Ледыш и Недотрога

Глава 42. Виолетта

Мы остановились, и я пристально посмотрела в окно. Струи ливня не давали разглядеть ничего, кроме тусклых огней и неясных очертаний.

— Где мы?

— В жопе мира, — хмыкнул Клоун и повернулся к сосредоточенному Ледышу. — Может, с девочкой пойду я?

Зная, что этот мужчина в прошлом неплохой боксёр, я быстро-быстро закивала:

— Это хорошая идея!

— Нет, — осадил Ледат. — Это может спугнуть похитителя. Кондратьева в этом городке ещё помнят!

— Ты прав, — машинально разминая костяшки пальцев, Кирилл Ильич двинул головой, будто мысленно уходил от удара. — Но знай, что я рядом. Если что пойдёт не по плану, звони!

— Если только…

Троцкий распахнул дверцу, и окончание фразу потонуло в шуме ливня. Небеса будто разверзлись, и сверху лил такой поток, что парень мгновенно промок, но будто не замечал этого. Он обошёл машину и помог выйти дрожащей Русе, кутающейся в огромную куртку Клоуна. Тёмные волосы девушки облепили бледное лицо, и когда наши взгляды встретились, я будто окунулась в бездну ужаса, испытываемого молодой мамой.

Как несправедлива жизнь! Талантливая гитаристка и умная студентка, она была вынуждена жить с отчимом, который бил попивающую мать, и растить собственного ребёнка в этом аду. Но даже вырвавшись из него, не смогла избежать боли. Я старалась гнать мысли о статистике похищений, которую часто раскрывают в СМИ, и надеялась, что отчим Руси всё же не настолько отмороженный ублюдок, чтобы навредить ребёнку.

— Что у вас?

Вздрогнув, посмотрела на Кондратьева, который звонил кому-то. Больше мужчина ничего не говорил, лишь угукал, давая понять собеседнику, что внимательно слушает. Но лицо Кирилла Ильича помрачнело, из чего я сделала вывод — что-то пошло не по плану. Это подтвердил Клоун. Отключившись, он пробурчал:

— Проклятый дождь!

— Последние дни стояла летняя погода, — чтобы хоть чем-то заполнить бездну мучительного неведения, заметила я. — Было солнечно, как в июле… Жарко!

Мужчина в ответ только вздохнул и потянулся к бардачку, открыл его и покрутил в толстых пальцах мятую пачку сигарет. Но всё же бросил её обратно и со стуком захлопнул дверцу.

— Может, включим музыку? — всё сильнее дрожа от тишины, обрушивающейся на меня потоком не меньшим, чем ливень. — Тихонечко.

Я боялась за Ледыша и переживала за подругу. О бедной Мариночке и думать боялась, чтобы не расплакаться от бессилия. Вдруг захотелось позвонить отцу и попросить о помощи. Зная, что он может надавить на кого надо, чтобы помогли спасти малышку, я потянулась к телефону… И отдёрнула руку.

Надо верить Ледату! И Кириллу Ильичу, который задействовал своих знакомых. Уверена, что это профессионалы своего дела и, несмотря на дождь, сумеют помочь Руслане и её девочке. Может, похититель всё же удовольствуется деньгами и отпустит ребёнка?

Наверняка ливень и преступнику не на руку. Судя по всему, это окраина города, и под ногами сплошная грязь, даже взрослому пройти трудно, а что говорить о маленькой девочке. Если похититель не идиот, то оставит малышку где-нибудь в сухом месте, а не потащит с собой. Возможно, друзья Клоуна как раз на это и рассчитывали. Потому и звонили — отчитывались о поисках. Надо только немного подождать, и всё будет хорошо.

К тому же, сейчас звонить слишком поздно. Но за одно желание сделать это я себя возненавидела ещё сильнее. Как ни пыталась отстраниться от семьи, стать самостоятельной не удалось. В конце концов, я всё равно рассчитывала на отца, его связи и деньги. Ледат сделал верный выбор, когда предпочёл уйти к Руслане.

По щеке скатилась предательская капля.

Кондратьев покосился на меня и, сжав мою руку своей лапищей, проговорил:

— Слезами ты им не поможешь. Постарайся иметь трезвую голову и холодную решимость, девочка. Как перед боем! Тогда, если потребуется твоя помощь, ты сумеешь поступить правильно…

Он осёкся, услышав странный хлопок. Его почти заглушил дождь, но сердце ёкнуло. Потом ещё один. Мы переглянулись.

— Чёрт! — выдохнул Клоун. — Похоже на…

Но я уже выскочила из машины и, не разбирая дороги, помчалась в сторону, куда ушли Руся и Ледат. Не обращая внимания на ливень, смывающий соль со щёк, на отяжелевшую одежду, на скользкую грязь под ногами, бежала вперёд. В голове мучительным набатом билась одна мысль:

«Только живи!»