Ледовое побоище в зеркале эпохи. Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере

Завоевание Курляндии Тевтонским орденом в 1241–1242 годах Александр Баранов (Берлин)

22 сентября 1236 года объединенное войско ордена меченосцев, немецких крестоносцев, а также вспомогательных отрядов из Ливонии и Пскова, было полностью разгромлено литовцами в битве при Сауле[457]. Это поражение поставило христианскую Ливонию на грань катастрофы и во многом предопределило ее историческое развитие, связав ее дальнейшую судьбу с судьбою Тевтонского ордена. Зимой 1236/1237 года восстали племена куршей, земгалов и селонов, равно как и эсты на о. Эзель (Сааремаа)[458]. Несмотря на катастрофу при Сауле, у ордена меченосцев и ливонских прелатов оставалось достаточно сил для удержания ключевых замков и Риги[459], однако сложившееся шаткое положение требовало немедленных действий по восстановлению военной мощи Ливонии. Как только папа римский Григорий IX (1227–1241) получил известия о случившемся, он 12 мая 1237 года безотлагательно утвердил инкорпорацию меченосцев, переговоры по поводу которой тогда уже шли, в состав Тевтонского ордена[460]. Летом или ранней осенью того же года в Ливонию прибыл отряд тевтонских братьев во главе с Германом Балком.

Таковы были в общих чертах обстоятельства появления Тевтонского ордена в Ливонии. К тому моменту земли на левом берегу Западной Двины (Даугавы), как и остров Эзель, христианами-католиками были практически полностью утрачены. Кроме того Герману Балку, согласно папскому указанию, предстояло передать североэстонские регионы Гаррию (Харьюмаа), Вирляндию (Вирумаа), Нервен (Ярвамаа) вместе с округой города Ревеля (Таллинна) королю Дании Вальдемару II (1202–1241). Эти земли находились под непосредственным контролем меченосцев, и по этой причине слияние орденов на подобных условиях ставило перед Германом тяжелую задачу по организации власти, разрешение которой следовало осуществлять в ожидании неизбежного конфликта с прежними владельцами Северной Эстонии. Помимо этого требовалось также оформить отношения ордена с епископом Риги и другими прелатами Ливонии, рассматривавшими Тевтонский орден не столько в качестве «спасителя», сколько как еще одного конкурента, претендовавшего на власть в регионе[461]. Относительно правового положения только что оформившейся организации Григорий IX однозначно указал, что орден должен оставаться, как прежде меченосцы, под юрисдикцией прелатов и что все прочие привилегии тевтонских братьев-рыцарей на Ливонию не распространяются[462].

Таким образом, Тевтонский орден появился в стране, где уже сложилась определенная система территориальных владений и правовых взаимоотношений, что отличало ее от Пруссии. Начатое в 1230–1231 годах завоевание земель, населенных прусскими племенами, производилось тевтонскими братьями с помощью немецких и польских крестоносцев, но в правовом отношении орден обладал обширными привилегиями и являлся единоличным «господином земли» или ландсгерром. Посредством Крушвицкого договора, заключенного Тевтонским орденом с герцогом Конрадом Мазовецким (1207–1247) 30 июня 1230 года[463], буллы из Риети папы Григория IX от 3 августа 1234 года[464] и «Золотой буллы» из Римини императора Фридриха II (1220–1250) (май — август 1235 года)[465] верховный магистр Тевтонского ордена Герман фон Зальца (1209–1239) обеспечил его власти прочную правовую базу. Печальный опыт, полученный орденом в 1211–1225 годах в венгерском Семиградье (Бурценланде)[466], заставил верховного магистра подойти к разрешению вопроса о Пруссии более основательно и обеспечить себе поддержку как на локальном (Конрад Мазовецкий), так и на глобальном (папа и император) уровнях. Жестокое противостояние Григория IX и Фридриха II не помешало Герману фон Зальца получить покровительство обоих глав западного христианского мира[467]. Однако в Ливонии, как было указано выше, ситуация для ордена сложилась совсем иная.

В связи с этим фактом представляет особенный интерес стратегия и тактика Тевтонского ордена на начальном этапе его деятельности в Ливонии, а именно, в конце 30-х и в 40-х годах XIII века. Эта тема является весьма обширным полем для проведения исследований, а потому в рамках этой статьи будет рассмотрен в качестве примера только первоначальный этап покорения орденом восставших куршей, который имел место в 1241–1242 годах[468].

К моменту битвы при Сауле в Курляндии (Курземе) уже существовало епископство, однако данные о нем, сохранившиеся в источниках, весьма отрывочны[469]. В 1230–1231 годах вследствие неурожая и вспыхнувшего голода жители северо-восточной Курляндии заключили с Ригой, меченосцами и папским вице-легатом Балдуином Альнским ряд договоров, согласно которым обязались принять у себя священников и перейти в христианство взамен поставок продовольствия[470]. Предположительно, что в конце 1234 — начале 1235 года папский легат Вильгельм Моденский назначил первого епископа Курляндии, не определив, однако, точных границ области, находившейся под его юрисдикцией[471]. Согласно более поздним документам, епископ заключил с меченосцами договор, по условиям которого две трети территории диоцеза оставались под его полным контролем, в то время как одна треть земель отходила ордену[472]. Вероятно, Северная Курляндия вошла в состав владений епископа, а меченосцы удержали за собой область в среднем течении реки Венты вплоть до побережья Балтийского моря[473], однако вскоре после битвы при Сауле восставшие курши отпали от христианства и убили епископа Энгельберта вместе с членами его кафедрального капитула. В сентябре 1237 года папский легат Вильгельм Моденский определил границы территорий всех церковных диоцезов Ливонии, включая Курляндское епископство, которое простиралось от рек Венты и Немана до Литвы и от реки Абавы до Земгалии[474]. Северо-восточная часть Курляндии, так называемая Фредекурония («мирная Курония»), не принимавшая участия в восстании куршей, была присоединена Вильгельмом к рижскому диоцезу. Таким образом, земли Курляндского епископства, установленные папским легатом, находились еще под контролем язычников-куршей, и их еще предстояло заново подчинить.

Однако на тот момент перед Тевтонским орденом в Ливонии стояли куда более срочные и важные задачи, нежели «реконкиста» в Курляндии. В 1237–1238 годах Герман Валк занимался утверждением власти ордена на новообретенной территории и интеграцией владений меченосцев. Тевтонские братья взяли под свой контроль замки в Риге, Ашерадене (Айзкраукле), Зегевольде (Сигулде), Вендене (Цесисе), Феллине (Вильянди), Ревеле и другие укрепленные пункты. 29 января 1238 года орден скрепил союзный договор с Генрихом, епископом Эзельским[475]. 7 июня 1238 года при посредничестве Вильгельма Моденского в Стенсби был заключен договор между королем Дании Вальдемаром IV и магистром Тевтонского ордена в Пруссии и Ливонии Германом Балком касательно раздела Северной Эстонии[476]. Ревель вместе с Гаррией и Вирляндией были переданы во владение датского короля, в то время как ордену удалось удержать за собой округ Нервен. Бывшие меченосцы выступили против этого договора, и конфликт между ними и Германом Балком разгорелся до такой степени, что последний, вероятно, еще осенью 1238 года был вынужден оставить Ливонию[477].

В качестве своего заместителя Герман оставил Дитриха фон Грюнингена, который в договоре с рижским епископом Николаем от 19 апреля 1239 года уже упомянут как «praeceptor fratrum domus Theutonicorum in Livonia»[478]. Герман Валк скончался, предположительно, 3 марта 1240 года[479]. Ограниченное количество сохранившихся источников начала 40-х годов XIII века не позволяет точно установить хронологию правления первых магистров Ливонии. 7 мая 1240 года Дитрих фон Грюнинген находился на капитуле Тевтонского ордена в Мергентхайме[480].

Марк Лёвенер выдвинул предположение, что на этом собрании в качестве нового магистра Ливонии был избран Генрих фон Хаймбург, основываясь, в частности, на хронологии анонимной ливонской «Рифмованной хроники» конца XIII века. Согласно этому сочинению, Генрих фон Хаймбург принял дела новой орденской провинции вслед за Германом Балком[481]. Кроме того известно, что Генрих действительно присутствовал на капитуле в Мергентхайме вместе с Дитрихом фон Грюнингеном[482], хотя, к сожалению, не сохранилось ни одного документа, в котором Генрих упоминался бы в качестве магистра Ливонии. Единственное свидетельство его правления содержится в строке из «Рифмованной хроники», составленной полвека спустя после этих событий. В ливонской хронике Германа фон Вартберге конца XIV века начало правления Генриха отнесено к 1245 году и упомянуто вслед за повествованием о магистре Андреасе фон Фельбене[483]. В так называемой «Младшей хронике верховных магистров», составленной в Утрехтском баллее (провинции) Тевтонского ордена в конце XV века, Генрих фон Хаймбург также представлен как преемник Германа Балка на посту ливонского магистра. Согласно «Младшей хронике», Генрих правил два года «с множеством браней и войн» (mit veel oirlochs ende crychs) и оставил Ливонию по причине болезни[484].

Полное отсутствие документальных свидетельств касательно магистерского периода жизни Генриха фон Хаймбурга не позволяет подтвердить или опровергнуть теорию Лёвенера, однако можно предположить, что Дитрих фон Грюнинген находился в Мергентхайме, оставив Андреаса фон Фельбена в качестве своего заместителя. Следующее документальное упоминание ливонского магистра после 19 апреля 1239 года встречается в тексте мирного договора Тевтонского ордена с эстами о. Эзель 1241 года, где Андреас фон Фельбен назван в качестве «domus Theutonicorum tunc magister in Livonia» и «magister Rigensis»[485], и в послании эзельского епископа Генриха от 13 апреля 1241 года, в котором «Andreas, commendator» в перечне представителей ордена упомянут на первом мecтe[486]. Таким образом, Дитрих фон Грюнинген с перерывами управлял орденской Ливонией с 1239 по 1241 год, время от времени покидая провинцию и оставляя ее под контролем Андреаса. По всей видимости, именно на срок правления Андреаса фон Фельбена в качестве вице-магистра и затем магистра Тевтонского ордена в Ливонии приходятся занятие Пскова ливонцами, походы ордена на земли води и Новгорода и сооружение крепости Копорье, которые произошли в период с сентября 1240 по апрель 1241 года[487].

Имя самого Дитриха фон Грюнингена, судя по имеющимся в нашем распоряжении источникам, связывается не с конфликтом на русско-ливонской границе, а, в первую очередь, с кампанией по завоеванию Курляндии. Документальные свидетельства, освещающие это событие, фактически отсутствуют, и мы вынуждены полагаться на данные «Рифмованной хроники», источника весьма специфичного, содержащего множество «подводных камней». Согласно ней, Дитрих являлся убежденным сторонником «реконкисты» куршских земель[488], но вот когда именно он приступил к завоеванию Курляндии, неясно.

В некоторых исследованиях содержится тезис, согласно которому неудачный для ливонцев исход конфликта на русско-ливонской границе и поражение на льду Чудского озера побудили тевтонских братьев направить свои усилия в другом направлении — на завоевание Курляндии[489]. Этот подход предполагает существование двух стратегических концепций: одна из них, по мнению Ф. Беннингхофена, была связана с «фракцией» бывших меченосцев, стремившихся за счет новых завоеваний на востоке восполнить свои территориальные потери в Северной Эстонии, которые последовали за договором в Стенсби; другая же, сориентированная на юг и направленная против куршей, земгалов и литовцев, исходила непосредственно от руководства Тевтонского ордена[490]. Однако, как справедливо отмечает А. Селарт, участие ордена в походе на Псков и в земли води в принципе не противоречило планам повторного завоевания территорий к югу от Западной Двины[491]. Подготовка широкомасштабной кампании ордена по покорению куршей и начало ее осуществления могли проходить параллельно с попытками закрепиться в районе Пскова и Копорья. Для установления хронологических рамок военной операции ордена в Курляндии рассмотрим имеющиеся в распоряжении источники.

Ливонская «Рифмованная хроника» конца XIII века, являющаяся самым подробным описанием похода против куршей, не содержит практически никаких дат и лишь относит кампанию к временам правления ливонского магистра Дитриха фон Грюнингена. В «Сообщении Гартмана фон Гельдрунгена[492] об объединении Тевтонского ордена с меченосцами», составленном, вероятно, во второй половине XIV века, указывается только, что Дитрих «построил в свое время замок Голдинген» в Курляндии[493]. Герман фон Вартберге в своей ливонской хронике конца XIV века относит кампанию против куршей к 1240 году[494]. В «Младшей хронике верховных магистров» конца XV века повторяются сведения «Рифмованной хроники» и также не содержится никаких хронологических указаний на время похода Дитриха[495]. Что же касается документальных источников, то, как уже указывалось выше, из грамоты от 7 мая 1240 года следует, что Дитрих фон Грюнинген находился в это время на орденском капитуле в Мергентхайме. В грамоте Эзельского епископа от 13 апреля 1241 года уже Андреас фон Фельбен упоминается в качестве магистра Ливонии, из чего следует, что Дитрих фон Грюнинген, предположительно, мог организовать поход против куршей зимой 1240/1241 года по возвращении из Германии и покинуть Ливонию весной, передав дела Андреасу.

Поскольку данное предположение невозможно подтвердить названными источниками, обратимся к дополнительным документальным свидетельствам. В нашем распоряжении имеются тексты двух грамот легата Вильгельма Моденского от 19 апреля 1242 года, который предоставлял Тевтонскому ордену в Ливонии право на постройку замков в подходящей местности возле рек Земгальская Аа (Лиелупе) и Виндау (Вента)[496]. На основании этих документов некоторые исследователи посчитали, что завоевание куршей могло произойти только после апреля 1242 года, так как в грамотах говорилось о некоем «ином способе» (alius modus, eyn ander modum unde wiis) действий легата, что трактовалось как намек на запланированную военную кампанию после неудачной попытки мирного распространения христианства. Вторым доводом в пользу этого вывода служит упоминание в одной из грамот Вильгельма замка на Венте, который в историографии обычно воспринимался как Голдинген (Кулдинга), заложенный вскоре после первых успехов Дитриха фон Грюнингена[497]. Помимо всего прочего этот вывод удачно вписывался в представление о том, что Тевтонский орден переориентировался на Курляндию после своего поражения на льду Чудского озера. Вместе с тем следует отметить, что текст грамот не позволяет сделать однозначное заключение относительно того, что завоевание Курляндии произошло позже времени их составления. В общей сложности речь в этих документах идет о разрешении папского легата на сооружение орденом замков в пределах земель, предназначенных для епископов Курляндии и Земгалии. Точно также фраза Вильгельма о «другом способе» действий является достаточно туманной и может быть истолкована по-разному[498].

Таким образом, Дитрих фон Грюнинген мог приступить к организации большого похода на куршей еще в 1241 году после своего возвращения в Ливонию и, разумеется, вне всякой связи с результатом будущей битвы на Чудском озере. Мы полагаем, что первая фаза орденского наступления должна была произойти не после апреля 1242 года, а именно зимой 1241/1242 года, в самое подходящее время года, удобное для быстрого и беспрепятственного пересечения войсками замерзших рек, болот и озер[499]. Согласно «Рифмованной хронике», перед походом в Курляндию магистр Дитрих собрал в Риге довольно крупное войско, к которому присоединились отряды ливонских епископов — о каких именно епископах идет речь, автор хроники умалчивает. В связи с этим Э. Худзинский высказал мнение, что употребление им слова «епископ» во множественном числе (die bischove) указывает на участие в походе отрядов всех без исключения ливонских прелатов, т. е. епископов Риги, Эзеля и Дерпта[500], хотя в том случае, если бы сбор войска в Риге происходил зимой 1241/1242 года, участие в нем дерптских контингентов, задействованных тогда в русско-ливонском пограничном конфликте, представляется маловероятным.

Помимо отрядов прелатов в Ригу прибыли и «люди короля» (des kuniges man), т. е. отряды североэстонских вассалов короля Дании. Затем соединенная армия Дитриха фон Грюнингена переправилась через Двину и Лиелупе и, предположительно, проследовала вдоль берега Рижского залива (bie daȥ mer ûf den strant / wart daȥ her wol geschart / nâch mancher banier ûf die vart) во «Фредекуронию». Там войска должны были перейти через Абаву и с помощью проводников, хорошо знакомых с Курляндией (leitsagen wurden dâ genomen / die wol wisten Kûrlant), вступить в земли, охваченные восстанием. Вряд ли это вторжение могло застать куршей врасплох, и потому не следует трактовать сообщение «Рифмованной хроники», содержащее стандартные реплики о «блестящих как стекло шлемах» воинов и «множестве добычи» (vil manchen helm als ein glas / sach man in deme here komen… / sie santen manche grôȥe schar / in deme lande her und dar, / die alle brâchten routes vil) как указание на «легкую прогулку» орденских войск. Дитрих фон Грюнинген собрат для похода практически все военные силы Ливонии, что достаточно ясно указывает на ожидавшуюся степень сопротивления куршей и общую серьезность предприятия. Автор «Рифмованной хроники» в дальнейшем также сравнивает куршей с «твердым кремнем» (man twinget einen harten vlins, daȥ er clîben mûȥ durch nôt).

Разоряя территорию противника и уничтожая его живую силу (sie brâchten manchen man in nôt / wer nicht envlôch, der was tôt), войска Дитриха продвинулись до среднего течения Венты, глубоко вклинившись в земли язычников[501]. Завоеватели определенно не достигли крепости Амботен (Эмбуте) на юге Курляндии, являвшейся или ставшей центром куршского сопротивления вторгшимся ливонцам. «Рифмованная хроника» сообщает о том, что после понесенных тяжелых потерь старейшины куршей отправили своих представителей к Дитриху фон Грюнингену, чтобы обсудить условия мира (die Kûren des wâren unvrô. / an einen rât sie vielen dô: / sie wolden vridelîchen leben, / sie solden sich dem meistere geben. / die eldesten sprâchen under in. / sie vielen ûf den selben sin / und santen boten in daȥ her). Магистр согласился с предложением старейшин относительно переговоров и договорился с ними о прекращении войны, после чего ливонское войско немедленно выступило в обратный путь. Можно предположить, что Дитрих не хотел затягивать кампанию в глубине территории противника, памятуя о печальном опыте меченосцев, и потому с радостью пошел навстречу предложению куршей. Заключенный мир, однако, являлся не миром, но перемирием, передышкой, которую стороны обрели в ожидании нового неминуемого столкновения. Автор «Рифмованной хроники» не уточняет, на каких условиях оно было заключено, однако нет никаких оснований полагать, что с этой поры власть ливонцев в Курляндии оказалась прочно установленной. Курши не были покорены или сломлены, о чем свидетельствуют дальнейшие сообщения «Рифмованной хроники», повествующие об их жестокой и упорной борьбе с тевтонскими рыцарями.

Тем не менее, первый этап завоевания Курляндии был успешно осуществлен. На обратном пути в Ригу Дитрих фон Грюнинген заложил на берегу Венты замок, названный Йезусбургом (позднейший Голдинген)[502], но поскольку эта территория, согласно установлению Вильгельма Моденского от сентября 1237 года, относилась к курляндской епархии, ордену потребовалось официальное подтверждение своих прав на владение новым замком. Именно по этой причине, на наш взгляд, в апреле 1242 года папский легат составил в Балге (Веселое) грамоты, разрешавшие тевтонским братьям сооружение укреплений на Венте и Земгальской Аа и закреплявшие за орденом право собственности на прилегавшие к этим замкам территории. Весной 1242 года представители Дитриха фон Грюнингена должны были прибыть в Пруссию, где уже продолжительное время пребывал Вильгельм Моденский[503], и передать ему сообщение об успешной кампании магистра в Курляндии, а также его просьбу об официальном разрешении на постройку Йезусбурга. Вероятно, Дитрих уже планировал следующий большой поход — на сей раз против земгалов, подобный тому, что он осуществил против куршей, и потому хотел заранее заручиться юридической санкцией папского легата на ведение военных действий и сооружение замка во владениях епископа Земгалии.

После возвращения вспомогательных отрядов ливонских прелатов и североэстонских вассалов датского короля из Курляндии Тевтонский орден продолжил покорение этой земли своими силами. В строящемся Йезусбурге был оставлен сильный гарнизон, который был в состоянии не только защитить новую крепость, но также проводить самостоятельные походы в близлежащие земли. Автор «Рифмованной хроники» указывает состав этого гарнизона: «отважные братья» ордена (rische brûdere), «многие благочестивые герои из кнехтов» вместе с женами и детьми (von knechten manchen vromen degen) и «часть лучших куршей» (der besten Kûren <…> ein teil) из крестившихся местных вождей вместе с их дружинами. Взятые Дитрихом куршские заложники (die andern gâben gîsel dô / dem meistere) могли быть отправлены вместе с основным войском в Ригу. Согласно «Рифмованной хронике», в скором времени тевтонские братья атаковали непокоренную крепость Амботен и успешно захватили ее (dar nach kurtzelîche / Anboten man begreif)[504]. Невозможно определить, когда именно был нанесен этот удар и какую роль в завоевании сыграл Дитрих фон Грюнинген. В 1242 году он все еще находился в Ливонии, о чем свидетельствует договор о передаче ордену четвертой части области Вик (Ляэнемаа), заключенный им с епископом Эзельским Генрихом[505].

В силу занятости покорением Курляндии магистр, по-видимому, не уделял большого внимания событиям на русско-ливонской границе, однако после битвы на Чудском озере, в ходе которой, по сообщению «Рифмованной хроники», двадцать рыцарей ордена погибло и шестеро попали в плен[506], и своего возвращении из Курляндии в Ригу он поспешил предпринять меры для скорейшей нормализации обстановки и освобождения пленников. Уже летом 1242 года был заключен русско-ливонский мир, по условиям которого осуществился обмен пленными[507], а к октябрю 1243 года Дитрих вновь покинул Ливонию. Примечательно, что его заместитель, вице-магистр Андреас фон Фельбен в тексте союзного договора, заключенного им с епископами Риги, Дерпта и Эзеля 1 октября 1243 года, именуется как «frater A[ndreas], gerens vicem magistri per Livoniam, Estoniam et Gwyroniam», особо выделяя Курляндию, что являлось редким случаем при титуловании ливонских магистров XIII века[508].

Анализ последующих событий выходит за рамки данного исследования, поэтому ограничимся перечнем наиболее важных фактов. Начало 40-х годов XIII века стало для Тевтонского ордена серьезным экзаменом на прочность. В 1242–1243 годах началось масштабное восстание пруссов, действовавших в союзе с его главным конкурентом в регионе, князем Поморским Святополком. Восставшим удалось отбросить братьев практически на изначальные позиции в Кульмской (Хелминской) земле, возвратить утерянные территории и захватить несколько орденских крепостей. Помимо этого 17 октября 1244 года франко-сирийская армия, в которую входили и войска Тевтонского ордена, потерпела сокрушительное поражение от египтян и хорезмийцев в битве при Ла Форби (Харбийя) севернее Газы. Согласно описанию результатов сражения, приведенному в письме патриарха Иерусалима Роберта Нантского (1240–1254), лишь трое из 400 братьев ордена, участвовавших в битве, сумели выжить[509]. В этот тяжелый период духовно-рыцарской организации пришлось заново восполнять свой личный состав в Святой земле и одновременно вести ожесточенную борьбу со Святополком и пруссами. Однако, в Ливонии, благодаря действиям Дитриха фон Грюнингена, для ордена сложилась в целом благоприятная обстановка. Выше уже говорилось, что все внимание ливонского магистра было приковано к землям язычников на левобережье Даугавы, которые формально числились в составе диоцезов Курляндии и Земгалии, не будучи еще завоеванными. В Курляндии Дитрих нанес первый и самый мощный удар с опорой на поддержку отрядов ливонских прелатов и датских вассалов, однако дальнейшее завоевание ордену пришлось осуществлять в одиночку. Судя по содержанию вышеупомянутой грамоты Вильгельма Моденского, магистром разрабатывался также подобный план покорения Земгалии, до реализации которого дело, правда, не дошло — по всей видимости, из-за положения дел в Пруссии.

В отличие от Ливонии и Эстонии, где владения епископов существовали в уже оформленном виде, в Курляндии и Земгалии орден мог рассчитывать на территориальные приобретения и на присвоение себе статуса ландсгерра, не связанного с прелатами прошлыми обязательствами. В ходе успешных боевых действий именно он, орден, явился той силой, которая покорила язычников и вернула их земли в лоно христианской Церкви, и потому он имел все основания добиваться у папы и его легата заслуженного вознаграждения. Дитрих фон Грюнинген должен был учитывать пример Пруссии, где орден получил широкую правовую поддержку со стороны папы и императора в ущерб интересам прусского епископа Христиана (1215–1245)[510]. Дальнейшее развитие событие показало, что Тевтонский орден в Ливонии при решении проблем, касавшихся принадлежности Курляндии, двигался именно в «прусском» направлении.

В конце июля 1243 года папа Иннокентий IV (1243–1254) и легат Вильгельм Моденский учредили в Пруссии четыре церковных диоцеза — епископства Кульмское, Помезанское, Вармийское и Самбийское[511], каждый из которых следовало разделить между орденом и соответствующим епископом; при этом две трети земли отходили тевтонским братьям и только одна треть оставалась за местным прелатом[512]. В феврале 1245 года Иннокентий IV и его легат Вильгельм определили новые условия раздела Курляндского епископства, основываясь на тех же самых принципах[513]. За этим последовала Золотая булла из Вероны (июнь 1245 года)[514], предоставленная ордену императором Фридрихом II, текст которой практически повторял его же буллу, пожалованную тевтонским братьям в Римини (май — август 1235 года)[515]. Получив соответствующие привилегии от курии и императора и преодолев жесткое сопротивление ливонских прелатов, орден последовательно закрепил свои права в ряде договоров с архиепископом Риги Альбертом Зуэрбеером (1245–1273) и новым курляндским епископом Генрихом фон Лютцельбургом (1251–1263)[516].

В качестве итога можно указать, что успех начального этапа завоевания Курляндии, осуществленного Дитрихом фон Грюнингеном в 1241–1242 годах, сопровождался не менее удачной борьбой Тевтонского ордена за легитимизацию своих владельческих прав в отношении этой территории. Военные действия братьев в Курляндии характеризовались мощным ударом практически всех наличествовавших тогда у ордена сил по противнику, сооружением замка, посредством которого орден осуществлял контроль над завоеванной областью, и дальнейшим планомерным подавлением очагов сопротивления куршей, что повторяло орденскую тактику, хорошо зарекомендовавшую себя в Пруссии. Принцип раздела территории Курляндии между орденом и прелатами, утвержденный папой, также соответствовал практике, которую орден применял в своих прусских владениях.