Курсант: Назад в СССР 13

Глава 9

— Какая это мыслишка? — Гоша уставился на меня с неподдельным любопытством.

Ему всегда были интересны мои методы работы. Как он говорил, слишком уж они отличны от методов «нормальных ментов». Я, конечно, ссылался, мол, это программа новая в школах милиции такая, учили меня по-другому, но он лишь в ответ скептически хмыкал. Говорил, что даже он, бывалый блатной, иногда у меня чему-то учится. Я лишь пожимал плечами и отшучивался, что, дескать, и среди милиционеров бывают умные, ведь они тоже люди…

Не скажу же я ему, что возраста мы примерно одинакового. А учитывая, что я уже тут с 78-го квартируюсь, восемь лет прожил в новом-старом Союзе, то получается, даже постарше его буду, если по совокупности «сроков».

Я поведал Гоше свои соображения насчет гражданина Красноборова Емельяна Владленовича. По мере рассказа он все чаще одобрительно кивал и потирал руки. Видно было, как ему хотелось самому в этом оперативном спектакле поучаствовать, но я настоял, чтобы он не вылезал из укрытия без надобности. Лишь раз в пару дней максимум, и то лишь по неотложным делам его теневого бизнеса. Если что, сдохший бизнес можно и оживить, а тело — уже точно нет.

Как ни странно, Гоша ко мне всегда прислушивался. Вообще, наверное, я был единственным человеком, кого он слушал. Иногда мне казалось, что он догадывается, что я попаданец, что живу не первую жизнь. Просто не говорит об этом. Чушь, конечно… Даже Света меня не раскусила, хотя как-то, помнится, гадалка под гипнозом чуть меня не раскрыла при ней, но обошлось. Я отшутился потом… Но по первости думал, что Света подозревает о моей тайне. Это сейчас уже почти все привыкли, что молодой парень разруливает запутанные дела, а раньше, пока был совсем мальчишкой, ко мне и КГБ присматривалось.

— Вот, кстати, еще, — я вытащил фотоснимок со своей свадьбы, где был запечатлен Артемий. — Глянь-ка… Не узнаешь вот этого?

— Хм… помню его на свадьбе, конечно… Он еще такие тосты задвигал юморные. Шут, одним словом. — Гоша повертел снимок, пощурил глазки.

Ему уже очки пора с собой носить, а он все молодится, стесняется их надевать.

— Знать его я не знаю, — продолжил Индия. — На Леонова похож, актера… — Только повыше и побольше.

— Я бы сказал, больше Бурунова напоминает, только пузо побольше.

— Кого?

— Да ты все равно его не знаешь.

Порой мне до жути надоедало обо всем молчать. Или, может быть, хотелось, чтобы хоть кто-то догадался — пусть хоть Гоша… Но нельзя.

— Думаешь, он заодно с Сухим? — Гоша ткнул в снимок, где был запечатлен и он сам. — Вишь, как на меня, падла, зырит. Как псина на кошака.

— Хрен его разберет… Он будто фантом. Никто его не знает, в гостинице не зарегистрирован. В списке гостей не значится.

— Его тоже тряхнуть надо б…

— Я справки навел, посмотрел в управе картотеку ранее судимых и состоящих на учете, находящихся в розыске и представляющих оперативный интерес. Но и тут — нет такой морды среди них. Оперативникам показывал фото — тоже не узнали. А это значит, тут два варианта, либо он законопослушный гражданин, что случайно забрел на нашу свадьбу…

— Маловероятно… — в ту же секунду, будто бы эхом, отозвался Гоша.

Я кивнул.

— Согласен… Либо — гастролер. Прибыл издалека, и никто его фэйс не знает.

— И как же фраерка нам найти?

Он задумчиво постучал пальцем по подбородку.

— Вот… — я вытащил из кармана аккуратно сложенную салфетку. — Это Настя мне дала, свидетельница невесты которая.

— А-а, эта пигалица-вертихвостка?

— Почему вертихвостка?

— Да она с половиной мужиков на свадьбе перетанцевала…

— А, ну это-то да… Еще и с Артемием главный танец исполнила. Ча-ча-ча, — я пошевелил руками, будто в танце, и усмехнулся: — только лежа.

— Не знаю такого танца, самогон из винограда такой есть, его знаю…

— Переспала, короче, она с ним.

— А-а! Ну так бы сразу и сказал. Ага, видел, как он ей на ушко шептал что-то весь вечер.

— Он ей наплёл, что режиссер. Мол, в кино тебя сниму.

— Снял? — хохотнул Гоша.

— Получается, что да… Не в кадре, конечно, — мне Настю было даже немного жалко, но тут уж что есть, то есть. — Так вот, он дал ей номер телефона на этой салфетке. Видишь? Я проверил, нет такого абонента. Филькина грамота, а не номер.

— А чего тогда ты её вытащил? — зыркнул на меня Индия.

— А то, что салфетка эта не с моей свадьбы, — произнёс я и прицокнул языком — вот, мол, тебе ещё загадка. — Эта светлая в голубизну, если приглядеться. Не белая, ну, то есть, не молочная. Не было таких салфеток у нас в ресторане, я точно помню.

— И что? Из дома взял. Делов-то…

— Ха! Из дома… Ты дома салфетками пользуешься?

— Конечно, — фыркнул Индия, разведя холёные руки.

— Гм… Неудачный пример. Спрошу по-другому. Много ли наших простых советских граждан пользуются дома салфетками?

— Нет. Если только это не вязанные салфетки, что на телек кладут зачем-то все поголовно. И чтобы непременно уголок кружевной на кинескоп спадал, чтоб ни черта не видно было. А так все порядочные граждане газетой, в основном, пользуются. И для жопы, и для рук.

Гоша, мужик умный и ухоженный, похохмить все-таки любил попроще.

— Вот и я так подумал…

— Погоди, — Гоша снова сощурил глазки и взял салфетку в руки. — Это же… Это же из ресторана «Волна».

— Что?

— Салфетка.

— Почему так думаешь? Ты что, в глаза каждую салфетку знаешь?

Гоша только присвистнул — мол, не лезь, молодёжь, куда не ведаешь.

— Я в ресторанных делах уже пятнадцать годков. Поработай с мое там, Курсант, и не только салфетки узнавать будешь. У них стиль заведения под океан. Фирма, мол. Был в «Волне»? Новый ресторан построили. Ну, как новый, три года назад запустили.

— Не доводилось.

— Это возле Центрального парка. Там еще пустырь был. И школа милиции недалеко.

Тут уж грех было не вспомнить

— А, понял, — отреагировал я.

— А салфетка действительно голубым отливает, не показалось тебе. Вот, глянь на свет… Ненашенская это продукция. Импортная. Я такие тоже хотел себе заказать в ресторан, но когда узнал, что импортная вещь, передумал. Какую-то бумагу из-за бугра тащить? Я понимаю еще, виски или вермут. А это? Ну нафиг, я лучше туалетную бумагу на лоскуты порежу и на стол выставлю.

Он только фыркнул.

— Слушай… А где-нибудь в городе еще могут такие салфетки использоваться?

— У нас немного ресторанов. Можно проверить.

— А в столовых?

— Ха, вот сразу видно, давно ты в родных краях не был. Это тебе не Москва, Курсант. Где ты видел салфетки в столовках Новоульяновска? В лучшем случае, туалетная бумага на столах. И то не везде.

— Ты прав… Просто убедиться хотел. Это значительно сужает круг поиска.

— Это что получается? — Гоша наморщил лоб и поскреб щетину на подбородке (нечасто я его видел небритым), ему явно нравилось играть роль моего напарника-сыскаря. — Что Артемий недавно был в этом самом ресторане? А потом и в ресторане «Октябрь», на твоей свадьбе…

— Ходок по ресторанам, однако, наш товарищ любитель молоденьких девушек.

— Ну точно, либо режиссер, либо актер.

— Проверим… Наведаюсь я в эту стильную «Волну», покажу фотку, может, опознает его кто.

Адрес Красноборова я не стал спрашивать у Осинкина, а собирался узнать его из сводки. Место, где был изъят под окном «ТТ», в ней уж точно должно было фигурировать. Я знал, что экземпляр-копия суточной сводки имелся у начальника экспертно-криминалистического отдела — Вити Драгунова. Моего недруга в прошлом, а ныне — хорошего приятеля…

Ради такого дела пришлось заскочить в УВД. За много лет моего отсутствия управа ничуть не изменилась. Разве что мрамор на стенах в холле чуть потемнел. Красные флаги перед крыльцом немного выцвели и уже не так уверенно колыхались на ветру грядущих перемен.

— А зачем тебе сводка? — из любопытства спросил меня Витя, но тут же вывалил передо мной на стол в своем кабинете кипу подшивок.

Меня чуть не завалило бумагами. На столе не осталось свободного места. Погрудная статуэтка Ленина потеснилась на край столешницы.

— Ого! Ты их все хранишь? На фига?

— Еще со времен Аристарха Бенедиктовича, — не без гордости заявил Витя, уже хлопоча и разливая по кружкам чай. — Тебе с лимоном или с сахаром? — пытался пошутить про дефицит коллега.

— И с тем, и с тем, — ответил я.

— Хорошо, только лимона нет.

— Сойдет. Сахару пять кусков положи, я сильно сладкое не люблю, — не преминул подколоть я в ответ, и тот коротко хмыкнул в знак понимания. — Ну, рассказывай… Как жизнь молодая?

— Пока не пришибает, — вздохнул Витя.

— Что так невесело?

— Да достало все… Кримтехника старая, денег на фотопленку не дают. Про закрепитель и проявитель вообще молчу. Мы сами его из химикатов мешаем. Тут на днях глянцеватель барабанный сломался, так теперь, веришь, фотки на батарее сушим. Они потом в трубочку сворачиваются. Я начальнику сказал, он говорит, пиши рапорт и отдай тыловику. А тыловику все пофиг, у него таких рапортов — можно стены вместо обоев обклеивать. Зато как напьется, хвастается, что без единого рубля дом себе и сыну построил. А как это возможно? Вот то-то и оно. Бардак какой-то в стране начинается. Ты-то как? На свадьбе так и не поговорили путём.

— Ну да, свадьбы, они не для этого, — улыбнулся я и тут же кивнул его заботам: — Я ничего… У нас таких проблем нет, как на земле.

— Ну так… Москва же. Еще и МВД СССР.

Я развел руками — мол, не я решаю, кому колбаса, а кому свиной хрящик.

— И ты держись. Вот на таких, как ты, и держится вся милиция.

— Да я что? Не жалуюсь. Тебе только рассказал по старой памяти. Так сводка-то тебе зачем?

— Надо мне адресок один проверить, — я ткнул пальцем в строки фабулы, что сухо описывали грабеж с проникновением в квартире гражданина Красноборова, где в составе СОГ (следственно-оперативной группы) была вписана и фамилия Драгунова. — Расскажи мне про этот выезд. Я вижу, ты там тоже был.

— Без проблем, только тебе зачем это? Ты же маньяками, вроде, занимаешься. Краденое незаконное оружие — не твой уровень.

Я не стал юлить. Вите я доверял, тем более, мне могла понадобиться его помощь как криминалиста. Наш штатный всезнайка Катков благополучно укатил вместе с остальными из нашей группы в Москву, а в одну голову мне всё не решить.

Витя дал слово, что все, что я скажу, останется между нами, и я изложил самую суть.

— Во дела… — чесал он макушку, когда я закончил рассказ. — Ну, это явно не местные на Индию наехали. Здесь он у нас неприкасаемый.

— Чой-то неприкасаемый? — недоверчиво хмыкнул я.

— А ты будто не знаешь? Конторские его покрывают. С милицией у них негласная договоренность есть — в катран его не соваться и бизнесу не мешать. Он, вроде как, стучит на них.

— Гоша не стукач, — заверил я. — Но молчаливым согласием позволяет у себя в заведении ошиваться некоторым элементам, что как раз-таки стучат куда надо…

— А, тогда ясно. Хорошо устроился.

— Не спорю, вот только кому он теперь помешал? Ты на той квартире у Красноборова ничего подозрительного не заметил?

— Да как же не заметил? Еще как заметил… Скупщик он.

— Ого… а мне Осинкин сказал, что оружием приторговывает.

— И этим не брезгует, — кивнул Витя. — Только на одном оружии столько денег не поднимешь, у нас не столица и не Ленинград. Не зря же его шпана обнесла. Пистолеты им на фиг не нужны, им камешки и купюры подавай.

— Говорят, наркоманы это были.

— А-а! То, что от них ацетоном несло? Не думаю, что это наркоши. Ацетоном облились, для отвода глаз, вернее сказать, для отвода носа, и выставили квартирку.

— Во как? Думаешь, не наркоманы?

— Уверен. Травокуры — народ, по большей части, безобидный. А эти же как, они грамотно сработали, четко и быстро. И главное, среди бела дня и без машины.

Что-то не очень сходится.

— Странно… — выдал я вслух.

— Что странно?

— Ну если говоришь — грамотно, то почему среди бела дня и без машины? Куда они ворованное уволокли? На горбушке…

— Да потому что среди бела дня никто и не подумает, что ограбление происходит. Это, во-первых. А во-вторых, они как раз под наркоманов и притворялись. Одежонка обтерханная, машины нет, все на своих двоих. Теперь вся милиция шерстит любителей каннабиса. А они, скорее всего, даже сигареты не курят.

Витя посмотрел на меня с ухмылкой.

— Ну, это ты сам должен догадаться.

И сидит ведь, ждёт.

— Да говори уже! Откуда ты знаешь?

— Собака у нас пошла по их следу. Только он быстро, что называется, простыл. С поклажей нелегкой — слишком уж резвый они марш-бросок устроили. Я вообще думаю, что это спортсмены были.

— Какие ещё спортсмены? — насторожился я.

— Да черт знает. Развелось сейчас. Борцы, боксеры какие-нибудь или каратисты. Карате, правда, сейчас под полузапретом, но секции-то все равно, как грибы растут.

— Ясненько… Хороший ты криминалист, майор Драгунов.

— Обращайтесь, майор Петров.

Одежду для визита к Красноборову я подбирал тщательно. Свои советские в доску рубаху и пиджак сменил на темную водолазку. Поверх нее напялил пиджак тоном светлее. Вельветовый с кожаными вставками на локтях. Нацепил новенькие джинсы с ремнем с овальной пряжкой и модные штиблеты из воловьей кожи. Всем этим я разжился у Гоши, спасибо ему. Размерчик, правда, немного тесноват, но терпимо. Еще сигару в зубы — и вылитый гусар фарцы или некий элемент криминальной направленности. Посмотрелся в зеркало… Похож на стилягу, коих в «Крокодиле» любят карикатурить.

В этот раз поехал на «Мерседесе», нужно было соответствовать образу. Машину поставил напротив окон квартиры Красноборова. Специально громогласно отогнал от тачки стайку восторженных сорванцов, что пытались облепить авточудо, вряд ли во всём Новоульяновске был такой второй.

Форточки у Красноборова открыты. Должен услышать, если дома. Ага… Занавесочка колыхнулась, это я боковым зрением зафиксировал. Теперь можно и в дверь стучаться.

Стучаться не пришлось, я позвонил. В роскошную, обитую подобием дубового шпона дверь. А пенсионер не очень-то и скрывает свой достаток, несмотря на то, что борьба с нетрудовыми доходами сейчас чуть ли не во главу угла поставлена. Но что взять с пенсионера? Всю жизнь копил, скажет.

Звонок, похожий на трель фантастической птицы, пронесся за дверью в глубь квартиры. Через некоторое время глазок потемнел.

— Кто там? — раздался приглушенный шпоном голос.

— Свои, Емельян Владленович. Открывайте…

— Я вас не знаю, молодой человек, что вы хотели?

Я прижался плотнее к двери и проговорил в щелку:

— Слушай, Красноборов, клиент недоволен. Ты ему фуфло втюхал.

— Минуту! — слышно было, как загремела цепочка, засов и что-то еще.

Дверь мигом отворилась.

— Проходите! — меня встретил человек-пузырь в шелковой пижаме. Настолько он был толст, что казался одинаков и в ширину и в высоту. Высоким его нельзя назвать — вылитый шарик.

— Зачем вы такое говорите в парадной? — пробубнил «Шарик», торопливо захлопнув дверь и снова прильнув к глазку.

— Сразу открывать надо было, а не целку строить, господин Красноборов, — протянул я.

— Как же, — мотал он головой, что в ширину была вровень с шеей. — Открыл я тут на днях одним… Всю квартиру вынесли, хорошо, что хоть самого не порешили. Так вы по какому поводу? Камушки возврату не подлежат.

Я достал пистолет «ТТ». Пенсионер охнул и картинно схватился за сердце. Попятился.

— И вы туда же⁈ — выдавил он. — Какой же Емелечка доверчивый. Говорила мне мама, на машиниста, Емеля, учись, чтобы людей только через окошко паровоза видеть. Нельзя этим людям доверять…

— Да не кипишуй, дядя, нервные клетки не восстанавливаются, — цокнул я по-хулигански языком. — Я тебя не порешить пришел. Узнаешь волыну-то?

Я сунул ему под нос пистолет.

— Нет… Почему я должен это узнать? Прошу, уберите оружие. У меня давление!

Я нарочито фыркнул.

— Ты мне фуфло не гони… Я от него пришел, сам знаешь от кого, — при этом я многозначительно кивнул в сторону выхода из квартиры. — Ты ему ствол лажовый продал. Косяк за тобой, дядя.

Я повернул «ТТ», что нашел в двести пятой комнате гостиницы со спиленным номером, к Красноборову. Или пан, или пропал. Тот шумно выдохнул и всплеснул руками.