«Ваня Коммунист»

ТОЛЬКО ВПЕРЕД!

Только осталось минное поле за кормой — вернулись из разведки катера-истребители. Командир доложил Маркину:

— За тем мысочком встретились с разведкой Красной Армии. Предупреждает, что белые укрепились, установили батареи. А где — точных данных нет.

Опять остановка!

Злится Маркин, ругаются военморы, пытаются узнать подробности, но командир катеров-истребителей больше ничего не знает, психует:

— Чего пристали? Завели чертов порядок: и с катеров не сходи, и береговую обстановку знай! А откуда мне знать? Дядя мой у них генералом?

— Сам в разведку пойду, — решает Маркин.

Отговаривать Маркина от разведки — только себе кровь портить. Поэтому не противоречат матросы. Лишь Вишневскому многозначительно показывают глазами на комиссара. А тот взял винтовку, засунул за ремень две гранаты-бутылки, и готов. Долго ли моряку собраться?

Прошли по безлюдным улицам деревни, в которой размещался штаб красноармейской части, миновали охранение, расположившееся за околицей. Дальше — широкий луг, прорезанный неглубоким оврагом. На его склонах редкие и тощие кустики.

А за лугом — желтоватая стена сосен, настоящий сосновый бор.

Где же позиции белых? Хотя бы маленький след окопа. Хотя бы один кол с обрывком колючей проволоки-

Но враг притаился. Где-то здесь, близко. Вон воронки от разорвавшихся снарядов. Земля в них еще влажная, значит, разорвались снаряды или сегодня утром, или вчера вечером.

Может, за оврагом притаились? Или врылись в землю меж корней сосен?

Все может быть...

— Ни черта, Всеволод, не видно, — ворчит Маркин.

— Точно, ничего не видно, — поспешно соглашается тот. — Давай, поворачиваем на обратный курс? Обсудим с братвой положение, план разведки разработаем...

— А может, вперед продвинемся?

Вот настырный! И так уж выбрались почти на середину луга, а ему все мало!

Как бы отговорить Маркина? Какую бы причину убедительную придумать? Вишневский еще раз осмотрел луг. Даже назад оглянулся. Оглянулся — увидел матроса. Он стоял у крайнего домика деревни и наяривал красными семафорными флажками: «Коля. Тебя зовет домой Федор». Маленькая передышка, и опять то же.

Вишневский догадался, что Коля — Маркин, а Федя — командующий, и торопливо докладывает:

— Тебя, Николай Григорьевич, по семафору вызывают.

Маркин тоже оглядывается, читает семафор и ворчит, подымаясь:

— Уже пронюхал, что я в разведку ушел. Сейчас даст мне гона. Дескать, твое дело руководить, учить, воспитывать, а не соваться носом в каждую дырку.

— И правильно сделает.

— Сам, думаешь, не понимаю? — начинает злиться Маркин. — Все понимаю, а усидеть на корабле не могу!

Вишневский поддакивает, соглашается. Иначе нельзя: только возразишь — Маркин остановится и станет доказывать свою правоту. А стоять рискованно. Черные матросские бушлаты хорошо видны. Чтобы хоть немного прикрыть комиссара, Вишневский идет на шаг сзади.

Около «Вани Коммуниста» Вишневский незаметно сунул свой наган Василию, который вышел встречать.

— Спрячь! — прошептал Вишневский и уже громко: — Товарищ комиссар! Я потерял свое личное оружие — наган. Скорее всего, когда ползли. Разрешите вернуться и поискать?

— Ищи! — зло бросил Маркин.

И вот по дороге идут Всеволод и Ефим.

— Хреново, Всеволод, хреново, — выговаривает Ефим. — Потерять оружие — знаешь, что за это бывает? Хоть ты мне и друг, но скажи Маркин: «Военмор Гвоздь! Расстреляй его!» — ей богу, расстрелял бы!

— Не терял я нагана. У Васьки он.

— Подарил, что ли?

— Спрятать велел... Понимаешь, Ефим, когда вылезли мы на бугорок — испугался я: вдруг попадет пуля в Маркина? Ну и давай петь: дескать, вернемся, обдумаем разведку. А сам уже решил, что тут надо побывать непременно с другим напарником. А как отвяжешься от Маркина?.. Вот и пришлось насчет нагана выдумывать.

Но и эта разведка ничего не дала: затаились белые. Тогда приятели и наметили план, узнав о котором, Маркин обнял их, а потом крикнул:

— Двадцать человек с винтовками — ко мне!

Через две минуты застыла черная шеренга. В ней вся команда «Вани Коммуниста». Но Маркин отбирает ровно двадцать и говорит:

— Старшим назначаю Макара Петровича. Что делать — военмор Гвоздь расскажет.

— Шагом... марш! — командует Макар Петрович.

Шли берегом, по тропке, которая вилась по самой кромке обрыва. Справа — кружилась в водоворотах Кама, а слева — шелестели листьями березы и осины. Листья у них были словно ржавчиной подернуты.

Ефим поучал Мишу Хлюпика:

— Ты, Миша, когда я тебя валить начну, всю силу в ход не пускай. Для виду сопротивляйся. И главное — ори благим матом. Дескать, православные, спасайте душу грешную от красного комиссара!

Остановились на опушке небольшой рощицы. Впереди — нескошенная трава луга, а там еще метров пятьсот — и бор. Скорее всего в нем засели белые. И батареи тоже должны быть здесь: с обрыва вся река простреливается.

Матросы ложатся на траву. Украдкой курят. Во все глаза рассматривают бор. Там тишина. Мертвая тишина. Ни голоса человеческого, ни птичьей перебранки.

Ефим инструктирует Макара Петровича:

— Ваше дело, Макар Петрович, поддержать нас огнем. Выскочим на луг, что там делать ни будем— вы умерли! Советскую власть проклинать станем — не слышите! А повалят на нас белые, захотят в плен схапать — жахните залпом! Дальше действовать по обстановке. Вопросов нет? Тогда начали.

Вдавлены в землю окурки.

— Крой, Мишка, — почему-то шепчет Ефим.

Миша встает и, поминутно оглядываясь, выходит из рощицы. Любому человеку, который взглянет на него сейчас, сразу станет ясно, что этот матрос убегает от кого-то, очень боится погони.

Миша отошел метров на пятьдесят...

Теперь почти на сто...

Ефим Гвоздь не спеша встает, потом выскакивает на луг и орет:

— Стой, сукин сын! Стой, изменник революции! В руке Ефима наган. Раздается первый выстрел. Миша, услышав оклик Ефима, «рванулся» вперед: он бежит, высоко выбрасывая колени, и поэтому, хотя все его движения очень энергичны, продвигается медленно.

А сзади второй выстрел. Комиссар патронов не жалеет!

Миша начинает хромать...

Переходит на шаг...

Чувствуется, что каждое движение дается ему с трудом...

«Свирепый комиссар» уже догоняет. Ни на минуту не смолкает его забористая ругань.

На опушке соснового бора появляется офицер. Он в бинокль следит за неравным поединком.

Вот «комиссар» догнал свою жертву. Прыгнул на спину беглеца. Тот, разумеется, упал... По траве катается клубок...

— Православные, спасите! Спасите, родимые! — призывно мечется над лугом.

Офицер считает момент самым подходящим для вмешательства:

— Первый взвод! Вперед! Взять комиссара живьем!

Ощетинившись штыками, несется взвод. Много ли времени надо, чтобы пробежать метров двести?

— Жарь, Мишка! — командует Ефим, и два нагана стреляют почти враз.

Падает прапорщик, который бежал впереди взвода. Минутная заминка, и вдруг семь белыхсолдат швыряют винтовки на землю и поднимают руки.

— Ложись, дура! — кричит Ефим.

Солдаты послушно падают. В это время и раздается дружный залп отряда Макара Петровича.

Взвода, выбежавшего на луг, больше нет.

И тут белые взбеленились: стрекочут из-за сосен пулеметы, трещат залпы. Даже батарея ухнула несколько снарядов.

Отряд моряков еще немного пострелял и отошел за рощицу.

— Товарищ комиссар, задание выполнили! Аж батарею нашли. Подробнее обо всем доложат солдаты, которые во время боя добровольно перешли на нашу сторону, — отрапортовал Ефим.

...Темная, безлунная ночь. Накрапывает дождь. На Каме ни одного огонька.

Чернее ночи и воды — три силуэта, скользящие по фарватеру. Это миноносцы. Они идут уверенно: рядом с рулевыми стоят опытные камские водники, для которых отмели и перекаты и в темноте — как на ладони.

Половину неба заслоняет сосновый бор. Из него сигналят фонарем:

— Кто такие и куда идете?

Матросы на миноносцах замирают у пушек и пулеметов, а сигнальщик твердой рукой бросает в ночь точки и тире ответа:

— Особый дивизион адмирала Старка. Имею приказ подойти к батарее. Прошу разрешения.

— Разрешаю.

Миноносцы стопорят ход и притыкаются к берегу под самым обрывом. Теперь, если даже и захочешь, не выстрелишь из пушек по кораблям. Берег защищает.

По сходне, выброшенной расторопными и безмолвными матросами (видна настоящая школа!), сходит офицер. На плечах горят золотые погоны. На фуражке кокарда.

Офицера почтительно встречают, ведут на командный пункт батареи.

В это время с миноносцев сходят матросы. Они мирно беседуют с солдатами. Потом, улучив момент, злые и отчаянные, ползут к пушкам и пулеметам.

Примерно через полчаса над бором взмыла зеленая ракета. Не успела она упасть — от деревни пошли в атаку красноармейские цепи. Огнем пушек и пулеметов их поддержали моряки Волжско-Камского отряда. Заметались белые, бросились под защиту своей батареи, но она их встретила залпами картечи. Стреляла только наверняка.

Так был уничтожен еще один заслон. И корабли вновь устремились- вперед.

Как и раньше, вел отряд «Ваня Коммунист».