Ледовое побоище в зеркале эпохи. Сборник научных работ, посвященный 770-летию битвы на Чудском озере

Александр Невский и новгородский Антониев монастырь Людмила Секретарь (Великий Новгород)

Тема «Александр Невский и Новгород» остаётся актуальной до настоящего времени. Многие моменты правления этого князя в Новгороде оцениваются неоднозначно и вызывают научные споры. Наше сообщение, посвящённое конкретному вопросу почитания Александра Невского в новгородском Антониевом монастыре, в какой-то степени расширяет представление о незаурядной личности Александра Невского как военного стратега и государственного деятеля.

В отделе письменных источников Новгородского музея-заповедника хранится Синодик (поминальная книга) Антониева монастыря[925]. Основная его часть написана одним почерком полууставом на бумаге с водяным знаком «ЯМАЗ», который расшифровывается как «Ярославская мануфактура Алексея Затрапезного» и датируется 1756 годом[926]. Эта часть Синодика написана, таким образом, не ранее 1756 года. Верхняя дата — 1762 год, устанавливается последним годом правления императрицы Елизаветы Петровны. Ее имя стоит последним в списке государей, написанных почерком главного автора Синодика. Имя Екатерины приписано позднее другим почерком и другими чернилами. Синодик дополнен разновременными записями, выполненными скорописью после 1762 года. Последние относятся к 1821 году. Автор основного текста Синодика, без сомнения, пользовался более ранним текстом, копируя его. В Синодике есть имена людей, живших в 16 веке — иконописца Антониева монастыря Анания с датой его смерти, вкладчиков купцов Сырковых и многих других, а также большое количество представителей известных родовитых фамилий XVII века. Синодик упоминается в «Описи древностей Антониева монастыря до 1800 г.», при этом автор её правильно отнёс основной текст к середине XVIII века[927].

На четвертом листе Синодика в основной части помещён список создателей монастыря. Вслед за его основателем Антонием Римлянином упоминается великий князь Александр, «во иноцехъ Алексий». За ним следует имя князя Дмитрия, скорее всего, сына Александра Невского, также княжившего в Новгороде. Упоминание имени Александра Невского среди создателей обители рядом с её основателем свидетельствует об особой роли князя в истории Антониева монастыря.

Неслучайным представляется и тот факт, что в XVII веке иконный образ Александра Невского был помещён в местном ряду иконостаса справа от царских врат рядом с образом Антония Римлянина, который следовал, в свою очередь, за храмовой иконой «Рождество Пресвятой Богородицы». Такое расположение икон зафиксировано в Описи монастыря 1696 года, опубликованной ректором духовной семинарии архимандритом Димитрием (Сперовским)[928].

По «Описи древностей до 1800 г.» этих икон в главном иконостасе в XIX в. уже было. Вероятно, они не поместились во вновь сделанной в 1716 году и реконструированной в XIX веке резной раме иконостаса. Но в этой же Описи упоминаются иконы с изображениями святых Антония Римлянина и Александра Невского на одном из столбов. При этом Антоний Римлянин изображён «с чудесами» на полях, а Александр Невский — «в схиме с венцом и короною сребропозлащённым чеканным». Обе иконы по краям были обложены басмой[929]. По-видимому, именно эти иконы были перемещены на столб из иконостаса после 1716 году.

Специалисты, производившие осмотр достопримечательностей храма в 1922 году, датировали икону с изображением Александра Невского XVI–XVII веками. Басменный оклад иконы Комиссия, в составе московских специалистов Д.П. Сухова, П.Д. Барановского, М.П. Мошкова и сотрудников Новгородского музея Н.Г. Порфиридова и С.М. Смирнова предлагала сохранить[930].

В связи с вышесказанным встаёт вопрос о причинах такого особого почитания в Антониеве монастыре новгородского, а затем великого Владимиро-Суздальского князя.

Ответ на этот вопрос находим в текстах подтвердительных грамот царей Ивана Васильевича 1555 и 1563 годов, а также Василия Ивановича Шуйского (1606), опубликованных Амвросием (Орнатским), подтверждающих дарственную грамоту Александра Невского Антониеву монастырю, В грамоте Василия Ивановича её содержание излагается следующим образом: «на Бронниче на Мсте реке дали перевоз на темьян и на ладан», при этом «наших князей и детей боярских и иных людей, которые идут на нашу службу, и торговых и всяких проезжих людей перевозят в своих судех, а пошлины от перевозу на ратных людей не емлют и перевозят их беспошлинно, а емлют пошлину от перевозу на торговых и на всяких проезжих людей, а опричь того их монастырскаго перевозу вверх по Мсте до Прилука, а на низ до Лебяжья куста ратных, а торговых и всяких проезжих людей не перевозит здесь нихто»[931].

Перевоз через Мсту в Бронницах и транспортировку проезжающих по Мсте на участке от деревни Прилуки до Лебяжьего куста князь пожаловал монастырю на условиях единоличного права. Но пошлины монастырские служители могли брать не со всех проезжающих. «Ратные» (военные) люди пользовались монастырским перевозом беспошлинно.

Населённые пункты Прилуки и Бронницы сохранились до настоящего времени. Деревня Прилуки располагается на левом берегу Мсты: от Бронниц вверх по течению реки за деревней Белая Гора. Бронницы расположены на трассе Москва-Петербург.

Мста являлась важнейшей частью древнейшего Волжского торгового пути, который соединял Новгород с низовскими русскими землями. Системой волоков Мста соединялась с Тверцой, впадающей в Волгу.

Известно также, что в период Новгородской республики, а возможно и ранее, по левому берегу Мсты проходила сухопутная дорога, которая в XVI веке называлась «Дубецкая». Использовалась и дорога вдоль правого берега Мсты, но гораздо реже. Правым берегом Мсты, используя Бронницкий перевоз, продвигалась часть войск Ивана III во время похода на Новгород в 1475 году. Во время следующего похода Ивана III в 1477–1478 годов, когда восточное направление было избрано основным в наступлении на Новгород, из шести отрядов, выступавших из Торжка и Вышнего Волочка, два шли вдоль левого берега Мсты, а один, переправившись через реку, вдоль правого[932].

Анализируя летописные сообщения о походе Ивана III на Новгород 1477–1478 годов. М.И. Васильев пришёл к выводу, что в центральной части Новгородской земли, связывающей Новгород с Северо-Восточной Русью, существовала «густая и разветвлённая сеть сухопутных дорог». По его мнению, ещё одна известная с древнейших времён сухопутная Яжелбицкая дорога в летний период направлялась через населённый пункт Тухоли на Бронницкий перевоз[933].

Восточным путём наступал на Новгород князь Александр Невский в 1255 году, когда он вступился за своего сына Василия, княжившего в Новгороде. Он мог перемещаться либо по берегу Мсты (это была зимняя кампания), либо использовать Яжелбицкий путь. Новгородцы выставили против него полк за церковью Рождество Христово на Красном поле. Этот факт позволяет предположить, что князь шёл из Бронниц напрямую, через Малый Волховец[934].

Самое раннее упоминание населённого пункта Бронницы в новгородских летописях относится к 1269 году. В связи с конфликтной ситуацией, возникшей у князя Ярослава с новгородцами, он покинул Новгород. Но новгородцы вернули его «съ Бронницы»[935].

Начиная с XVI века, Бронницы упоминаются достаточно часто. Это был крупный населённый пункт на пути в Москву.

В 1537 году через Яжелбицы в Новгород шёл князь Андрей Старицкий, но владыка Макарий и новгородцы воспротивились этому и не пустили князя, послав навстречу — на «Броничи» — воеводу Ивана Никитича Бутурлина «с нарядом»[936].

В августе 1568 года владыка Пимен по дороге в Москву остановился на ночлег «на Брониче», а в октябре ездил туда же встречать великого князя Ивана Васильевича (Грозного)[937].

В августе 1572 года крестьяне «ставили на государя кормы» в Бронницах и других установленных по дорогам ямах — придорожных населённых пунктах, где можно было остановиться на ночлег и поменять лошадей[938].

В 1611 году во время шведской интервенции воевода Василий Бутурлин с войском, постояв в Бронницах, отправился в Москву[939].

Неслучайным и исторически обоснованным представляется происхождение топонима «Бронницы», известного также в фонетическом варианте «Брониче» (чередование ч-ц характерно для новгородского диалекта). Это форма множественного числа от древнерусской лексемы бронник. «Словарь русского языка XI–XVII в.» выделяет два значения этого слова: воин в броне и мастер, делающий оружие, — оружейник. Производящей основой лексемы бронник является субстактив брон-я в значении «латы, панцирь»[940].

Исходя из двух выделенных значений лексемы бронник можно предположить два возможных варианта происхождения топонима: либо в этом населённом пункте находился военизированный отряд, что более вероятно, учитывая экстрлингвистические факторы, либо здесь жили оружейники.

По данным XVI–XVII веков в Бронницком погосте Деревской пятины Антониеву монастырю принадлежали земельные владения с подвластным ему крестьянским населением. Несудимая грамота Василия III 1524 года освобождала крестьян Антониева монастыря, в том числе и проживавших в Бронницком погосте, от суда архиепископа. Право суда над подвластными крестьянами передавалось игумену. Исключение составляли дела, связанные с «душегубством и разбоем», а также конфликты с городскими жителями. В первом случае суд вершили наместники великого князя, во втором сместном суд: игумен с наместниками, дворецкими и волостителями[941].

По описи монастыря 1696 года в Бронницком погосте за ним числилось 62 крестьянских двора[942].

Грамоты великих князей и другие документы монастырского архива долгое время хранили память о важнейшем пожаловании, сделанном Александром Невским в Бронницах и позднее расширенном с помощью купли или дарения.

Неслучайно, что начавшееся при Петре I возвеличивание культа Александра Невского не прошло в монастыре бесследно и ознаменовалось строительством храма в честь святого благоверного князя.

В 1698 году к надвратной церкви Сретения, переосвящённой в XVI веке в честь Иоанна Списителя Лествицы, с севера пристроили одноэтажный каменный больничный корпус с церковью Александра Невского. В стену здания заложили плиту с пространной надписью, в которой сообщались принятые в таких случаях сведения: имена правителей, при которых возводилась постройка («царя и великого князя» Петра I, патриарха Кир-Адриана, новгородского митрополита Иова), её назначение: «на жительство и покой скорбным и престарелым братиям», а также имя главного устроителя и вкладчика Петра Матвеевича Апраксина. Кроме него средства на строительство жертвовали и жители Новгорода[943].

Апраксин занимал в то время должность новгородского воеводы и ближнего окольничьего. Известно, что в 1696 году он вложил в монастырь серебряный кубок.

Младший брат Петра Матвеевича Фёдор Матвеевич входил в ближайшее окружение Петра I. В 1707 году он получил звание генерал-адмирала, удостоился графского титула. С 1717 года возглавлял Адмиралтейств-коллегию, с 1726 года стал членом Верхового Тайного совета. Апраксин много сделал для строительства русского флота — участвовал во многих военных сражениях, в том числе при взятии Выборга в 1710 году, а в 1714 году командовал сражением со шведами у Гангуга.

Братья Апраксины породнились с царским родом благодаря женитьбе брата Петра I Фёдора Алексеевича на их сестре Марфе[944]. Род П.М. Апраксина как вкладчика, записан в упомянутом ранее Синодике Антониева монастыря[945].

Посвящение больничной церкви в Антониеве монастыре в честь Александра Невского, без сомнения, связано с тем, что Пётр I возвёл почитание святого благоверного князя Александра Невского на общегосударственный уровень. Особенное возвеличивание его культа произошло после основания Петербурга в 1703 году и Александро-Невской лавры в 1710 году, куда по указу государя в 1723–1724 годах из Владимира перевезли мощи князя[946].

Богато украшенная ладья с мощами, следовавшая водным путём (по Мсте) в Новгород через Бронницы, останавливалась в двух местах: в Юрьеве и Антониеве монастырях, что, конечно, объяснялось особым почитанием князя в этих монастырях[947]. В Юрьеве монастыре покоились мощи его брата Фёдора и матери Ефросиньи.

С петровского времени указом Синода (1724) Александра Невского было принято изображать только в княжеских одеждах. На некоторых иконах он представлен на фоне Александро-Невской лавры[948].

В Описи Антониева монастыря 1916 года при входе в придел Грузинской иконы Божией Матери упомянута икона святого благоверного князя Александра Невского, изображенного в рост в княжеской одежде с Александро-Невским монастырем[949].

На медном покрытии («одежде») престола в приделе св. Антония Римлянина среди 8 рельефных чеканных изображений святых, расположенных по сторонам 4-х центральных композиций («Тайная вечеря», «Положение во гроб», «Воскресение Христово», «Снятие со креста») опись 1916 года упоминает Александра Невского, а кроме него святителя Василия Великого, епископа новгородского Никиту, особо почитаемого в Антониевом монастыре, Иоанна Богослова, Антония Римлянина, св. Вениамина, Онуфрия Великого и Петра Афонского[950]. Подобный покров мог быть устроен не ранее XVIII века. Как и икона при входе в придел Грузинской иконы Божией Матери, так и изображение Александра Невского на престоле свидетельствуют о продолжении ранней традиции его почитания и в поздний период монастырской истории.

Таким образом, исторический факт пожалования Александром Невским Бронницкого перевоза через реку Мсту обернулся особым его почитанием в Антониевом монастыре, продолжавшимся на протяжении многих столетий. Характер самого пожалования вносит дополнительные штрихи к портрету новгородского князя как государственного деятеля и стратега.

С одной стороны, пожалование было выгодно монастырю, т. к. оно приносило немалый доход в монастырскую казну. В то же время монастырь был включён в сферу государственных интересов: он нёс постоянную службу по обеспечению безопасности важнейшего участка водного пути, который вёл в Низовские русские земли.