Ледовое побоище в зеркале эпохи. Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере

Внутренние и внешнеполитические проблемы Тевтонского Ордена в Пруссии и Ливонии в конце 1230 — начале 1240-х годов Анатолий Бахтин (Калининград)

Весной 1231 года небольшой орденский отряд в количестве девяти орденских братьев и отряд польских и немецких крестоносцев переправились через Вислу. Началось покорение Пруссии. Что же предшествовало этому вторжению, и почему для такого масштабного проекта Тевтонским орденом были выделены такие незначительные силы?

В 20-х годах XIII века обессиленное феодальными неурядицами польское государство начало подвергаться безжалостным прусским набегам, от которых особенно страдали пограничное княжество Мазовецкое и епископство Плоцкое. Хельмская земля полностью обезлюдела и находилась в руках пруссов. Конрад Мазовецкий, вероятно, по совету князя Хенрика Бородатого[568], решил обратиться за помощью к Тевтонскому ордену, который при аналогичной ситуации в Венгрии прекрасно проявил себя в борьбе с половцами. В 1225 году к верховному магистру Тевтонского ордена Германну фон Зальца было отправлено посольство. Магистр в то время находился в южной Италии, и послы прибыли к нему только в начале 1226 года. Ордену предлагалось взять во владение Хельмские земли, с обязательством покорить Пруссию, после чего начались длительные переговоры, которые затянулись на четыре года.

После получения от императора Фридриха II «Золотой буллы», подтверждавшей передачу Ордену Хельмской земли и разрешавшей покорение Пруссии, Орден склоняется к решению принять на себя ответственность по прикрытию польской границы с последующим завоеванием Пруссии.

Уже в 1226 году Германн фон Зальца отправляет в Мазовию посольство в составе двух орденских рыцарей Конрада фон Лансберга и Отто фон Залайдена в сопровождении 18 вооружённых всадников. Оба орденских рыцаря с отрядом остались в Мазовии. Конрад Мазоветский построил для них на левом берегу Вислы небольшую вальную крепость с деревянными стенами, названную Фогельзанг[569]. В ней орденские рыцари в ожидании дальнейших распоряжений, от верховного магистра[570], проводили разведку на границе и изучали ситуацию в прусских землях.

Весь 1227 год Германн фон Зальца по поручению императора готовил крестовый поход в Палестину, но, несмотря на свою занятость, и в разгар шестого крестового похода не упускал из вида польско-прусские дела. Весной 1228 года к Конраду Мазовецкому было отправлено новое посольство и подкрепление во главе с комтуром Филиппом, орденским братом Генрихом и орденским монахом Конрадом. Комтур Филипп, видимо, временно принял на себя руководство орденским отрядом. Прибытие основных сил орденских рыцарей на границу откладывалось до окончания крестового похода. Только к концу 1229 года Германн фон Зальца вновь вернулся к польско-прусской проблеме.

Магистр понимал, что для начала завоевании Пруссии необходимо выделить достаточное количество финансов и вооружённых сил, которых на данном этапе у ордена просто не было. У Тевтонского ордена в то время имелись более значимые цели и обязательства. Орден, прежде всего, стремился укрепить свои позиции в Палестине и Средиземноморье, регионе его ключевой деятельности. Оборона Святой Земли занимала основные силы ордена: по некоторым данным две трети его рыцарей находились на Ближнем Востоке. Гарнизоны Тевтонского ордена были разбросаны от Киликийской Армении на севере и до границы с Египтом на юге. Немаловажное значение имело и присутствие ордена в Испании, куда он был приглашён королём Фердинандом III Кастильским. Там Тевтонский орден вместе с тамплиерами и иоаннитами с 1222 года принимал участие в затянувшейся реконкисте[571]. Как раз в это время Орден приступал к активным боевым действиям в Испании, и все свободные силы перебрасывались на Иберийский полуостров.

Таким образом, завоевание Пруссии пришлось проводить «по остаточному принципу». Основной упор делался на помощь пилигримов (крестоносцев) из немецких и польских земель, о чём Германн фон Зальца предварительно договорился с папой. В сентябре 1230 года было получено разрешение апостольского престола, «проповедовать крест» в связи с крестовым походом в Пруссию в землях Магдебурга, Бремена, Гольштейне и Померании, в Польше, Моравии и Готланде, «дабы язычники не могли впредь хвастаться и питать безнаказанно вражду к Богу». Пилигримам, направлявшимся в Прибалтику, давались те же привилегии и индульгенции, что и участникам походов в Палестину[572].

К весне 1230 года на границу с Пруссией прибыл немецкий магистр Германн фон Бальк, назначенный ландмейстером Пруссии. Его сопровождали маршал Дитрих фон Бернхайм, комтур Конрад фон Тутелен, хауз-комтур Генрих фон Берк и госпитальер Генрих фон Виттхендорф фон Цайтц, с оруженосцами и кнехтами[573]. Вместе с четырьмя рыцарями, прибывшими ранее, набиралось девять человек. Если же учесть соотношение рыцарей и кнехтов, то орденский отряд мог насчитывать около 100 человек.

Для укрепления своей базы на левом берегу Вислы Орден в марте приобрёл у епископа Плоцкого местность Нессау, граничившую с Пруссией, где был построен замок Нессау[574]. Пять лет пребывания орденских братьев на границе не прошли даром — они неоднократно сталкивались с нападавшими пруссами, хорошо изучили ситуацию в Пруссии и были готовы к наступлению[575].

Весной 1231 года[576] небольшой орденский отряд во главе с Германном фон Бальком совместно с подошедшими крестоносцами переправился на восточный берег реки Вислы. Началось завоевание Пруссии, которое по причине хронического недостатка людских и финансовых ресурсов затянулось на пятьдесят лет. При более благоприятных условиях это можно было сделать во много раз быстрее, о чем свидетельствует поход чешского короля Отакара II (Оттокара) зимой 1254/1255 года, в ходе которого Самбия была завоевана всего за 5 дней. Но при совершении такого блицкрига у короля было не менее 200 рыцарей.

Переправившись на другой берег Вислы, рыцари обнаружили у деревни Кверц (Qwercz) разрушенные валы старой крепости Турн (Turn). Спешно укрепив её прочными ватами и стенами, они обустроили ее как надёжный плацдарм и назвали Торном (Торунью)[577]. В этом же году, захватив несколько прусских крепостей, рыцари добились принятия христианства некоторыми прусскими Нобелями, перешедшими на сторону ордена[578]. Закрепившись на правом берегу и перезимовав, Германн фон Бальк летом дождался прихода отряда крестоносцев во главе с бургграфом Бурхардом фон Магдебург и приступил к завоеванию Хельмской земли (нем.: Кульмерланд). Продвинувшись вдоль реки Вислы на север, орден основал крепость Альтхауз (Кульм)[579]. Здесь же было образованно комтурство; первым комтуром в Пруссии был назначен орденский рыцарь Берлевин (Berlewin). На некоторое время Альтхауз/Кульм стал административным центром Ордена в Пруссии. Поздно осенью небольшой орденский отряд совместно с пилигримами под командованием Бурхарда фон Магдебурга совершил бросок вдоль Вислы на север и, пройдя по Кульмской земле более 60 км, вышел на границу с Помезанией, где с приближением зимы был спешно основан замок Мариенвердер.

Поздней весной 1233 года к бургграфу Магдебургскому, срок обета которого ещё не истёк[580], присоединились польские князья из Мазовии, Куявии, Кракова, Померании, князь Хаенрих из Вроцлава, а также князь гнезненский[581]. Орден, предположительно, также прислал нескольких рыцарей. По приказу Германна фон Балька они сосредоточились у замка Мариенвердер, который был перенесён на более удобное место. Орденскому брату Людвигу фон Квидену или Кведену (Quieten, Queden) было доверена его оборона[582]. Пруссы, озабоченные появлением внушительного войска крестоносцев на своих границах, направили к ним послов, которые дали слово в том, что не хотят войны с христианами и желают принять крещение. Поверивший им епископ Кристиан (Христиан) направился к пруссам для обращения их в христианство, но пруссы, неожиданно атаковав его из засады, перебили всю его свиту, а самого епископа пленили[583].

На этой почве в лагере крестоносцев произошёл раскол. Часть польских князей, находившихся на стороне епископа, выступила с предложением договориться с пруссами об освобождении Кристиана из плена. Германн фон Бальк и орденские рыцари были против, выступая за продолжение похода. Распря между ними затянулась, и крестоносное войско в ожидании разрешения ситуации бесцельно рассеялось по Кульмской земле. Ландмейстер срочно доложил о происшествии магистру, а тот, воспользовавшись случаем, известил папу о пленении и возможной гибели Кристиана, а так же об отсутствии единства в лагере крестоносцев. Папа немедленно отреагировал: в послание князьям и орденским братьям он написал о единении, мире и послушании ландмейстеру[584]. За время раздоров Германн фон Бальк в надежде получить помощь успел побывать в Шленске и Богемии[585].

Сложившаяся ситуация показывает степень зависимости Ордена в Пруссии от помощи крестоносцев. Как только в крестоносном войске случился кризис, Орден был не в силах самостоятельно продолжить наступление. Если предположить, что из полутора десятка орденских рыцарей хотя бы по одному надо было оставить во главе гарнизонов уже имевшихся замков, становится ясно, что сил для наступления у него практически не было.

Распоряжение папы вынудило обе стороны примириться, и уже зимой поход продолжился. Крестовое войско вторглось в Помезанию и продвинулось к реке Сиргуне (Sirgune; Дзержгонь), где в завязавшейся кровавой битве помезанцы были разбиты и отступили. Потери с обеих сторон были огромны. Встретив подобное сопротивление и понеся большие потери, крестоносцы не решились продолжать наступление и отошли к югу[586], но прежде, чем уйти, по просьбе ландмейстера использовали остатки старой языческой крепости для строительства замка Реден (Rheden; пол.: Radzyn Chlminski)[587], который прикрывал восточное направление.

Опасаясь удара с севера и для поддержания связи с Мариенвердером Германн фон Бальк построил еще и замок Грауденц (Graudenz; пол.: Grudziadz)[588]. Но без помощи пилигримов, покинувших Пруссию по истечению срока их обетов, Орден был очень ограничен в своих возможностях. Из-за отсутствия пилигримов 1235 год прошёл спокойно — задачей Ордена было сохранение завоёванного.

В августе 1235 года на рейхстаг в Майнце вместе с императором Фридрихом прибыл Германн фон Зальца. На его призыв о помощи братьям Ордена в Пруссии, первым отозвался маркграф Мейсенский и Тюрингский Генрих, к которому присоединились и многие участвовавшие в рейхстаге рыцари. Уже весной 1236 года маркграф Генрих и 500 его воинов появились на берегах Вислы. В это же время из Германии прибыл ещё один многочисленный отряд пилигримов. Совместно с орденскими братьями неожиданным ударом с юга и запада они вторглись в Помезанию. Пруссы были захвачены врасплох и были вынуждены принять христианство.

Следующим шагом в покорении Пруссии стало завоевание Погезании. Маркграф Генрих дал совет построить для этой экспедиции корабли. Два корабля — большой «Фридлянд» и меньший «Пилигрим»[589], — двинулись вниз по реке Ногат в залив. На восточном берегу у одной из проток на острове был заложен замок Эльбинг[590]. С поставленной задачей Орден справился, у него теперь был выход через залив в море, так как в то время коса Фришес Нерунг имела напротив Эльбинга пролив[591]. Началось завоевание Погезании.

Избранный епископом бременский каноник Альберт Буксхефден (1199–1229) стал основателем церкви и колонии в нижнем течении Даугавы (Западной Двины), при этом он, будучи дипломатом и проповедником крестовых походов, постоянно проводил в Германии кампании по привлечению материальной и персональной помощи. Из стратегических соображений он перевёл епископскую резиденцию из Юкскюле в низовья Даугавы, куда могли прибывать морские суда. Здесь при поддержке любекских купцов в 1201 году им был основан город Рига. Ближайший помощник Альберта цистерцианец Теодерих во время отсутствия епископа, но с его разрешения основал в 1202 году рыцарский орден «Братьев рыцарей Христа в Ливонии» (Fratres militiæ Christi de Livonia), по своей эмблеме известных как меченосцы[592]. В отличие от крупных рыцарских орденов деятельность меченосцев не была интернациональной и осуществлялась только в Ливонии.

Орден меченосцев находился в вассальной зависимости от епископа Рижского, предоставлявшим ордену треть завоеванных земель, за которую магистр был обязан приносить ему присягу. В дальнейшем по своим земельным владениям на территории Эстонии Орден находился в вассальной зависимости от Дорпатского и Эзель-Викского епископов. Их взаимоотношения были довольно запутанными. Похоже, что папская курия совершенно не была заинтересована в возникновении в Ливонии сильного объединённого государства, имеющего вполне ощутимую власть, а потому новые епископы поначалу не были подчинены епископу рижскому.

В ходе завоевания земель язычников епископские отряды вместе с крестоносцами вышли к границам территории, на которую распространялись притязания Пскова. Столкновения между ними закончились в 1224 году, когда была определена четкая граница между владениями епископа, Ордена меченосцев и датчан, с одной стороны, и землями Пскова и Новгорода — с другой. В 1226 году территориальные споры Ливонии с Данией вылились в войну, в которой меченосцы играли ведущую роль. Попытка епископа добиться помощи против русских и датского короля у императора Фридриха II успеха не имела — император посоветовал ему жить с ними в дружбе[593].

В самой Ливонии первый раздел земель между владениями епископа и Ордена произошёл ещё в 1207 году. Руководство меченосцев этим разделом было крайне недовольно, так как рыцарям досталась только третья часть земель; в этой связи папе был заявлен протест[594]. В булле от 20 октября 1210 года Иннокентий III отдал следующие распоряжения: 1) Орден в лице магистра должен подчиняться епископу, но орденские рыцари повиновались только магистру; 2) за военную защиту церкви в Ливонии Орден получал от епископа треть завоёванных земель ливов и лэттов; 3) рыцари имели право завоевывать новые земли без всяких по ним обязательств в отношении епископа, но должны были, следуя указаниям Рима, заключать договоры с новыми епископами на завоеванных территориях[595].

В ходе дальнейших завоеваний меченосцы пытались увеличить свою долю, для чего получили у императора соответствующие привилегии. Орден Меченосцев играл главную роль при покорении Эстляндии, особенно после коллапса датской власти в 1227 году.

После смерти епископа Альберта Буксхёфдена, которая произошла 17 января 1229 года, у магистра Ордена меченосцев Фолквина (Volquin) появилась надежда избежать зависимости от епископов посредством его объединения с Тевтонским орденом. В 1231 году к Германну фон Зальца в Италию была направлена многочисленная делегация, но верховный магистр, не имевший свободных сил даже для завоевания Пруссии и понимавший невозможность избавления ордена от зависимости рижскому епископу, не желал втягиваться в ливонскую авантюру и оставил предложение без ответа[596]. В результате делегация, не дождавшись решения, отбыла в Ливонию.

Не получив ответа, магистр Фолквин не оставил своих попыток и в 1234 году через папу Григория IX вновь предложил верховному магистру Тевтонского ордена объединиться. Осторожный Германн фон Зальца вновь остался при своём мнении[597], но для отказа необходим был повод. Для этого в 1235 году в Ливонию отправилась делегация во главе с комтуром Эренфридом фон Ноенбургом. После ознакомления с порядками в Ордене меченосцев в Марбурге (Германия) был собран капитул. Сам верховный магистр на капитуле отсутствовал, оставив за себя ландмейстера Людвига фон Оттингена. Меченосцы, прибывшие на этот капитул, были обстоятельно опрошены относительно их устава, образа жизни, владений и притязаний. Затем выслушали делегацию, побывавшую в Ливонии, глава которой фон Ноенбург представил состояние Ордена меченосцев в крайне негативном свете. Он назвал их людьми упрямыми и конфликтными, нарушавшими орденские уставы и уделявшими больше внимания личному благу, а не общему делу. «А эти, — прибавил он, указав на присутствовавших меченосцев, — да ещё четверо мне известных хуже всех там»[598]. Формальный повод для отказа в объединении орденов был найден.

В самом начале своей деятельности в Прибалтике у западноевропейских миссионеров не было единства между собой. Меченосцы конфликтовали с епископом и, воспользовавшись кризисом, наступившим в Дании после пленения короля Вальдемара II, начали войну с датчанами; во второй половине лета 1236 года они организовали поход против Литвы, к которому присоединился и Псков, чьи земли также подвергались литовским набегам. Это предприятие завершилось тяжёлым поражением союзников в битве при Сауле (Зауле), по результатам которого меченосцы потеряли убитыми своего магистра и 48 братьев-рыцарей. Из 200 псковских дружинников домой вернулись только два десятка человек[599]. Ливонию это поражение поставило на грань катастрофы. Тогда «братья рыцарей Христа» вновь обратились к Тевтонскому ордену с просьбой о помощи и объединении. Германн фон Зальца опять им отказал, сославшись на решение марбургского капитула. По сути дела, Тевтонский орден просто не желал обременять себя внутренними и внешнеполитическими проблемами меченосцев, а, главное, у тевтонцев для этого не было сил.

Этот отказ вынудил меченосцев вновь обратиться к римскому папе Григорию IX. Делегация во главе с братом-рыцарем Герлахом Роттом (Рыжим) прибыла к папе с просьбой помочь объединить «братьев рыцарей Христа» с Тевтонским орденом. Епископы рижский, Дорпатский и эзельвикский, пребывавшие под впечатлением от страшного разгрома при Сауле, эту просьбу поддержали[600]. Только под сильнейшим давлением папы — фактически это был приказ[601], — 13 мая в 1237 году в Витербо была подписана булла о слиянии орденов. Меченосцы должны снять своё прежнее орденское одеяние и возложить на себя одеяние тевтонцев — белую мантию с чёрным крестом[602]. В этот же день папа издал буллы, адресованные орденским братьям в Ливонии, а также рижскому, дорпатскому и эзельвикскому епископам. В них оговаривались условия объединения орденов: Тевтонский орден вступал во владения, права и обязательства, какими обладал Орден меченосцев, без всяких изменений; рыцари Тевтонского ордена в Ливонии сохраняли подчинённое положение в отношении высшего духовенства; орден был обязан признать себя вассалом местных епископов и находиться в таком же подчинении им, что и Орден меченосцев[603]. К этому добавились внешнеполитические проблемы, оставленные меченосцами, которые вопреки воле епископа Альберта вторглись в Эстонию и нарушили права и притязания датчан.

Германн фон Зальца прекрасно понимал, что это объединение ничего, кроме лишних проблем, Тевтонскому ордену не даёт, но противиться воле папы, от которого зависел приток пилигримов в Пруссию, он, конечно, не мог. Сразу после официального объединения он послал Гартмана Гельдрунгена и Герлаха Ротта в Марбург с отчётом к Людвигу Эттингену, распорядившись срочно созвать генеральный капитул для обсуждения проблемы, связанной с Ливонией, а сам из Витербо отправился в Германию к императору Фридриху II просить денег для снаряжения рыцарского отряда к берегам Даугавы. Таким образом, вместо того, чтобы просить у императора необходимых подкреплений для Пруссии, ему пришлось брать у него деньги для оказания помощи Ливонии.

В июле 1237 года верховный магистр поспешил в Магбург на генеральный капитул, где собралось до 100 представителей Ордена. При обсуждении ливонских дел было решено назначить в Ливонию особого магистра. Германн фон Зальца предложил кандидатуру молодого Дитриха Грюнингена, три года назад вступившего в орден и благодаря своим немалым способностям уже успевшего обратить на себя его внимание, но в итоге капитул, приняв во внимание сложность ситуации, направил в Ливонию более опытного Германна фон Балька, проявившего себя искусным дипломатом и хорошим военачальником. Он был назначен ландмейстером Ливонским при сохранении за ним должности ландмейстера Пруссии (Preceptor domus Thentonice in Livonia et Prucia)[604]. Дитрих Грюнинген был придан ему в помощь.

Оставив за себя в Пруссии вице-ландмейстером Германна фон Альтенбурге, Германн фон Бальк в сопровождении около 40 рыцарей и отряда кнехтов отправился в Ригу[605]. Прибыв на место в конце августа или в начале сентября 1237 года, он попытался навести порядок во внешней политике. Орден начал переговоры с Данией по поводу земель в Эстонии, откуда датчане были вытеснены меченосцами. Во внутренней политике его усилия были направлены на стабилизацию положения Ордена в Ливонии. Он предпринял меры для подавления восстаний в Земгалии и Курляндии, а также на острове Эзель. В Ливонии, как полагают, он натолкнулся на сильную оппозицию в лице вновь принятых в Тевтонский орден рыцарей-меченосцев[606]. Бывшие члены ордена меченосцев, инкорпорированные в Тевтонский орден, преследовали совсем иные политические цели, добиваясь, прежде всего, завоевания Эстонии, что совершенно не соответствовало внешней политике Тевтонского ордена в Прибалтике.

Весной 1238 года, оставив своим заместителем в Ливонии Дитриха фон Грюнингена (1238–1251), Германн фон Бальк с папским легатом Вильгельмом Моденским отправился в Данию, и там в деревне Стенсби на острове Зеландия 7 июля ими был заключён договор с датским королём Вальдемаром II, по условиям которого Орден вернул датчанам спорные территории в Северной Эстонии, оставив за собой ее южную часть. Зимой 1238/1239 года Германн фон Бальк отбыл в Германию[607].

1238 год был для ордена неудачным. Во время морской экспедиции в Вармию при осаде прибрежной прусской крепости Хонеда рыцари потерпели неудачу — практически весь их отряд был уничтожен[608]. Следующий год начался для ордена потерей двух наиболее значимых для него людей, 5 марта 1239 года в Вюрцбурге скончался ландмейстер Пруссии и Ливонии Германн фон Бальк, вероятно, перед смертью по причине старости и болезни сложивший с себя обязанности[609]. В это же время в Италии умер верховный магистр ордена Германн фон Зальца, переживший Балька лишь на 15 дней. Новый верховный магистр Конрад Тюрингский пробыл в этой должности чуть больше года и умер в Риме 24 июля 1240 года[610]. В Пруссии за время его правления сменилось два вице-ландмейстера. Германна фон Альтенбурге ещё в 1238 году забрал с собой в Германию фон Бальк, оставив вместо него Фридриха фон Фуксберга, который в том же или следующем году умер во время эпидемии чумы. На время отсутствия ландмейстера пост вице-ландмейстера занял брат Берлевин (Berlewin)[611].

Весной 1239 года с прибытием графа Отто Брауншвейгского и Люнебургского Орден продолжил наступление в двух направлениях — в Вармии и Погезании, которая была захвачена отрядом пилигримов под его руководством. Погезанцы были вынуждены выдать заложников и принять христианство[612]. В это же время пала прусская крепость Хонеда, на месте которой был основан замок Бальга[613]. В этом же году вице-ландмейстер Пруссии Берлевин, который с 1237 года являлся и вице-ландмейстером Ливонии, был заменён на этом посту Хайнрихом фон Вида[614].

С 1240 года приток крестоносцев из Западной Европы отсутствовал, что задержало дальнейшее наступление ордена в Пруссии. Видимо, в начале 1241 года ландмейстером Пруссии был назначен ветеран прусской кампании Поппо фон Остерноэ (Poppo von Osternohe), чье имя было известно с 1233 года[615].

Весной 1241 года орденские рыцари впервые столкнулись с татаро-монголами. Хан Бату (Батый), разгромив в двух походах русские княжества, начал наступление на Европу. Он разделил свое войско на две части: большую возглавил сам Батый, двинувшийся на Венгрию, а вторая под предводительством царевича Орду (Хорду-Ичана) вторглась в Польшу. К этому войску присоединилась дружина смоленского князя Всеволода Мстиславовича, вероятно, под командой его племянника Михаила Ростиславовича, и литовский отряд князя Аскала. В конце января татары Орду взяли Люблин, 3 февраля под Турском разбили малопольских князей, а в конце февраля захватили Сандомир.

Поппо фон Остерноэ 21 февраля 1241 года совещался в Торне с папским легатом кардиналом Вильгельмом Моденским об организации обороны против татаро-монголов[616]. На помощь польскому князю Генриху Набожному выступили немецкие бароны северной Марки, а так же братья Тевтонского ордена, местные тамплиеры[617] и госпитальеры. Попытка князя Генриха соединиться с чешским королём Вацлавом I не удалась. 9 апреля 1241 года татары навязали ему бой у города Лигницы. Сражение началось ранним утром атакой рыцарей, под их натиском татары стали медленно отступать. Фланговые отряды татар покинули поле боя, центр отступил к полевому лагерю. Татары сумели вовремя перегруппировать силы и занять новую позицию. Лучники расположились с двух сторон от лагеря, их фланги прикрыли воины с тяжёлыми копьями. Попытка рыцарей обойти лагерь с флангов не удалась, они попали под удар лучников. Тогда рыцари ударили в центр и попытались захватить лагерь, где за возами укрылись защитники. Но атака захлебнулась, в это время на поле боя вернулись отступившие отряды татар. Мощным ударом татары опрокинули рыцарей[618]. Орденские рыцари находились на левом фланге и под мощным натиском татаро-монгольской конницы почти все были уничтожены. Из храмовников спаслось только три брата[619]. В этом сражении, как полагает К. Милитцер, Поппо фон Остерноэ был тяжело ранен, из-за чего должность вице-ландмейстера Пруссии вернулась к Генриху фон Вида[620].

Тевтонцы в Пруссии только частично успели пополнить свои поредевшие в результате поражения ряды, как летом 1242 года началось восстание пруссов. Орден потерял почти все, что обрел в Пруссии, и из 21 крепости смог удержать только 5. Срочно нужна была помощь, но у ордена и на тот момент свободных сил не было, поскольку основные его ресурсы уходило на Ближний Восток, где обстановка принимала всё более угрожающий характер.

Во время внутренних неурядиц в Новгороде 1232 года, которые произошли между князем Ярославом, сыном Владимира Псковского, и выступившей против него оппозицией, князь был вынужден вместе со своими сторонниками искать спасения в Ливонии у Дорпатского епископа, во владениях которого к тому времени скопилось большое количество беглецов из Новгорода. Эта оппозиционно настроенная среда постоянно оказывала давление на епископа, пытаясь с его помощью придти к власти в Пскове и Новгороде[621]. В 1233 году князь Ярослав Владимирович и новгородские изгнанники вместе с немцами и ополчением из Дорпата внезапно напали на псковские владения и захватили Изборск, но вскоре были выбиты оттуда. В 1234 году новгородцы с князем Ярославом Всеволодовичем подошли к Дорпату и разбили немцев, после чего был заключён мир[622].

Русские княжества в 1237 и в 1239 годах подверглись двум сильным татаро-монгольским набегам, в результате которых пострадали 12 городов. Свидетельств разрушения остальных 11 городов, стоявших на пути татаро-монголов, нет, но если и их постигла та же участь, то Русь потеряла около 10 % своих городов[623]. В очень короткие сроки всё вернулось на круги своя. В Рязани князь Ингвар Ингварович очень быстро «обнови землю Резаньскую, и церкви постави и монастыри согради и пришельца утеши и люди собра». Советский археолог и специалист по истории Рязани А.Л. Монгайт подтвердил, что Рязань была быстро восстановлена и все княжество уже вскоре после татарского набега вернулось к нормальной жизни[624]. Похожая картина наблюдалась и в других районах Руси. Уже в 1239 году великий князь Ярослав нанес поражение литовцам, вторгшимся в смоленские земли, из чего следует, что Русь, испытавшая сильный удар степняков, вовсе не была сокрушённой, разорённой и деморализованной, какой её иногда пытаются изобразить[625].

В первой половине XIII века между Новгородом и Швецией обострились противоречия, причиной которых был раздел сфер влияния в Финляндии и Карелии. В начале июля 1240 года шведский отряд прошел по Неве вплоть до устья Ижоры, возможно, с намерением идти в Ладогу. Узнав об этом, князь Александр Ярославич, находившийся в это время на княжении в Новгороде, спешно выступил им навстречу со своей дружиной и небольшим ополчением и неожиданно напал на шведский лагерь. В результате этого столкновения Александр потерял около 20 человек, после чего отступил, а шведы, похоронив павших воинов, отплыли обратно. О том, что это не было крупным сражением, говорят потери новгородцев, а также отсутствие сообщений о нем во Владимиро-Суздальском летописании (в Лаврентьевской летописи) и в шведских источниках. За этот бой Александр в XV веке благодаря митрополиту Кириллу был удостоен прозвища «Невский» — почему-то не «Чудский», хотя на Чудском озере, как полагают, он одержал более значительную победу.

Вскоре после Невской битвы новгородцы, не желая терпеть жесткого правления Александра, изгнали князя. Между тем псковский князь Ярослав Владимирович, по-прежнему находившийся в изгнании в Ливонии, продолжал интриговать против Новгорода и его союзника Пскова, где у него имелись сторонники во главе с Твердилой Иванковичем[626], который, вероятно, и предложил ему выступить совместно с немцами. Ярославу удалось уговорить епископа Дорпатского Германна, чьи владения подвергались нападениям псковичей, воспользоваться удобным случаем и выступить на его стороне. Епископ имел полномочия самостоятельно проводить внешнюю и внутреннюю политику, а потому призвал на помощь тевтонских рыцарей, которые своей кровью оплачивали приобретение западной части епископской территории, над которой орден имел светскую власть (церковная власть оставалась в руках епископа). По сути это была война епископа, в которой Орден, принявший участие в политической игре Германна был задействован в качестве вассала. Орденский отряд даже не был основной ударной силой — в лучшем случае это была треть от всего собранного войска, — хотя по сложившейся традиции именно орденский рыцарь обязан был возглавить ополчение епископа. В данном случае во главе него стал, по всей видимости, один из комтуров, так как ландмейстер Ливонии на тот момент отсутствовал. В сентябре 1240 года неожиданным ударом был взят Изборск, псковский форпост на пути в Ливонию, после чего ливонцы разбили вышедших навстречу псковичей и осадили Псков. Сторонники Ярослава Владимировича в Пскове — если они были таковыми, — уговорили жителей не воевать с немцами и выдать заложников. К власти в городе пришёл Твердило Иванкович. Епископские войска были выведены из псковских пределов, а в Пскове орден оставил в качестве своих представителей двух братьев-рыцарей с небольшим отрядом — возможно, около 20 человек[627]. Зимой епископ Германн, воодушевлённый успехом, дал распоряжение вторгнуться в принадлежавшую Новгороду Водскую пятину, чтобы, вероятно, оказать давление на Новгород и посадить на место отсутствовавшего князя своего протеже Ярослава, имевшего в Новгороде своих сторонников. Захватив городок Тесов и пограбив поселения по берегам реки Луга, немцы отошли далеко на север и в 12 км от Финского залива на Ижорской возвышенности построили крепость в Копорье.

К этому времени положение Тевтонского ордена было сложным. 24 июля 1240 года умер верховный магистр Конрад Тюрингенский[628], и для выборов его преемника был созван генеральный капитул, в котором приняли участие все высшие должностные лица ордена. К концу августа или в начале сентября туда прибыли его представители из Пруссии и Ливонии, в том числе и ливонский ландсмейстер Дитрих фон Грюнинген, который, вероятно, оставил своим заместителем Андреаса фон Вельфена, занимавшего эту должность около года (1241)[629].

Во второй половине 1240 года или в следующем году новым верховным магистром был избран Герхард фон Мальберг, который в 1240 году находился в Акконе (Акре) в звании маршала и наместника верховного магистра[630]. По поручению императора он, вероятно, хлопотал об установлении мира между орденом и папской курией. Его инвеститура (введение в должность), заверенная кольцом папы Иннокентия IV, состоялась в 1243 году[631]. Между тем внутри Тевтонского ордена после смерти Германна фон Зальца накапливались противоречия. Невзирая на протесты орденского капитула, делавшего попытки отозвать фон Зальца из Европы, магистр в силу своего авторитета справлялся с оппозицией и продолжал участвовать в европейской политике в качестве императорского посланца[632], но вот последующие магистры ввиду своей слабости и недолгого правления не могли добиться единства в рядах ордена. История многочисленных споров по поводу политической ориентации ордена, проходивших в то время, покрыта мраком. Фон, на котором разыгрывались события, был сложным: император в очередной раз был отлучен, а орден, как всегда, стоял между папой и императором. Современные исследователи предполагают, что разногласия внутри ордена касались, прежде всего, расстановки акцентов в отношениях с папой и императором и выбора стороны, которую орден должен был поддерживать, хотя точно определить причину внутриорденских разногласий не представляется возможным. Этот затянувшийся кризис в период магистерства Гюнтера фон Вюллерслебена (1249–1252) обернулся расколом, когда группой орденских братьев, как полагают, пропапски настроенных, численность которых неизвестна, в 1249 году на должность верховного магистра был избран ещё и Вильгельм фон Уренбах, власть которого, правда, распространялась только в пределах орденской комменды в Венеции. Естественно, что в этот сложный период проблемами Восточной Прибалтики в руководстве Тевтонского ордена никто не занимался и влиять на положение в Ливонии оно не могло. Внешняя политика в Ливонии находилась в руках епископов, а орден лишь выполнял условия, оговаривавшие его появление в этой стране.

Новгород, боровшийся против псковского князя Ярослава Владимировича, вновь призвал князя Александра, который, надо полагать, прибыл в Новгород в конце зимы или чуть позже, сразу навёл там порядок, казнив «многих крамольников», а летом 1241 года осадил Копорье. Взяв крепость, он перевешал изменников из числа вожан и чуди, отпустив при этом немцев. Были ли это орденские рыцари или вассалы епископа, неизвестно. Зимой 1241/1242 года Александр с прибывшим на помощь братом Андреем без особых усилий захватил Псков, а затем в конце марта перенес военные действия на земли Дорпатского епископства, пустив туда свои войска для грабежа. Епископ вновь собрал ополчение вассалов, к которому присоединился отряд орденских рыцарей, большая часть которых в это время готовилась воевать с земгалами и куршами. Русский авангард под руководством Домаша Твердиславича и Кербита был уничтожен[633]. Узнав об этом, князь Александр отступил на Чудское озеро (или за озеро), стянул туда свои силы и занял оборонительную позицию. Объединённые отряды орденских рыцарей и епископских вассалов с пехотой из эстов 5 апреля атаковали русских. Первая атака была мужественно отражена русскими лучниками[634]. Во время второй атаки орденский отряд прорвался вглубь построения новгородцев, но был разгромлен; около 20 человек было убито и 6 взяты в плен[635]. Епископские войска, понеся большие потери, бежали. Видимо и русские имели значительные потери, т. к. после победы Александр не стал развивать успех, а отошёл к Пскову. В городе он жесткими мерами навёл порядок, разгромив оппозицию.

В том же году епископом были освобождены все захваченные им русские земли, состоялся обмен пленными и заключён мир. В результате этого мира и дальнейших переговоров Александра с папой Инокентием IV князь разрешил построить католическую церковь в Пскове[636]. Тевтонский же орден в 1242 году приступил к своей непосредственной задаче, начав наступление против язычников на левобережье Даугавы.

Завоевание Пруссии, как уже говорилось, происходило «по остаточному принципу» возможностей ордена с упором на помощь крестоносцев из Европы и затянулось более чем на 50 лет. Как минимум три поколения орденских рыцарей приняли в нём участие. Наступательная активность ордена в Пруссии напрямую зависела от прибытия пилигримов и помощи союзников из прусской племенной знати, поскольку главная задача ордена состояла в обороне Святой земли, где ситуация до конца XIII века постоянно ухудшалась, и орден все свои свободные силы вынужден был направлять «за море». Подобная ситуация хорошо просматривается на примере прусского восстания 1242–1249 годов, когда орден в Пруссии находился на грани краха и нуждался в срочной военной помощи, которой не было, поскольку она шла в Палестину, где мусульмане к тому времени начали новое наступление.

Тамплиеры, иоанниты и Тевтонский орден, объединились; к ним присоединились местные рыцари Сирии и Ливана, а также султаны Дамаска и Хомса. Объединённые силы союзников, выступили против начавшего наступление султана Египта ас-Салах Эйюб Наджм ад-Дина (1240–1249). 17 октября 1244 года у Газы султан атаковал левый фланг союзников, состоящий из мусульман, и в жестокой схватке уничтожил его, окружив при этом уступающие в численности христианские отряды, которые в течение двух дней оказывали ожесточённое сопротивление. Великий магистр тамплиеров Арман Перигорский пал с тремя сотнями рыцарей своего ордена. Великий магистр госпитальеров, потеряв двести рыцарей, был захвачен в плен[637]. Рыцари Тевтонского ордена почти полностью полегли в этом сражении. По сообщению патриарха Роберта Иерусалимского под Газой погибло четыреста братьев Немецкого ордена (надо полагать, число орденских братьев Тевтонского ордена несколько завышено). Только тридцать шесть тамплиеров, двадцать шесть братьев ордена св. Иоанна и три рыцаря Тевтонского ордена вернулись с поля битвы[638]. Верховному магистру пришлось срочно отправлять все имеющиеся в Европе силы для пополнения гарнизонов в Палестину. Пруссия, оставленная на произвол судьбы, могла надеяться только на пилигримов из Германии. Шесть лет орден в Пруссии пребывал на грани полного краха, и только с прибытием в 1248 году герцога Анхальтского Генриха I ситуация там стала меняться. В 1249 году, когда на помощь ордену явились маркграф Бранденбургский Отто III и граф Шварцбургский Генрих, восстание пруссов было окончательно подавлено. Такое положение в Пруссии сохранялось до полного завоевания Пруссии.

Ливония с ее проблемами, где орден находился в вассальной зависимости у епископов, приданная ему вопреки его воле, оказалась на периферии его политических интересов. При преемниках Германна фон Зальца, больше занятых критическим положением в Палестине, ситуация в Ливонии и в Пруссии развивалась фактически бесконтрольно. Местные вице-ландмейстеры или лица, их замещавшие, на подвластной им территории проводили ту политику, которая в данное время считалась возможной. В ситуации же, что сложилась в Ливонии, где ландмейстеры большую часть времени отсутствовали, орден был вынужден следовать политике Дорпатского епископа. Только после окончательного завоевания Пруссии в самом конце XIII века и выхода ордена к южной литовской границе ливонские владения ордена, расположенные севернее языческой Литвы, стали играть важную роль в борьбе с нею. Но и тогда постоянная борьба с рижским епископом (с 1253 года архиепископом) и городом Ригой отнимала у ордена много сил, необходимых ему для борьбы с язычниками. В XIV веке в окружении верховного магистра все еще шли невесёлые разговоры о «ливонском наследии»[639]. Тевтонский орден был совершенно не заинтересован в борьбе с Новгородом и Псковом, так как традиционно его основные усилия в Прибалтике были направлены на борьбу с язычниками. Одна из попыток прекратить столкновения с русскими была предпринята орденом 25 февраля 1304 года, когда он заключил договор с датскими вассалами, епископами и Ригой. В пункте 9 договора говорилось: «Если между союзниками [орденом, датскими вассалами, епископами и Ригой — А.Б.], с одной стороны, и русскими, с другой стороны, возникнет угроза спора о границах [угроза начала боевых действий — А.Б.], то представители союзников да соберутся вместе и решат, что, если русские неправы и не захотят отступить от своих требований, то союзники поднимутся против них; если же русские будут признаны правыми, то ни одна из спорящих сторон не будет поддержана союзниками»[640].