел ближайшую стену и двинулся вдоль нее в обход. И только через полчаса обнаружил то, ради чего был выстроен этот чертог.

Приподнятое на несколько ступеней над блестящим полом, там стояло кресло из чугуна. Раньше Рэй никогда не видел его. Он вообще не знал о том, что слова «Черный трон» понимаются буквально и имеют зримое воплощение. Но само по себе существование неудобного металлического стула с подушками из черного мха было для него не очень значительным, отодвинутое на второй план тем, что стояло, лучась и играя, на узорном — в пару креслу — столике. Очарованный волшебной игрой света на его поверхности и в глубине, Рэй, не помня себя, поднялся по ступеням трона, не заботясь о ритуалах и прочей символятине, присел на его краешек и легко коснулся ладонью блестящей холодной округлой поверхности, как коснулся бы женской щеки. Палантир. Ключ к всевидению. Ну или, по крайней мере, к тому, что не смогут или не позаботятся скрыть от него равномогучие противники. Сбылось его второе чаяние. Вторая библиотека. Вместо рядов стеллажей, ломящихся от книг, вместо миллионов страниц, для прочтения которых не хватит и сотен жизней — палантир с его банком данных, управляемый лишь Могуществом своего Хозяина.

Его путь лежал дальше, световод манил его, грозя померкнуть, если он помедлит. Как не хотелось ему отрываться от вожделенной хрустальной игрушки, но он знал, что вернется. О, он найдет другой путь, смешно даже и думать, будто Райан приходил сюда, пробираясь складами и кухнями. Найдет, будь он замаскирован стократ тщательнее.

Оглядываясь, он побрел за своим проводником. Еще одна глухая стена, и еще час… Его успокаивало лишь то, что эта была последней. Доходя до стены, нить обрывалась. Уже овладев техникой, Рэй вскрыл этот запор и отшатнулся, ослепленный яростным желтым сиянием, полыхнувшим из разверстого провала. Свет его огня внезапно встретил множество отражающих поверхностей, и Рэй несколько секунд ожесточенно тер глаза, пытаясь вернуть себе зрение. Потом нагнулся и равнодушно зачерпнул с пола горсть золотых монет. Месячное жалование роты наемников. Взгляд его скользнул, желая измерить хранилище, и не уперся в противоположную стену. Она терялась где-то вдали, во тьме, куда не достигал свет его фонаря. Вдоль стен, сложенные в штабеля, лежали слитки драгоценных металлов. Пол устилал ковер монет, вывалившихся из истлевших холщовых мешков. Многие тысячи лет Черный трон сваливал в эту секретную камеру свою добычу. Несчитанную, немерянную. Ни один дракон за свою жизнь не скопил бы столько. Золотые кубки и чаши, скипетры, державы и короны давно сгинувших царств, ценимые здесь лишь за их вес, не говоря уже о таких мелочах, как браслеты, кольца и серьги, колье, украшенные драгоценными каменьями, как разноцветными слезами. Бесценные произведения искусства, сваленные в небрежном беспорядке равнодушными руками, словно стыдились самих себя, труда, который затратили когда-то на них чеканщики, восхищенных взглядов, какими провожали их гордых обладательниц.

— Ну что ж, — сказал Рэй, усмехнувшись, — значит, оружие для меня будут ковать гномы.


Загрузка...