Леди Некромант

Глава 18

Горячая вода расслабила мышцы, помогла хоть немного снять напряжение и успокоиться. Теперь, когда волнение первой встречи с будущим мужем ушло, я смогла немного разобраться в чувствах и чуть более трезво оценить ситуацию.

Эстас Фонсо меня напугал. Очень сильно. Именно тем, что смог сдержать ярость, изображать бесстрастность. У таких людей в сердце накапливается столько ожесточенности и злобы, что они потом срываются на тех, кто ответить ничем не может. Например, на строптивых навязанных женах, которых по закону имеют право наказывать и воспитывать.

Отличный семьянин на людях — изверг за закрытыми дверями. Слишком распространенная картина, чтобы отрицать такой вариант развития событий.

Жаль, что цвет моих глаз его не испугал. Только их и расшитого рунами платья не хватает для создания правильного устрашающего образа жуткой колдуньи. Остается надеяться, что черепа, маски и скелеты мелких животных настроят мужа на нужную волну. Не хотелось бы применять кинжал против живущего.

Марика, светловолосая привлекательная женщина лет сорока, на меня лишний раз старалась не смотреть, но с цветом глаз это тоже не было связано. Мое необычное платье приковывало взгляд служанки. Рассудив, что за торжественной встречей последует не менее церемонный ужин, я решила надеть лучшее из имеющихся. Черное шелковое, в котором была на балу.

Служанка указывала дорогу в малую трапезную, теребила косу, подспудно выдавая встревоженность отличительной чертой моей внешности, и уверяла, что мне не след переживать о Джози. Ее уже позвали ужинать с рысями.

— Вот теперь я обеспокоена, — прозвучало строго и напряженно. — С рысями?

— Ой, вы простите, — всплеснула руками Марика, а на круглом лице отразился испуг. — Рысями всех тех, кто в крепости живет, называют. Мы ж Рысья лапа. У Астенса — лисы, у Камми — волки, а мы рыси.

— Спасибо за разъяснение, — я доброжелательно улыбнулась, стараясь успокоить женщину. Не хватает только, чтобы с первых дней обо мне слух пошел, что я прислугу запугиваю.

— Не серчайте, миледи, я не подумавши сказала, — вцепившись в кончик косы обеими руками, пролепетала служанка.

— Я даже рада этой оговорке, Марика, — поспешно заверила я. — Благодаря ей я узнала что-то новое о крепости и ее обитателях.

Странно и любопытно. Почему служанка так боялась меня рассердить? Потому, что люди здесь и без меня запуганные, или оттого, что Джози уже упомянула в беседах с новыми знакомыми мой дар? Чутье подсказывало, что подруга начала создавать ореол таинственности и загадочности вокруг моего образа. Может, даже рассказала отличную сказку о злобных призраках, отрезавших мне в схватке волосы. Было бы неплохо, это утихомирило бы взбешенного жениха хоть самую малость.

Марика, сославшись на то, что ее ждут на кухне, оставила меня в коридоре, в конце которого распахнутые двери гостеприимно приглашали в малую трапезную к покрытому светлым сукном столу. В этой части крепости, не просто жилой, а предназначенной для командира, лекаря, офицеров и их семей, в коридорах лежали ковры, стены украшали картины. Я шла медленно, разглядывая полотна.

— Где твоя лента? — в голосе будущего мужа не слышалось раздражение, только спокойный интерес.

— Разонравилась, — буркнула девочка.

Он вздохнул:

— Не могу тебя за это винить.

О, кому-то изумрудно-зеленый, напоминающий о цвете моих глаз, больше не подходит. Очаровательно!

Я отвлеклась от картин и спокойным шагом пошла в трапезную. Из небольшого коридора, ведущего к лестнице, вышли Эстас и Тэйка Фонсо. Оба заметили меня и, думаю, оба догадались, что я слышала их короткий разговор. Девочка, только теперь взявшая отца за руку, смотрела на меня с вызовом. Будущий супруг нахмурился и, казалось, испытывал неловкость.

Я улыбнулась и поблагодарила за удобную комнату.

— Рад, что вы хорошо устроились, миледи, — прозвучало холодно, однако без той яркой злобы, которая чувствовалась всего два часа назад в момент знакомства.

Понимая, что общение с дочерью, а вовсе не смирение так благотворно повлияло на мужчину, я не обольщалась и была права.

В трапезной, небольшой, но светлой комнате, горел камин.

Накрытый на шестерых стол украсили букетом из остролиста, начищенные до блеска бронзовые подсвечники гордо держали по три толстые желтые свечи. Белые тарелки отлично смотрелись на светло-бежевой скатерти, расшитой по низу золотом. Интересно, смягчит ли эта деталь так падкую на золото в отделке леди Льессир?

— Здесь очень уютно, командир Фонсо, — похвалила я, не рассчитывая особенно на ответ.

— Понимаю, что вы привыкли в столице к другому, более богатому убранству помещений, леди Россэр, — процедил будущий муж так, будто заставлял себя разговаривать со мной. — Приятно, что вы можете оценить и прелесть скромности.

В комнату торопливо вошла Марика, поставила глубокие мисочки с ржаными сухариками и забрала один прибор.

— Папа, кто не придет? — спросила Тэйка, проводив взглядом служанку.

— Отец Беольд очень занят из-за близящегося праздника, — выдохнул Фонсо. — Поэтому кроме наших высоких гостий будет только господин Дарл.

— Других офицеров в крепости нет? — уточнила я, за что была награждена тяжелым взглядом.

— Есть, но не сегодня. Сержант Вирон проверяет дальние посты.

Будущий муж нахмурился и добавил:

— Вы в крепости Рысья лапа. В самой отдаленной от столицы крепости Итсена. Здесь скромное и малочисленное общество. Никаких пышных балов, музыкальных вечеров и чтений. Все совсем не так, как в столице, — он встретился со мной взглядом. В серых глазах отражалась неприязнь, близкая к отвращению. — Боюсь, здесь вы не сможете чувствовать себя как дома.

Неужели он не понимает, что королева и меня, не только его превратила в игрушку? Неужели не понимает, что и я не могу ничего решать и просто сказать «нет» в церкви? Похоже, не понимает. Это как с оскорбительными формулировками леди Льессир, способными ранить только тех, кто осознает нюансы.

— Нужно уметь во всем находить светлые стороны, командир Фонсо, — лучезарно улыбнулась я. — Наконец-то у меня будет возможность прочесть те книги, на которые раньше не хватало времени. Или научиться вязать, скоро могут понадобиться новые вещи. Или, чего в жизни не бывает, я даже узнаю, что такое скука.

Он впился в меня взглядом, а я запоздало сообразила, что будущий муж сейчас не в состоянии оценить такую нарочитую жизнерадостность. Он узнал о своей женитьбе всего пару дней назад, а у меня было две недели, чтобы хоть как-то примириться с неизбежным.

Обстановку разрядил лекарь. Дьерфин Дарл улыбался приветливо, даже сделал комплимент моему платью, но я видела, что все это лишь игра, необходимость изображать гостеприимство. Лекарь все время поглядывал на мои волосы, и в такие моменты лицо его ожесточалось.

С появлением леди Льессир исчезли все попытки придать беседе хотя бы налет непринужденности. Пяти минут в ее обществе хватило, чтобы довести меня до состояния тихой ненависти, а Эстаса Фонсо — до прежнего бешенства. Но он сдерживался, говорил медленно, размеренно, а голос при этом был какой-то неживой.

Такая выдержка командира, которого одна лишь леди Льессир подчеркнуто величала господином, конечно, заслуживала множества похвал. Оставалось надеяться, что и в общении со мной жених будет проявлять сдержанность, а не станет отыгрываться за унижение, которое ему приходилось терпеть.

Кабачковый протертый суп, чудесно оттененный ржаными сухариками, сменился тушеным кроликом с вареной картошкой, но и нежнейшее мясо не умиротворило леди Льессир. Она продолжала цепляться, а пелена гнева не дала мне сразу понять, что все оскорбления были направлены на командира Фонсо, его окружение, жилище и солдат. Меня она старалась не дразнить. Видимо, все же вняла предупреждениям Джози о том, что злить некромантов не стоит.

За ужином выяснилось, что священник не приехал в крепость из-за необходимости приготовить все к венчанию в городской церкви, а не в часовне Рысьей лапы. Леди Льессир укорила моего будущего мужа за попытку спрятать свое счастье, милость Ее Величества от жителей Хомлена.

Мне даже стало жаль Эстаса Фонсо, пытавшегося хоть как-то смягчить удары королевы, но вынужденного теперь у всех на виду вести под венец остриженную. Вернее, мне было его жаль вплоть до того момента, когда я посмотрела на жениха. Бесстрастное, словно окаменевшее лицо не выражало эмоций. Все они были сосредоточены во взгляде, направленном на меня. В темно-серых глазах без труда и ошибок читались ненависть, ярость и бессильная злоба.

С таким взглядом бросаются в бой, пусть и на верную погибель. С таким взглядом мать защищает ребенка от смертельной опасности. Те, на кого обращен такой взгляд, долго не живут.

Я удержала на губах приличествующую моменту легкую улыбку, но на душе стало холодно, а сердце зашлось болезненным стуком. Уговаривая себя, что смотрю на неживую глину, не способную причинить мне вред, пыталась справиться с накатившим волной ужасом.

К счастью, Эстас Фонсо отвернулся, что-то ответил леди Льессир. Я сильней сжала столовые приборы, чтобы привести себя в чувство, с досадой заметила изучающий взгляд сидящего напротив лекаря. Конечно, я знала, что за мной будут наблюдать, следить за каждым шагом и словом, но от этого было не менее мерзко чувствовать себя букашкой под увеличительным стеклом.

Вкуса яблочного пирога я из-за возросшего волнения не ощущала. Сидеть рядом с девочкой, отгораживающейся от меня, было тошно. Возводимые ею стены отчуждения чувствовались на магическом уровне, что при таком накале страстей не удивляло.

Тэйка Фонсо понимала, что леди Льессир обижает ее папу, хотя и не осознавала, чем именно, ведь сами слова поверенной не были унизительными. Оскорбляли тон, формулировки, уточняющие вопросы, паузы во фразах, игра на оттенках смыслов. То есть все то, что семилетний ребенок не мог охватить. Но она явно воспринимала двух гостий как одно зло, а раз леди Льессир ведет себя так, от меня не стоит ждать другого.

При этом девочке явно было велено молчать и не вмешиваться в разговоры взрослых. Она пару раз порывалась, но каждый раз осекалась и явно переживала из-за того, что не может защитить отца от противной леди. Чутье подсказывало, что от Тэйки нужно ждать неприятностей, сделанных исподтишка. Покладистая с виду тайная мстительница вполне способна усугубить все сложности и разногласия, которые непременно возникнут у меня с навязанным мужем.

Попросив Марику, забравшую у меня пустую тарелку, передать похвалы поварам, я невозмутимо пила чай и старалась участвовать в беседе. Что странно, разговор ни разу не зашел о магии и моем даре. Не то чтобы я горела желанием обсуждать некромантию, но создавалось впечатление, что леди Льессир обходит эту тему стороной. Может, к лучшему. Боюсь, терпение командира не выдержало бы таких испытаний. Он и без того проявлял чудеса выдержки.

Более того, бесстрастность его ответов и скупость мимики наводили на мысли, казавшиеся бредовыми применимо к Фонсо. К дворянам мой будущий муж не принадлежал, о том, что произошедшая восемь лет назад история навредила репутации ручавшегося за него аристократа, леди Льессир не говорила. Случись подобное, она непременно подчеркнула бы неуважительное отношение Эстаса Фонсо к вельможе-покровителю. Так что жених не мог учиться в кадетском корпусе, где будущих офицеров сурово наказывали за несдержанность. Откуда же такое самообладание и взвешенная вежливость ответов?

Оставалось предположить, что такое умение держать себя в руках мой будущий муж развил самостоятельно. Думаю, этому поспособствовали допросы перед заседаниями трибунала.

Ужин, который следовало внести в реестр особо жестоких пыток, подошел к концу. Леди Льессир, похожая на сытую кошку, улыбалась, и напрасно я думала, что она получила достаточное удовольствие, наблюдая за командиром, издерганной девочкой, внешне по-прежнему благожелательным лекарем и мной. Поверенная предвкушала скорую встречу с Эстасом Фонсо и даже назначила время — через полчаса.