Лайон Нейгард и предвыборный заговор

Глава 12

Звук пожарных машин пробивался сквозь звон в ушах. Лайон приоткрыл глаза и не сразу понял, что лежит под задним сидением машины. Голова просто разрывалась от боли. Он вскарабкался на кожаный диванчик, пошевелил руками, потом ногами. К счастью, ничего не сломано. Немного болели рёбра, но с дыханием проблем нет. Парень попытался открыть покорёженную дверь, но замок был блокирован. Он вылез через разбитое окно, раздирая рубашку и царапая грудь, живот и ноги остатками стекла.

До Лайона донеслись крики людей. Он попытался встать, но снова повалился на траву. Рядом оказалась девушка. Её лицо плыло взад-вперёд, как при замедленной съемке. Он попытался сказать:

-- Там… че-… человек… водитель…

Слова колоколом отдавались в голове, будто он говорил это самому себе, используя рупор.

-- Мы знаем, - гулко прозвучал её ответ. – С ним уже работают.

-- Он… он жив?

Но ответ Лайон не услышал. Тьма сомкнула на нём свои пальцы раньше.

Лайону одиннадцать. Он стоит перед зеркалом, пытается справиться с узлом на галстуке. Внезапно в отражении появляется мать. Она всё ещё молода, хотя её лицо уже тронули кракелюры морщин. Особенно вокруг глаз и губ. Она улыбается и помогает ему завязать галстук. Чуть туже, чем было бы необходимо.

Он пытается сказать матери, чтобы она ослабила узел, но слова глохнут в вязком воздухе. Она взъерошивает его непослушные вихры и приобнимает. Из глаз брызгают слёзы. Лайон продолжает говорить с матерью, но она всё также глуха к его словам. А потом она отпускает его и идёт в гостиную.

«Нет!» – Лайон тянется к матери и… понимает, что проснулся.

Он посреди серой и совершенно обычной больничной комнате. К счастью, совершенно один. На щеках застыли предательские слёзы, и Лайон одним резким движением их стёр. Тупая головная боль в области затылка отвлекала, заставляла обращать больше внимания на неё, чем на собственные мысли.

-- Сэнвелл, - выдохнул Лайон имя дворецкого и осторожно вытащил иглу капельницы из локтевого сгиба. Осторожно спустил ноги на холодный кафельный пол и встал.

Равновесие он не потерял, но пришлось опереться на кровать обеими руками, чтобы не завалиться на бок. Мало-помалу привыкнув к своему новому прямохождению, используя стены, шкаф и иные предметы интерьера, Лайон вышел из палаты.

По коридору медленно курсировали пара бабушек в забавных чепчиках, старик на ходунках и брюнетка в возрасте с очень серьезным выражением лица. Того и гляди поджатые губы лопнут. Лайон не захотел видеть этот образ. Он пошёл в обратную от всех сторону, к регистрационному пункту.

Завидев Лайона, пухлая регистраторша в серо-синем больничном халате сорвалась с места и с криками: «Нет-нет-нет! Обратно! В палату! Я сейчас врача позову!», попыталась отправить парня обратно.

-- Мне нужно увидеть помощника.

-- В палату, живо! – приказала она.

Лайон поднял руку в примирительном жесте.

-- Я вернусь, если вы ответите мне, как себя чувствует мой друг.

Регистратор смерила его взглядом.

-- Как его зовут?

-- Сэнвелл… Сэнвелл Монтгомери.

Женщина посмотрела долгим немигающим взглядом, во время которого Лайон успел обдумать несколько разных вариантов. Один хуже другого.

-- Он сильно пострадал. Сейчас он в реанимации. Врачи постоянно следят за его состоянием.

-- Если нужна любая помощь… лекарства, лучшие врачи, техника – только скажите. Я достану это в течение дня.

Она смерила Лайона настолько высокомерным взглядом, что парень почувствовал себя намного ниже ростом.

-- Им и так занимаются лучшие врачи. А теперь вернитесь в палату. Я позову к вам врача.

Лайон тяжело выдохнул. Слова регистраторши его и обнадёжили, и встревожили одновременно. Единственное, что парень уяснил для себя сразу – он найдёт виновных, какие бы камни не пришлось перевернуть.

***

Лечащий врач сказал, что Лайон родился в рубашке. Ни один важный орган не пострадал, ни одна конечность не сломана. Мелкие ушибы, сотрясение средней степени и трещина в рёбрах после такой аварии – сущие пустяки. А вот Сэнвеллу повезло меньше. Врачи шесть часов собирали его раздробленные позвонки. И хоть операция прошла успешно, рано было говорить, что самое страшное позади. Дворецкий мог вполне остаться в инвалидной коляске на всю оставшуюся жизнь.

К вечеру головокружение прошло, и Лайон предпринял вылазку до реанимации, но его почти сразу заметили медбратья и вернули обратно в палату.

Утром пришёл Слок. В его взгляде Лайон прочитал сочувствие и тревогу.

-- Как ты, Лайон? – с порога громыхнул он, отвлекая парня от ежедневной газеты, которую выпросил у дежурных.

-- Как человек, попавший в аварию, - криво улыбнулся Лайон. – Вы нашли их?

Слок в ответ только тяжело вздохнул.

-- Да, но обрадовать нечем. Машина сгорела дотла.

Лайон закрыл глаза, чтобы не закричать от бессилия.

-- Ладно. Не парьтесь. Я не собираюсь валяться здесь и тратить драгоценное время! – решительно сказал Лайон и встал с кровати. Ноги не желали находиться на одном месте и раз уж запрещено покидать палату, он будет нарезать круги здесь, пока не потемнеет кафель от его шагов. Ну или пока целы носки. Потом он попросит новую пару.

Шеф полиции неловко положил на столик связку апельсинов и недовольно хмыкнул.

-- Оставь это дело нам. Не хочу, чтобы ты наломал дров.

Лайон развернулся на пятках и едва удержав равновесие на скользком полу.

-- Ну уж нет, Слок! Эти уроды поплатятся за то, что напали на мою машину, - Нейгард махнул рукой в сторону окна. – Я мог бы спустить на тормозах покушение на себя, но не я сейчас лежу в палате реанимации с перебитым позвоночником!..

Лицо Лайона исказилось в гримасе ненависти и боли. Слок никогда его в таком состоянии ещё не видел.

-- Что ты собираешься делать? – шеф полиции приблизился к парню. – Просто скажи, я помогу, ты же знаешь.

-- Мне нужно всё, что у вас есть по делу. Фотографии с места обнаружения машины, показания очевидцев, видел ли кто-то водителя. Любые детали.

Слок нехотя кивнул.

-- Я всё принесу, - он сделал небольшую паузу. – Только пообещай… поклянись, что не полезешь в пекло без моей помощи.

Лайон ответил не сразу:

-- Хорошо, будь по-вашему.

***

Свидетельских показаний было маловато. Пожилая пара видела, как две машины неслись по шоссе, несколько раз столкнулись, а затем скрылись за поворотом. Один автомобилист, которого они едва не скинули с дороги, отметил коричневый седан какой-то старой марки. Патрульная служба села на хвост нападавшим, но потеряла из виду в Эджипорте. Впрочем, они дали характеристики машине, водителю и парню на пассажирском сидении, который открыл огонь из полуавтоматического оружия. И стрелком оказался… короткостриженый эльф.

-- Ненавижу эльфов! – Лайон приправил слова несколькими витиеватыми ругательствами.

Нападавшие хорошо поработали над тем, чтобы скрыть улики. «Томпсон Дженерик» с мятыми дверьми и капотом сгорел практически до остова. От коричневой краски не осталось и следа, сидения обратились в пыль. Лайон долго разглядывал фото в надежде зацепиться хоть за что-то. В конце концов, у него зарябило в глазах. Он отложил материалы и запрокинул голову. Редкие приступы головной боли его всё ещё одолевали. Особенно если требовалось о чём-то думать. В таком состоянии он не мог работать.

Помассировав виски и полежав пару минут с закрытыми глазами, парень вернулся к фотографиям. Повлиял ли краткосрочный отдых или он вдруг прозрел, но почти сразу он заметил под капотом какую-то странную конструкцию, похожую на панцирь обгоревшей улитки.

«Турбина» - догадался Лайон. – «Машину переделывали. Поэтому она смогла соревноваться в скорости с новым поколением «Нейгарда».

Значит, нужно искать или двух эльфов в сорокатысячной диаспоре, или одного механика, который достаточно мастеровит, чтобы встроить в старенький «Томпсон» мощную турбину.

Пока полиция борется с эльфами, Лайон может объехать мастерские. У него, конечно, нет знакомых в этом бизнесе, но он знал, у кого эту информацию раздобыть.

На следующее утро Лайон вызвал такси прямо к больничному крылу и, наплевав на все возражения лечащего врача, выписался.

Угрюмый особняк встретил его жутковатыми черными зевами окон. Казалось, дом обвинял парня в беспечности. Лайон открыл дверь ключом и вошёл в холодный и мрачный холл. Ощущения были такими же, как три года назад, когда он вернулся из Челсфорда и не обнаружил родителей. Тогда компанию ему составил Сэнвелл. Они вместе обходили комнату за комнатой, надеясь найти какие-то следы, которые объяснят, куда пропала чета Нейгардов.

Теперь он наедине с этим отцовским монстром.

За три года Лайон так и не смог сделать особняк по-настоящему своим. Сначала он пытался вдохнуть жизнь в дом: приглашал редких друзей по университету, проводил выставки работ модных художников в собственной гостиной, устраивал вечеринки. Лица менялись, комнаты преображались, но немое и крайне угнетающее осуждение особняком никуда не девалось. В итоге Лайон добился лишь того, что в доме стало грязно и неуютно. Поэтому он решил не бороться со строптивой недвижимостью.

Сейчас многие комнаты были заперты на ключ. Ни Сэнвелл, ни тем более Лайон месяцами туда не заходили. Несколько жилых и рабочих помещений дворецкий содержал в идеальном состоянии и этого было достаточно.

Лайон поднялся наверх, набросал на листочке заметки по машине и эльфам и прилепил на доску в раздел «неподтвержденные факты». Он был уверен, что нападение как-то связано со смертью Эллимайны, но не знал как.

Порывшись в старых делах, парень вытащил папку с фамилией «Даг Честнот». Несколько месяцев назад, Лайон помог владельцу автомобильного салона найти пропавшую собственность – угнанный прямо из-под носа корвет «Деверо» 680-го года выпуска. Респектабельный и жутко дорогой.

Лайон забрался с ногами в кресло и набрал номер телефона. Ответили не сразу.

-- Алло, - сквозь звуки отвязной вечеринки прорезался веселый голос мужчины.

-- Мистер Честнот, это мистер Нейгард. Могу я с вами переговорить?

-- О! Мистер Нейгард. Рад слышать вас! Конечно!.. Сейчас я только выйду куда-нибудь, где потише.

Послышался звук открывающейся двери, затем лёгкий хлопок. Вечеринка тут же стихла.

-- Чем я могу вам помочь?

-- Мистер Честнот, мне нужна одна информация достаточно деликатного свойства. Когда я начинал разыскивать ваш корвет, вы мне сразу отсоветовали ездить по автомастерским. Якобы, у вас есть связи в этом бизнесе и если кто-то надумал бы разобрать ваш «Деверо», то вы об этом узнали бы первым.

-- Всё так, мистер Нейгард.

-- Я полагаю, что эти же господа могли бы и поставить разнообразные улучшения на автомобиль?

-- Вероятно, да, - осторожно ответил Честнот.

-- Я был бы вам благодарен за адреса этих мастерских. Могу я подъехать через, скажем, час?

Честнот некоторое время тихо дышал в трубку.

-- Мистер Нейгард, вы же не как консультант полиции интересуетесь?

-- Нет. Могу вас заверить – это личное.

-- Хорошо, приезжайте. Я подготовлю список для вас.

-- Благодарю, - Лайон повесил трубку, рывком поднялся с кресла и зашагал в ванную комнату. Он невыносимо хотел принять душ.

***

В Бёрке Честнот знал девять мастерских, где активно разбирают и переделывают машины. Три из них находились в Эджипорте, где клятые эльфы сожгли «Дженерик», ещё одна в Бэдвуде, две в Ньюрчестере, одна в Крайте и две в Рэдвине. Лайон решил начать с промышленного района – меньше внимания со стороны полиции, больше нечестных дельцов на руку. Как раз таких, как двое нападавших.

До обеда Лайон успел потратить три тысячи фартингов и везде слышал примерно одинаковые ответы: «Да, мы можем сделать подобный турбонадув, но только не на “Томпсон Дженерик”». Старые модели не приспособлены для подобных усовершенствований. Кто мог подобную систему поставить, в мастерских не знали.

Перекусив в первой попавшейся закусочной в Эджипорте (на удивление, обед был калорийным и вкусным – ничем не хуже ресторана в Рэдвине), Лайон открыл записную книжку. Впереди было ещё шесть адресов и объехать их нужно было до вечера. Времени хватало, но тратить на каждую точку по штуке фартингов как-то не хотелось. Особенно с учётом, что чек не даёт гарантии положительного исхода.

Лайон достал карту с пассажирского сидения. Красной точкой на ней было отмечено место, где полиция нашла сожжённую машину, синей – автомастерские, которые предоставил Честнот. Когда утром Лайон продумывал свой маршрут, он был уверен, что найдёт нужного механика именно в Эджипорте. Теперь же ему казалось, что это чертовски идиотская идея. Турбина в «Томпсоне» хорошего качества, раз не рассыпалась в огне, значит, делали её из высококачественной стали. Да и сама переделка явно стоила немалых денег. Механик должен быть не просто хорошим – лучшим из многих. И, разумеется, он должен быть известен во всём городе.

Описанию подходили обе рэдвинские и ньюрчестерские точки. Сэнвелл, кажется, ремонтировался в одной из них. Лайон подумал, что совет дворецкого ему бы не помешал… Парень ещё раз пристально посмотрел на карту и… внезапно скомкал её.

Он не знал, верна ли его догадка. Автомастерские могли ничего не дать. Эльфы, наверняка, обратились к индивидуальному мастеру. И тогда бы он остался со своим предположением один на один. Как ему не хватало сейчас рассудительного совета Сэнвелла…

В отчаянии Лайон трижды ударил по рулю, выдав гневную тираду не только словесно, но и клаксоном. Всплеск эмоций нисколько ему не помог, только приковал внимание посетителей дайнера. Лайон скривился проходящей женщине с ребёнком и повернул ключ в замке зажигания. Выворачивая с парковки, парень ещё и подрезал старый седан. Тот звучно высказал ему вслед своё недовольство.

Дорога и мягкая музыка по радио немного успокоили Лайона.

Бёрк задыхался от духоты после сильного ливня. Так всегда бывает в конце лета. Сначала на небе сплошь синяя гладь, ни единого белого пятнышка. Потом, часам к двенадцати дня появляются тучи с залива. Сначала безобидные серые, пушистые, словно их начадили из трубы какого-то магического завода. Но к трём-четырём часам дня наползают свинцовые монстры. Сильный ветер принимается рвать флаги на флагштоках, а через пятнадцать минут на землю проливается тропический дождь. Он ложится на дома, улицы и незадачливых прохожих слоями, словно струящийся тюль.

А после, ближе к вечеру, наступает удушье. Ни ветерка, ни облачка. И так каждый день две-три недели подряд, пока однажды утром ты не увидишь за окном унылую серо-фиолетовую плёнку над городом. Тогда-то и наступает осень. Она вот-вот должна была прийти в Бёрк.

Лайон остановился на светофоре где-то в Винслоу. На тротуаре толпились представительные люди, в пиджаках или белых рубашках. Они держали в руках портфели. «Белые воротнички» Бёрка. Их взгляды были устремлены только вперёд, на красный сигнал. Сигнал, как ориентир. Их жизнь – не сложнее, чем череда вот таких светофоров. Есть ли им дело до мёртвой эльфийки? Что изменилось с тех пор, как они услышали по новостям об этом? Ну, может, посетовали, что умер способный политик, который мог преобразовать что-то в этом городе. Но через пару недель они всё забудут. Большинству людей, живущих в рутине будней трудно понять, сколь важные вещи творятся рядом с ними, сколько событий они пропускают, ожидая зелёный свет на светофоре. Они уходят в заботы о семье, доме, работе… Им просто не понять.

Загорелся зелёный для Лайона, он повернул на Оушен Авеню. Дорога до района Рэдвин была незагруженной. Поворачивая на нужную улицу, Лайон почувствовал неладное. То ли опущенные роллер-ставни его смутили, то ли само место – небольшая конторка, зажатая меж двух заколоченных наглухо складов. И это в Рэдвине-то, со средним доходом семьи в двадцать тысяч фартингов за месяц!

Лайон проехал мастерскую «Бехэй-Эдхей» и припарковался метрах в двадцати от неё. Похоже, не только соседние склады были заброшены – вся улица выглядела мёртвой. В старых кирпичных домах на окнах не было занавесок. Старые вывески над некоторыми магазинами совсем выцвели, а кое-где облупились от частых дождей. Из-под бордюров и тротуарной плитки кое-где начала пробиваться зелень. Похоже, на этой улице жизнь давным-давно не появлялась.

Лайон понаблюдал пару минут в зеркала заднего вида и только потом вылез из машины. Почти в каждом фильме ужасов все самые страшные вещи происходят с заходом солнца. Будешь ты при этом в старом доме, на кладбище или на тихой улочке, в сущности, совершенно не важно. Монстр уже наблюдает за тобой из тёмного угла и ждёт, пока ты потеряешь бдительность. Но ты не ожидаешь ничего подобного в абсолютно погожий солнечный день! И это страшит гораздо сильнее.

Под взглядом сотни незаметных глаз, Лайон прошёл к автомастерской и дёрнул дверь. Заперто. Лайон нажал на звонок несколько раз. Подождал. Тишина.

-- Ну, понятно. Никого нет дома!

Он осмотрелся по сторонам, в надежде заметить какое-то движение. В таких местах всегда крутятся какие-то мутные личности или мелкие пацанята, которые выполняют роль посыльных и доносчиков. Но соглядатаев или не было, или Лайон их попросту не видел.

Парень не хотел тратить время на закрытые двери, так что направился обратно к машине. Когда до неё оставалось метров десять, из переулка к нему вышли трое гномов с шипастыми битами. Типичные такие гномы – бородатые, кряжистые в кожанках без рукавов. Лайон мгновенно врос в битый асфальт. Ну чисто столб, только короче, бестолковее и без проводов.

-- Так-так, парниша, забрёл не на ту улочку? – сказал один из них.

У него был характерный гномий акцент – грубый, тяжелый, словно звук проходил через узкие каменные тоннели, прежде чем вырваться из заросшего рта. Лайону он дышал в грудь, но впечатление производил вполне внушительное. Такого не сдвинешь даже если оттолкнешься от стены двумя ногами. На кожанке гнома Лайон заметил знак в виде цапли. Редкое клеймо, почти забытое.

Когда-то давно у гномов была чёткая иерархия на основе принадлежности к городским кузням. Каждая имела свой отличительный знак, который позволял отличить продукцию одной кузни от другой. «Цапли» отличались высочайшим качеством клинков и доспехов. Их работы украшали лучшие королевства эпохи Железа. Их мечи пролили очень много крови за триста лет войн. Но с приходом эпохи Угля, когда оружие сменилось, они не смогли перестроиться.

-- Да нет, улочка именно та, - Лайон бросил короткий взгляд назад. Пусть к отступлению ему перегораживали ещё два гнома с битами.

-- Так что же ты здесь забыл?

-- Я хотел апгрейд автомобиля. Мой друг, мистер Честнот, советовал именно ваш салон. Он утверждал, что вы творите чудеса.

«Цапельник» смерил Лайона взглядом и выплюнул изо рта едва заметную зубочистку. Он закинул биту на прямоугольное плечо и прищурился.

-- Как, говоришь, зовут твоего друга?

-- Мистер Честнот. Он владеет автомобильным салоном…

-- Я знаю кто это! – оборвал гном. Он что-то сказал парням на своём языке и осязаемое напряжение лопнуло. – Меня зовут тэр Брэйддуон, я владею «Бехэй-Эдхей». Давайте обсудим ваш проект внутри.