«Илюшка смеется» и другие комедии

А л е к с е й }

Я к о в }

М и х а и л }

Б о р и с } — квартет «Алямбор».

П я т ы й.

И н н а.

А л ь б и н а А н т о н о в н а.

З о й к а.

А н ф и с а И л ь и н и ч н а.

С е р б и н.

К а т е р и н а.

В р а ч «Скорой помощи».

П р о ф е с с о р с желто-зеленым пуделем.

ВЕЧЕР ПЕРВЫЙ

Перед занавесом, судя по всему, возвращаясь с работы, встречаются и весело приветствуют друг друга приятели А л е к с е й, Я к о в, М и х а и л и Б о р и с.

Я к о в. Шоферам!

А л е к с е й. Монтерам!

Б о р и с. Столярам!

М и х а и л. Малярам!

Я к о в. Наше вам почтение.

М и х а и л. Почет и уважение.

А л е к с е й (нарочито удивленно). Что я слышу! Стихи?!

Б о р и с (дурашливо). А ты думал!.. Хи-хи!..

Я к о в. Мы и это тоже можем, мы и здесь не подведем.

М и х а и л. Если надо, песню сложим, и на музыку положим, и сыграем, и споем!

А л е к с е й. А ну, давайте.

Берут инструменты, лежащие здесь же, на авансцене.

Б о р и с (в зрительный зал). Разрешите представиться: знаменитый еще со школьных времен квартет «Алямбор». (Объясняет и показывает.) Ал — это значит Алексей, Ям — Яков и Михаил, Бор — Борис…

А л е к с е й. Раз, два, три…

Играют и поют:

Входит А н ф и с а.

А н ф и с а. О! После работы даже еще до дому не дошли, не пили, не ели, а уже запели! Борис, а ну марш домой! Сколько можно ждать и еду разогревать?! Сгорит ведь…

Б о р и с. Иду, мам, иду.

А л е к с е й (в зрительный зал). Это — Анфиса Ильинична, мама нашего Бориса.

Я к о в. Шеф двора! Дворник…

Входит С е р б и н.

С е р б и н. Яков! Иди скорее и тащи еду из холодильника. Перемерзнет…

А л е к с е й (в зрительный зал). А это — Сергей Сергеевич Сербин, дядька Якова.

М и х а и л. Министр торговли! Директор магазина, что у нас во дворе…

А л е к с е й. Пошли…

Квартет оставляет инструменты и уходит.

С е р б и н. Вот народ! Не напомни, так ни есть, ни спать не будут.

А н ф и с а. Одно слово — молодежь: с вечера не укладешь, с утра не поднимешь. А главное, Сергей Сергеевич, мальчишки. В этом вся беда. Мальчишки, озорники и бедокуры. Были бы у нас с вами девочки, так мы бы о них и не говорили даже. Девочки, они же тише воды, ниже травы, их же нигде и никогда не видно и не слышно.

За занавесом громкие голоса, шум, грохот.

С е р б и н (встревоженно). Что там? Кто там?!

А н ф и с а (с досадой). Да опять же, наверное, они, мальчишки, чтоб им ни дна ни покрышки!..

Оба поспешно уходят.

Двор большого многоквартирного дома. В центре липа. Под липой скамья. На втором плане решетчатая изгородь, улица. Слева и справа детали дома: двери подъездов, окна, балконы. С обеих сторон сцены как бы входы в подвал: один — в кладовую Анфисы Ильиничны, другой — в склад магазина Сербина. Посреди двора высится целая пирамида пустых ящиков из-под различных товаров. На вершине пирамиды З о й к а. У нее через оба плеча бинокль и планшет, на груди подвешенный на шпагате будильник. На одном из балконов второго этажа А л ь б и н а с тазом мокрого белья. Она развешивает его (и передвигает) на веревке, протянутой на блоках от со балкона к противоположному, на другой стороне двора.

З о й к а (рвет и мечет). Альбина Антоновна! Вы своим бельем закрыли мне весь норд и ост, всю вот эту часть небосвода!

А л ь б и н а. Ну и что?

З о й к а. Как — что?! С минуты на минуту с той стороны должен показаться наш очередной искусственный спутник земли!

А л ь б и н а. Ах, вот в чем дело. (С веселой иронией.) И ты, милочка, боишься, что он наткнется на мое белье и запутается в нем или повернет обратно?

З о й к а. Ничего подобного я не боюсь, но уберите сейчас же все это с веревки!

А л ь б и н а. И не подумаю. По графику, утвержденному домоуправлением, с восьми часов вечера веревка моя, и я что хочу, то с нею и делаю. (Уходит.)

З о й к а (ей вслед). Альбина Антоновна! Это же дико! Так же нельзя в век атома и электрона, синтетики и нейлона, лазеров и мазеров! (С бессильной яростью.) А-а-а!..

Входит С е р б и н.

С е р б и н. Что здесь? Кто?.. Зоечка, вы? Ну отвечайте же!

З о й к а (поперхнулась и закашлялась). Я, Сергей Сергеевич.

С е р б и н. Что это вы… девочка тише воды, ниже травы?

З о й к а. Ничего. Так просто… Просто пою. Я иногда это делаю, когда у меня бывает настроение.

С е р б и н. А что это за пирамида и почему вы на ней?

З о й к а. Сейчас я вам все объясню. Дело в том, что я веду наблюдения за искусственным спутником земли. Визуальные, то есть обыкновенные, без съемок. У меня, к сожалению, нет фотоаппарата.

С е р б и н. Позвольте… Насколько мне известно, вы увлекаетесь археологией и даже предприняли какие-то раскопки у нас во дворе, за которые вам влетело от домоуправления.

З о й к а. Ну, это пройденный этап! Меня теперь увлекает только космос. И вы, Сергей Сергеевич, пожалуйста, не сердитесь, что я взяла на время вот эту вашу тару. Я потом все сложу на место.

С е р б и н. Пожалуйста, Зоечка. Только я хочу напомнить вам наш уговор: я иду навстречу вам, а вы — мне. Я вам вашу любимую конфету «Мишка на Севере», а вы мне…

З о й к а. Что у нас, на нашем этаже, и вообще в доме, да?.. Давайте конфету.

С е р б и н. Выкладывайте новости.

З о й к а. Сейчас. У меня еще есть пять минут… (Слезает вниз, берет у Сербина конфету.) Наши ребята — квартет «Алямбор» — знаете что придумали? ББМРСС! Бюро бесплатного мелкого ремонта своими силами. Если у вас что-нибудь испортилось, сломалось, звоните в котельную, в это самое бюро, и в тот же вечер все, что надо, будет сделано. Причем бесплатно! Наша бабушка говорит: слава богу, дожили, при нас коммунизм начинается.

С е р б и н. Это я знаю от своего Якова. Вы мне, Зоечка, лучше… что нового у ваших соседей. У Стрельцовых, например.

З о й к а. У Стрельцовых? Ничего. Ой, что я!.. Вчера у Альбины Антоновны опять сердце останавливалось. Ей ведь нельзя, а она… Видите?.. Все стирает и стирает.

С е р б и н. Вижу… Ну а Инна что?

З о й к а. Инна?.. Как раз экзамены в театральную студию сдает. Сдаст и поступит, конечно. Красавица! А это ведь в театре и в кино на первом месте и на вес золота, правда?

С е р б и н. Гм… Я бы сказал, Зоечка, не только в театре и в кино. В системе торговли, например, тоже.

З о й к а. Ах, я бы тоже хотела быть красавицей артисткой! Либо космонавткой, либо красавицей артисткой! Чтобы все на меня смотрели и мною любовались. Любовались и говорили:

С е р б и н. Подождите. Вот что… Давайте условимся: как только вы узнаете о Стрельцовых что-нибудь еще, немедленно спускайтесь ко мне. Вас будет ждать… коробка конфет.

З о й к а (изумленно). Целая коробка?!

С е р б и н. Да. Дело в том, Зоечка, что я… хочу помочь Альбине Антоновне. Альбине Антоновне и Нине. И помочь вовремя.

Звонит Зойкин будильник.

З о й к а. Ой! Спутник!.. По второму звонку я уже должна его наблюдать. Условились, Сергей Сергеевич! Хоть она и вредная, эта самая Альбина Антоновна, но раз вы считаете, что надо помочь… (Снова взбирается на пирамиду.)

Сербин уходит. С метлой в руках входит А н ф и с а.

А н ф и с а. А это еще что за башня вавилонская? Зойка! Опять твоих рук дело?! А ну слезай, пойдем к матери.

З о й к а. Не подходите ко мне. Не трогайте меня. Иначе я буду кричать… А-а-а!..

А н ф и с а. Кричи, бесовка, кричи. Кричи, хоть перервись… (Пытается достать ее метлой.)

Зойка проворно сползает с пирамиды и так же проворно вскарабкивается на липу.

Стой! Куда ты?! Сорвешься ведь и грохнешься об землю так, что и костей не соберешь!.. Слышишь, нет?.. Ну погоди… (Разбирает пирамиду и складывает ящики у входа в подвал магазина.) Вот пойду к матери и все как есть ей про тебя отрапортую. И как ты профессорского черного пуделя в блондина перекрасила, и как ты у меня в кладовке научно-опытный крысиный питомник устроила, и как ты, дуреха, для этого… как его… для эксперимента кусок хвойного мыла без хлеба съела! (Не выдерживает, смеется, машет рукой, уходит.)

Тишина. Из раскрытых окон дома чуть доносятся неясные, приглушенные голоса, звяканье посуды. В какой-то квартире играют на рояле. Входит А л е к с е й. Оглядывается, приближается к балкону Стрельцовых и бросает на него букет цветов. К чему-то прислушивается, отбегает в сторону и скрывается за штабелем ящиков. Из-за балконной двери выглядывает А л ь б и н а. Входит Я к о в. Тоже оглядывается, приближается к тому же балкону и бросает на него плитку шоколада. Прислушивается, отбегает в сторону и скрывается за теми же ящиками. Альбина снова выглядывает из-за балконной двери. Входит М и х а и л. Оглядывается, поднимает с земли камешек, завертывает его во что-то легкое и бросает на балкон. Прислушивается и отбегает за ящики. Альбина выходит на балкон, подбирает цветы, шоколад и брошенную Михаилом газовую косынку. Зойка раздвигает ветви липы и высовывается из листвы. Альбина слышит шорох, настораживается, приседает у перил балкона, ждет. Входит Б о р и с. Решительно приближается к балкону Стрельцовых, становится на выступ стены и перебрасывает через перила балкона перевязанного белым бантом черного как уголь котенка.

А л ь б и н а (испуганно). Ай!.. (Убегает.)

Котенок перепрыгивает с балкона на липу.

З о й к а. Ой!.. (Прячется в листве.)

Б о р и с. Альбина Антоновна! Извините. Ей-богу, нечаянно получилось.

Из укрытия появляются А л е к с е й, Я к о в и М и х а и л.

А л е к с е й. Борис! Дьявол тебя побери…

Я к о в. Лезешь со своими котятами-чертенятами.

А л е к с е й. Хотя бы поаккуратнее лез!

М и х а и л. Даже зло берет. Так бы и двинул по затылку!

Б о р и с. Что-о?! Как ты сказал? А ну повтори, змей!

А л е к с е й. Ну ладно, только без этого. Что это с вами? Вернее, что это с нами со всеми, ребята, а?

Б о р и с. Он спрашивает! Он делает вид, будто не знает!

А л е к с е й. Да что? В самом деле, что?!

Б о р и с (с досадой машет рукой). А-а…

Квартет забирает с авансцены инструменты, рассаживается на скамье под липой, настраивается, играет и поет, строка за строкой складывая песню.

Я к о в.

М и х а и л.

Б о р и с.

Я к о в.

М и х а и л.

Б о р и с.

А л е к с е й. М-да-а… А помните, ребята, на этом самом месте, под этой самой липой, мы с вами торжественно клялись: только мы — квартет «Алямбор»… только мы, наша дружба, учеба, футбол, песни и музыка! И никогда и никаких девчонок!

Я к о в. Да, была такая торжественная… На этом самом месте, под этой самой липой.

М и х а и л. Липовая клятва!

А л е к с е й. Да. Но почему?

М и х а и л. Потому, что то был восьмой класс, три года назад. Тогда все девчонки для меня были «они», вообще «они», а теперь… «она»! Понимаешь, нет? Раньше я не любил, презирал и ненавидел их всех вообще, а теперь… одну, в частности. За то, что она не такая, как все остальные, за то, что уже одним фактом своего существования… Понимаешь, нет?

А л е к с е й. М-да-а…

Я к о в. Как говорится, докатились, дальше некуда.

Б о р и с (паясничает).

А л е к с е й. Прошло три года, это верно. Но мы ведь все тот же квартет «Алямбор». По-прежнему шутим, смеемся. А Борис вон даже кривляется.

Б о р и с. А что ж, по-твоему, плакать, пить горькую, стреляться? И почему именно я должен это делать? Ведь оттого, что у нас с вами так получилось, не у всей же четверки должны быть вдребезги разбиты сердца. Чье-то должно уцелеть. Только я считаю, что и в этом деле нам с вами нужен какой-то порядок. Мы же с вами культурные люди со средним образованием, к тому же рабочий класс, наиболее сознательная и организованная часть общества, а толпимся вот здесь, на этом пятачке, под этим балконом, толкаемся, наступаем друг другу на ноги!

А л е к с е й. Что ты подразумеваешь под каким-то порядком?

Б о р и с. Что я подразумеваю? Я подразумеваю… это самое… жребий.

А л е к с е й. Что-о?! Да ты соображаешь, что подразумеваешь?

Я к о в. Ты с каких вновь открытых островов, человекоподобный?

М и х а и л. Черт-те что! Среди нас — папуас!

Б о р и с. Змеи! Дайте досказать. Я же не предлагаю по жребию разыграть девушку.

А л е к с е й. А что ты предлагаешь разыграть?

Б о р и с. Кому остаться здесь и ждать ее, а кому идти в кино, всего-навсего… Вот у меня четыре монеты: одна серебряная и три медные. Я кладу их в свою кепку, перемешиваю, и мы по очереди тащим. Кто вытащит серебряную — остается здесь, а кто медные — в организованном порядке шагает в кино… Кто тащит первым? Ну?!

Где-то вверху во второй раз звонит Зойкин будильник.

А л е к с е й. Что это?

З о й к а (на липе, сама с собой). Двадцать часов сорок пять минут. Сейчас покажется. Вот он!..

М и х а и л. Зойка! Подглядывала и подслушивала, что ли? Ну я сейчас ее за это чуркой… (Ищет чурку на земле.)

Б о р и с. Стой! Есть же другое абсолютно верное и к тому же гуманное средство. (Громко, чтобы слышала Зойка.) Ребята! А что это там, среди ветвей? Вон, такое… оранжевое. Не то абажур, не то… рейтузы. Очень даже колоритное пятно. Вот бы заснять на цветную пленку. Дай-то, скорее фотоаппарат!

Зойка — на ней, оказывается, действительно оранжевые рейтузы — не по стволу, а прямо по ветвям стремительно соскальзывает с липы на землю.

Ага! Что я говорил?! Держи ее, хватай!

З о й к а (отбежав на приличное расстояние). Дураки! А еще взрослые, еще женихи, еще жребий тянут, кому на Инке жениться!

Б о р и с. Что?! Ах ты, змей оранжевый!

Зойка показывает Борису «нос» и убегает.

А л е к с е й. Борис, оставь. Ну ее…

Б о р и с. Гм… Действительно не стоит. (Вновь предлагает ребятам свою кепку с монетами.) Ну так кто же первый?

А л е к с е й. Подожди… (Прислушивается к чему-то.) Идет! Ее каблуки…

Я к о в (смотрит за кулисы). Она. Инна…

М и х а и л. Но она не одна! С кем же это она?

Б о р и с. И что они делают? Смотрите! Что они делают?!

За решетчатой изгородью появляются И н н а и еще один — уже пятый по счету! — претендент на ее благосклонность. У калитки П я т ы й вдруг останавливается. Будто почуяв опасность, он прикладывает ухо к изгороди, прислушивается, делает Инне знак стоять и молчать. Снимает с плеча небрежно наброшенный пиджак и обертывает им левую руку, а правой обнажает воображаемую шпагу. Решительно толкает калитку, входит во двор и бросается в ожесточенную схватку с врагом. То он теснит «противника», то «противник» вынуждает его отступить. Но вот Пятый делает удачный выпад и пронзает врага. Убедившись в том, что больше никакой опасности нет, он возвращается к калитке, берет Инну за руку и ведет ее к одному из подъездов. Инна тихо, радостно смеется. По ходу этой сцены обескураженный вначале квартет постепенно приходит в себя и обменивается репликами.

Я к о в. Что за тип оригинальный?

М и х а и л. Парень явно ненормальный!

Б о р и с. Не хватало, так сказать, психов к нам сюда таскать!

А л е к с е й. Тихо! Это они разыгрывают пантомиму. Парень, видно, тоже из будущих артистов.

П я т ы й (опускается на одно колено, целует Инне руку).

И н н а (охотно включается в предложенную им игру).

П я т ы й.

И н н а.

П я т ы й.

И н н а.

(Смеется, делает прощальный жест, хочет идти.)

П я т ы й. Инна! Куда вы?!

И н н а. К себе… во дворец. Во-первых, королеве к завтрашнему дню надо еще кое-что подзубрить, а во-вторых, пораньше лечь спать. А рыцарь об этом и не помышляет, что ли?

П я т ы й. Я бродил бы с вами всю ночь напролет. Где-нибудь за городом, у реки, под ивами. И читал бы вам стихи…

Я к о в. Вот дает!

М и х а и л. Да-а, исполняет…

Б о р и с. Вроде псих, а дело знает!

А л е к с е й. Да тихо вы, черти…

П я т ы й. Ну что ж… До свиданья. До завтра, да?

И н н а. Да… Нет!.. Еще не знаю.

П я т ы й. Я буду ждать. На том же месте и в то же время. Буду ждать каждый день! (Снова целует ей руку, идет к калитке, скрывается за изгородью.)

Квартет будто окаменел на скамье под липой.

И н н а (бежит к калитке, машет Пятому рукой). Завтра, на том же месте и в то же время!

Квартет вздыхает, переглядывается и снова вздыхает.

А л е к с е й. М-да… А ты, Борис, говоришь — жребий!

Борис с досадой машет кепкой — из нее на землю со звоном сыплются монеты.

И н н а (резко оборачивается). Кто там под липой? Зоя, ты?

А л е к с е й. Гм… Это не Зоя, Инна. Это мы…

Б о р и с. Квартет «Алямбор» в неизменном составе.

И н н а (смущенно и раздосадованно). Вы?! Там, на скамье! Притаившись!

М и х а и л. Почему — притаившись? Просто сидели тихо.

Я к о в. Это случайно так получилось.

Б о р и с. Откуда мы могли знать, что ты придешь не одна и что с первого же раза ты…

И н н а. Как вы посмели? Кто вам дал право?!

Б о р и с. Ну, знаешь… Если начать разбираться, так это тот, с которым ты пришла, посмел, а ты дала ему право…

И н н а. Это подло, гадко, гнусно! (Убегает в дом.)

Квартет подавленно вздыхает.

А л е к с е й. Вообще-то, конечно, получилось нехорошо. Мы будто действительно притаились. Почему вы все промолчали? То вас не уймешь, а то никто даже струны не задел.

Б о р и с. А ты сам почему промолчал и не задел?!

И н н а (на балконе). Мало того, что вы соглядатаи, шпионы, вы еще и хулиганы! Вы напугали тетю Альбину, и ей дурно. Я ненавижу вас… Вот вам, вот!.. (Бросает с балкона к ногам квартета букеты цветов, плитки шоколада, газовые косынки и платки, с полдюжины черных как уголь котят… Уходит.)

А л е к с е й. Цветы — вот так?! Ну это уж слишком!

Б о р и с. А еще королева!

Окончательно расстроенный квартет вздыхает, но все же играет и поет:

Свет гаснет.

ВЕЧЕР ВТОРОЙ

Декорации те же. На сцене все тот же квартет «Алямбор». Придя с работы домой, ребята врыли в землю посреди двора столб, и теперь Яков, взобравшись на него, заканчивает подвеску электрического фонаря.

Я к о в. А ну-ка, кто там, попробуйте включить.

А л е к с е й (включает фонарь). Горит! Хорошо… Главное, скамью хорошо видно.

Б о р и с. Яшка, ты у нас просто гений!

А л е к с е й. Гений не гений, а… всадник с головой.

М и х а и л. Не то что некоторые…

Б о р и с. Уважаю людей, хоть изредка, но прибегающих к самокритике.

М и х а и л. Чего-о?!

Б о р и с. Ничего… Сядем, что ли? Потолкуем, посоветуемся. Не просто так, а более или менее организованно, соблюдая при этом какой-то порядок.

А л е к с е й. Опять ты со своим порядком?!

Б о р и с. Да. Выношу на ваше обсуждение рационализаторское предложение.

А л е к с е й. Какое?

Б о р и с. Гм… Так сказать, перебить этому… Пятому… ноги. Пусть не ходит по чужим дворам, к чужим девчонкам.

Я к о в. Опять загнул!

А л е к с е й. Борис, ну что с тобой? Жребий выдумал, а теперь еще того хуже.

М и х а и л. Я сказал уже раз: среди нас — папуас.

Б о р и с. Вы послушайте, змеи! Я же не предлагаю в обязательном порядке сразу обе: можно сначала одну левую, например, или одну правую… Давайте обсудим и решим, как лучше… И потом, надо же все-таки соображать. Я просто сильно выразился, когда сказал… перебить ноги. Эта гипербола вовсе не означает для Пятого в дальнейшем протезы или костыли. В моем предложении на первом месте моральный фактор, воздействие на психику индивидуума!

А л е к с е й. Хватит! Не выкручивайся. Как, по-твоему, комсомольцы мы или кто?

Б о р и с. Почему ты задаешь мне такой вопрос?

А л е к с е й. А почему ты предлагаешь нам такие вещи?

Б о р и с. Какие вещи?

А л е к с е й. Ну вот эти… ноги.

Б о р и с. Во-первых, ноги — это вовсе не вещи, а, да будет вам известно, конечности, а во-вторых…

А л е к с е й. Не выкручивайся, говорю! Отвечай! Как, по-твоему, комсомольцы мы или кто?

Б о р и с. Вот пристал! Ну, комсомольцы. Ну и что? Комсомольцы не живые люди, не чувствуют, не переживают?! Вот скажи ты, Яшка: ты живой человек или деревяшка?

Я к о в. Я?.. А чего ты сразу на меня?

Б о р и с. Не верти хвостом, как профессорский пудель, а говори честно и прямо: когда вчера вон там ты увидел Инну с этим… Пятым, какая мысль пронзила и обожгла тебя всего, что ты подумал — уплатил ли ты вовремя очередной комсомольский взнос, или… что это за тип и откуда он взялся на нашу голову? Ну?!

Я к о в. Гм… При чем тут комсомольский взнос? Я действительно подумал… что это за тип и откуда он взялся?.. По-моему, все мы это подумали.

М и х а и л. Что ты его путаешь, сбиваешь с толку?

Б о р и с. Никого и ничего я не путаю. Наоборот, распутываю!.. А теперь, Яша, так же честно и прямо скажи: если бы тебе дали две вещи — золотые часы «Спортивные» на семнадцати рубиновых камнях и… тухлое яйцо… Подожди, не перебивай!.. Если бы тебе дали эти две вещи и сказали: «Выбери себе одну, а другую оставь этому Пятому», — что бы ты выбрал и что оставил? Только давай без ханжества…

Я к о в. Если без ханжества…

М и х а и л. Конечно, выбрал бы часы, а оставил яйцо! Какой может быть разговор?!

Б о р и с. То-то!

М и х а и л. А что, ребята… Может, и в самом деле, как предлагает Борис… Без травмы, а только так, слегка… чтобы только воздействовать на психику, а?

А л е к с е й. Тихо!.. (Прислушивается.) Идет. Ее каблуки…

Я к о в (смотрит за кулисы). Она. Инна…

М и х а и л. А что это с нею такое?!

С улицы во двор входит И н н а. Пошатнулась, оперлась рукой о стену дома.

А л е к с е й (встревоженно). Что с тобой?

И н н а (вздрагивает от неожиданности). Кто там? А-а, опять вы! (Со злой иронией.) В свободное от работы время занимаетесь вашим любимым делом — шпионите!

А л е к с е й. Да кто и за кем шпионит? Что ты выдумываешь? Вот, смотри, даже фонарь соорудили, чтобы случайно не повторилось вчерашнее.

М и х а и л (приглядывается к Инне). Ты плачешь, что ли?

И н н а. Кто? Я? Глупости!.. Стоит ли плакать из-за… сломанного каблука! (Наклоняется, чтобы скрыть заплаканное лицо.)

Б о р и с. Ну-ка, сними туфлю, дай, я посмотрю, что можно сделать.

И н н а (выпрямляется). Не смей! Не надо. Не хочу.

Б о р и с. Почему? Не в первый раз ведь…

И н н а. Вчера сказала: ненавижу всех вас, не терплю!

Б о р и с. Ах, так?.. А того, которого, как ты говоришь, мы выследили, терпишь, да? А чем же он лучше нас? Тем, что выламывается перед тобой, на карачках ползает и руки тебе слюнявит?!

И н н а. Что-о?!

Б о р и с. А мы вот возьмем да действительно выследим, поймаем его и так распропагандируем, что он забудет, как тебя зовут и на какой улице ты живешь, не говоря уже про номер дома!

И н н а. О, вполне вероятно, что вы способны и на это! И вы еще спрашиваете, чем он лучше вас? Слушайте!.. Он не испугается ваших угроз, соберитесь вы, такие, хоть со всей улицы. Не испугается и завтра же придет сюда со мной снова. Придет и при всех вас — сколько бы вас, таких, ни собралось — так же, как вчера, опустится передо мною на одно колено и поцелует мне руку. И, склонившись, чтобы поцеловать мне руку, он будет выше вас, хоть взберитесь вы на все балконы и даже на крышу, чтобы лучше наблюдать, следить, шпионить за нами. Да, выше вас, выше!

Б о р и с. Ха! Артистка Стрельцова в своем ультраромантическом репертуаре! Монолог о коленопреклоненном рыцаре! Трижды ха!..

И н н а. А ты все кривляешься, Борис… Между прочим, ты мне всегда был противен этим.

Б о р и с. Что-о?.. Как ты сказала?!

А л е к с е й (предупреждающе). Борис!..

Я к о в. Не надо…

М и х а и л. Ну ее…

И н н а. О джентльмены! Не одергивайте своего приятеля. Не пытайтесь таким образом обязать меня к признательности кому-либо из вас. Ваши усилия останутся тщетными. Раз уж пошло на откровенность, я отношусь к вам так же, как и к нему. От тебя, Алексей, всегда неприятно пахнет гаражом, автомашиной, бензином… У тебя, Михаил, грязные руки… Ты, Яков, наверное, никогда и не пытаешься пригладить свой вихор на макушке: он у тебя торчит, как у клоуна в цирке…

А л е к с е й. Ну знаешь, Нина… Хоть ты и в театр поступаешь, а нос от бензина воротишь зря.

М и х а и л. У меня не грязные, у меня грубые руки, от работы грубые…

Я к о в. А у меня действительно… Но что я могу?! Даже яичный белок не помогает, не держит…

И н н а. Все! Больше, я думаю, мы с вами не знаемся, а потому не здороваемся и не прощаемся! (Уходит в дом.)

Б о р и с (ей вслед). Ну и ладно! Подумаешь!.. (Ребятам.) Что, слопали? Гнилые интеллигенты!.. Повторяю свое предложение насчет Пятого. Кто «за»? (Поднимает руку, за ним — Михаил.) Яшка, а ты?

Я к о в. Нет. Я все равно не согласен, я против.

Б о р и с. Ну и черт с тобой: мы и втроем с ним управимся. Верно, Алеша?

А л е к с е й. Пятого не трогать. Даже мизинцем.

Б о р и с. Что-о? Как то есть не трогать? Нас всячески оскорбляют, унижают, поносят, а мы…

А л е к с е й. Это не Пятый.

Б о р и с. Одна компания, одна шайка-лейка.

А л е к с е й. Нет. И Пятого не трогать.

М и х а и л. Гм… Беру свой голос обратно.

В квартире Стрельцовых слышны голоса. На балкон с графином воды в руках выходит взволнованная А л ь б и н а.

А л ь б и н а (берет с веревки полотенце и смачивает его водой из графина). Боже мой! Что же теперь? Как же теперь?! (Поспешно уходит.)

Я к о в (с беспокойством). Что это у них там? Вдруг что-нибудь с Инной? Она какая-то странная, какая-то взвинченная.

А л е к с е й. Да. Впрочем, какое нам дело?!

Б о р и с. Ага, вот с такой позицией я согласен. Черт с ним, с Пятым, пусть живет и даже размножается. Но с Инкой мы должны рассчитаться полной мерой: око за око и зуб за зуб! Давайте знаете что… Давайте восстановим свою торжественную клятву, не вообще, а в частности, конкретно по отношению к Инке.

А л е к с е й. Давайте.

Б о р и с. Повторяйте за мной…

О с т а л ь н ы е.

Б о р и с (показывает на балкон Инны).

О с т а л ь н ы е.

Б о р и с.

О с т а л ь н ы е.

Б о р и с.

О с т а л ь н ы е.

Б о р и с.

О с т а л ь н ы е.

Из дома выбегает З о й к а и направляется к подвалу Сербина.

З о й к а. Сергей Сергеевич! Сергей Сергеевич!

С е р б и н появляется из подвала.

С е р г е й. В чем дело, Зоечка?

З о й к а. Ой!.. У Стрельцовых… Вы себе представить не можете… С Инной истерика. Она…

С е р б и н. Тихо, Зоечка. Ну-ка, спуститесь ко мне. Быстро… (Уводит Зойку к себе вниз.)

Я к о в. Что она сказала? С Инной истерика?!

А л е к с е й (жестко). Довольно об Инне!

Я к о в. Да я просто так… Я просто не знаю, что такое истерика. Даже в кино еще не видел ни разу, не пришлось.

Б о р и с. Можешь не волноваться, придется — увидишь и узнаешь. Женишься когда-нибудь и узнаешь. Говорят, жены мужьям их закатывают.

Я к о в. Как — закатывают?

Б о р и с. Да, в общем, довольно примитивно: сначала «ах-ах», потом, наоборот, «ха-ха» и снова «ах-ах»!..

Из подвала с коробкой конфет в руках поднимается З о й к а.

З о й к а. Спасибо, Сергей Сергеевич! Не беспокойтесь, сделаю! Записку передам сейчас же.

М и х а и л. Ого! Смотрите, у нее целая коробка конфет. За какие такие заслуги?

А л е к с е й. И записка?.. Какая? Кому?

Б о р и с. Сейчас узнаем… Зойка, стой! Замри!..

Зойка автоматически подчиняется правилам игры «Замри-отомри» и застывает на месте.

Отомри и подойди.

Зойка соображает, что это не игра, и собирается бежать.

Подойди, говорю!.. Придется брать в окружение, в котел…

З о й к а. Не подходите ко мне, не трогайте меня… Я буду кричать… А-а-а!.. (Засовывает коробку с конфетами за ворот платья, бежит к липе и, как белка, вскарабкивается на нее.) Что, взяли?

Б о р и с. Слезай сейчас же! Все равно ведь слезешь… Ребята! А что это там за колоритное пятно среди ветвей?

Я к о в и М и х а и л (в один голос). Оранжевое?!

З о й к а. Ха! А вот и врете! Я сегодня в синих лыжных шароварах!

Б о р и с. Придется лезть. (Лезет за Зойкой на липу.)

З о й к а (карабкается все выше). Все равно не поймаешь, все равно не поймаешь… (Цепляется за одну из веревок, протянутых между балконами, и повисает на ней.)

Б о р и с. Ах ты ж змей!.. Михаил, давай на свой балкон — отпускай конец веревки.

М и х а и л. Сейчас… (Убегает в дом.)

А л е к с е й. Слушайте, ребята. Бросьте Зойку, оставьте ее.

Я к о в. Теперь уже нельзя. Сорвется. Обязательно снять надо.

Михаил появляется на одном из балконов.

М и х а и л. Отпускаю!..

Б о р и с. Давай! (Спрыгивает с липы на землю.) Давай, ловлю…

Михаил отпускает веревку, и повисшая на ней Зойка оказывается в руках у Бориса.

Ага, попалась! Держи ее, Яков, сейчас мы ей по всей форме допрос учиним.

М и х а и л возвращается.

М и х а и л. Ты что, Боря? Любимую игру в пограничников вспомнил? Решил, как когда-то…

Б о р и с. Неужели непонятно? Это же я делаю, учитывая возраст, характер и наклонности допрашиваемой.

З о й к а. Отпустите меня. Слышите? Мне некогда.

Б о р и с. А куда ты торопишься?

З о й к а. У меня срочное дело.

Б о р и с. Какое?

З о й к а. Так я тебе и выложила! Держи карман…

Б о р и с. Зойка!

Зойка, как глухонемая, не издает ни звука.

М и х а и л. Все! Решила молчать. Теперь, что ей ни делай, ничего не скажет.

Зойка вырывает одну руку и сует в рот какую-то бумажку.

Б о р и с. Стой! Ты что?

М и х а и л. Записку ест!.. Готово, проглотила!

А л е к с е й. Молодец!

Б о р и с. Гм… Придется срочно познакомиться с остальными документами, пока она и их не заглотала. Ну-ка, что здесь у нее?.. (Шарит у Зойки в планшете.) Общая тетрадь — «Дневник визуальных наблюдений за искусственными спутниками Земли». Так… Обертка от конфеты «Мишка на Севере», еще обертка — «Цитрусовая», еще — «Каракум»… Коллекционирует она их, что ли? О! Справка! Смотри, брат, у нее какая-то справка есть! Ну-ка… «Третья межрайонная поликлиника… Выдана Зое Владимировне Веретенниковой в том, что ей действительно сделаны сорок уколов против бешенства». Ха-ха! Вот так справка!

Я к о в. Это, наверное, после того, как ее профессорский пудель искусал, когда она его красила.

Зойка снова делает резкое движение.

Б о р и с. Спокойно, Зоя Владимировна, спокойно. Вам ведь сделаны соответствующие уколы.

А л е к с е й. Хватит. Отпустите ее.

Б о р и с. Нет! Она у меня все равно заговорит… (Незаметно для Алексея показывает Зойке кулак.)

(Якову.) Отпусти ей одну руку.

Я к о в. Борис, ты что? Она же вырвется и убежит.

Б о р и с.

Я к о в. А что ты раздумываешь? Тащи их — и все.

Б о р и с.

М и х а и л. Куда?

Б о р и с. За ворот.

М и х а и л. Ну и что?

Б о р и с.

Втроем берут и переворачивают Зойку вверх ногами. Коробка с конфетами вываливается на землю. Борис подбирает коробку.

Ого! Не что-нибудь, а «Вишня в шоколаде»! А ну, угощайтесь, ребята. Можно ведь, Зоя Владимировна? Молчание — знак согласия.

З о й к а. Н-нет!..

Б о р и с (торжествующе). Этого страшного испытания она не выдержала! Но как же ты покажешь нам записку? Ведь ты ее съела.

З о й к а (отрицательно вертит головой). Нет…

Б о р и с. Ну и Зойка, ну и змей!

А л е к с е й. Молодчина, ей-же-ей!

М и х а и л. Да, действительно сильна…

Я к о в. Наша выучка видна!

Б о р и с. Ну, давай выкладывай все, что знаешь.

З о й к а. Слушайте… Инна провалилась на экзаменах в театральную студию.

А л е к с е й. Что?.. Не может быть!

М и х а и л. У нее же… все данные.

З о й к а. Данные, может быть, и все, а вот… баллов не хватило.

Б о р и с (злорадно). Так! Влипла артистка! Ха-ха!..

А л е к с е й. Подожди, Борис. Дело серьезное… Зоя, а при чем тут Сергей Сергеевич?

З о й к а. А при том, что, когда Сергей Сергеевич узнал, что Инна провалилась, он очень расстроился и написал записку. Сергей Сергеевич хороший, добрый, чуткий человек.

А л е к с е й. Кому написал? Инне?

З о й к а. Нет. Альбине Антоновне. Вот…

Б о р и с. А ну!.. (Берет у нее записку, читает.) «Уважаемая А. А.! Очень прошу Вас немедленно спуститься ко мне по весьма важному и неотложному делу. С. С.». Гм… Ничего особенного.

З о й к а. Я свободна и могу идти?

А л е к с е й. Да. Иди и неси записку.

З о й к а. А конфеты? Отдадите или… экспроприируете?

А л е к с е й. Борис!..

Б о р и с. Что?.. А-а, конфеты. Пожалуйста…

З о й к а (забирает у него записку и конфеты). Вот так, Боря… (Показывает ему «нос» и уходит в дом.)

Б о р и с. И все-таки непонятно: почему С. С. пишет А. А.? Какие у них могут быть общие важные и неотложные дела?

М и х а и л. Яков должен знать: С. С. ему дядька.

Я к о в. Откуда? Он мне не докладывает…

Б о р и с. Ничего Яков не знает. Даже какая разница между его дядькой и дядькой Евгения.

Я к о в. Какого еще Евгения?

Б о р и с. Онегина, неуч! Ведь не знаешь же разницы, ну и признайся.

Я к о в. При чем тут Онегин?!

Б о р и с. Ха!.. При чем!.. «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог». Это онегинский дядька. А твой… никаких правил, говорят, не придерживается и, естественно, уважать себя пока что не заставил.

Я к о в (вспыхивает). Говорят?! А ты это можешь доказать, можешь?!

Из дома выходит А л ь б и н а.

А л е к с е й. Тихо! Прекратите!..

А л ь б и н а (направляется к подвалу Сербина). Сергей Сергеевич! Товарищ Сербин!

Из подвала появляется С е р б и н.

Сергей Сергеевич… (Показывает ему записку.) Пардон, но…

Б о р и с (дурашливо). «Вы мне писали, не отпирайтесь».

А л е к с е й. Да заткнись же, Борис!..

С е р б и н. Здравствуйте, Альбина Антоновна. Вот что… Давайте сразу к делу. У вас, говорят, неприятности…

А л ь б и н а. Что? Какие неприятности? Никаких…

С е р б и н. С вашей племянницей Инной. Она держала экзамены в театральную студию…

А л ь б и н а. Да, держала. Но потом…

С е р б и н. И не набрала необходимого количества баллов.

А л ь б и н а. Пардон! Но потом мы посоветовались и решили, что наша местная студия — это не совсем то, что нам с нею нужно и…

С е р б и н. И что Инне надо поступать на работу. И чем скорее, тем лучше.

А л ь б и н а. Что?.. Ничего подобного!.. Впрочем, да… Не выдержала Инночка, срезалась. Теперь надо ждать до следующего года. А я… я уже не могу… физически не могу! (Не выдерживает, всхлипывает.)

С е р б и н. Прежде всего успокойтесь, Альбина Антоновна. Не надо так волноваться, нервничать. Все образуется, все будет хорошо. В общем, передайте вашей племяннице — может хоть завтра выходить на работу.

А л ь б и н а. Что?.. Ой, Сергей Сергеевич, голубчик, на какую работу, куда?! Она же… она же пока ничего не умеет.

С е р б и н. К нам в магазин. Научим! Захочет — будет работать за прилавком, захочет — за кассой. В общем, пойдем навстречу… Поработает год, а там видно будет.

А л ь б и н а. Ой, Сергей Сергеевич! Мерси вам, гран мерси. Да что там — спасибо!

С е р б и н. Не за что, Альбина Антоновна, абсолютно не за что. До свиданья. (Уходит к себе в подвал.)

А л ь б и н а. Господи! Хорошо-то как! Инночка!.. (Бежит в дом.)

М и х а и л. Гм… Кажется, у тебя вполне приличный дядька, Яков.

Я к о в. А почему бы ему и не быть таким?

М и х а и л. Борис, слышишь?

Б о р и с. Слышу. Слышу и удивляюсь… Ой, подождите!.. Ведь это же то, что нам как раз и надо! Артистка Инна Стрельцова — за прилавком магазина! Просто блеск!

А л е к с е й. М-да… Да еще если в отделе бакалейных или хозяйственных товаров.

М и х а и л. Где мыло и керосин!

Я к о в. В нашем магазине керосина не бывает.

Б о р и с. Не мешай, змей! Это же наша мечта, понимаешь?.. Вот заходит в магазин, скажем, Алеша. Подходит к ней, к Инке, крутит вот так носом и говорит: «А что это, девушка, от вас не то хозяйственным мылом, не то гуталином несет?..» Красиво, а? Для осуществления этой нашей мечты вношу еще одно рационализаторское предложение: давайте создадим особый фонд для широких закупок у Инны Стрельцовой самых разных товаров! Вношу в этот фонд пятерку. Кто следующий? (Снимает с себя кепку, бросает в нее деньги.)

А л е к с е й. Тоже пятерку…

М и х а и л. Тоже…

Б о р и с. Яшка, а ты?

Я к о в. Я?.. (После некоторого колебания.) Ладно, как все…

Б о р и с. Двадцать ре! Держись, Инка, теперь мы над тобой посмеемся!

Свет гаснет.

ВЕЧЕР ТРЕТИЙ

Перед занавесом один за другим проходят участники квартета «Алямбор». Алексей несет с полсотни коробков спичек, Яков тащит мыло, одеколон, тюбики зубной пасты, Михаил — банки с красками, у Бориса крест-накрест через оба плеча и по поясу — связки бельевых прищепок, в руках электрическая лампа и абажур. Занавес открывается.

А н ф и с а (у скамьи, заваленной разной разностью). Батюшки! А это что ж такое? Ни дать ни взять палатка ширпотребная!

Входят А л е к с е й, Я к о в и М и х а и л.

Ребята, не знаете, чье это добро?

А л е к с е й. Гм… Наше.

А н ф и с а. Ваше? А зачем это все вам?

А л е к с е й. Видите ли, Анфиса Ильинична…

Б о р и с (вбегает). Ребята! Она сказала…

А н ф и с а. Кто она? Что сказала?

Б о р и с (осекся). Э… это самое… ничего. Ты что, мам, ужинать меня зовешь? Я сейчас. Иди, я сейчас.

А н ф и с а. Ой, ребята, ребята… Ну для чего это вы? Что еще такое выдумали? (Качает головой, уходит.)

А л е к с е й. Что она сказала, Борис?

Б о р и с. Во-первых, сверкнула глазами, будто она не за прилавком магазина, а в театре, на сцене, в роли Кармен, не меньше. А во-вторых, когда я подал ей чек и с убийственной иронией — как только я умею! — попросил завернуть мне мышеловку…

Я к о в. Ну?

Б о р и с. Да не мешай же, змей, я ведь восстанавливаю в памяти!.. Она сказала: «Этот товар не заворачивается, а выдается покупателю просто так».

А л е к с е й. И все?

Б о р и с. Все.

На ступеньках входа в подвал появляется И н н а.

И н н а. Неправда! Я еще ясно добавила, что с каждым днем ненавижу всех вас все больше и больше.

Б о р и с. Гм… Верно. На что я ответил от имени всех нас, что мы ее тоже и так же. (Инне, которая смотрит в сторону улицы.) Его поджидаешь? Между прочим, мы тоже. Придет? Или, как вчера, ты наобещала, а он не явился?

И н н а. Обязательно придет. (Поддразнивает ребят.) Придет, опустится передо мной на одно колено и поцелует мне руку. А я наклонюсь и — вот так — подниму его. Он встанет и привлечет меня к себе. А я… А я — при вас, слышите? — положу ему руки на плечи…

А л е к с е й (не выдерживает). Хватит! Ребята, ужинать. По домам…

Квартет забирает со скамьи под липой свои покупки и уходит.

И н н а. Стойте! Куда вы? Я же вам еще не все рассказала!

На улице, за решетчатой изгородью, появляется П я т ы й. Инна видит его и нарочито громко и радостно зовет.

Кирилл! Я здесь! Сюда идите!

П я т ы й (включается в предложенную ему игру).

И н н а.

П я т ы й.

Оба весело смеются.

И н н а. Вы получили мое сообщение?

П я т ы й. Да. Но что случилось?!

И н н а. Сейчас объясню. Я не попала в студию, Кирилл. Не добрала необходимых баллов.

П я т ы й. Что?! Это неприятно. Очень… Однако не расстраивайтесь, не теряйте надежды. Насколько я знаю, не претендуя на стипендию, вы можете посещать занятия…

И н н а. Я не могу — не претендуя на стипендию, Кирилл. Я живу с тетей, которая… В общем, я решила поступать на работу. Уже поступила.

П я т ы й. Уже поступили на работу? Куда? Где вы работаете?

И н н а (показывает). Здесь. Вот в этом магазине. Продавщицей, то есть пока ученицей продавщицы…

П я т ы й (потрясен). Что-о?! Вы… вы шутите, Инна!

И н н а. Нет, говорю совершенно серьезно. Поступила, работаю и… кажется, довольна. И мною довольны. Наш директор даже считает, что я и здесь обнаруживаю способности, талант!

П я т ы й. Гм… А что это за магазин? Может быть, какой-нибудь специализированный — книжный, театральный или хотя бы парфюмерный?

И н н а. Нет. Самый обыкновенный. В нем есть все! (Вспоминает и улыбается.) Сегодня кое-кто из нашего двора пытался мне досадить, довести до белого каления: дай то, дай другое, дай третье… вплоть до мышеловки. А у меня нашлась и она, и мышеловка даже! (Хохочет.)

П я т ы й. Гм… Все-таки, по-моему, вы шутите, разыгрываете меня, мистифицируете. Ничего подобного с вами не произошло. Я говорю о вашей работе в магазине…

И н н а (перестает смеяться). Видите на мне этот халат, рабочий халат продавщицы?

П я т ы й. Да, вижу.

И н н а. Ну?

П я т ы й. Гм… Он вам к лицу, идет… (Увлекается, забывает обо всем остальном.) Вам ведь все пойдет, во что вас ни одень!

И н н а (с легким кокетством). Спасибо, Кирилл! Я знала, я не сомневалась в том, что… не перестану немножко нравиться вам… и продавщицей.

П я т ы й. Инна! Да я… я еще больше!..

И н н а. Значит, вы одобряете мои действия, да?

П я т ы й. Да, конечно! Учитывая, что вы живете с тетей, которая… Вы поступили не только правильно, но и благородно, самоотверженно, красиво! Однако…

И н н а. Что — однако? Я слушаю, Кирилл…

П я т ы й. Однако я думаю, что вам не следует… как это сказать… не следует особенно афишировать то обстоятельство, что вам пришлось… что вы избрали, если можно так выразиться…

И н н а (хмурится). Не понимаю…

П я т ы й. Гм… Я говорю, что надо сделать так, чтобы наши с вами знакомые по студии… Великолепная мысль! Вы же можете сказать им, даже не сказать, а только намекнуть, дать понять, что работаете в таком учреждении, о котором просто нельзя особенно распространяться! Я со своей стороны обещаю, даю слово, клянусь, что никогда и никому…

И н н а (резко обрывает его). Довольно, Кирилл!

П я т ы й. Что — довольно?

И н н а. Распространяться об учреждении, в котором я работаю. Хватит. Можете идти.

П я т ы й. Что? Уже? Так скоро?! Но, королева…

И н н а. Нет здесь больше для вас никакой королевы! Есть продавщица из магазина, которая, как вам это ни странно, ничуть не стыдится, что она продавщица!

П я т ы й. Для меня вы… Для меня вы по-прежнему королева.

И н н а. Может быть. Но вы для меня уже не рыцарь! Вы не выдержали первого же испытания. Какой же вы рыцарь! На поверку оказалось, что вы…

П я т ы й. Инна! Вы, очевидно, не так меня поняли…

И н н а. Я сказала — уходите!

П я т ы й. Гм… Ну что ж. Сейчас, в данный момент, вы… Пожалуй, сейчас мне действительно лучше уйти. До свиданья, Инна… (Уходит.)

И н н а (смотрит ему вслед и говорит с горькой усмешкой). Он придет, опустится передо мною на одно колено и поцелует мне руку. А я…

С е р б и н появляется из подвала.

С е р б и н. А-а, Инночка! Очень кстати… Можно вас на минуточку вот сюда, под липу? Прошу…

И н н а (настороженно). Я… Я сделала что-нибудь не так?

С е р б и н. Что? Почему вдруг? Ничего подобного! Вы просто молодец. Без подготовки сразу вошли в курс дела, вникли…

И н н а (горячо). Я стараюсь, Сергей Сергеевич. Я бесконечно благодарна вам и готова сделать все, чтобы доказать это.

С е р б и н (многозначительно). Да?.. Гм!..

И н н а. Да! И вот сегодня я тоже хотела вас видеть, чтобы говорить с вами… чтобы сказать вам…

С е р б и н (перебивает ее). А вы не боитесь, что я могу поймать вас на слове?

И н н а. Поймать?.. Как — поймать?

С е р б и н. Очень просто. Ну, например, попросить вас: Инночка, сделайте мне приятное… пойдемте сегодня куда-нибудь после работы.

И н н а (удивленно). После работы? Куда-нибудь? Зачем?!

С е р б и н. Гм… Видите ли… У меня сегодня праздник, день рождения. Мне исполнилось тридцать пять. И я хотел бы…

И н н а (радостно). Сергей Сергеевич! Поздравляю! От всей души! Я… Мы… Если бы мы с тетей Альбиной знало, мы бы вам вот такой пирог испекли! Слоеный, с яблоками!

С е р б и н. Бог с ним, с пирогом, Инночка. Мы зайдем с вами в кафе или в ресторан. Посидим, послушаем музыку, потанцуем. Само собой, выпьем и закусим. Что в этом такого, если по случаю дня рождения?

И н н а. Гм… Ничего такого, Сергей Сергеевич. Но…

С е р б и н. Никаких «но»! Какие могут быть «но»?!

И н н а (подтрунивает над ним). Вы тоже, как ребята из нашего квартета, сочиняете стихи и музыку?

С е р б и н. А что?!

И н н а (с иронией).

С е р б и н (с восторгом). Инночка! Вы тоже любите все это? Отлично! А я, старый дурак, боялся…

И н н а (вдруг очень серьезно). Сергей Сергеевич, мне не хотелось бы в такой для вас день портить вам настроение, огорчать вас, но… Думаю, что вы сами… что вам самому будет не до этого… после разговора со мной.

С е р б и н (недоуменно). Почему не до этого? После какого разговора? О чем вы, Инночка?

И н н а. Сергей Сергеевич, у вас в магазине — извините, у нас в магазине! — не все благополучно.

С е р б и н. То есть?

И н н а. Сергей Сергеевич, вы добрый… добрый и доверчивый. И вас обманывают.

С е р б и н. Как — обманывают?

И н н а. Ну… берут без разрешения… тащат…

С е р б и н (потрясен). Что-о? Вы… это самое… отдаете себе отчет в том, что говорите? У вас… это самое… есть факты?

И н н а. Да. Иначе я бы не говорила.

С е р б и н. Гм… (Достает из кармана платок и вытирает им лицо и шею.) Кажется, кафе и рестораны действительно придется пока отставить… Ну говорите, рассказывайте: кто… это самое и как… это самое?

И н н а. Катерина, что со мной рядом, одеколон импортный, который по десять и по пятнадцать рублей за флакон, продает по одной цене — по пятнадцать.

С е р б и н (с возмущением). Ах она подлая!.. Но позвольте, какой же ей от этого толк? Деньги-то покупатели платят не ей, а в кассу! А она же оттуда не может их взять!

И н н а. У нее остаются лишние флаконы. Иногда мы выходим с лотками на улицу. Выходит и Катерина. И захватывает их с собой. И в этом случае получает за них наличными.

С е р б и н (пораженный услышанным). Ловко действует, подлая! Это самое… берет — и без всякого ущерба для магазина!

И н н а. Но ведь это же нечестно!

С е р б и н. Еще бы!.. Само собой!.. Вот что… Пишите заявление. Сейчас же. Все бросьте, идите домой и пишите: так, мол, и так… Завтра отдадите мне. Мы вызовем общественных контролеров и… поймаем ее, подлую, на месте преступления.

И н н а. Гм… Сергей Сергеевич, а это обязательно — заявление, контролеры? Я думала, что вы просто поговорите с Катериной и…

С е р б и н (с негодованием). И что? Договорюсь, что ли? Поделю с нею ее выручку? За кого вы меня принимаете?!

И н н а. Сергей Сергеевич, что вы? У меня и в мыслях не было!..

С е р б и н. Идите и пишите заявление.

И н н а. Хорошо, Сергей Сергеевич…

С е р б и н (ждет, пока Инна уйдет в дом, направляется к подвалу, зовет). Катерина!.. (Сам с собой.) Ах ты подлая… (Уходит.)

Входит З о й к а. Смотрит на небо, на ящики, на веревку Альбины Антоновны и лезет на липу. Входят С е р б и н и К а т е р и н а.

Выйдем на минутку. Вон туда, под липу… Сядем… А теперь поговорим по душам. Ты что же это, а? Ты что же это делаешь и как?!

К а т е р и н а (испуганно). О чем вы, Сергей Сергеевич? За что вы на меня?..

С е р б и н. Перед контролерами будешь невинность изображать, а не передо мной! (Оглядывается по сторонам.) Слушай: чтобы завтра к этому времени у тебя ничего лишнего не было. Завтра к двадцати тридцати.

К а т е р и н а. А-а… Хорошо, Сергей Сергеевич. Ничего лишнего не будет.

С е р б и н. То-то! Иди…

Где-то наверху звонит Зойкин будильник.

К а т е р и н а. Ой! Что это?

С е р б и н (с досадой). А-а, черт!.. Тебя не хватало!.. (Ласково.) Зоечка, вы? Наблюдаете за спутником?

З о й к а. Я, Сергей Сергеевич. За ракетоносителем…

С е р б и н. Так… А давно вы там, в своей обсерватории? Слышали, как мы здесь беседовали — с Инной, с Катериной?

З о й к а. С Инной — нет. А с Катериной… как будто что-то слышала.

С е р б и н. Гм!.. А можно вас на минуточку?

З о й к а. Можно. Сейчас…

С е р б и н (Катерине). Быстро! Фотоаппарат «Зенит», телеобъектив, вспышку, пленку! Сюда, мне…

К а т е р и н а. Сейчас… (Убегает в подвал магазина и через некоторое время возвращается.) Вот. Все тут…

С е р б и н. Ладно. Исчезни…

Катерина снова убегает.

З о й к а (слезает с липы). Вот и я. Что вы хотели, Сергей Сергеевич?

С е р б и н. Что я хотел?.. А вот что. Вы, Зоечка, не однажды сетовали на то, что у вас нет фотоаппарата и вы не имеете возможности заснять на пленку наблюдаемые вами искусственные спутники Земли. Ну так вот, пожалуйста, возьмите…

З о й к а (потрясена). «Зенит»? С телеобъективом? Мне?! За что?!

С е р б и н. Ни за что. Просто так. Просто я к вам хорошо отношусь — вот и все. Берите и владейте… Если кто спросит, скажите, что я дал его вам только на время, только поснимать, а мы с вами будем знать, что насовсем.

З о й к а (захлебывается от восторга). Ой, Сергей Сергеевич!.. Спасибо!

С е р б и н. Пожалуйста, Зоечка. Только я еще раз хочу… это самое… Вы не слышали наших разговоров ни с Инной, ни с Катериной, нет?

З о й к а. Нет, Сергей Сергеевич, не слышала. То есть с Катериной я будто слышала, но… не поняла. Вы уж извините, пожалуйста, я, знаете ли, была очень занята ракетоносителем.

С е р б и н. Охотно извиняю, очень даже! До свиданья, Зоечка… Зоечка-умница! (Уходит.)

З о й к а. Фотоаппарат! Да не какой-нибудь, а «Зенит» с телеобъективом! Да я теперь всех спутников, какие только будут, переснимаю! Натренируюсь на земных объектах и… (Пританцовывает и поет.)

Свет гаснет.

ВЕЧЕР ЧЕТВЕРТЫЙ

Весело напевая ту же песенку и пританцовывая, перед занавесом появляется З о й к а. Помимо бинокля, планшета и будильника, на ней теперь еще фотоаппарат и вспышка. Она проходит вдоль рампы и «щелкает» зрителей, сидящих в партере. Звонит будильник. Зойка смотрит, который час, и бежит за кулисы.

Занавес открывается.

Тишина. Из раскрытых окон дома чуть доносятся неясные, приглушенные голоса, звяканье посуды, звуки рояля. Где-то далеко посверкивает молния и еле слышно погромыхивает гром. За решетчатой изгородью появляется П я т ы й.

П я т ы й (смотрит во двор, входит, приближается к балкону Стрельцовых и нерешительно, тихо зовет). Инна!.. (Оглядывается в сторону подвала магазина, быстро уходит.)

Из подвала магазина поднимается К а т е р и н а. В руках у нее какая-то коробка. Катерина останавливается, оглядывается по сторонам, прислушивается. Молния сверкает будто ярче, чем до этого, но грома не слышно, гроза еще далеко. Однако Катерина на всякий случай крестится. Она бежит к штабелю ящиков и скрывается за ним. Снова сверкает молния, но опять далеко. Катерина — уже без коробки — бежит из-за ящиков в подвал магазина. Из того же подвала появляется С е р б и н.

С е р б и н (прикладывает руки ко рту рупором, зовет). Анфиса Ильинична!

А н ф и с а (откуда-то сверху). Ау! Слушаю.

С е р б и н. Очень прошу: срочно к нам в магазин. И захватите с собой профессора.

А н ф и с а. Понятно. Иду…

Входит И н н а.

И н н а. Сергей Сергеевич…

С е р б и н. Что, Инночка?.. Сейчас… Сейчас мы ее, подлую, на месте преступления — за руку!

И н н а. Я хотела спросить: мне что делать?

С е р б и н. Ничего. Вы свое уже сделали. Идите домой и отдыхайте. Если хотите, я вас потом позову и расскажу.

И н н а. Хорошо.

Инна уходит. Входят А н ф и с а и п р о ф е с с о р с желто-зеленым пуделем на поводке.

А н ф и с а. Добрый вечер, Сергей Сергеевич. Вот мы с профессором, явились.

С е р б и н. Добрый вечер, товарищи. Я пригласил вас, как наших общественных контролеров, вот по какому делу… Пройдемте ко мне, прошу вас.

Все трое идут в подвал магазина. С разных сторон входят и молча приветствуют друг друга А л е к с е й, Я к о в, М и х а и л и Б о р и с.

А л е к с е й (показывает на скамью). Сели, что ли?

Я к о в. Что ли сели…

М и х а и л (показывает на инструменты). Спели, что ли?

Б о р и с. Что ли спели…

А л е к с е й. А какую?

Б о р и с. Да любую. Соответственно моменту, вот хотя бы даже энту:

А л е к с е й. Стоп! Абсурд… Как это может быть — не спится и в то же время снится?!

Б о р и с. Ну, вместо «снится» пусть будет «мнится». Это тебя устраивает?

А л е к с е й. Ладно. Давай.

Б о р и с.

А л е к с е й. К черту-дьяволу! Это не песня.

Б о р и с. А что, по-твоему? Романс?

А л е к с е й. Бред собачий — вот что!

М и х а и л. Да, что-то у нас сегодня не ладится, не получается.

Я к о в (со вздохом). И не получится. Хорошую песню только про хорошее спеть можно. А у нас с вами не стало хорошего.

Б о р и с. Что за чепуха! Куда же оно подевалось?

Я к о в. Да вот… куда-то затерялось.

А л е к с е й. Все! Больше в магазин не ходить и над человеком не издеваться.

Б о р и с. Что-о?.. Как то есть? Почему? Тебе что, Инку стало жалко?

А л е к с е й. Песню.

Б о р и с. Какую песню?

А л е к с е й. Ту самую, что мы сегодня с вами не спели… не сумели сложить и спеть.

М и х а и л. Так что, по домам?

А л е к с е й. Да, ужинать. А там видно будет…

Квартет уходит. Слышны чьи-то голоса. Из подвала магазина поднимаются С е р б и н, А н ф и с а и п р о ф е с с о р со своим пуделем.

С е р б и н. Извините, товарищи. Очень прошу, извините. Ко мне поступил сигнал, и я просто обязан был… А выходит, побеспокоил, потревожил вас зря.

А н ф и с а. И хорошо, что зря, Сергей Сергеевич, очень хорошо. Приятно было бы, что ли, и вам и нам, если бы в нашем магазине вдруг действительно обнаружилось такое!

С е р б и н. Да, конечно, Анфиса Ильинична, конечно!

А н ф и с а. Ну то-то! Пошли, товарищ профессор…

С е р б и н. До свиданья. Спокойной ночи… (Машет рукой уходящим Анфисе и профессору, проходит к балкону Стрельцовых, зовет.) Товарищ Стрельцова!..

И н н а (с балкона). Это вы, Сергей Сергеевич? Иду…

С е р б и н (Инне, как только она сходит к нему). Вот что, товарищ Стрельцова… Пишите второе заявление.

И н н а. Второе заявление? Какое второе?!

С е р б и н. Об увольнении с работы, об уходе из нашего магазина… по собственному желанию.

И н н а. Об уходе? О каком уходе? Почему?

С е р б и н. Потому, что ваше заявление на Катерину не подтвердилось, оказалось сплошной выдумкой. Вы зря обвинили честного, добросовестного работника, бросили тень на весь наш коллектив!

И н н а. Сергей Сергеевич, что вы говорите?!

С е р б и н. Это не я говорю. Это записали в акте проверки общественные контролеры. Пишите заявление об уходе по собственному желанию. Это все, что в данной ситуации я могу для вас сделать.

И н н а (с негодованием). Но у меня нет такого желания! И я не уйду, никуда не уйду! Останусь здесь и докажу.

С е р б и н. В таком случае вас уволят на другом основании.

И н н а. На каком другом? За что?!

С е р б и н. За клевету на товарищей по работе.

И н н а. Что-о?! Как вы смеете так говорить?! (Она совершенно потрясена, у нее мутится в голове, она почти бредит.) Сергей Сергеевич, это вы или не вы?.. Вы один или вас несколько?.. Какой из вас настоящий?.. А может быть, мы с вами уже за городом, в ресторане, и я уже пьяна?! (Хохочет.)

С е р б и н (испуганно). Инночка, что с вами?.. Будь ты неладна, спятила, что ли?! Инночка, идите домой. Давайте я вам помогу, провожу вас.

И н н а. Не подходите, не прикасайтесь ко мне!

С е р б и н. Пожалуйста!.. (Уходит.)

И н н а (смотрит по сторонам). Послушайте… кто-нибудь… Мальчики!.. Кирилл!.. (Убегает в дом.)

Снова тишина. Снова рояль. И откуда-то сверху стоны и всхлипы. Это плачет З о й к а. Она спускается с липы, падает на скамью и рыдает. Входит А н ф и с а.

А н ф и с а. Кто тут?.. Зойка, ты?.. Чего это ты? А ну перестань, расскажи. Спутник наблюдала и с липы свалилась, ушиблась? Ну перестань же, говорю! Смотри, какой у тебя фотоаппарат новенький да хороший. Где ты такой взяла?

З о й к а (всхлипывает). Аппарат хороший, а я… а я плохая!

А н ф и с а. И ты тоже хорошая.

З о й к а. Нет! Плохая! Подлая!

А н ф и с а. Ну уж и подлая… Перестань, успокойся. Не может того быть. Какая же ты подлая? Глупая — да, вредная — да, а подлая — нет, не может того быть.

З о й к а. Ой, может, тетя Фиса, может!.. (Сползает со скамьи, обнимает ее ноги, плачет еще горше.)

А н ф и с а. Ну что ты, дева, что ты?!

Свет гаснет.

ВЕЧЕР ПЯТЫЙ

Встревоженный и взволнованный квартет «Алямбор» под балконом Стрельцовых.

А л е к с е й (зовет). Альбина Антоновна!.. (Делает знак рукой.)

В с е (хором). Альбина Антоновна!..

А л ь б и н а (на балконе). Что такое? Кто меня спрашивает? Что вам угодно, молодые люди?

А л е к с е й. Альбина Антоновна, это мы… Мы хотели кое о чем вас спросить.

А л ь б и н а. Пардон… Я как раз иду в город. Сейчас спущусь, и вы мне скажете, что хотели. (Уходит.)

Б о р и с (ей вслед). Хорошо! Ждем!

А л е к с е й. Борис! Только не выскакивай наперед, пожалуйста.

Б о р и с. Почему это? Что я, не имею права голоса?

Входит А л ь б и н а.

А л ь б и н а. Я слушаю вас.

Б о р и с. Альбина Антоновна! Присядьте вот здесь, под липой… Если хотите, мы вам сыграем и споем…

М и х а и л. Да не выскакивай же, тебе говорят… (Дает ему кулаком в бок.)

А л ь б и н а. Мерси, но… Мне сейчас не до музыки и песен, я тороплюсь.

А л е к с е й. Альбина Антоновна, мы к вам по поводу Инны. Что с нею происходит?

А л ь б и н а. С Инной?.. Ничего. Абсолютно ничего.

Я к о в. Как же — ничего, Альбина Антоновна?!

А л ь б и н а. Гм… Если вы имеете в виду ее поступление в магазин, а затем уход с этой работы, то… все очень просто: я с самого начала была против и в конце концов настояла на своем.

А л е к с е й. Альбина Антоновна, зачем вы?.. Мы же знаем…

А л ь б и н а (уже не пытается что-либо скрыть). Знаете, да? Все знаете?

А л е к с е й. Нет, не все. Поэтому и решили спросить у вас… Мы знаем только, что Инны нет в магазине. Нет и, говорят, не было с утра… Что с нею? Заболела, что ли?

А л ь б и н а. Ах, мальчики!.. Ее… уволили, выгнали.

А л е к с е й. Что?.. Как это — выгнали? За что?

А л ь б и н а. За… за… за клевету.

Б о р и с. А-а?!

А л ь б и н а. Она говорит, будто что-то обнаружила и написала заявление. А оно не подтвердилось. И вот…

А л е к с е й. Где она? Дома?

А л ь б и н а. Нет. В городе, в прокуратуре… Всю ночь проплакала, а утром сразу, не поев даже, побежала. Сидит там и ждет, а кого и чего — сама не знает. Трясется вся, слова толком выговорить не может, вот-вот упадет… Я к ней, опять к ней. Раз уже бегала, сидела около нее, еще бегу… (Уходит на улицу.)

Б о р и с (после паузы). Дайте я скажу все-таки!.. По-моему, тут что-то не так. Инна, она, конечно, способна на многое по отношению к нам с вами, но вообще… Нет, это неправда, что она на кого-то что-то наклеветала. Этого не могло быть! И мы с вами это докажем! Во-первых, перевернем вверх дном весь этот магазин вместе с Сергеем Сергеевичем, во-вторых, вывернем наизнанку, мехом наружу, его агента номер один — Зойку, в-третьих…

А л е к с е й. Тихо! Она… Легка на помине.

Б о р и с. Только теперь ты мне не мешай, наперед не выскакивай. Моя очередь, я буду с нею разговаривать.

А л е к с е й. Тихо, говорю. Спугнешь…

Входит З о й к а.

З о й к а. Здравствуйте.

Б о р и с (подходит к ней сзади, хватает). Ага! Попалась!..

З о й к а. Чего ты? Я же сама к вам подошла.

Б о р и с. Давай выкладывай все, что знаешь, про вчерашнюю кутерьму в магазине.

З о й к а. Я и сама решила все вам рассказать. Только прежде я должна знать, с кем имею дело. Кто вы, чьи — наши или ихние?

Б о р и с. Чего?.. Вот я как дам тебе сейчас по затылку!

А л е к с е й (предупреждающе). Борис!..

З о й к а. Я спрашиваю: вы за кого — за Сергея Сергеевича или за Инну?

Б о р и с. Гм… Учитывая все известные нам обстоятельства… (Хитро подмигивает ребятам.) Ну конечно же мы все горой за Сергея Сергеевича!

З о й к а. Ага… Если так, я вам ничего не скажу.

Б о р и с. Как — не скажешь? Да ведь ты же, змей, сама за него. Он же твой первый друг и приятель.

Зойка молчит, как глухонемая.

А л е к с е й. Произошла ошибка, Зоя, Борис напутал… На самом деле мы все за Инну.

З о й к а. Теперь вы меня уже не обманете. Я уже опытная. И я знаю, слышала, как вы клялись: «Вернем полной мерой, отплатим жестоко — зуб за зуб и око за око!»

А л е к с е й. И это тоже была наша ошибка.

Я к о в. Ну чем тебе доказать?!

З о й к а. Ничем и ничего ты мне не докажешь. Ты племянник Сергея Сергеевича, в тебе говорит голос крови, и ты за него.

Б о р и с. Слушай, ты!.. Если сейчас же не выложишь нам все, с чем шла, я возьму свои кисти и краски и выкрашу тебя от затылка до пяток под цвет товарного вагона! Яков пропустит через тебя электрический ток! Михаил настрогает досок и заколотит тебя в собачий ящик! А Алексей на своем грузовике вывезет за город и выбросит на свалку!

А л е к с е й. Борис, перестань…

Б о р и с. Я сказал: не мешайте!.. Не мешайте мне хоть на этот раз расправиться с нею, как она того заслуживает… Ну, змей, будешь говорить, нет?.. Хорошо. Яков, держи ее покрепче. Прибегнем к испытанному методу: обнаружим у нее запасы сладкого и у нее же на глазах истребим их все, до последней крошки!.. Что это? Только футляр или действительно фотоаппарат? Фотоаппарат, самый настоящий! Смотрите, ребята, и пленка в планшете… (Рассматривает пленку на свет фонаря.) Вот, пожалуйста, пожар в Крыму, весь Крым в дыму — ничего не видно!.. А на этом снимке что-то видно. Гм… Катерина из магазина с какой-то коробкой в руках… Она же с той же коробкой за ящиками. Вот за этими. Она же уже без коробки…

А л е к с е й. А ну-ка, дай взглянуть… Так… Кажется, эти снимки нам пригодятся.

Б о р и с. Зойка, откуда они у тебя?.. Да не молчи ты, пожалуйста, как сфинкс египетский!

А л е к с е й. Не приставай к ней, Борис. Оставь ее… Ребята, за мной!.. (Идет к штабелю ящиков.) Ищите! (Показывает на фотопленку.) Вот эту коробку ищите.

Все пятеро обшаривают пустые ящики.

Я к о в. Вот она, вот! (Показывает найденную им коробку.)

А л е к с е й. Что в ней?

Я к о в (раскрывает коробку). Духи, что ли…

А л е к с е й. То, что надо!.. Зоя! Ты — молодец!

З о й к а. Так вы все-таки наши, а не ихние?

Б о р и с. Да ваши, ваши, чтоб ты…

А л е к с е й. Борис!..

М и х а и л. За такое дело, по-моему, Зою качать полагается.

Б о р и с. Верно! Качать! Взяли!..

З о й к а. Не трогайте меня: я боюсь щекотки! Я буду кричать! А-а-а!..

Б о р и с. Яков, кляп!

Я к о в. Сейчас… У меня вот, кстати, шоколад.

Б о р и с. Подойдет. Давай…

Борис и Яков запихивают Зойке в рот плитку шоколада. Квартет подхватывает ее на руки, качает.

А л е к с е й. Хватит, ребята! Все — в город, в прокуратуру, к Инне. С этой коробкой и с этими снимками. Зоя, откуда они у тебя?

З о й к а (все еще прожевывает шоколадный кляп). Вчера сделала. Сверху, с липы. Просто так, для тренировки. А потом поняла…

А л е к с е й. Молодец! Пошли, ребята.

З о й к а. И я с вами! И я с вами!..

Свет гаснет.

ВЕЧЕР ШЕСТОЙ

Перед занавесом квартет, З о й к а и в р а ч «Скорой помощи».

А л е к с е й. Осторожно, доктор, здесь яма. Дайте руку, я вам помогу.

В р а ч. Не надо, пожалуйста, я сама. Я еще не настолько стара и обхожусь без посторонней помощи… Оп! Я, кажется, в яме… Молодые люди, куда вы меня завели?!

Б о р и с. «Дороги нет; кусты, стремнины метелью все занесены, глубоко в снег погружены».

В р а ч. Пушкин? Просто поразительно! Наша современная молодежь не знает Пушкина, я вас уверяю.

Б о р и с. Да ну?.. А хотите один его стишок? «Евгений Онегин» называется. Это займет каких-нибудь три-четыре часа.

А л е к с е й. Борис!.. Идемте, доктор. Мы ведем вас правильно. Просто вы не с той стороны подъехали к нашему дому. Здесь стройка…

В р а ч (смотрит в блокнот). «Улица Зеленая, дом сто двадцать четыре, второй этаж, квартира тридцать семь, Стрельцова Инна Николаевна…»

З о й к а (в тон ей). Осложнение после нервного потрясения!

В р а ч. Вы в этом что-нибудь смыслите?

З о й к а. Нет. Но, вот увидите, ваш диагноз сойдется с моим.

В р а ч. Увидим… Больная — ваша сестра или как она вам доводится?

А л е к с е й. Гм… Никак.

М и х а и л. Мы просто с одного двора.

Я к о в. Мы — товарищи, доктор, друзья. Она доводится нам другом!

В р а ч. Друзья?! Наша современная молодежь не знает настоящей дружбы, я вас уверяю.

Я к о в. А мы — друзья. И прежде чем вы посмотрите Инну и примете какое-то решение, мы все четверо…

З о й к а. Пятеро!

Я к о в. Да, мы все пятеро просим: если понадобится, скажем, кровь…

В р а ч. Какая кровь?

З о й к а. Для переливания.

Б о р и с. Скажите только, сколько литров!

М и х а и л. Или если понадобится кожа…

В р а ч. Какая кожа?!

З о й к а. Для пересадки.

Б о р и с. Скажите, сколько квадратных метров!

А л е к с е й. Короче говоря, доктор, хоть это, по-вашему, на нас не похоже…

Б о р и с. Нам для друга не жалко ни крови, ни кожи!

В р а ч (весело). О! Кажется, вы действительно друзья, настоящие друзья. Это хорошо…

Занавес открывается.

А л е к с е й. Сюда, доктор, в этот подъезд… Зоя, с доктором наверх — для связи.

Врач и Зойка идут в дом.

Б о р и с. Сядем и…

М и х а и л (с иронией). У тебя опять какое-нибудь предложение?

Б о р и с. Да, змей! Я предлагаю всем по очереди дежурить. Вот здесь, под балконом, на всякий случай. Круглые сутки. Днем будет дежурить Зойка… то есть Зоя… а по ночам мы.

Я к о в. Я согласен. Даже я один каждую ночь. Все равно мне сейчас пока негде… Туда, к дядьке, я больше не пойду.

Б о р и с. Не валяй дурака: негде!.. Я тебе уже сказал: будешь жить пока у нас. Я и с матерью уже договорился.

А л е к с е й. Принимается!

Б о р и с. Я еще не все предложил… Инне, возможно, потребуются особые лекарства, особая диета… В общем, я вношу десять рублей. (Снимает с головы кепку и кладет в нее деньги.)

М и х а и л. И я десять.

Я к о в. И я.

А л е к с е й. И я.

Б о р и с. Сорок. На первое время хватит. Потом, если потребуется, сложимся еще. И вот насчет букетов, шоколада и прочего я тоже хотел сказать, дорогие товарищи… И в этом деле нам надо действовать более или менее организованно, сообща. Скажем, передается не какой-нибудь индивидуальный жалкий букетик, а коллективный, большой, роскошный букет!

М и х а и л. Или не какой-нибудь индивидуальный маленький тощий котенок, а коллективная взрослая кошка!

Б о р и с. При чем тут кошка, змей?!

М и х а и л. При том же, что и букет.

А л е к с е й. Нет, Боря, что касается цветов, сладкого и прочего…

Зойка выходит на балкон.

З о й к а. Мальчики! Инна передает вам всем привет.

А л е к с е й. Спасибо. Как она там? Что говорит доктор?

З о й к а. У нее довольно высокая температура. Она то ничего, то будто бредит, шепчет что-то. Но мы с доктором сделали ей укол, и теперь ей легче. Да! А почему вы не играете и не поете?

А л е к с е й. А разве можно?

З о й к а (весьма авторитетно). Современная медицина утверждает: все, что больному приятно, не только можно, но просто должно, необходимо! А музыка и песня — это же приятно! (Уходит.)

А л е к с е й. Гм… Ребята, разобрали инструменты. Сыграем и споем. Тихонько…

Я к о в. «Звени, гитара»?

М и х а и л. «Пой, гармонь»?

А л е к с е й. Нет. «С тобою рядом». Три, четыре…

Входит в р а ч, за нею — З о й к а.

В р а ч. Одну минутку, молодые люди! Значит, так: никаких переливаний и никаких пересадок… Нужен бром — вот в этой микстуре — и ваше внимательное, заботливое отношение к больной.

З о й к а. Дайте рецепт, я съезжу, закажу.

В р а ч. Возьмите… Очень важно, молодые люди, чтобы больная не волновалась, не нервничала. Это должно быть совершенно исключено.

А л е к с е й. Мы все сделаем, доктор, все… Спасибо вам.

В р а ч. Не за что. До свидания. В случае чего звоните, приеду еще. Да! Чуть было не вылетело из головы… Больную можно проведывать. Однако я думаю, что это не следует делать вам всем. Вот кого из вас зовут… как же?..

Б о р и с. Алексеем?.. Яковом?.. Михаилом?.. Неужели Борисом?!

В р а ч. Ага, вспомнила!.. Кого из вас зовут Кириллом?

Б о р и с (даже заикается). Ка-ак?!

З о й к а. Я знаю, я! Я даже знаю, где он живет. Рядом с аптекой.

В р а ч. Я бы не удивилась, если бы вы сказали — в самой аптеке. Для нашей больной он равнозначен лекарству! Кстати, я как раз в сторону аптеки. Могу подвезти.

З о й к а. Ой, спасибо, доктор! С вами — я с удовольствием!

А л е к с е й (Зойке). Ты действительно знаешь адрес этого… Кирилла?

З о й к а. А ты действительно не знаешь, что я все знаю?!

А л е к с е й. Зайди и передай… пусть приедет проведать Инну.

Б о р и с (движимый самыми противоречивыми чувствами). Что-о?! Алешка!.. Гм… (Зойке.) И скажи, чтобы обязательно, а то мы — четверо…

З о й к а. Пятеро!

Б о р и с. А то мы — пятеро — за ним заедем!..

А л е к с е й. Мы все-таки покажем вам дорогу, доктор…

Все уходят.

Пауза.

На балкон выходит И н н а, за нею — А л ь б и н а.

И н н а. Мальчики! Зоя!..

А л ь б и н а. Инна! Что ты? Зачем ты встала? Сейчас же в комнату, сейчас же в постель!.. (Уводит Инну в комнату, а сама возвращается на балкон, снимает с веревки высохшее белье.)

Входят А л е к с е й, Я к о в, М и х а и л и Б о р и с.

Б о р и с. Альбина Антоновна! Очень кстати… (Подходит к балкону, становится на выступ стены.) Вот…

А л ь б и н а. Что это?

Б о р и с. Деньги. Сорок рублей.

А л ь б и н а. Какие деньги?! Нет уж, пожалуйста, ради бога, не надо.

А л е к с е й. Альбина Антоновна, эти деньги вы можете взять совершенно спокойно. Они не от кого-нибудь, а от… организации.

А л ь б и н а. От какой организации?

А л е к с е й. Нашей комсомольской… От комсомольской организации нашего двора.

А л ь б и н а. Гм… У нас есть домоуправление, есть дворник и… никаких организаций.

Я к о в. Мы и сами так думали, Альбина Антоновна, а потом оказалось…

М и х а и л. Раз у нас во дворе есть комсомольцы, значит, есть и комсомольская организация.

А л ь б и н а. Гм… (Берет деньги.) Спасибо. Большое спасибо. Ой, кажется, меня зовет Инночка. Извините… (Уходит.)

Б о р и с. Порядок!

А л е к с е й. Разобрали инструменты…

Я к о в. «Звени, гитара»?

М и х а и л. «Пой, гармонь»?

А л е к с е й. Нет. «С тобою рядом». Три, четыре…

Входит З о й к а, за нею — П я т ы й.

З о й к а. Вот, привезла. На троллейбусе.

П я т ы й. Простите, но…

А л е к с е й. Ты ничего не объяснила, что ли?

З о й к а. Не успела. Я же спешила с лекарством! (Убегает.)

П я т ы й. Простите, но я вас не знаю.

Б о р и с. Зато мы вас знаем…

А л е к с е й. Ничего, познакомимся. Мы — группа комсомольцев… комсомольская группа этого двора.

П я т ы й. Патруль, что ли?

Б о р и с. Какой патруль? Квартет, а не патруль!

П я т ы й. А какой квартет?!

Б о р и с. Музыкально-вокальный квартет «Алямбор»! А кроме того, мы еще ББМРСС, что означает…

А л е к с е й. Подожди, Борис… (Пятому.) Вы знакомы с девушкой из нашего двора — Инной Стрельцовой?

П я т ы й. Да, но… При чем тут вы?

Б о р и с. Как то есть при чем, змей?!

А л е к с е й (Борису). Подожди, говорю!.. (Пятому.) А вы знаете, что с нею?.. Что с нею случилось?

П я т ы й. Примерно знаю. Слышал… Она поступила вот в этот магазин продавщицей, а потом якобы… не сработалась, что ли… и была вынуждена уйти.

А л е к с е й. У вас не совсем точная информация. Не она, а с нею!.. С нею не сработались и были вынуждены уйти директор магазина и еще кое-кто. А она на месте.

П я т ы й. Да? Ну что ж… я только рад. Даю слово.

А л е к с е й. Но Инне это стоило немало, и в результате она… нездорова, лежит.

П я т ы й (встревоженно). Лежит?!

А л е к с е й. Да. И вам, как ее знакомому… хорошему знакомому!.. следовало бы…

П я т ы й. Конечно! Правда, мы с нею повздорили, поссорились… Я вел себя довольно глупо, и она… она меня…

А л е к с е й. Все равно вам следует… Прямо сейчас. Причем без всякого вмешательства с нашей стороны. Понимаете? Вы нас не знаете, не встречались с нами и даже не подозреваете о нашем существовании.

П я т ы й. Сейчас?.. Гм… Нет. Я это сделаю тогда, когда найду нужным сам.

Б о р и с. Что? Сам?! Мишка, стань туда… А ты, Яшка, туда… (Пятому.) А вы, товарищ Пятый, это самое… не чувствуете, как у вас внутри возникает непреодолимое желание отправиться к Инне немедленно, сию же секунду?

П я т ы й. Как вы меня назвали? Пятый? Почему Пятый?! (Оглядывает квартет, как бы пересчитывая его участников.) А-а, вот почему…

Б о р и с. Не чувствуете, нет?

П я т ы й. Нет. Наоборот… Я, товарищи Первый, Второй, Третий и Четвертый, когда меня хотят заставить сделать что-либо против моей воли, силой…

А л е к с е й. Борис, прекрати!.. (Пятому.) Почему вы не хотите пойти к Инне сейчас?

П я т ы й. Да просто… Просто неловко… с пустыми руками.

А л е к с е й. А вы не с пустыми. Бот… (Берет со скамьи и дает Пятому букет цветов.)

Я к о в. И вот… (Дает ему же плитку шоколада.)

П я т ы й. Нет, товарищи, что вы!.. Я так не могу, я должен сам…

Б о р и с. Опять сам?!

А л е к с е й. Ну зачем же зря время терять!

П я т ы й. Гм… Хорошо, я согласен, но при одном условии: я уплачу вам за цветы и шоколад.

А л е к с е й. Что?!

Б о р и с. Пусть платит! Десятку, не меньше!

А л е к с е й. Борис!..

Б о р и с. В тот же фонд, Алеша, в тот же фонд!

А л е к с е й. Ладно. Не время спорить… Идите. Вот в этот подъезд.

Я к о в. Второй этаж.

М и х а и л. Квартира тридцать семь.

Б о р и с. Стойте!.. Алеша, предупреди его, как ты умеешь, деликатно: если в итоге его посещения Инна разволнуется и у нее повысится температура…

А л е к с е й. Не надо… Идите, Кирилл.

П я т ы й. Хорошо. Спасибо… (Идет в дом.)

Б о р и с (после паузы, ревниво). Вот он уже на втором этаже… Вот звонит… Входит… Проходит в комнату Инны… Она видит его, приподнимается на постели, протягивает к нему руки…

А л е к с е й. Хватит! Разобрали инструменты…

Я к о в. «Звени, гитара»?

М и х а и л. «Пой, гармонь»?

Б о р и с. Эх, братцы-кролики! Какие могут быть гитары и гармони?! Я знаю только одну песню, вполне подходящую для данного момента!

Я к о в. Какую?

Б о р и с (бьет кепкой об землю). «Смейся, пая-ац, над разбитой любовью!..»

М и х а и л (зажимает ему рот). Ты что, сбрендил?!

Свет гаснет.

УТРО

На скамье под липой в живописных позах спит «дежурный» квартет «Алямбор».

А л е к с е й (просыпается первым). Что такое? Неужели я спал?!

Я к о в. Гм… А ведь я, кажется, тоже.

М и х а и л. И я.

Б о р и с (просыпается последним). Эх вы… липовые дежурные! Один я как железный… (Сладко потягивается и зевает.) Один я даже глаз не сомкнул.

А л е к с е й. Врешь. Тоже храпел.

Б о р и с. Я — вру?! Проверь, змей!

А л е к с е й. И проверю… Ну вот скажи: ты видел, когда и как ушел от Инны этот… Пятый?

Б о р и с. Конечно, видел.

А л е к с е й. Он долго был там, у нее?

Б о р и с. Нет, недолго… А что ему было там долго делать? Минут пять — десять всего…

А л е к с е й. Только?

Я к о в. Не может быть.

М и х а и л. Мы же не сразу заснули, не могли сразу заснуть.

Б о р и с. Могли и заснули. Сразу. Все трое. Как по команде. Понятное дело, устали за неделю.

А л е к с е й. А он, Пятый, когда уходил, видел тебя? Тебя и всех нас?

Б о р и с. Вряд ли. Ему, брат, было не до этого… не до того, чтобы нас разглядывать.

А л е к с е й. Почему?

Б о р и с. О-о!.. Слушайте… Судя по всему, у них с Инной произошло следующее. Он вошел к ним в квартиру, потом в комнату, где лежит Инна, и поздоровался с нею. Промямлил, что просит извинить за запоздалое посещение, и подал Инне букет и плитку шоколада. Она взяла, поблагодарила. Потом понюхала букет, посмотрела еще раз на плитку шоколада и с негодованием сказала: «Кирилл! Как вам не стыдно?! Мало того, что вы явились сюда тогда, когда все, что нужно, сделали без вас другие, — вы еще смеете преподносить мне от своего имени чужие цветы и чужой шоколад?!»

А л е к с е й. Что?.. Она так сказала?!

Я к о в. Как она могла узнать?!

Б о р и с. Ну это как раз проще простого… Ведь от твоего букета, Алеша, за километр несет бензином! А шоколад, он же Яшкин, дешевый, соевый!

А л е к с е й. Слушай, ты…

Я к о в. Ты же все врешь!

Б о р и с. Нет! Может быть, в точности так и не было, но в принципе должно же было быть! Если есть справедливость на свете… Во всяком случае, я не сомневаюсь в том, что Пятый был принят Инной довольно холодно, чувствовал себя у нее не очень важно и… позорно бежал. Да-да, бежал, терзаемый раскаянием и угрызениями совести. А Инна гневно, как она умеет, кричала ему вдогонку: «Уходите и больше никогда — слышите? — никогда не переступайте порога моего дома!»

З о й к а (откуда-то сверху). И вовсе все было не так… (Слезает с липы.) С добрым утром, мальчики.

М и х а и л. С добрым утром… А как все было, Зоя?

З о й к а. Кирилл сидел у Инны один час и сорок две минуты. Альбина Антоновна вскипятила чайник и угощала их чаем с клубничным вареньем. Потом Инна угощала Альбину Антоновну и Кирилла шоколадом.

Б о р и с. Твоим, Яшка!

Я к о в. Ну и пусть…

З о й к а. Потом Кирилл поцеловал Инне руку, сказал, что завтра, то есть, значит, сегодня, придет прямо с утра, и ушел… Вот как все было! (Убегает в дом.)

Б о р и с (вдруг яростно бьет кепкой об землю). Значит, все-таки обманул, бессовестно обманул, змей вероломный!

А л е к с е й. Кто и кого обманул?

Б о р и с. Да этот же Пятый Инну! Чай с вареньем попил, Яшкин шоколад слопал, сказал: «Приду прямо с утра», — и вот… уже утро, а его нет.

А л е к с е й. Придет еще.

Б о р и с. Вряд ли… Ведь и вчера вечером мы его чуть не насильно к ней втолкнули.

Я к о в. Может, сегодня тоже… за ним съездить надо?

А л е к с е й (решительно и твердо). Ну нет! Хватит! Мы с вами уже сделали все, что должны были сделать. Сколько можно?!

М и х а и л. А чего мы, собственно говоря?.. Не пришел — и не надо, нам же лучше. Я бы даже пошел и объяснил Инне, что это за тип, как нам пришлось его уговаривать, уламывать, чтобы он, видите ли, соизволил к ней подняться.

А л е к с е й. Нет, и этого не надо.

Б о р и с. А что надо? Ты знаешь, что надо? Сам-то ты знаешь?

А л е к с е й. Знаю.

Б о р и с. Что?

А л е к с е й. Будто его и не было! Забудем. Вычеркнем. Ни разу даже и не напомним ей, что был такой.

Б о р и с. Согласен! Но действовать дальше так, будто на самом деле его не было, по-моему, нельзя. Надо все-таки извлечь уроки и изменить стратегию и тактику.

А л е к с е й. О чем ты опять?

М и х а и л. О порядке и организованности!

Б о р и с. Я сказал ясно: надо изменить стратегию и тактику. Раньше мы действовали разобщенно, каждый сам по себе. Потом я предложил жребий… Теперь давайте иначе: не таиться друг от друга, делать все открыто, и пусть она сама выберет из нас того, кто окажется не лучше и достойнее, нет, мы с вами все, по-моему, вполне… пусть она выберет, кто окажется ей больше по душе.

А л е к с е й. Давайте… (Несет из-за ящиков букет цветов.)

Я к о в. Давайте… (Тащит из дупла плитку шоколада.)

М и х а и л. Давайте… (Достает из кармана газовую косынку.)

Б о р и с. Змеи! У вас, оказывается, все было приготовлено заранее! Ну, я сейчас тоже…

Борис бежит на улицу. Слышен его голос: «Кис-кис-кис!..» Возвращается с черным как уголь котенком в руках, на ходу перевязывая его белым бантом.

Готово!..

А л е к с е й. Слушай, Борис… Неужели ты не можешь придумать что-нибудь другое? Нехорошо же все-таки у соседей котят таскать.

М и х а и л. И некрасиво Инне ворованные вещи дарить.

Б о р и с. Так… Ты, Яков, тоже сделаешь соответствующее заявление по этому поводу?

Я к о в. Да, я тоже считаю, что…

Б о р и с. Очень хорошо. Полное единодушие!.. Ну, слушайте мою краткую, сдержанную, однако полную скрытого возмущения отповедь на ваш совместный демарш. Во-первых, котенок не вещь, а живое существо. Во-вторых, я их не таскаю и не ворую, а отлавливаю. И в-третьих, я это делаю по убедительной просьбе соседского управдома. Дело в том, что у них во дворе есть своя Зойка, которая посвятила себя целиком и полностью интенсивному кошководству, выращивает только черных котят и на первое число сего месяца довела их поголовье до ста пятидесяти трех! Как вы думаете, я обязан был откликнуться на сигнал бедствия или нет? Я спрашиваю, я требую ответа: да или нет?

А л е к с е й. Ладно, отстань.

Б о р и с. Да или нет?!

А л е к с е й. Да! Да!..

Б о р и с. То-то…

И н н а выходит из подъезда дома.

И н н а. Здравствуйте, мальчики!

А л е к с е й (радостно). Инна!

Я к о в. Встала!

М и х а и л. Вышла!

Б о р и с. Ур-ра!..

Все четверо преподносят ей свои подарки.

И н н а. Спасибо. Спасибо, мальчики… Да, встала, вышла. Еще день-два — и пойду работать. Принципиально туда же, в магазин, на то же самое место.

Б о р и с. Правильно! А мы — квартет — тебе поможем. Верно, ребята, поможем? Ведь мы все можем!

К в а р т е т (хором).

И н н а. Спасибо, мальчики. А сейчас — кто на утренний сеанс в кино? Давно не была, очень хочу. А вы ведь сегодня выходные…

А л е к с е й. Я!

Я к о в. И я!

М и х а и л. И я!

Б о р и с. И мы!

И н н а. Очень хорошо. Присоединяйтесь к нам.

А л е к с е й. К вам? И Альбина Антоновна идет?

И н н а. Нет, не она… (В сторону подъезда.) Кирилл, ну где же вы там?! (Со смехом.) Пятый, живее!

Входит П я т ы й.

П я т ы й. Извините, Инна. Меня задержала Альбина Антоновна… (Ребятам.) Здравствуйте, товарищи… Между прочим, я должен вам сказать большое спасибо за все… Вчера хотел сказать, но… вчера вы уже «дежурили», а сегодня тоже хотел, но… вы еще «дежурили».

Ошеломленный квартет не издает ни звука.

И н н а. Пошли. Мальчики, что же вы? Алеша…

А л е к с е й. Гм… Видишь ли, Инна… Мы ведь не собирались…

Я к о в. Нам еще переодеваться надо…

М и х а и л. И билеты, наверное, уже вряд ли достанем…

И н н а. А вы быстренько приведите себя в порядок — и за нами. Хорошо? Ну догоняйте!

Инна и Пятый уходят.

Анфиса из-за кулис: «Боря! Борис!..»

Входит А н ф и с а.

А н ф и с а. Борька, паршивец, иди завтракать. Жаркое уже подгорает!

Б о р и с. Эх, мам! Что такое жаркое, когда все внутри горит!..

Квартет сквозь изгородь смотрит туда, куда ушли Инна и Пятый, вздыхает, играет и поет:

А н ф и с а (украдкой смахивает слезу). Хорошо… Ну до чего хорошо поют, паршивцы!..

Входит З о й к а. Она в легком светлом летнем платье, в шляпке, в туфельках на высоких каблуках.

Б о р и с (даже пошатнулся от впечатления, которое она произвела на него). Кто это?.. Зойка?.. То есть Зоечка, да?

З о й к а (с гордым кокетством). Представьте себе, да.

Б о р и с (даже заикается от охватившего его волнения). А… А… А куда ты, Зоечка? Куда?!

З о й к а. Тоже в кино. (Идет на улицу.)

А л е к с е й, Я к о в и М и х а и л.

Б о р и с. Змеи! Что вы поете? Не то ведь, совсем не то!

А л е к с е й. А что, по-твоему, надо?

Б о р и с. «Я помню чудное мгновенье: передо мной явилась ты…» (Как загипнотизированный, идет на улицу за Зойкой.)

Свет медленно гаснет.

З а н а в е с.