Ледовая армия

Глава двадцать девятая «Дешевые манипуляции и пыльная бутылка»

Дворец Королевы находился на скале, над городским портом. Путь туда пролегал вдоль плотно прижавшихся друг к другу домов по вымощенной белым камнем дороге. Высокие узкие здания, выкрашенные в белый цвет, с зелеными контурами, с большими окнами, обрамленными цветами в деревянных ящичках, с распахнутыми дверьми, из которых неслись запахи еды, один другого прекраснее. Сложно было поверить в реальность этого места. Даже если Бродячему Городу сорвать крышу и поставить его где-нибудь неподалеку от этого порта, дух железа быстро вернул бы меня к знакомым картинам.

Но здесь властвовали камень и дерево. Дерево и камень. И тепло. Слева и справа от нашей процессии вышагивали солдаты в зеленых плащах. Лица, запястья, ноги ниже колена скрывались за сверкающим металлом. В стальных масках их шлемов можно было смотреться как в зеркало. В руках бойцы держали интересного вида дальнобои. Тонкие, хрупкие с виду. На перевязях у каждого позвякивал клинок в зеленых ножнах.

Впереди всех шел старший сопровождения— крупный человек, закованный в металл с головы до пят. Он почти по-дружески болтал с просто одетым Энекеном, пока мы петляли по извилистой улочке, взбираясь на гору над портом. Постепенно дома по краям сменились глухими стенами, поросшими каким-то растением с широкими и сочными на вид листьями.

И вот эта поросль заинтересовала меня больше любого из жителей юга. Местные обитатели ничем не отличались от нас. Просто им повезло родиться по эту сторону, а не по ту. Не самое большое достижение. А вот заставить траву взбираться на стены… это ведь лоза? Я видел подобное в теплицах, но такого буйства — никогда. Рыжие, зеленые, желтые листья переплетались в сочные ковры поверх белых стен.

Мне подумалось, что они, скорее всего, выдержат и вес человека.

Черный Капитан с трудом осилил подъем к крепости. Он побагровел от усталости и жары, пот стекал по лоснящимся щекам, волосы налипли на лоб. Я поблагодарил его за то, что он избавил нас с Лайлой от испытания жарой.

Жить в краях, где нельзя приглушить печку, должно быть, невыносимо.

Над нашими головами сомкнулись каменные своды. Людей стало больше. От пестроты их одеяний (которые можно было сравнить только с нарядами цирковых актеров на представлении) я почувствовал себя не в своей тарелке. Впрочем, Гончая и не должна быть здесь своей. С потаенной улыбкой я подумал, что одежду местные обитатели выбирали по принципу «твой труп должен быть виден в лесу на расстоянии мили».

Все эти разноцветные люди замирали, когда наша группа шла мимо. Торжество, радость, восхищение. Кто-то захлопал. Энекен по сторонам не смотрел, он тяжело дышал и вытирал широкими, уже мокрыми рукавами пот с лица.

Я почти изумился фальши чувств окружающих. Заполонившие залы люди старательно изображали эти эмоции. Так тщательно, что сами верили в их истинность. Но куда им было до таланта Энекена. Вот кто сыграл роль дурачка, всецело погрузившись в нее. Любой из местных актеров вызвал бы подозрение у любого из эмпатов «ИзоЛьды».

Прекрасно, что даже эти мысли не вызывали во мне ничего мрачного. Я мысленно улыбался, глядя на лица притворщиков, чьи таланты не стоили и плевка моего хозяина.

— Она простила его, — катилось под сводами. Вроде бы тихие, но такие значительные слова. Об этом нужно было говорить (и я не знаю почему), это было невероятно важно для всех, кто собрался в огромном зале.

— Север снова наш! — шептали безликие голоса.

Мы миновали лживое людское море, поднялись на несколько длинных ступеней. У высоких дверей замерли двое железных великанов зеленого цвета. Когда мы подошли — зазвенела сталь, и стражи распахнули перед нами створки.

Наше сопровождение осталось на лестнице. Старший указал Энекену путь и тоже отступил в сторону.

— За мною, — бросил нам Черный Капитан.

Мы вошли в небольшой зал, уставленный скульптурами. Посреди него, в ярком пятне света, на высоком деревянном кресле сидела женщина в зеленом.

Этот цвет был важен для южан, в этом сомневаться не приходилось.

Справа от королевы стоял лысый лопоухий бледный мужчина с огромными синяками под глазами и бескровными губами. Он утопал в черном одеянии, казавшемся слишком уж несоразмерным его фигуре. По-моему, сильное дуновение ветра могло сбить белокожего с ног.

Вот только я хотел оказаться подальше от него. Что-то скрывалось за изможденным видом лопоухого. Что-то могущественное.

Слева от Королевы женщина в мужском наряде скрестила руки на груди, ее улыбка еще не могла назваться высокомерной, но была очень близкой к этому. Она так походила на капитана Абвегу, что я даже подумал: не являются ли они сестрами?

Энекен вышел в пятно света перед королевой, встал на колени. Мы замерли за спиной хозяина — три безмолвные хищные тени. Совершенно, на мой взгляд, безобидные для спутников правительницы юга. В темных волосах королевы виднелись седые локоны. На вид женщине было лет пятьдесят.

— Встань, — произнесла она.

Черный Капитан поднялся с трудом из-за своего веса. Выпрямился. Я чувствовал запах его пота. Заклинатель застыл, будто обратившись в одну из скульптур зала. Даже дышал медленно.

— Северные Гончие Радага все как на подбор были звероподобны, — заметила Королева. Она поднялась со своего кресла, спустилась к Энекену, поморщила нос. — Кроме девчонки. Ты решил показать мне контрасты? Подростка и красавицу? На севере такие же точно люди, что и у нас, да?

Она смотрела на меня и Лайлу с жалостью.

— У тебя нет души, Энекен.

— Служба надзора тщательно следит за тем, чтобы в Ковен Плоти не попали заклинатели с душой, — произнес толстяк.

— И делает эту работу хорошо, — прошептал лысый на возвышении.

— Если бы ты притащил мне детей, то, наверное, я за такую мелкую манипуляцию приказала бы утопить тебя в гавани, несмотря на данное мною слово. Женщина и подросток — это лучше. Хотя они же наверняка были влюблены друг в друга. Это так?

Энекен опустил взгляд. Лысый поднял бровь, но промолчал.

— Ты предсказуем, — сказала королева, вновь поморщившись.

— Жизнь нельзя упрощать, — произнес Черный Капитан. — Но, может быть, это Радаг хотел вам показать, что север звероподобен?

Властительница юга пропустила его слова мимо ушей. Она остановилась напротив Лайлы, коснулась ее щеки пальцами.

— Ты ничего не делаешь просто так…

Сказительница встретила взгляд королевы.

— Кем ты была там, на севере?

— Трусихой, — ответила Лайла. — Дурой.

— Сказительницей, — поспешил вмешаться Энекен. — У нее прекрасный голос. Когда я ее взял, она была слепа, и за ней охотились Гончие Радага.

— Тебя послушать — королевский заклинатель, — выделила королева, — Радаг был настоящим монстром. Однако при нем поставки с севера вышли на новый уровень.

— Особенно в последние три года? — улыбнулся Черный Капитан.

— Справедливо, но это удивительно совпало с твоей проверкой, Энекен. Главным образом с тем, что куратор Радага решил лично провести ее.

Толстяк монотонно забубнил:

— Ни я, ни Лав ан Шмерц не сталкивались с Капитаном Радагом на севере. Моя миссия была тайной. Мы прошли через Южный Круг как разнорабочие овощного грузовоза в караване, возглавляемом кораблем Радага! Полгода плаванья, полгода пережидания сезона штормов на перевалочной платформе «Стражей Границ». О пропаже компаса я узнал позже всех.

— Мне нравится наблюдать за тобой, Энекен, — королева встала перед ним. — Ты так стараешься.

— Моя цель — служить вам и вашим людям, — склонил голову Черный Капитан.

Она хмыкнула, подошла ко мне.

— Вашим людям, — повторила эхом королева. — Вашим людям… Совсем ребенок.

— В вашей гвардии служат люди немногим старше, — напомнил Энекен.

— Но они делают это по своей воле, — повернулась к нему правительница. Голос ее стал злее: — Ты знаешь, как я отношусь к вам. Как относятся к заклинателям Плоти мои люди.

— А вы знаете меня. Я всегда был старателен. Я не ломаю людей себе в угоду. Я сделал их лучше.

— Не думаю, что они просили тебя об этом!

Она вернулась к своему деревянному креслу, села и положила руки на подлокотники.

— Я хочу поговорить с ними. Ты уже рассказал нам то, что знал. То, что хотел рассказать. Но я хочу послушать и их.

— Простите за дерзость, — широко улыбнулся Энекен, — но вы будете впечатлены. Их истории потрясающие.

— Заткнись, — пальцы королевы взметнулись в раздраженном жесте. — Заткнись. Я вижу, что ты сделал с их историями.

— Имманотен, — обратилась правительница к лысому. — Ты сможешь проследить за чистотой их рассказа? Энекен — известный мошенник, я не понимаю, зачем вообще его слушаю.

— Конечно, моя королева, — тихо, болезненно произнес тот. Поклонился. — Лжи не будет.

— Я и не собирался ничего скрывать, ваше величество, — вмешался Энекен. — Только правду. — он обратился к нам — Вы слышали?

Мы посмотрели на хозяина.

— Говорить только правду, — повторил великан.

Сначала королева расспрашивала Лайлу. Когда рассказ коснулся Радага и его роли в жизни сестер ан Зарр, правительница побелела от ярости. Клянусь, если бы Черный Капитан был жив, то его прикончили бы уже здесь, дома. Владыка юга негодовала от того, что вытворял ее подданный на севере.

И не врала в своем недовольстве. Ну, судя по тому, что я видел. Вот только после путешествия с Энекеном-ребенком моего доверия осталось совсем немного.

Возможно, некоторые вещи из рассказа Лайлы мне слышать не стоило. В частности, те, которые касались нашего знакомства в Снежной Шапке и её отношений с Эльмом. Впрочем, те слова могли взволновать лишь Эда ан Бауди, а не Ледовую Гончую. Было и было. Прошлое остается в прошлом.

Она рассказывала про Содружество, она делилась легендами. Королева со свитой несколько раз покидали зал, в котором среди скульптур оставались лишь мы втроем — ненужный Хвайт, величественная Лайла и я.

Так прошло несколько дней. Ведь наши рассказы не могли быть сокращены до простого «я родился, вырос и оказался здесь». Историю жизни так не поведаешь. Да и ни одну жизнь не расписать так кратко. Несомненно, хватает людей, убежденных в примитивности окружающих, но это ведь не значит, что окружающие действительно так просты. Нет ничего сложнее собственной любви. Пусть для других она выглядит легкой, понятной и типичной.

На допросы королева всегда приходила в сопровождении Энекена, женщины-воительницы и лопоухого Имманотена. Но говорила лишь она и тот из нас, кого правительница спрашивала. Когда история Лайлы подошла к концу, закончившись на Барроухельме, владычица юга обратилась ко мне.

И я начал свою историю о мальчишке из далекой деревни. В очередной раз. Даже сейчас, когда я рассказываю вам о том, что рассказывал прежде другим — это еще один виток спирали моих рассказов. Поэтому — простите за мою улыбку.

Королева слушала с нескрываемым любопытством. Иногда останавливала, просила больше описаний, задавала неожиданные вопросы и поглядывала на Энекена. Я покорно останавливался, уточнял и отвечал.

Когда мой рассказ подошел к приходу в Кассин-Онг Темного Бога, она хлопнула в ладоши, вновь призвав замолчать.

— Вот как вы используете осколок царновской души? Развлекаетесь ее призывом?

Энекен ответил:

— Последний раз Царн объявлялся в теле шамана, желающего спалить Пустыню. В книгах сказано, что он уничтожил отряд заклинателей Плоти, отправленных за ним. Это было больше чем два века назад. С тех пор никаких следов. Почему же не использовать осколок для дела Короны?

— Ищете ли вы Царна вообще?

Черный Капитан промолчал, затем вкрадчиво спросил:

— Хотите ли вы, чтобы мы его искали?

Королева вздрогнула, но быстро справилась с собой:

— Продолжай. Радагу повезло, что он умер. Королевский заклинатель и такое… Я думала, что он такой оригинальный, что это все его маска. Личина бунтаря против правил и системы. Мне это даже импонировало. Но вот это вот все… Продолжай!

В ее душе пряталась девочка-исследователь. Посредством нас она путешествовала по далеким ледяным Пустыням. Бродила по ночным полям заструг, слушала стон льдов и наматывала на лицо третий или четвертый шарф. Теряла воображаемых друзей и улыбалась сверкающему зимнему солнцу.

Так было, пока я не дошел до «Звездочки».

Пока не рассказал о том, что взяло шаманов на том ледоходе.

— Стой, — прервал меня Энекен. Толстяк внимательно смотрел на меня. — Это твоя шутка, Имманотен?

Тот еле помотал головой, будто даже такое движение далось ему с трудом.

— Я выбрала его потому, что он не обременен чувством юмора, — раздраженно произнесла королева.

— Ваше величество, прошу простить. Но я не расспрашивал про этот этап. Не думал, что там может быть что-то интересное. Что он говорил, Эд? Что говорил тот, кто поселился в вашем шамане?

Я рассказывал. Слова того, кто взял юного Зиана, а потом и Шона, помнились прекрасно. Энекен слушал, нахмурившись, совсем забыв, что историю эту ведут для королевы.

Пока та не напомнила о себе холодным и вкрадчивым:

— Энекен?

— Ваше величество, по-моему, это был Царн, — сказал толстяк. — Они нашли душу Царна!

Королева чуть улыбнулась:

— Очень удачно, правда? Как кстати мы о нем вспомнили, верно? Тронутый, продолжай.

Она не верила Черному Капитану. Даже в нашем рассказе не верила.

Когда я дошел до момента, где мы похоронили Шона — Энекен с изумленным видом переступил с ноги на ногу, взгляд его блуждал по залу.

— Стоп! Еще одно представление от тебя, Энекен? — королева не пыталась скрыть свое раздражение, вызванное то ли его поведением, то ли моей глупостью в прошлом. — Не слишком ли богатый набор для того, чтобы впечатлить меня? Давай посчитаем. Война — обязательно серьезная, захватывающая все слои от юга до севера. Кровь, боль, смерть — как же нам не стыдно лезть туда со своими проблемами. Раз. Торговые сети разорваны из-за этой войны. Гильдии, которые вели с нами дела, разбросаны, раздроблены и вряд ли смогут дальше работать. Два. Ты приводишь мне молодых северян, хотя для твоих целей подошли бы последние из их головорезов. Думаешь разбудить во мне жалость? Не разбудишь! Три! А теперь ты раскопал Царна, которого вы, заклинатели Плоти, должны были давным-давно объединить с его подледным осколком. Никто из вас ничегошеньки об этом не знает, но теперь-то вы его точно найдете и расправитесь со льдом, а значит людей снова надо спасать! Четыре!

— Нет, ваше величество. Не представление. Череда совпадений, — сказал Энекен, выставив перед собой ладони. Я покорно ждал приказа продолжать. — Я клянусь вам!

— Я не верю тебе, заклинатель, — тихо сказала королева. С сожалением. — Не верю.

— Мастер Имманотен не даст мне соврать, — толстяк посмотрел на лысого колдуна с мольбой. Тот не пошевелился, но его запавшие глаза не отрывались от Черного Капитана. Вены на висках лопоухого вздулись.

— Это манипуляции, Энекен. Грубые. Дешевые. Настолько дешевые, что я хочу кричать. Ты знаешь, что мне неприятна сама суть севера, но заставляешь бороться за нее! Наши запасы топлива подходят к концу. Машины у Джунглей вот-вот остановятся, и что мы будем делать после этого? У меня есть свои молодые жизни!

— Тогда к чему это, ваше величество? Вы упрекаете меня в то, что Ковен не поймал Царна, но вы же знаете, что если мы найдем его — север изменится. То, что заклинатели Плоти балуются с Темным Богом, вас гневит, но что будет, если Темный Бог снова уснет и льды растают?

Женщина-воин сделала шаг вперед, вытягивая из ножен узкий меч, но королева остановила ее коротким жестом:

— Хорошая пощечина, Энекен, — холодно произнесла она. — Ты прав. Но теперь слушай меня. Делай что хочешь. Мне нужна торговля с севером. Если поставки не возобновятся — я утоплю тебя в гавани. Хоть сами плавьте их лед на топливо!

Властительница юга встала:

— Проваливай. И забери своих тронутых!

***

На корабль мы не вернулись — Черный Капитан сразу повел нас в свое логово, коим оказался уютный деревянный дом за разноцветной оградой. Небольшой, аккуратный и пахнущий чистотой. Оказавшись внутри, толстяк немного преобразился. Движения стали медленнее. Он касался знакомых ему вещей почти с нежностью. Сколько лет назад Энекен покинул родные стены? Скучал ли он? Может ли вообще скучать человек, чья душа выжжена?

Заклинатель Плоти неторопливо развел огонь в камине, вытащил откуда-то пыльную бутылку и, откупорив ее, плюхнулся в кресло. Посмотрел на нас и сказал:

— Я не врал. И почти не манипулировал.

— Почему ты решил, что это Царн? — спросил его я.

Он приложился к бутылке, прикрыв от наслаждения глаза. Обмяк с расслабленной улыбкой.

— Очень не хватало. На севере пить можно только талую воду, и та воняет.

Толстяк сделал еще глоток, поиграл бутылкой в руках. Несколько долгих минут он молчал, наслаждаясь напитком и даже не глядя в нашу сторону.

Мы терпеливо ждали, не рискуя напоминать о себе и о своем вопросе.

Наконец Черный Капитан пошевелился, повернулся к нам.

— Братство Ледовой Цитадели выступило против гнилой лихорадки с востока. Против мертвеца на щите, — сказал он. — Я взял одного из цитадельцев. Это было грубо, но у меня не оставалось времени. Все шло очень быстро. Но тот паренек рассказал мне больше, чем те, кого ты допрашивал вместе с Фарри, Эд.

— Мертвец на щите? — нахмурился я. Где-то уже мне попадалась эта фраза. Но где?

— Так его описывают. Несколько изуродованных созданий, и на людей-то не похожих, таскают на себе железный щит с мертвецом, — описал Энекен. — Когда они выходят к поселению — жители становятся такими же тварями. Если попадаются шаманы — он пожирает их. Рупор Технобога призвал, если нужно, спалить всю Пустыню, но наступление лихорадки прервать. Они потеряли несколько судов в тех краях. Ледоходы просто перестали выходить на связь. По-моему, Магистрат первым понял, с кем столкнулся.

— Почему ты говоришь, что это Царн? — подала голос Лайла. — Царн же мертв!

— Царн не может умереть. Ты можешь забыть все, что знала о нем, и изучить с начала. Сказительница, искусству Плоти нас учат. Такого, как на севере, когда кто-то пробуждается с даром, у нас не бывает. Мы меняем Плоть, шаманы меняют суть. Мы черпаем силы из собственного тела, они из… Души? Хотя что такое душа?

Он хихикнул, опять поднял бутылку.

— Что-то, отделяемое от тела? Что-то, привязанное к нему? Выжег ли я ваши души или же только исправил тела? Ведь заклинатель плоти не влияет на дух, заклинатель плоти влияет на плоть. На вашу кровь, на ваши мышцы, на тонкие связи в ваших головах, отвечающиеза вашу сущность. Разрушаю тягу к одним чувствам, блокирую другие, создаю третьи. Таким образом, не меняю ли я ваш дух? Не становлюсь ли отступником, как Царн? К чему относится душа человеческая, к духу или тому, что у каждого в черепушке?

Я восхищенно улыбнулся. Да, это должно показаться невозможным, но таковы Ледовые Гончие. Даже если хозяин будет мерить расстояния нашими выпущенными кишками — мы будем только рады этому. Как же дико понимать это вот так, отстраненно.

— Хозяин… — подал голос Хвайт. — Вы просили остановить вас, когда в следующий раз вы…

— Тихо!

Энекен вновь глотнул, зыркнув на загорелую Гончуюнедовольным ребенком.

— Я помню, о чем просил. Но сейчас речь о Царне!

Хвайт покорно опустил голову.

— Тот, кто вселился в ваших шаманов, знал о юге. Как много таких людей, со схожим опытом, может прятаться в Пустыне? — вздохнул Энекен, — Допустим, это кто-то из тех, кто пошел по его стопам. Кто научился использовать силу Духа для влияния на Плоть. Как ваш шаман на том пиратском корабле, о котором ты рассказывал, Эд. Но его опыт ограничен жизнью, он не смог бы успеть запитать тело от духа. Царн же победил смерть уже тогда, когда пробудил Темного.

Он насупился, посмотрел куда-то мимо нас.

— Так что твои песни, сказительница, всего лишь песни. Правда в книгах. Современники Царна, свидетели той войны оставили нам много томов. Я прочитал их все. Тебе тоже следует.

Еще один глоток:

— Он просто ушел за знанием. Не дошел ли он до такого решения так же, как и я, размышляя, что есть душа и как далеко идут возможности плоти?

— Хозяин… — опять подал голос Хвайт.

— Тихо! Заткнись, слышишь? Я всего лишь фантазирую! У меня нет ничего кроме фантазий. Мне приходится придумывать себя, чтобы не стухнуть!

Он взмахнул бутылкой:

— Конечно, я остановлюсь лишь на фантазиях. Я королевский заклинатель! Мне просто хочется почувствовать что-то большее, чем базовый набор. Хочется побыть человеком.

Толстяк запыхтел в задумчивости, уставился на меня:

— Давно хотел сказать, Эд. У тебя трудная судьба. Быть свидетелем всему и ни на что не влиять. Это самый сложный путь. Героям проще, они пытаются изменить мир и либо меняют его, либо гибнут. А таким, как ты, приходится меняться самим и каждый раз понимать, что будь в тебе больше этой проклятой героической жилки — все пошло бы по другим путевикам.

Я кивнул понимающе. Да. Ведь если вдуматься, я лишь носил эту игрушку с собой. Все остальное делали другие люди. Настоящие герои. И моя история — это лишь короткий взгляд на чужие жизни. Я пассажир, а не рулевой.

— Но даже этой твоей судьбе я бы позавидовал, если бы мог, — добавил он отстраненно и замолчал.

— Завтра я пойду в Ковен, — Энекен перевел пьяный взгляд на огонь, положил подбородок на грудь, отчего лицо смяли глубокие складки. — В Ковене есть люди, которые всерьез отнесутся к новостям о Царне. Люди, которые отправятся на его поиски. Хотя не думаю, что Царн прячется. Что-то вы в нем сломали. А значит мы его найдем. Найдем и, наконец-то, проведем обряд воссоединения как положено. Зверюшка сожрет, наконец, того, кого ищет все эти годы. И подавится! Королева милостива ко мне, но королева совершила ошибку.

Он достал компас.

— Артефакт все еще у меня. А значит и решать могу я. Кто бы ни пришел ко мне этой ночью — разорвите его на части.

Черный Капитан прикрыл глаза.

— Ну, разве что королеву не трогайте. Разбудите, если она явится.