La famiglia

Часть 11

Вроде ничего не меняется.

Я сижу на полу в гардеробной, где лишь с пару минут назад стонал от удовольствия, и смотрю в никуда.

Он укусил меня. Метку поставил. Грёбаный ублюдок. Животное. Психопат. Он должен был носить меня на руках, после того, что было в начале. Руки целовать.

Я не знаю, что мне делать.

Джейк возвращается буквально через минуту: я видел, как дёрнулась стрелка, на упавших на пол часах, но за это время словно проходит несколько жизней. Память проясняется, и все те моменты, что я засовывал в дальний ящик, обнажаются во всём их великолепии. Я теперь знаю, кто мой истинный, и какова его семья. Я знал и до этого. Знал, что общепринятые моральные нормы для него — пустой звук. Знал, что человеческая личность для него ничего не стоит, если не принадлежит к его семье. Знал, куда попаду. Что, оступившись, даже случайно, даже на миллиметр, буду подвергнут наказанию. Но всё равно позволил чувствам прорасти сердце насквозь. Если он ещё мог отпустить меня в начале… в самый первый день, когда было одно лишь любопытство, то буквально спустя одну ночь, один перелёт, всё изменилось. Должен ли был я принимать предложение? Если для него мои чувства ничего не значат?

Его лицо отвратительно красиво, и меня бесит, что я не могу перестать обожать его. Он спокоен и присаживается рядом на корточки, чтобы подхватить меня на руки. Идиот. Мы весим почти одинаково, а твоей спине уже миллион лет.

— Это неправда, — говорит Джейк нейтрально, когда укладывает меня в наполненную ванну. Горячо. Я мог бы спросить его, о чём он, но не вижу смысла. Я знаю, что он имеет в виду. Конечно, знаю, ведь наша связь теперь ещё крепче.

Пальцы касаются уголка глаза, смывая что-то, а может быть, просто лаская. Не хочу отворачиваться. Вообще ничего не хочу.

— Ты видел, да?

— Видел.

Очевидно.

— Я не хотел этого.

— Хотел.

— Я ушёл.

— На этот раз. А на следующий?

Я поднимаю глаза. Зубы стискивает судорогой. Мне не хочется плакать сейчас. Ответить ему нечего, и я отворачиваюсь. У Джейка своя логика, своя правда, и не мне с ней тягаться.

Он молча моет мне голову, и я не говорю, что мыл её час назад. Это успокаивает. Его пальцы на волосах. Пусть моет два раза, три раза.

Метка раздражающе покалывает, и я зло дёргаю плечом, расплескивая воду Джейку на колени. Он просто целует меня в неё, и пульсация утихает.

— Ты можешь не беспокоиться, — говорит Джейк. — Всё, что было на твоём теле от меня, уйдёт вместе со мной.

— Скорее бы, — шепчу хрипло, прекрасно зная, что он слышит. Губка на моей спине замирает на короткий миг, прежде чем продолжить своё движение.

Ганби подходит ко мне на следующий же день. Вылавливает после съёмок, и говорит, что подвезёт, куда требуется. Уставший изображать веселье перед камерой и коллегами, я не сопротивляюсь и не спорю, а просто сажусь к нему в машину. Брутальная, стильная, большая. Тёмно-серый оттенок. Интересно, мне станет легче, если попросить Джейка купить мне такую, а потом разбить её где-нибудь по пьяни? Он-то точно против не станет. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало, так?

— Чего хотел? — спрашиваю, когда молчание затягивается. На трассе ветер задувает в открытые окна мощными потоками, и от этого так хорошо и приятно на душе.

— Удостовериться, что ты не собираешься прыгать с крыши или типа того, — хмыкает Ганби.

— Пошёл ты, — говорю миролюбиво. — Пошли вы оба.

И ведь правда. Пошли они. И Ганби с его отрицаемыми чувствами, и Джейк с его собственническими мотивами, и родители, которым на меня насрать, и Стэн, и все остальные вместе взятые! Чтоб я ещё хоть раз… хоть раз из-за кого-то впадал в депрессию? Нет уж, не дождётесь. Сам всех раком поставлю и плюну сверху.

Ганби хохотнул, выруливая на обочину.

— Какого хрена мы остановились? — морщусь я, слушая, как приятно под колёсами «журчит» мелкий гравий.

Я почти не удивляюсь, когда прохладные пальцы касаются подбородка, а чуть шершавые губы — моих губ, и… мне приятно. Мне нравится его запах, и даже его вкус, и как он целуется нравится тоже. Но я не чувствую и щепоти возбуждения.

Виктор, чуть отстранившись, смотрит мне в глаза. Мы не истинные, но я знаю, о чём он думает.

— Я подожду, — говорит он и отворачивается к дороге, чтобы выехать обратно на трассу.

Что ж, он, по крайней мере, перестал себе врать. Как и я.