Куница. Том 4

Глава 15

Герат. Небо.

Сентябрь 1983

К телу прилегает армейский бронежилет, тяжёлый, неудобный, старый. Не с руки объяснять, что нужна мне эта поклажа, как свинье портянки. Принял, и оружие принял, строевой автомат почти без обвеса, только глушитель. От каски отказался, мешать будет. В нутре вертушки пахнет кровью, вчера стальная птица вытаскивала из города раненых, сегодня несёт нашу весёлую компанию обратно. Пахнет не только кровью. Порох, солярка, пот, даже что-то медицинское улавливается, но я замечаю именно кровь.

А внизу город с поднимающимися до неба столбами чёрного вязкого дыма. Если не присматриваться, то кажется, будто на улицах пусто. Живых нет, только мёртвые, разбросаны хаотично по дорогам и тротуарам, лежат на брошенных машинах. Кое-где тела висят на столбах, с высоты не разобрать, солдаты это, городовые или ещё какие-то люди, оказавшие сопротивление одержимым.

— Эй, наркоконтроль! Чего смурной такой? Неужели боишься? — окликает меня один из бойцов.

Я видел, как они переглядывались с Ирой. Проверяют меня. Боюсь ли я? Забавно. Мысли мои сейчас далеки от предстоящего боя, этого города, даже этого времени. Там, в том будущем, ничего этого не было. Моё вмешательство уже потянуло такое количество перемен? Или в том времени я банально не обратил внимание на творящийся здесь хаос? Да и откуда бы? Сколько горячих точек по колониям империи. Одной больше, одной меньше. Единственный шанс узнать конкретно об этих событиях — услышать от очевидца, того, кто побывал здесь сам или, у которого здесь повоевал знакомый. Империи стоят на крови. Кровь омывает стены, каждый день, каждый час. Империи стоят на крови и штыках. Сегодня я буду штыком, что прольёт кровь.

Улыбаюсь бойцу.

— Сколько служишь? — спрашиваю с выражением лица ветерана, обращающегося к зелёному рекруту.

Настолько сбиваю мужика с настроя, что он машинально отвечает:

— Да девятый год пошёл.

— А ранений много?

Унтер окончательно растерялся.

— Есть несколько.

— Хорошо. За битого двух небитых дают. Патроны зря не жги, я всё равно магией быстрее справлюсь.

Рядом заржал бородатый унтер.

— Как он тебя, Стёпа! А! Варежку закрой, а то муха залетит! — хохотнул он открывшему рот и не знающему что сказать товарищу.

Ко мне уже обращался другой боец.

— Слушай, наркоконтроль…

— Куница, — перебиваю молодого мужчину. И на краткое недоумение поясняю: — Позывной — Куница. Я его получил намного раньше, чем вступил в наркоконтроль.

В глазах мужчины мелькнуло недоверие, возраст у меня… Не знаю, как они себе это объяснять будут, да и неважно. Скрываться мне тоже уже нет смысла, немцы всё равно нашли.

— Хорошо, Куница. Ты можешь тварей отличать? Там под нами, город в триста тысяч человек, а одержимых сколько?

Киваю:

— Могу. Только в бою — не сразу. По возможности буду глушить не калеча.

Мужчина кивнул с благодарностью. Из-за наигранного веселья проступили реальные чувства. Все они живут здесь, не в городе, на базах, что разбросаны по округе, но в увольнительные приезжают именно сюда. Наверняка есть знакомые, друзья. Семьи вряд ли, для семей есть военные городки. Но девушки — запросто.

— Там, куда мы летим, гражданских уже точно нет, — решаю сразу расставить точки над ё. — Только одержимые. И они будут бросаться с воплями о помощи. Если на приказ остановиться и лечь на пол будут продолжать бежать — советую стрелять по ногам.

Ответом мне были молчаливые кивки. Через несколько минут из кабины показалась голова пилота.

— Подлетаем к точке высадки, — прозвучал в наушниках голос капитана. И, через небольшую паузу. — Уверены, что вам туда?

— Уверены, — подтверждаю. — Зависни на трёх сотнях, я спрыгну, очищу площадку, а там сядете.

На мне сошлись очень разные взгляды, в основном выражающие сомнения в моей адекватности.

— Расслабьтесь, пехота. Маги моего уровня от падения с высоты не умирают.

Ира подтвердила приказ, и вскоре мы зависли в воздухе. Оттолкнув боковой люк, впустивший в нутро вертушки прохладный задымлённый воздух, я посмотрел вниз. Всё верно, довольно много движения. Что именно — разберусь на месте.

— Дайте мне минуту.

И делаю шаг, слыша в наушниках сдержанные маты. У самой земли ловлю себя заклинанием, останавливая падение в десятке метров над грудой обломков, оставленных нашей штурмовой авиацией. Одержимые даже не стреляют, только таращатся на меня удивлённо.

Здесь людей нет.

Падаю, мягко приземляясь на ноги, одновременно выбрасывая во все стороны волну режущего ветра. Не хочется менять стихию, раз уж ловил себя воздухом, то и бью им же. Всё живое, что стояло от меня на дистанции до полутора десятков метров, разметало кровавой взвесью. У этих нет даже минимальной сопротивляемости и защиты, это как-то слишком просто. Сила струится во мне, подталкивая продолжать. Поток чистых боевых, не стихийных, слабеньких, зато многочисленных заклинаний разлетается во все стороны, скашивая вскинувших автоматы одержимых. Ну и напоследок бросаю молнии в тех, кто по какой-то случайности всё ещё жив.

Именно так я сделал себе имя в том времени. Действовать на острие, в эпицентре боя, быть тем самым клинком, что разрезает строй врагов — на это способны не все. Даже среди высших магов далеко не все. Знать, что большинство противников не смогут тебя покалечить, и подставлять лицо пулям, это не для всех. Большинство высших магов в настоящее время работают с дистанции, берегут себя, хоронятся.

Даю сигнал снижаться, отслеживая обстановку. Хотя по большей части пытаюсь сориентироваться, где нахожусь и куда нам топать дальше. Поверхность не особо ровная, так что военно-транспортный двенадцатый Сикорский зависает в полуметре над бетонным крошевом. Дюжина бойцов спрыгивает и занимает позиции. Ира командует вертушке уходить, нет у вертушки запаса топлива, чтобы нас долго ждать, забирать уже другая будет. Даю своим сопровождающим время, чтобы сориентироваться. Наконец, Ира указывает направление:

— Туда.

Солдаты, как и положено, двигаются от укрытия к укрытию, прикрывают друг друга и только косятся на меня, идущего в полный рост и пренебрегающего формальными правилами. Зачем? Одержимые не пытаются, не могут либо не способны, не имеет значения, прятаться от магии. Пара самых простых боевых поисковых заклинаний подсвечивают мне всех, попадающих в зону действия. А от тех, кто может скрываться от магии — от них укрытия не спасут.

— Два часа, группа, семеро, приближаются, — сообщаю всем сразу и никому конкретно.

Трое стрелков мгновенно реагируют, забирая себе опасное направление, остальные следят за окружением. Десяток секунд, и в секторе обстрела появляются слегка искажённые потусторонней силой фигуры с оружием. Мои сопровождающие не стреляют сразу, дают появиться всей группе, и только затем открывают огонь на поражение. Стрекот автоматов рассеивается магическими глушителями. В три ствола расстрелять несколько целей — всё равно что мишени в тире, потребовалось четыре секунды.

Мы обходим руины подстанции, что питала половину завода, наверное, уничтожив по пути ещё две группы. Проходим вдоль уцелевшего цеха. Внутри есть копошение, одержимые. Людей, не тронутых демонами, в цеху нет.

Дорогу преграждает завал из техники, решаем обходить. Я, формально, могу путь пробить, да и не только я, можем и переползти, невелика преграда, однако за ней открытое пространство, где мы окажемся как на ладони. Опять же, меня-то это пугало мало, даже если одержимые захватили у военных что-нибудь потяжелее автоматов, без специализированных боеприпасов магические барьеры и щиты они быстро не продавят, я успею огрызнуться. Однако лучше сначала внимательно посмотреть, что там творится, ведь могут среди одержимых и люди найтись. Там такой фон, что я не могу гарантировать отсутствие пленников.

Пришлось огибать ещё один цех, на этот раз разрушенный. Непонятные горы мусора, какие-то промышленные отходы, плёнка в основном, и пропитанная чем-то бумага. Эта гадость, если на неё наступить, прогибалась, как губка, и липла к подошве. Хорошо ещё запаха никакого нет.

Миновав очередную такую гору, мы увидели один из пропускных пунктов. Для чего он предназначался во время работы завода — не знаю, но сейчас через него вели группу людей, десятка четыре. Одержимые, все как один с оружием, вполне организованно подталкивали пленников туда, куда и нам лежала дорога. Рядом кто-то выругался, но я уже соображал, как действовать, перебирая и отклоняя варианты.

— Занимайте позиции, только не маячьте. Стрельбу откроете сразу после меня, — приказал я, не обращая внимания, будут мне отвечать или нет.

Окутался тенями и рванул вперёд. Тёмное пятно, что посреди дня бежит через открытое место, вещь заметная, но скрывали меня не тени и дымка. Да и расстояние мне сократить требовалось небольшое. Преодолев выставленную самому себе линию, прыгаю, толкая себя икаром, как можно выше, чтобы обзор пошире. И замедляю падение магией планирования, разгоняя Аида. Мне нужна вся возможная нечеловеческая реакция. Вскидываю винтовку и открываю прицельный огонь.

Мои спутники медлят, прицеливаются, а может, на меня засмотрелись. Неважно. Отстреливаю тех, кто стоит за гражданскими и перед ними, то есть тех, в кого не будут стрелять бойцы, чтобы случайно не попасть в мирных. Если не справятся — либо меня фаршируют пулями, что неприятно, но терпимо, либо начнут палить в заложников, чего совсем не хочется.

Но парни справились, отряд оказался опытным. Когда я с кувырком приземлился на утоптанную землю противников, живых, уже не осталось.

— Всем сесть! — приказываю.

Ошалевшие пленники разом опустились настолько низко, насколько позволяли путы. Поднимаюсь и приближаюсь к пленникам, отслеживая одержимых, но противники мертвы. Как-то мы все стреляем на поражение, с запасом.

— Отведите их в сторону! — приказывает Ира своим.

Гражданских поднимают и уводят. На лице Иры напряжение, охранять этих у нас сил нет, вывозить — нет транспорта. Бросать… По лицам парней вижу, что не смогут. Они уже бросили, весь город бросили, как отступили.

— Разделимся, — предлагаю. — Четверых оставляем на охране и идём дальше. Отрежем кукловодов — одержимые потеряют организованность, и вы легко отобьёте город.

Ира кивает. Приходится задержаться, пока бойцы ищут, куда спрятать людей, но много времени это не требует. Двигаемся дальше сократившимся составом. Проходим между руинами и забираемся в чудом уцелевшее офисное здание. Низкое, правда, всего четыре этажа, но хоть какая-то позиция. В здании пусто, так что легко поднимаемся на последний этаж и через окна оцениваем обстановку. Слышу приглушённую ругань, да и Ира, что стоит напротив, сопит громко.

Одержимые собирают гражданских и небольшими партиями ведут к одному из уцелевших зданий. Точнее, здание почти разрушено, но хорошо заметно — внутри есть нечто, что отлично сохранилось под руинами. На улице же… На беглый взгляд под тысячу гражданских и ещё столько же одержимых. Плюс техника, внедорожники с пулемётами, один бронетранспортёр, но нам и этого за глаза хватит. Размолотить всю эту толпу я, если очень напрячься… Нет, всё же не потяну. Не в открытом бою сразу против всех. Чтобы не пострадали гражданские — не потяну точно.

— Другой вход есть?

Спрашиваю вроде бы без всякой задней мысли, вполне логичную и ожидаемую вещь. И по тому, как быстро отвечает Ира, делаю далекоидущие выводы.

— Да, через подземные сооружения, если сохранились. Только там замурованные двери между разными частями комплекса, пробивать как-то придётся.

Киваю:

— Пробьём.

Она отлично знает внутреннее строение завода. Слишком хорошо для офицера колониальных войск, пусть даже перед нами градообразующее предприятие. И где именно надо искать точку прорыва она тоже знает. Много совпадений. Впрочем, неудобные вопросы я задам позже, сейчас надо справиться с демонами, а то слишком разошлись.

— Веди. Здесь мы всё равно не пройдём.