Курсант: Назад в СССР 13

Глава 20

Синий жигуль приближался. И чем ближе он подбирался ко мне, тем выше была скорость. Это было видно даже по зеркалу заднего вида. Вот сволочь! Проскочить мимо хочет! Не выйдет.

Я крутанул руль и перегородил дорогу своим мерсом. Встал. Огладил приборную панель автомобиля, будто холку своего верного коня. Сердце неприятно сжалось — жалко, если такую машинку попортят. Но рискнул оставить ее как преграду. Авось без тарана обойдется. Как-никак мой конь намного тяжелее «Жигулей». Должны же понимать, что таранить бесполезно… хотя кто знает, какие там отморозки внутри сидят. Наверняка мне ничего не известно, я лишь предполагал.

Мерин напрочь заблокировал дорожное полотно, автомобиль никак не объехать. По бокам колеи вздымались небольшие валки. Через них разве что «Нива» проскочит, и то не уверен. А жигуленок точно повиснет.

Деваться синему и вправду некуда, и вот он уже сбавил скорость и встал. Только бы заднюю передачу не включил… Только бы не ушел…

Я вылез из машины и поманил широким жестом своих соглядатаев. До автомобиля метров двадцать, меня отлично видно. Я же не мог разглядеть, кто внутри синей шестерки. Но сделал вид, что прекрасно различаю силуэты в нем — улыбался и уперся взглядом прямо в лобовое стекло. Дескать, хорош прятаться, я вас всё равно вижу. Тактика психологического давления сработала… Тот, кто был внутри, подумал, что я его узнал. На то и был мой расчет.

Жигуль, будо сам живой, помялся, фыркнул движком, чуть дернулся и медленно пополз ко мне, будто осторожничал. Остановился в пяти шагах. Сразу четыре двери распахнулись, и из машины высыпали каратисты. Крепыш Филин, здоровяк Рыхлый и еще парочка, которых я помнил только в лицо по прошлой встрече в их спортзале.

Ну, красавцы.

— Андрей! — фальшиво улыбался Филин. — А я думаю, ты — не ты!

— А вы чего здесь делаете? — холодно проговорил я.

— Мимо ехали… а ты чего дорогу перегородил? — как ни в чем не бывало поинтересовался Филин.

При этом четверка парней, как бы между делом, сунув руки в карманы, приближалась ко мне с беспечным видом. Будто на прогулке. Знаем мы такое.

— Так… Поздороваться хотел, — не отводил я пристального взгляда от глаз Филина, а он, наоборот, зенки свои прятал. — Новости спросить. Я наведался в спортзал, а там никого, дверь попинал и поехал, а тут вы нарисовались. Следили за мной, получается… Нехорошо.

— Да ты что, Андрюха! Какое следили? Я же тебе сам сообщение в ресторане оставил… Столик на этого… «Попуса» зарезервировал… — Филин старался изображать саму доброту и душевность, но получалось слабо, да и не нужно ему сильно стараться, ведь я уже понял, что дальше будет, и он тоже особо не скрывал намерений.

Усатики пытались отсечь меня от машины. Подходили так, чтобы была возможность кинуться на меня всем скопом, не мешая друг другу.

— А я думал, вы за мной следите, — саркастически хмыкнул я. — Ну так что? Есть новости? Нашли Сухого?

— Нашли, — оскалился молчавший до этого Рыхлый. — И сухого, и мокрого…

С этими словами они бросились на меня одновременно. Рыхлый оказался впереди. Уж очень ему не терпелось меня подмять.

Бах! — выстрел грянул, будто из ниоткуда, и свалил Рыхлого.

Он брыкнулся на землю и дико завопил, схватившись за простреленную ногу:

— А-а!!! Су-ука!!!

Остальные встали как вкопанные, в их глазах застыл ужас и недоумение. Мотали бошками в поисках стрелка, но приближаться ко мне не осмелились. Не сразу до них дошло, что пуля вылетела прямо из кармана моей ветровки, в котором я держал руку. Я пальнул, не вынимая руки, как в боевике.

Ещё один трюк удался. Минус один, а остальные каратисты явно струхнули. Лишь Филин попятился к синей шестерке, косясь на меня. Он тихонько протянул руку к распахнутой дверце.

— Замри! — гаркнул я на него. — Руки поднял! Выше! Вот так… Отошел от машины! Быром!

— У-у-у!.. — скулил Рыхлый, из толстого бедра которого струилась кровь.

Я мельком глянул на этого пострадавшего. Артерию, вроде, не задел, надеюсь, не сдохнет. Хотя когда стрелял, хотелось прямо чтобы наповал. Признаюсь, еле заставил себя перевести ствол вниз, в ногу, напоминая себе, что я-то, в отличие от них, мент, а не бандит.

Я согнал в кучу троицу, подошел к их машине и заглянул внутрь. На заднем сиденье красовался потертый обрез, сделанный из одноствольного ружья марки «ИЖ».

Я взял оружие в левую руку, правой сжимал рукоятку своего ПМ, не сводя ствола с каратистов.

— Ну так что? Коллеги-бандиты? Убрать меня хотели? На кого работаете?

— Андрюх! — всплеснул руками Филин. — Да ты чего⁈ Мы же свои!

— Руки! — рявкнул я, и тот снова вздернул их вверх.

— Ты на фига Рыхлого подстрелил? — Филин тянул уголками губ улыбку, но она получалась холодной и отталкивающей. — Мы же просто пошутили… Да мы обрез даже не вытащили. Сам же видел!

— Обрез вы не вытащили, чтобы меня не спугнуть раньше времени. Посчитали, что ни к чему он вам — я один, а вас, борзых, четверо…

В это время на дороге показался грузовик с узнаваемой бело-синей зиловской мордой. До него еще далеко, но уже слышен скрип бортов кузова, что раскачивались на ухабах.

Я подошел, выдернул из замка зажигания «шестерки» ключи и скомандовал.

— В машину! Быстро! И этого заберите, — кивнул на корчащегося от боли Рыхлого.

— Тебе хана… — скрипел он сквозь зубы.

Я навел на него ствол обреза. В грудь, потом не торопясь опустил ниже, в район живота, потом еще ниже, остановил дуло на том месте, где сходятся ноги, и проговорил:

— Что там у вас в обрезе заряжено? Дробь, пуля или картечь? Щас проверим!

— Не стреляй! Не стреляй! — заблажил Рыхлый, закрывая окровавленными руками пах.

— Заткнись и притворись, что тебе хорошо и ничего не болит. Пикнешь — убью!

Я перевел взгляд на Филина и добавил:

— Что встал? Тащи раненого кабана в шоху.

Филин кивнул своим, и каратисты бросились поднимать «одноногого» товарища. Тот, стиснув зубы, поскуливал, ведь из песни слов не выкинешь — каждое движение причиняло боль, но терпел, косясь на обрез.

Наконец, все четверо утрамбовались в жигуль, а я ботинком поводил по земле, забрасывая песком лужицу крови на дороге. Сел в мерс, и, чуть отъехав, поставил его так, чтобы грузовик мог пройти по дороге.

Одних каратистов оставлять нельзя, это я прекрасно понимал, но был тут свой резон. Они должны считать, что я Гошин подручный. Бандит, то есть… А значит, после покушения на себя, их должен либо доставить к боссу, либо грохнуть прямо тут. Ни того, ни другого мне делать нельзя, как бы этого ни хотелось. И сейчас мне нужен единственный пленный, например, Рыхлый. Одного языка вполне себе хватит, чтобы выпытать все, что нужно, а другие пускай думают, что сбежали. Я посматривал на дорогу и отсчитывал секунды.

Так и произошло. Вернее, почти так, как я рассчитывал. Лишь только грузовик поравнялся с шестеркой, на какое-то мгновение перекрывая мне обзор, из нее выскочили каратисты и рванули в степь. Припустили, как заправские спринтеры, спортсмены все-таки.

Отлично! Бегите, соколики, бегите! И скажите своему главному, что… Так, стоп! Почему бегут только двое? Где третий?

Я вылез из машины, пряча пистолет за спиной, чтобы не увидел в зеркалах водила удаляющегося грузовика. И направился к шестерке. Филин, как это ни странно, сидел внутри «Жигулей». Он неторопливо вылез. Ишь ты, подумал я. Сволочь, а своего не бросил.

Я сделал вид, что целюсь в убегавших, до которых уже было несколько десятков метров. Но потом оглянулся на грузовик, хмыкнул, будто с сожалением, показывая своим видом, что стрелять палевно, да и расстояние большое уже, хрен попадёшь. Плюнул, будто бы с досадой, опустил ствол и проговорил:

— А ты чего не сбежал?

— Давай договоримся, — пробурчал главарь. — Ты отпускаешь нас с Рыхлым. Не просто так… За вознаграждение.

— Сколько?

— Десять штук.

— Откуда у таких неудачников, как вы, столько денег?

— Накопили… Не веришь. Поехали в зал.

— Верю, — усмехнулся я. — Но денег мало.

— Жадный ты, Андрюша… Скажи свою цену.

— Ну скажем… В пять раз больше, и мы договоримся, — заломил я, чтобы уж наверняка огорошить.

Не скажу же я ему, что деньги мне по барабану, бандит все-таки — это им непонятно будет… Мне от них инфа нужна, а не бабки.

— Охренел⁈ — дернулся Филин, будто хотел вмазать мне за мою непомерную жадность. — Откуда у нас такие деньги?

— Ну не знаю… — будто участливо пожал я плечами. — Меня мало колышет. Мне тоже рисковать за копейки не резон. Гоша башку открутит, если узнает, что я вас отпустил. Вы ведь на него охотитесь…

— Ни на кого мы не охотимся, мы сами по себе… — вернулся к старой песне он.

— Не звезди, Птица! Вы и следили за мной, чтобы выйти на Индию. Я не дурак. Кто вас подослал?

— Никто… Мы не следили… Говорю же!

— Да заткнись ты! — это было уже адресовано к Рыхлому, который продолжал выть на заднем сиденье шестерки. Я повернулся к Филину. — Замотай ему ногу чем-нибудь, пока не сдох… Вы мне живые понадобитесь. Пока — живые…

Филин нашел в машине какую-то тряпицу и перетянул ногу сотоварищу. А я продолжал:

— Врешь ты все, товарищ Сова… Вы за мной от самого ДК, от спортзала ехали. Послали вперед рыжий жигуленок, потом, возле «Универсама» сделали рокировку, машину сменили. Или на двух сразу ехали за мной, я не разглядел. Так что говори, зачем хвост наладил.

Филин сплюнул.

— Да случайно мы здесь… у Рыхлого там, за совхозными полями, дед живет, — махнул главарь рукой в сторону горизонта. — Ехали его проведать.

Я покачал головой, поджимая губы.

— Не клеится у нас разговор, я смотрю… Что ж… Поехали тогда вас хоронить.

— Чего?

— Садись за руль, — я швырнул ему ключи от мерса. — И не дури. Пуля всегда догонит…

Я содрал с шестерки чехлы и застелил ими сиденье в мерсе. Велел Филину перетащить туда раненого. Кровь, когда он поставил жгут, уже перестали идти, но все равно я подстраховался, не хотелось пачкать салон кровью. Сам сел рядом с Рыхлым, а Филина посадил за руль. Обрез закинул в багажник.

— Езжай в тот лесок, — ткнул я его в затылок пистолетом.

— Зачем? — насупился главарь.

— Увидишь…

Он подчинился. Ехали молча. Я дал пацанам осознать всю опасность сложившейся ситуации. Через пару километров автомобиль въехал под кроны деревьев. Поплутал еще с километр, а когда дорога совсем затерялась и стерлась, мы очутились посреди непролазной чащи.

— Выходим, граждане бандиты. Последняя остановка в вашей жизни.

— Что ты собрался делать? — Филин уже не был наглым и уверенным.

— Я уже говорил, хоронить вас буду. Венка и надгробия не обещаю, но по-людски в земле будете лежать.

По моему голос каждый должен был чётко понять, что я не шучу.

— Э-э… — а вот голос Филина дрогнул. — Погоди… Ты нас убить задумал?

— Копай, — я вытащил из багажника советскую саперную лопатку, которая очень кстати оказалась тут вкупе с набором инструментов, что Гоша припас для меня в подарочном комплекте с мерином.

— Что копать? — совсем сник Филин.

— Могилу вам с Рыхлым… И тогда умрете быстро и незаметно.

— Ни хрена я копать не буду! — выкрикнул Филин.

Бах! — я выстрелил ему под ноги, пуля взрыхлила землю возле его кеда. Каратист подскочил, как ужаленный.

— Если не будешь копать, тогда я отвезу вас к Гоше… и умирать вы будете медленно. Очень медленно… Он с вас кожу живьем сдерет, — проговорил я это голосом спокойным и рутинным, будто предлагал купить газету.

Бандитов в своей жизни видел я достаточно, чтобы теперь ребята не сомневались — ничего хорошего им не светит.

— За что?.. — таращился на меня Филин, Рыхлый так вообще от страха дар речи потерял. Валялся под колесом машины и то ли мычал, то ли всхлипывал напоследок.

— Кто вас послал? Скажете, может, тогда отпущу…

— Да никто нас не посылал! Ты что городишь! Я тебе хоть чем поклянусь! — бил себя в грудь и брызгал слюной раскрасневшийся Филин.

— Тогда копай, — с безразличным видом хмыкнул я и угрожающе махнул пистолетом.

Делать нечего. Филин взял лопатку. Пыхтел и сопел, но начал копать, косясь на меня. Сто пудов думает, как бы меня лопаткой пришибить. Только я не дурак, отступил на безопасное расстояние и оттуда наблюдал, привалившись к березке и держа его на мушке.

Маленькой лопаткой трудно и неудобно копать. Поэтому яма, и то не слишком глубокая, была готова лишь через час.

— Сойдет, — удовлетворенно кивнул я и глянул на наручные часы. — И так времени много потерял, на ужин опоздаю, жена ворчать будет. Давай, тащи этого толстого в яму. Скорей!

— Я не буду этого делать… — нижняя губа Филина затряслась.

Я подошел к раненому и схватил его за руку. Рыхлый упирался и брыкался, как мог, но я пнул его по ноге, и он скрючился и завыл. Я решительно потащил его к яме.

— Кто вас послал? — немного устало спросил я.

— Никто… — пятился Филин. — Почему ты не веришь?..

Я всё волок к яме Рыхлого, тот визжал поросенком. Тяжелый, зараза, сто потов успело сойти, пока я дотянул его до могилы, тем более, что тянуть приходилось одной рукой, во второй был пистолет, который я старался держать ровно и не сводить с Филина.

Тот впился в меня взглядом, будто ждал того единственного мига, когда я отвлекусь, чтобы рвануть прочь. Но я предусмотрительно заставил встать его на колени и скрестить голени. Из такого положения резво не стартанешь. Придется повозиться и покряхтеть, прежде чем получится встать.

Я бесцеремонно скинул Рыхлого в яму.

— Не стреляй! Не стреляй! — орал тот. — Я ничего не знаю! Это все Филин! Не стре…

Бах! Бах! — я выстрелил два раза в яму, и голос Рыхлого оборвался.

От грохота Филин втянул голову в плечи, теперь он был окончательно раздавлен. Он не видел, что с его другом, но по оборвавшемуся голосу понял, что тому кранты.

— Готов, — удовлетворенно кивнул я, заглядывая в яму. Затем перевел взгляд на Филина. — Давай, вставай и ложись в могилку… А то потом тащить тебя… Надеюсь, ты не будешь ныть, как твой дружок. Что застыл? Встать, я сказал!!!

— Я скажу! Все скажу! — забормотал сломленный главарь, всё ещё стоя на коленях. — Только не убивай…

— Скажешь? Говори, — снисходительно кивнул я.

— Он пришел к нам… Будто из ниоткуда. И предложил денег. Много денег.

— Кто? Имя! Фамилия!

— Я не знаю…

— Тьфу ты. Ползи в яму, сука!

— Нет! Это правда! Клянусь. Послушай! Он не назвался. Сразу отвалил кучу бабок и попросил ограбить некоего Красноборова. Жирного ублюдка, что приторговывал краденным и скупал антиквариат.

— Это ему зачем?

— Я не знаю. Я тоже спросил его, зачем, но он лишь ухмыльнулся и сказал, что платит нам не за вопросы, а за выполнение его указаний.

Правильно… Не особо умным и не в меру жадным исполнителям обычно никто ничего не рассказывает. Но я всё-таки надеялся.

— Как он выглядел? — щёлкнул я в Филина следующим вопросом.

— Как ты и описывал. Прямой, как палка. Несгибаемый. Ты его называл Сухим, а мы… ну, мы прозвали Кощеем.

— Что дальше? — я еле сдерживал нетерпение.

Вот оно, лед тронулся!

— Он сказал, что на нас должны выйти люди Гоши Индия, и тогда мы должны проследить за ними. То есть, — он с усилием сглотнул и продолжил: — за тобой, и узнать, где Индия прячется.

— Зачем? Зачем?

— Чтобы его ликвидировать. Он предложил огромную награду за голову Гоши. Наше дело маленькое, мы согласились. До этого мы сшибали по мелочи, таких денег никогда не держали в руках, а он аванс сразу отвалил. Мы и повелись…

Он повесил голову и смотрел в землю. Понимал теперь, чем такие деньги пахнут — могилами.

— Как он на вас вышел? — не останавливался я.

Мне его катарсис не очень-то интересен.

— Не знаю… Честно говоря, мы-то и не скрывались, мы гоп-стоп проворачивали с недавнего времени, думали, — он кивнул в мою сторону, — ну, думали, на нас Гоша Индия выйдет, и мы попросимся к нему. Под его крыло… Всем известно, что он город держит.

Я лишь беззвучно хмыкнул, таких жуликов и беспредельщиков Гоша никогда бы не взял в команду, он вор утонченной организации, если и ворует, то только у государства и у тех, кто сам наворовал.

А Филин между тем продолжал блеять:

— Я вот думаю, поэтому Кощей, то есть Сухой, на нас и вышел, что прознал про нашу группу.

Я задумался. Все ясно… Сухой прибыл в Новоульяновск, чтобы убрать Гошу. Приобрел пистолет у Красноборова, значит, прилетел на самолете, раз без оружия оказался. Ведь в самолет его трудно, почти невозможно пронести даже в эти годы. Затем он находит молодых начинающих бандитов и заряжает их на разбойное нападение на Пузыря. Зачем? Все просто… Сухой — не местный, и он подумал, что Красноборов, как личность криминально ориентированная, должна ходить под Гошей — единственным значимым криминальным авторитетом в Новоульяновске. Но он не знал, что это не так. Что Пузырь здесь объявился недавно и работал действительно сам по себе. Тот даже про него ничего не знал. Конечно, со временем Гоша прослушал бы про его дела и прижал к ногтю, но пока тому удавалось остаться незамеченным.

А Сухой решил выманить Гошу наездом на его «человека». Послал каратистов недоделанных хату эту выставить. Чтобы за Пузыря предъявили Гошины подручные. Расчет его, в общем-то, оказался верен, только на каратистов вышел не Гоша, а я. И не потому, что они наехали на Красноборова, а потому, что тот торговал оружием. Один из пистолетов со сточенным номером он продал Сухому, и этот ствол я захватил в двести пятом номере. А потом в деле проскочил пистолет с маркировкой, удаленной подобным же образом, что и на «ТТ» из гостиничного номера. Это, а не связи с Гошей, и навело на мысль, что Пузыря нужно тряхнуть. После чего каратистов найти было нетрудно… Такая толпа не может оставаться в городе незаметной. Милиция их не нашла лишь потому, что сам потерпевший давал противоречивые показания. Красноборов не был заинтересован, чтобы нашли грабителей и изъяли у них похищенное имущество — тогда бы уж было не скрыть, что его он и сам получил не совсем законным путем.

А вот мой опрос бабушек на лавочке возле подъезда и разговор с Санычем навел на мысли, где искать спортсменчиков. Я-то заявился к ним якобы от Гоши, предложив сотрудничество. И ставка, вроде бы, сработала, только я не знал, что к ним уже приходили — и они работают уже на Сухого.

Раз уж я сам засветил контакты с Гошей, даже ежу, то есть этим каратистам, было понятно, что надо бы проследить за мной, и я выведу их на Гошу. А если бы и не вывел, то тоже дело в шляпе — наверняка бы схватили меня и пытали, чтобы узнать, где прячется мой босс.

Вот бляха-муха! Все продумал этот чертов Сухой! Но в одном он просчитался… Я не Гошин подручный и по понятиям не живу.

— Зачем Сухой хочет убрать Гошу? — спросил я Филина, когда из могилы вдруг раздался стон.

Твою мать! Совсем не вовремя!