Ледыш и Недотрога

Глава 33. Ледат

Никогда в жизни я не чувствовал себя хуже, чем в этот день. Казалось, что выиграв этот конкурс, я проиграл себя. От своей доли отказались все, включая Ворону. Руся узнала, что жильцы, которым я сдавал квартиру деда, съехали, и попросилась пожить там с дочкой, пока не нейдёт работу и более-менее сносное жильё.

К Аиду я отправился с опустошённой душой и разбитым сердцем. Бросив квитанцию о переводе на стол Черных, поинтересовался:

— Этого хватит?

Егор Никитич двумя пальцами подхватил бумажку и, глянув на сумму, ухмыльнулся:

— Да, это покрывает твой старый долг, и даже проценты.

— В таком случае, надуюсь, что больше никогда вас не увижу, — я развернулся, собираясь покинуть это место навсегда.

— Куда собрался? — лениво протянул Аид, и я резко обернулся. Черных смял квитанцию и бросил в меня. — Ты погасил долг, который я выкупил у дружков Клоуна, но ты всё ещё должен мне, сопляк. — Он принялся загибать пальцы: — Аренда зала для репетиций, новые больничные счета Троцкого-старшего, штраф за разорванный твоей девушкой контракт… Продолжать?

— Нет, — процедил я.

Разумеется, я не надеялся, что Аид позволит рыбке сорваться с крючка. Затеял это только для того, чтобы расставить все точки над «и». Посмотрел в глаза своему мучителю и спросил:

— Вы говорили, что пытались привлечь виновного за гибель Сергея к ответу. Значит, у вас были какие-то доказательства. Верно?

— Тебе что за дело? — тут же окрысился он.

— Я останусь, — выдохнул обречённо. — Буду вашей грушей для битья, как вы и хотели. Буду жить в этом аду, стану вашим псом… Но взамен хочу получить всё, что у вас есть на Коршева!

— Совсем с катушек слетел? — вскочив, зарычал Аид. — Смеешь ставить мне условия?!

— Вы не тронете никого из моих ребят, — сухо продолжал я. — В том числе и Виолетту Коршеву.

Покраснев от гнева, он секунду буравил меня таким яростным взглядом, что я думал, что Черных сейчас изобьёт меня до смерти. Но мужчина вдруг заливисто расхохотался и, упав в кресло, открыл дверцу сейфа, что стоял слева от стола. Вынув одну из папок, бросил на стол.

— Держи уж, Ромео! — Глянул на часы. — До выступления остался час, не опаздывай.

Я молча засунул пластиковую папку в рюкзак, где уже лежала другая, старая и потрёпанная. Надел лямку на плечо и, не прощаясь, направился к выходу.

После объявления победителей меня отозвала в сторону рыженькая Полина и, отчаянно краснея, рассказала, что Недотрога купила билет в Москву. Потому и спела другую песню, попрощавшись таким образом со всеми. Оставив мать, Виолетта покидала этот городишко в полном одиночестве, и я ничем не мог её поддержать. Кроме одного.

Выжимая из мотоцикла всё, на что тот способен, я нёсся по трассе в сторону железнодорожного вокзала. Мотор ревел, как стадо бизонов, ветер атаковал меня армией снежинок. Первый снег в этом году очень уж ранний. Я едва мог видеть дорогу, поэтому на ходу сорвал его и отбросил в сторону.

Плевать, если потом не найду! Главное — успеть до отхода поезда.

Едва не врезавшись в ограждение, я соскочил с байка. Тот рухнул на бок и проехал два метра, а я уже бежал к дверям, ведущим на вокзал. Расталкивая людей с чемоданами, не обращая внимания на возмущённые крики, пробился к металлоискателю без очереди. Едва дождавшись, когда мужчина в форме досмотрит мой рюкзак, метнулся по стрелкам, указывающим нужный путь.

Поезд уже стоял на перроне, у каждого вагончика виднелся хвостик очереди из пассажиров. Не зная места Виолетты, я всматривался в каждую светловолосую девушку, искал Недотрогу, как вдруг замер и, повинуясь внутреннему импульсу, медленно повернул голову.

Увидев в мутном окошке поезда бледное лицо, задержал дыхание.

Виолетта действительно уезжала, оставив прошлое позади. Девушка была одета в то же, в чём пришла на конкурс, а, значит, домой не заходила. Сжав челюсти, я кинулся к входу, проник внутрь вагона и пробрался до места, где сидела Недотрога.

Встал как вкопанный, не в силах сказать ни слова. Девушка вздрогнула и, будто почувствовав моё присутствие, резко обернулась. Взгляды наши встретились, и стало холодно, будто летающие снаружи снежинки просочились внутрь вагона. Казалось, мы оба забыли, как дышать.

— Провожающим покинуть вагон! — сурово рявкнула женщина в форме вагоновожатой.

Её крик будто разбил то вязкое пространство, в котором мы с Виолеттой очутились. Я шумно вдохнул и бросил взгляд на полупустой рюкзачок девушки.

— Уезжаешь налегке?

— Всё, что нужно, со мной, — огрызнулась Недотрога.

— Понятно, — я махнул вагоновожатой, что уже выхожу и, открыв свою сумку, вынул папки. Бросив их на стол, буркнул на прощание: — Хорошей дороги.

Не оглядываясь, стремительно вышел из вагона и, накинув на голову капюшон куртки, сунул руки в карманы. В людском море ощутил себя безумно одиноким оттого, что этот городок покидает один человек.

Не знаю, зачем отдал ей всё, что было у деда и Аида на её отца. Просто не мог поступить иначе, и сердце успокоилось лишь тогда, когда папки легли перед недоумённой Недотрогой. Что теперь будет? Понятия не имел!

Завибрировал сотовый, и я, укрываясь от холодного ветра, спрятался за угол здания.

— Да, — ответил на звонок с неизвестного номера.

— Ледат Ильич, — вежливо проговорила женщина, — рада сообщить, что пациент Троцкий пришёл в себя.