Ледыш и Недотрога

Глава 29. Ледат

Разве это могло быть правдой? Звуки долетали до меня будто сквозь вату, Аид продолжал что-то говорить, но я не понимал ни слова. Смотрел на Недотрогу и не мог поверить. Виолетта ненавидела несправедливость, не задирала нос и стремилась помочь тому, кто оказался в беде. Неужели эта добрая и отчаянная Девушка, от улыбки которой сжималось в груди, действительно дочь того человека?

Тёмный пол под ногами не дрогнул, хрустальные лампы продолжали излучать рассеянный свет, вокруг меня были люди, которых я мог бы назвать друзьями. Но в этот миг я почувствовал себя самым одиноким человеком в мире.

— Ледат…

Голос Коршевой прозвучал выстрелом, вырывая меня из вязкого тумана и осыпая кожу мурашками. Поджав губы, я отвёл взгляд и тихо предложил Аиду:

— Давайте поговорим в другом месте.

— Разумеется, — понимающе хмыкнул Черных и поднялся. — Следуй за мной.

— Ледыш, ты куда? — заволновался Минотавр. — А как же Недотрога? Ты же знаешь, что такое приват.

— Знаю!

Я резко развернулся и посмотрел на Горова так, что тот отшатнулся и недоумённо нахмурился. Осознавая, что срываюсь на друге, я прокричал:

— Этого не будет, так что убирайтесь отсюда прямо сейчас!

— Эй, бро, ты чего… — пробормотал Минотавр и шагнул к краю сцены, но Руся удержала парня.

— Идём.

— Но как же Ледыш?

— Он большой мальчик, — буркнула Ворона и глянула на растерянную Недотрогу. — Что застыла? Помоги убрать тут всё.

Я испытал невероятное облегчение и мысленно поблагодарил девушку за проявленную заботу. Оставив группу на Русю, поспешил за Аидом. Мужчина, который талантливо изображал тень Черных, замер у массивной двери, а меня пригласили в кабинет. Тут царил мрачный сумрак, и чувствовался терпкий запах табака и тонкий аромат мужского парфюма, пропитавшие эти стены.

Егор Никитич, не включая свет, подошёл к заваленному бумагами и папками столу и опустился в широкое кожаное кресло, которое жалобно скрипнуло под весом мужчины. Пододвинул ко мне приготовленную бумагу, внизу которой стояла галочка на месте, где я должен был поставить подпись, которая лишит меня свободы.

Черканув своё имя, я бросил ручку и отошёл к шкафу, через стеклянные дверцы которого был виден стройный ряд сертификатов, дипломов и кубков, выписанных на имя Сергея Черных. Но среди почётных наград не было ни одного фото моего мёртвого друга.

В кабинете повисло тяжёлое молчание. Оно давило на виски, будто я внезапно оказался под палящим солнцем посреди разгорячённой улицы, где мозги плавились вместе с асфальтом, но лишь плотнее сжал губы. Аид тоже не спешил начинать разговор, к которому принуждал меня несколько месяцев. Оба мы понимали, что беседа будет не из лёгких.

Я открыл стеклянную дверцу и вынул серебристый кубок с изображением микрофона и датой, навеки отпечатавшейся в моём сердце. Наша первая серьёзная победа. Его последняя награда. Глаза защипало, и я поспешно вернул статуэтку на место.

— Что? — хрипло поинтересовался Аид. — Нечистая совесть руки обжигает?

— За мной нет никакой вины, — твёрдо заявил я и посмотрел в глаза Егора Никитича. — А вы можете этим похвастаться? Ходят слухи, что вы забили Серёжу до смерти только потому, что он осмелился ослушаться и участвовал в конкурсе.

Протянув руку, ткнул пальцем в сторону шкафа:

— Не потому ли здесь нет ни одного фото вашего сына?

Мужчина обжёг меня странным взглядом и, молча поднявшись, приблизился к бару. Плеснув янтарной жидкости из пузатого графина, залпом осушил бокал и, не оборачиваясь, процедил:

— Нет никакой вины?

Резко развернувшись, он вдруг метнул в меня бокал. Я едва успел пригнуться, как за спиной раздался звон разбитого шкафчика, с полок которого повалились все регалии Сергея. Аид же надвигался на меня с исказившимся от злости лицом.

— Моего мальчика убили из-за тебя, ублюдок!

Я замер в растерянности от услышанного, поэтому едва не пропустил удар, которым хотел наградить меня Черных. Отшатнувшись, не удержался и упал на усыпанный осколками пол. Ладони пронзило острой болью, от которой перехватило дыхание, но меня тут же подняли за шкирку. Развернув к себе лицом, Аид всё же вмазал мне по лицу. Скулу будто обожгло, и меня откинуло к стене. С трудом устояв на ногах, я выжидающе смотрел на отца моего мёртвого друга.

Если Егор Никитич действительно уверен, что Серёжа погиб из-за меня, он будет долго измываться надо мной, наслаждаясь моими криками и мольбами. Зная, что я никуда не денусь.

— Что же ты не бежишь? — подтверждая мои опасения, прошипел он. — Раньше тебе это хорошо удавалось. Скакал, как заяц. Не догонишь!

— Вы верите, что в этом городишке нашёлся идиот, который решился убить сына Аида? — ощущая привкус крови, с усилием поинтересовался я. — Вы сами себя слышите?!

Внезапно он усмехнулся, — ярости будто и не было, — и вернулся к своему креслу. Устроившись, закинул ногу на ногу и саркастично произнёс:

— Ты действительно ничего не знал? Я сомневался. Думал, что притворяешься. Помнится, Серёжа говорил, что ты лучший в актёрском мастерстве. Но теперь я верю! Ты очень достоверно изобразил удивление, когда узнал, что та симпатюля дочь взяточника, против которого выступил твой принципиальный дед.

— Вы о чём? — тронув ноющую скулу, я поморщился. — Теперь я раб в вашем грёбанном клубе, как вы и хотели, поэтому говорите прямо.

— Твой дед должен был заявить о лжесвидетельстве, — сухо проронил Аид, — чтобы уберечь своего единственного внука. Но старый пердун не поддался на шантаж, потому мальчик погиб. Но не тот. Ты очень вовремя устроил этот конкурс, в котором ловко перепутал имена вокалистов. Не пытайся убедить, что это вышло не нарочно. Не поверю. Как и в то, что дочь Коршева втюрилась в тебя совершенно случайно…

У меня зазвенело в ушах, перед глазами на миг потемнело. Вот почему дедушку хватил удар? Он подумал, что меня убили из-за его упрямства и веры в справедливость. А Серёжа умер потому, что организаторы перепутали наши имена, вручив мой кубок ему? Стало трудно дышать. Запах табака душил, будто удавка. Я наощупь добрался до двери и, распахнув её, нос к носу столкнулся с бледной Виолеттой.