Кукурузные человечки

Славик — жених

После завтрака Славик побежал на огород.

Семеро пришельцев и землянин сели наземь, и Грипа показал оружие против Митяя. Оно не походило на электробритву. Это была плоская коробочка поменьше спичечного коробка с экраном впереди и тремя кнопками сзади. Углы у нее были удобно закруглены.

Грипа рассказал, как нужно пользоваться прибором.

— Когда противники приблизятся к тебе на расстояние восьми-десяти земных шагов, направь на них аппарат экраном вперед и нажми на вот эту красную. кнопку. Сосчитай до тридцати — они ведь не сразу набросятся? — и нажми на белую. На вот эту, что посередине. Если они все еще будут враждебны, снова нажми на красную. Двух доз будет вполне достаточно.

Славик взял аппаратик и потрогал, не нажимая, кнопки.

— Теперь второе. Это условие такое же важное, как первое. Такое же важное, — повторил Грипа.

— Такое же, — повторил и Славик. — А эти ваши дозы — не радиация?

— Нет, это совсем не то, чего ты боишься. Но если ты не нажмешь, когда все успокоится, на зеленую кнопку, аппарат может причинить некоторый вред живому существу. Это и есть второе условие, такое же важное, как первое.

— Понял. — Славик потрогал теперь зеленую кнопку.

— Подержишь ее ровно столько, сколько красную, — ровно столько.

— Ровно столько, — повторил землянин и бросил еще один взгляд на плоскую коробочку у себя на ладони. Чудодейственный прибор походил еще и на мамину маленькую пудреницу, если бы не экранчик.

— А что с ним произойдет, когда я нажму на красную кнопку? — все же спросил он. Произнося "с ним", он видел перед собой приснившегося ночью Митяя. — Он… не уменьшится?

— Уменьшится? — переспросил Грипа. — Нет, этого у нас не умеют делать. Просто ему расхочется драться. Надеемся, что расхочется.

— А почему?

— Это я тебе потом объясню. Если все получится. Аппарат надежный, — сказал командир напоследок, — проверен на других планетах. Думаю, не подведет и на этой. Так что не волнуйся.

— А я и не волнуюсь.

И правда, пока Славик шел по огороду, он был спокоен. Но стоило ему увидеть улицу, куда его могли позвать каждую минуту, как тревога к нему вернулась.

Славик закрылся в комнате и стал рассматривать аппаратик. Экран был матовый, похоже, стеклянный, в глубине была заметна серебристая точка. Непонятные знаки-письмена на задней стенке. И три кнопки величиной с пуговки для рубашки. Славику захотелось на ком-нибудь попробовать аппарат. Он поискал объект…

На кухне гремела посудой бабушка. Бабушка была добрейшим человеком на Земле, ее утихомиривать не было надобности.

На стуле свернулся клубком черно-бело-рыжий котище Васька — самое ленивое в мире существо. Когда Славик брал его на руки, кот даже не открывал глаз и не подбирал задних лап — они у него волочились по полу. Даже на мурлыкание у Васьки не хватало сил. Как он ловил мышей, не знает никто.

Славик вышел во двор. На земле у забора дрались воробьи! Вот кого нужно успокоить. Славик навел аппаратик на птиц, но те вспорхнули и улетели драться в другое место.

По двору, кококая, бродили куры. За порядком здесь следил петух, но скорее всего и без него среди кур царил бы мир — уж такие это птицы. Глядя на них, Славик вспомнил Кубиково слово "куротерапия".

В соседнем дворе что-то делала Нинка — ее голова плавала туда-сюда за забором. Вот на ком он испробует аппарат! На этой зловредине.

Славик нащупал красную кнопку…

Нинка увидела соседа, подошла к забору, встала на чурбак.

Сейчас!.. Славик, держа руку с прибором у живота, направил экран на девчонку.

— Слав! — крикнула Нинка (он чуть не нажал кнопку). — Сегодня Наташка ко мне приходит, говорит, по грибы с утра бегала. Полным, говорит, полно, хоть косой, говорит, коси! Белые! Завтра с утра побежим? Я здесь все грибные места знаю.

Славик вместо ответа закашлялся.

— Так пойдем?

— А почему не сегодня? — К немедленному согласию он еще не был готов.

— Сегодняшние все собрали. За ночь новые вырастут, мы утречком с тобой их и посчитаем.

— Хорошо, — дал себя уговорить Славик. — Пойдем. Во сколько вставать?

— Часиков в шесть надо — пока другие не набежали.

— В шесть так в шесть…

— Слав, а это что у тебя? — Соседка показала пальчиком на молстар.

— Это? — Славик накрыл его другой рукой. — Это фотоаппарат. Японский, — уточнил он.

— Ой, дак ты меня сфотать хотел? Дак ты, значит, на меня не обижаешься?

— Я не успел сфотать. Только приготовился.

— Ну так снимай, а я представляться буду.

Нинка над забором еще больше поднялась — встала, должно быть на цыпочки — и склонила голову набок. Славик прицелился и сделал вид, что нажал на спуск.

Девчонка улыбнулась и так, с улыбкой, и застыла. Славик снова "щелкнул".

Нинка потупилась и взглянула на Славика исподлобья. Он понял и снова "нажал на спуск"

Нинка повернулась к соседу спиной и вдруг обернулась, словно спрашивая: "Это не вы меня позвали?" Даже рот приоткрыла. Славик "сделал" и этот "снимок".

Нинкиной фантазии "представляться" хватило бы еще на двадцать, а то и на тридцать поз, но Славик сказал, что кончилась пленка.

— А когда фотки? — спросила Нинка, сразу сделавшись обыкновенной.

— Я тебе из города пришлю, — пообещал Славик, пряча молстар в карман, — я их там сделаю.

После этого они пошли к Кубику. Он стоял перед холстом и что-то бормотал, не видя и не слыша ничего вокруг.

Гости постояли-постояли и, переглянувшись, потих-о-онечку вышли из комнаты. Половицы под их ногами пели кузнечиками. На крыльце вздохнули: оф!

Было солнечно, зелено, просторно, ветерок шевелил листьями яблони в саду и они чуть шелестели.

Петух взлетел из-за забора, уселся на него и, утвердившись, покосился на радужный свой хвост — все ли такой же он яркий, не изменился ли, не приведи бог (имеется в виду куриный бог). И заорал на весь свет: ку-ку-ру-узы-ы-ы!.

Ребята сбежали с крыльца.

Всякого-другого в этот день было еще много — и хорошего, и чепухи, о которой не стоит рассказывать. Но об одном мы все-таки поведаем. Нинка, все больше к Славику добрея, — нашла подружку! — разоткровенничалась и открыла ему самую тайную свою тайну.

Для этого она завела его в сарай, где у них на стенах покрывались ржавчиной разные инструменты и пилы. Их давно никто не брал в руки.

— А знаешь, — шепотом заговорила Нинка, — знаешь, где мой папка?

— Где? — так же шепотом спросил Славик, косясь на ржавую косу.

— Мамка говорит всем, что он деньги уехал зарабатывать, а он от нас совсем уехал.

— Куда?

— А кто его знает! Уехал, и все. И писем не пишет. Мамка теперь без мужа. Она и на работе-то пропадает, чтобы о папке не думать. Понял?

— Да. — Славику стало ясно, почему заржавели инструменты. — И что теперь будет?

— Папки у меня больше нет, вот что. У тебя есть?

— Есть.

— А у меня нет, — повторила Нинка и понурилась. Но вскоре подняла голову. — Слышь, Слав, ты бы женился на мне, а?

— Ты что! — Славик соскочил с колоды, на которой сидел. — Мы же еще…

— Дак не сейчас же. Ты за мной из города в деревню приедешь и увезешь с собой. Я все умею делать — и картошку жарить, и яичницу, и пельмени лепить. И полы мою…

— У нас паркет, — буркнул Славик.

— Я и стирать могу, не то что некоторые, и гладить даже… — Видимо, Нинка боялась, что не все вспомнит, а после будет поздно. — И штопать…

Славик растерялся. Еще никто в жизни не делал ему предложения. Он смотрел на Нинку (она была ничего в эти минуты — большеглазая, ждущая ответа), смотрел и не знал, что ему сказать.

— Ладно, — неожиданно для себя дал он согласие. Тут же, однако, поправился: — Посмотрим.

Но Нинке и этого было довольно. Она соскочила со своей колоды и побежала к двери. Встала в солнечном прямоугольнике (волосы одуванчиком) и крикнула весело:

— А еще знаешь, что я умею? Я зла подолгу не таю — у меня карахтер такой! А ты не злопамятный? Пошли на улицу!