«Ваня Коммунист»

1 ОКТЯБРЯ 1918 ГОДА

Осе последующие дни запомнились Василию как непрерывные стычки: то разъезд белых внезапно обстреляет корабли, то сами корабли обрушат огонь пушек на замешкавшийся отряд врага. Но с кораблями белых встретились только раз. Произошло это 29 сентября около пристани Тихие Горы.

В тот день с утра моросил дождь, и все — река, горы, поросшие лесом, — было серым или темным, неприятным для глаз. Нахохлившись, стояли на мостике сигнальщики. А все остальные сидели в кубриках.

Тут-то и выскочили из-за яра корабли белых. Вздыбилась, словно закипела вода вокруг «Вани Коммуниста». И хотя напали ударные силы белой флотилии — «Орел» и «Рыбак», хотя все это было сделано расчетливо и внезапно, — врагу не удалось посеять паники. Красные военморы вылетели из кубриков и уже через минуту открыли ответный огонь. Скоро он стал таким яростным, что сдали нервы у командира «Орла»: он первым вышел из боя. За ним, изрядно потрепанные, бежали «Труд» и «Рыбак».

Красные военморы бережно уложили на корме убитых, тщательно перевязали раненых, наскоро собрали стреляные гильзы и вернулись в кубрики. И только новички, вроде Василия, взволнованно говорили о недавнем бое. А остальные занялись самыми обыденными делами.

На следующий день, когда Волжско-Камский отряд остановился на ночевку, от белых опять перебежало несколько солдат. Они сказали, что офицерье грозится разгромить Красную флотилию у Пьяного Бора.

Какими силами намереваются громить? Может, к ним подошло подкрепление кораблями? Или батарею где запрятали?

Еще много вопросов задавали солдатам. Но те не смогли ответить. Добавили одно: когда убегали, все корабли белых стояли у левого берега.

Задумались командующий и Маркин. Не подосланы ли эти солдаты? Не рассчитывают ли генералы просто запугать? Ведь если флотилия красных остановится, белым только выгода. Да и заморозки не за горами. А что тогда? Вмерзнут наши корабли в лед.

— Начнем щипать белых с левого берега, где стоят их корабли. Высадим десант, и пусть он внезапно ударит, — предложил Маркин на совещании командиров.

— А как его высадишь? Раз белые на всю флотилию нацелились, то корабль с десантом для них — только плюнуть! — запротестовал один из командиров.

— Десант пусть берегом пробирается, — отрезал Маркин.

Через час десант сошел с кораблей. В него вошли лишь те, кого отобрали командиры из сотен добровольцев. С «Вани Коммуниста» с десантом ушли Всеволод Вишневский и еще девять человек. Мало, но зато какие люди!

Забрали они с собой и те скорострельные английские пушки, которые захватили в Казани.

А Маркин с командующим все еще совещались. Они пришли к выводу, что единственный козырь белых — удачно замаскированные батареи. Они, ударив внезапно, да еще прямой наводкой, могут натворить много бед.

Но где белые упрятали эти проклятые батареи?

Измозолили пальцами лоцманскую карту. Опросили всех камских водников, которые служили в

отряде. Не нашли такого места, чтобы можно было уверенно сказать: «Здесь!»

Вышли из каюты. Небо висело над землей нежное-нежное и очень голубое. Словно недавние дожди смыли с него дым горящих деревень и пороховую копоть. А от неба и река казалась светлой, чистой. Над ней неслышно плыли чуть розоватые нити тумана.

Самое мирное утро, если бы у берега не стояли военные корабли, если бы их расчехленные пушки не таращили на солнце своих немигающих глаз — дульных срезов, если бы рядом с пушками не лежали снаряды, лоснившиеся от смазки.

— Вышлем разведку, — будто думает вслух командующий.

Маркин не возражает.

Два катера-истребителя выскальзывают из-под кустов, где они прятались. Набирают скорость, несутся по реке, разбрасывая радуги, заглядывают во все заливчики, ныряют под все кусты и ничего подозрительного не находят.

Еще один поворот реки — видна деревня: маленькие приземистые избы, стены которых стали серыми от дождей и ветров; над ними возвышается колокольня с зеленым куполом. На ней наверняка сидят наблюдатели. Они, бесспорно, видят разведчиков. Видят, но молчат, не приказывают батареям открыть огонь.

А вот и корабли белых! Прижались к бережку! Они готовятся к бою: матросы достают из погребов снаряды, расправляют пулеметные ленты.

И тоже будто не замечают катеров-истребителей!

— Уж больно подозрительно все это. К бою готовятся, а по разведчикам противника огня не открыли. Такого еще не бывало, — доложил командир катеров-истребителей, когда вернулся.

Маркину и командующему ясно: белые заманивают.

Так что же делать? Лезть в ловушку? Или выжидать?

Только не выжидать! Это уже проигрыш, это уже поражение!

И Маркин предлагает:

— Идем в бой. Головным — «Ваня Коммунист». Он будет разведчиком. Его белые особо ненавидят и обязательно откроют огонь, обнаружат засаду.

Сказано решительно, спокойно, с убежденностью, что нужно поступить только так. Да, Маркин понимает, что туго придется любимому кораблю, но не видит иного выхода. Кто-то сегодня должен рискнуть. Рискнуть для победы революции. А кто же, если не корабль, награжденный Красным знаменем? Кто же, если не он, Маркин, комиссар флотилии?

«Ваня Коммунист» отходит от берега. За ним идут боевые товарищи, с которыми били белых под Морквашами, Верхним Услоном, в Казани и у Тихих Гор.

Пока ничего особенного не заметно. На высоком обрыве стоят прямоствольные золотые сосны. Наклонило их в разные стороны. Будто перепились они когда-то и неожиданно окаменели в минуту самого бесшабашного разгула.

Может, поэтому и называется это место Пьяным Бором?

А десант в это время подошел к пойменному лугу. Перейти луг — и можно открывать огонь по вражеским кораблям.

— Ползем, братва, — говорит командир десанта и первый ложится на траву, белую и похрустывающую от инея.

Весь отряд ползет по лугу. Десантники тащат за собой и тяжелые станковые пулеметы. Только скорострельные пушки оставлены у леса: они и оттуда могут вести огонь.

— Огонь откроем, когда наши подойдут, — шепчет командир десанта, устраиваясь поудобнее в кустах, из которых прекрасно видно корабли белых и людей, снующих по палубам.

— Товарищ комиссар! Вижу мачты «Орла»! — докладывает в это время Маркину сигнальщик.

— Усилить наблюдение, — приказывает комиссар, а сам глаз не сводит с длинной поленницы, вытянувшейся вдоль берега. Почудилось или там действительно прячется кто-то?

Ага! Есть! Теперь уже точно видел, что из-за нее выглядывал офицер. Может быть, здесь передовой пост охранения? Или тут и притаилась вражеская засада? Если так, то немедленно отходить!

А вдруг ошибся?

Нет, пока еще нельзя отходить! Флотилия должна точно знать, на что рассчитывает враг.

— Комендор Гвоздь! — кричит Маркин.

Тот оглядывается.

— Ударь одним снарядом по поленнице!

Летят в воздух поленья.

За поленницей солдаты!

Теперь все ясно, и Маркин командует!

— Стоп!.. Полный назад!

«Ваня Коммунист» натужно бьет плицами по воде, стараясь выполнить приказ, но по инерции все еще движется вперед.

В это время, казалось — бесшумно, рассыпалась вся поленница. За ней, готовые к залпу, стояли четыре пушки.

Рассыпалась поленница — мгновенно рявкнули пушки.

Грохот. Огонь.

Двух пулеметчиков сразу сбросило в воду. По корме начало разливаться пламя. Макар Петрович направил на него струю воды, но сразу упал. Когда Вишневский ушел с пулеметом в десант, Василия зачислили в аварийную партию. Это он, Василий, и подхватил шланг, вырвавшийся из ослабевших пальцев Макара Петровича.

С этого момента и началось: только успели потушить пожар на корме — бросились заделывать пробоину; еще сочилась вода из-под деревянного щита, прижатого к пробоине, а с мостика уже новый приказ:

— Перебит паропровод! Исправить повреждение!

— Бей! — яростно орет командир десанта.

Четкими очередями ударяют пулеметы. Пустеет палуба «Орла», смолкают пушки флагмана белой флотилии.

С опушки леса торопливо тявкают скорострельные английские пушки. От разрывов их снарядов то и дело вспыхивают пожары. Их, правда, быстро тушат, но главное сделано: корабли белых панически, обрубая швартовы, бегут к правому берегу. А это значит, что они не смогут обстреливать родного «Ваню Коммуниста»!

Пятится «Ваня Коммунист», яростно огрызается и пятится. А сзади полным ходом несутся товарищи. Продержаться бы еще несколько минут...

Снаряд беспощадным пламенем опалил палубу, ударил осколками по людям и надстройке. Повалились комендоры у кормового орудия.

Этот же снаряд перебил тросы рулевого управления, перебил и так разметал, что меньше чем за десять минут нечего и думать срастить их. А десять минут на войне, в бою — очень большой срок. Ведь уже сейчас «Ваня Коммунист» развернулся бортом к врагу. Лучшей мишени не придумаешь...

— Подготовить спасательные средства! — кричит Маркин.

Он стоит на мостике, продолжает командовать кораблем.

Но будто не слышат моряки приказа комиссара. Стреляют комендоры и пулеметчики. Аварийная партия заделывает пробоины и тушит пожары. А механики и кочегары даже не высовываются из машинного отделения: идет бой, и они стоят на своих постах. Пока они живы, не остановится машина.

Даже Василий, исполнительный, послушный Василий, пробегает мимо спасательного круга. Василий сейчас не думает о себе, о спасении. Сейчас у него другая задача: как можно скорей заменить матроса, подававшего снаряды к носовой пушке. Ведь Ефим Гвоздь один за весь артиллерийский расчет работает.

Миноносец «Прыткий» почти рядом. Еще немного, и он прикроет собой израненного «Ваню Коммуниста»...

— Товарищ Маркин! — с ужасом и болью кричит Ефим Гвоздь.

Василий посылает снаряд в разинутую пасть орудийного замка и оглядывается. Нет на мостике товарища Маркина. И мостика нет. Начисто срезал его снаряд.

Ефим Гвоздь уже у борта: может, швырнуло Маркина в реку?

Только волны, бегущие от кораблей, толкутся за кормой...

Валится на борт «Ваня Коммунист».

На палубу вылезает Миша Хлюпик. Его руки и лицо обварены паром. Не кожа — лохмотья.

Валится на борт «Ваня Коммунист», валится...

— Держи, — говорит Ефим Гвоздь и сует спасательный круг в израненные руки товарища, а сам шарит глазами по реке, шарит...

— Какой корабль утопили! — плачет командир десанта.

За один спасательный круг держатся Миша Хлюпик, Ефим Гвоздь и Василий. Вода такая холоднущая, что судороги сводят ноги. Боль невыносимая.

А белые хотят добить тех, кто еще держится на воде: из-за мыса выскакивают их корабли, швыряют на головы людей пригоршни равнодушных пуль.

Только запоздали: снаряды миноносцев уже вырыли яму там, где была батарея, и теперь, бешеные от ярости, корабли красных бросаются вперед, кромсают борта вражеских кораблей длинными очередями, рвут снарядами обшивку.

А катера-истребители вытаскивают из воды живых.

— Потерпи, Миша, скоро и к нам подойдут,— говорит Ефим Гвоздь.

Нет Миши. Пуля впилась ему в висок.

Катер-истребитель рядом. С него тянутся руки друзей.

— Внимательно смотреть! Может, еще кто жив! — приказывает командир катера.

Белеют спасательные круги. Покачиваются на волнах черные бескозырки. А людей не видно.

— Маркин? — спрашивает Ефим.

Командир катера молчит...

Ночь темная, безлунная. Звезды — как волчьи глаза: злые и зеленоватые. Как ненавидел Василий и это равнодушное небо, и эти бесстыжие гляделки-звезды!

В ту ночь ему все было ненавистно: и корабль, в кубрике которого расположился он с товарищами, и даже хозяева кубрика, молча сидевшие на рундуках. Эта уродина цела, плавает, а красавец «Ваня Коммунист» потоплен! Эти вон сидят, глаза таращат на чужую беду, а Маркина нет!.. Нет Маркина, Макара Петровича, Миши Хлюпика и многих других...

Только напрасно злился Василий на товарищей, напрасно называл уродиной миноносец. Никого не радовала победа. Никто из моряков Волжско-Камского отряда не спал в эту ночь.

Не спал и командующий. Он писал. Писал долго, мучительно подбирая слова. Несколько раз перечеркивал написанное, начинал заново.

№ 1491 2 Х-18 г. Рейд Усть-Икское.

Москва, тов. Ленину, Свердлову, Склянскому, Альтфатеру. 1-го октября под Пьяным Бором в ожесточенном бою нашей флотилии с судами и береговыми батареями противника погиб вооруженный пароход «Ваня Коммунист». На нем нашел себе преждевременную кончину помощник. командующего Волжской военной флотилии товарищ Маркин Николай Григорьевич, преданнейший член нашей партии, один из основателей и самых энергичных создателей нашей молодой флотилии на Волге и Каме.

Его смерть является тягчайшей и абсолютно незаменимой утратой как для флотилии, так и для всей Советской Республики.

Вечная память отважному революционеру!

Крмфлот Раскольников

Командующий вздохнул, нажал кнопку звонка. Когда вошел дежурный, отрывисто приказал:

— Немедленно передать.