Легенда о Горном Льве (СИ)

Глава 2 Казнь

Подошёл тот воин, что провожал меня к князю. Он дождался взмаха руки Зигрида Рыжего, приказывающего подойти, и наклонился, сказав:

— Привели предателей, князь. Что прикажешь?

— Веди сюда, — распорядился Зигрид, став тем жёстким человеком, который встречал меня с высоты помоста.

Я заволновалась, не понимая, о каких ещё предателях речь и зачем их вести сюда. Нехорошее предчувствие скрутило живот. Показалось, что случится что-то страшное. Зигрид крепче обнял меня, но смотрел куда-то сквозь, прищурив колючие глаза. Он напоминал мне волка. Если его слуги были псами, то он точно был их вожаком.

Горный Лев, воистину.

Люди в зале расступились, когда воины привели нескольких мужчин, связанных верёвкой. Музыка больше не играла, но стоял такой шум, что разболелась голова.

— Предатели! Трусы! Сукины сыны! — кричала толпа, швыряя в пленников едой и посудой. — Сдохните, как псы!

И хохотали, когда связанные пытались увернуться или закрыть лицо. Их лица были опухшими от свежих синяков и ссадин. Ноги, красные и обмороженные, оказались босыми. Оборванная одежда висела клочьями.

Зигрид Рыжий поднялся и поставил меня на пол. Я чуть не рухнула от неожиданности, но устояла и забегала глазами, в тревоге, по лицам его и пленников. Что их ждёт? Наказание?

Он бросил тела псам… — я закрыла рот рукам, когда князь вынул длинный меч из ножен и неторопливо двинулся в зал к своим людям.

— Как вы все знаете, я ненавижу предателей, — проговорил его сорванный голос в образовавшейся тишине. Зал замер, внимая каждому слову. Зигрид спустился с помоста и прошёлся мимо троих связанных, возвышаясь над ними. — Эти парни бежали с поля боя, предали меня и Бергсланд. Они не заслуживают зваться воинами, а только ублюдками. Они жрали с моего стола, трахались с моими рабынями и забирали моё золото. Так вы решили отплатить мне за мою доброту? Отвечайте!

Его зычный голос прокатился по залу.

Пленники опустили головы. Все, кроме одного. Он стоял в конце строя, высокий, пусть и худой, с тёмными короткими волосами и смуглым обветренным лицом. Зигрид заметил его и усмехнулся.

— Айварс, — он подошёл к мужчине и встал напротив. Они схлестнулись взглядами. — Ты сдохнешь первым. Выбирай: меч или топор?

— Меч. Больше чести, рыжий ублюдок, — пленник харкнул Зигриду под сапоги.

Тот проследил за плевком. Я охнула, не в силах вытерпеть общего напряжения. Зигрид медленно поднял голову.

— Я честный господин и уважаю выбор своих ублюдков, — проговорил он и пронзил Айварса мечом.

Клинок легко вошёл в живот пленника. Тот захрипел и рухнул на колени. Зигрид вытащил меч и обтёр лезвие о рукав собственной рубашки. Чёрная ткань заблестела. Айварс, ещё живой, посмотрел на меня, когда князь отошёл, и вдруг улыбнулся. Встречал Смерть с ухмылкой на губах, как и положено воину.

Я видела, как темнеет его рубашка. Удушливый запах крови донёсся и до меня, хотя между нами было около двадцати шагов. Затошнило. Ноги затряслись. Я впервые видела, как умирает человек, и не могла даже шелохнуться, чтобы закрыть глаза. Кажется, про меня и вовсе все забыли.

Зигрид подошёл к двум другим пленникам. Айварс уже упал на пол и растянулся. Я не хотела понимать, что он уже по пути в чертоги богов.

— Вы даже не хотите смотреть в глаза своей смерти, трусливые сучки, — сказал князь, обращаясь к оставшимся. — Вам выбирать я не дам. Сдохните, как свиньи. Йорген, дай свой топор.

Йорген, тот, кто доложил ему о предателях, покорно вынул боевой топор из-за ремня и подал князю. Все сохраняли спокойствие и жадно следили за казнью, будто радовались свершившемуся правосудию. Правосудию ли? Я совершенно не понимала, что такого ужасного сделали эти люди, но мне было невероятно жаль их.

Зигрид Рыжий кивнул воинам, и они вывели из рядов людей первого пленника. Его бросили на колени около остывающего тела Айварса. Зигрид приготовился рубить его голову топором.

— Нет! Нет, пощади, господин! — заорал вдруг пленник, срываясь на визг. Он забился, но двое рослых бородатых воинов крепко держали его плечи. — Прошу! Я никогда не предам! Клянусь богами!

— Заткнись и не прикрывайся богами! Они тебе не помогут! — огрызнулся Зигрид и замахнулся.

Я вскрикнула, сама не ожидая, что подам голос. И отвернулась. Меня колотило. Я закрыла лицо руками. Слёз не было. Был только животный ужас в груди. Тошнота всё сильнее крутила желудок, колени подгибались, а спина обливалась потом.

Душно. Боги, как же душно. Совсем нечем дышать! Платье, которое до этого казалось свободным, сдавило грудь.

Не заметила, как оказалась на полу, на коленях. Живот скрутило в последний раз, и всё, съеденное мной за вечер, было исторгнуто на доски помоста. Неожиданно рядом показалось движение. Меня чуть тронули за плечо. Я обернулась и увидела веснушчатое лицо отрока Бьёрна.

— Тебе плохо, госпожа? — обеспокоенно спросил он. Бьёрн не решался больше ко мне прикасаться. Наверное, за это ему могли отрубить руки, не знаю. — Позвать врачевателя?

— Уведи меня, — попросила я, боясь оборачиваться к залу. Там ещё продолжалась казнь. — Прошу, Бьёрн, уведи! Я не могу!..

Бьёрн неуверенно взглянул куда-то назад. Искал князя? Мне было уже всё равно, что он со мной сделает, если уйду без позволения. Я не могла больше здесь оставаться.

Наконец Бьёрн принял решение. Он осторожно прикоснулся ко мне, придерживая за руки.

— Вставай, госпожа, — и помог мне встать.

Я повисла на нём, как безвольная кукла. Бьёрн повёл меня куда-то вглубь дома, за полог в конце зала, в темноту. Мы шагнули в узкое пространство, где ещё слышался гул голосов из зала. Бьёрн оказался ближе, чем позволяли приличия. Я прижалась к его груди, оступившись на порожке у входа в комнату. Потом мы оказались в кромешной тьме.

— Осторожно, садись, — Бьёрн усадил меня на что-то мягкое. Я догадалась, что это постель. Невольно я потянула его за собой, теряя сознание. Бьёрн успел подставить руки, чтобы не придавить меня собой. — Тихо, госпожа! Что же ты такая нежная? Погоди, дам тебе выпить. Может, полегчает. Полежи. Только не умирай! Князь меня и без того убьёт…

Я только кивнула. Бьёрн отошёл. Вскоре я услышала, как чиркнуло кресало. В комнате запылал очаг, расположенный в центре и обложенный камнями. Я смогла кое-как разглядеть убранство. Здесь было мрачно и тесно. Постель устилали волчьи шкуры, пол тоже был усыпан мехами. В углу стояла пара сундуков, а на полочке был алтарь. Там стояли каменные идолы богов — Старой Матери и Праотца. Праотец был больше и походил на свирепого воина. Ему-то и молился Зигрид со своими людьми.

Бьёрн вернулся и протянул мне флягу.

— Это эль, выпей, — попросил он почти умоляюще. Не знал, что со мной делать. — Ты заболела? Отравилась⁈ Нет, всё, я зову князя!

Я успела схватить его за рукав рубашки.

— Нет, не зови! — взмолилась я. Стало немного легче, когда отступил кровавый смрад и я сделала-таки пару глотков эля. — Прошу, Бьёрн, не нужно!

Отрок непонимающе уставился на меня. Мне же было стыдно говорить, что я боюсь его господина. Вдруг ещё донесёт на меня своему князю, и что тогда? Мне тоже отрубят голову⁈ Бросят тело псам!

— И какого хрена тут происходит?

Мы оба вздрогнули. Бьёрн подскочил и шарахнулся от меня в другой конец комнаты, но было поздно. Князь уже всё увидел. Он вошёл в комнату в расстёгнутой до середины груди рубашке. Я увидела бурые следы крови на его груди. Руки тоже были в засохшей крови.

— Прости, господин! Она упала, я не мог бросить без присмотра! — Бьёрн бухнулся на колени и склонился над полом у сапог князя. — Не вели казнить! Я не трогал, честно! Я верен и понесу любое наказание, только не вели резать!

— Заткни пасть, я же не слепой! — князь схватил мальчишку за шиворот и встряхнул. — Простой поркой ты у меня не отделаешься, щенок!

— Господи-ин!.. — зарыдал Бьёрн.

Только теперь я осознала, какой опасности подверг себя этот мальчишка, бросившись ко мне. Я осторожно села, боясь, что может снова стошнить на дорогие меха, и спустила ноги в туфлях на шкуры на полу.

— Зигрид…

Князь вскинул голову, взглянув на меня. Я впервые решилась назвать его по имени, и самой было непривычно. В его взгляде я увидела удивление и ещё что-то, сделавшее ледяные глаза теплее. Бьёрн тоже замер и осторожно посмотрел на меня, всхлипывая.

— Пощади его, прошу, — робко попросила я. Боги, что я творю! Мне самой ещё плетей всыпят! Меня никогда не пороли, даже не шлепали по мягкому месту за непослушание. Я снова заговорила, потому что меня слушали: — Он помог мне, смилуйся, князь. По-пожалуйста.

Зигрид дёрнул желваками и опустил глаза. Он выпустил рубашку Бьёрна.

— Пошёл вон, — пнул мальчишку под зад, и тот стрелой вылетел из княжеских покоев.

Повисло молчание.

Я боялась открывать рот и всё также сидела на краю кровати, сжимая собственные пальцы на коленях. Зигрид прошёл мимо меня, отвязал ножны от пояса и плавно прислонил меч к сундуку. Он помыл руки в чаше, стоящей на столе. Я слышала шорох его шагов где-то за спиной, но боялась обернуться и посмотреть. Как будто оказалась с диким зверем, ждала, когда кинется.

— Зачем ты попросила за мальчишку?

Я вздрогнула и вытянулась, когда горячие пальцы князя прикоснулись к шее, убирая волосы и кружевной полог в сторону. Он погладил мою кожу, заставляя трепетать. Я сглотнула.

— Он не виноват, что захотел мне помочь. У меня дома за помощь благодарят, — неожиданно для себя же уколола я.

— Твой дом теперь здесь, — жёстко обрубил Зигрид и одёрнул руку, прекратив ласкать меня. — Повернись и раздевайся. Я год прождал, хочу получить своё по праву.

Дрожь снова прошлась по телу и не исчезла, хотя в комнате уже было душно от жара очага. На мне ещё была волчья шуба, платье, нижняя рубашка, высокие чулки и туфли на завязках. Я была вся мокрая от пота, но дрожала от холода. Повиноваться оказалось не так-то просто. Пришлось приложить усилие, чтобы заставить себя обернуться.

Зигрид сидел на кровати, скрестив ноги, и наблюдал за мной потемневшими глазами. Я села перед ним и расстегнула фибулу на воротнике шубы. Он помог снять её с плеч и погладил костяшками подбородок, провёл по щеке, рассматривая моё лицо.

Наверное, я ему нравилась, но вряд ли достаточно сильно, чтобы ради меня прекратить досаждать походами моему отцу. И вряд ли я стану нужна после рождения сына. Говорят, у Зигрида Рыжего сотня наложниц из прекрасных пленниц. Уверена, едва я понесу, то никогда его не увижу рядом с собой на ложе.

И хвала богам, если так!

— О чём ты думаешь? — вдруг спросил он, будто почуял, что думаю о нём.

Я смутилась и сжала пальцами подол на бёдрах.

— Про тебя всякое говорят… — пробормотала я, стесняясь признаться, что думала о его распутстве. Зигрид усмехнулся.

— И ты думаешь это правда? Что там обо мне говорят? Расскажи, вдруг узнаю о себе что-то новенькое.

Да он издевается!

— Ну-у… — стало ещё более неловко, — я слышала, что ты самый жестокий князь на всём континенте…

— На континенте? Бери больше, я самый жестокий князь в мире! — его глаза загорелись искренним весельем. Он придвинулся ближе, заглядывая мне в лицо. — Что ещё говорят?

Я зажмурилась и выдавила:

— Что ты — сын Смерти, бросил на съедение псам дядю и своих братьев, а ещё у тебя сотня наложниц!..

Зигрид расхохотался. Я испугалась раскатистого, хриплого смеха и обняла плечи, вновь начав мёрзнуть. Князь выдохнул «фу-ух!», отсмеявшись, и погладил меня по лицу. Он заправил волосы мне за уши и прижался к моему лбу своим.

— А теперь будут ещё болтать, что мне досталась самая красивая женщина.

Он сказал это тихо, мне в губы, и поцеловал. Я схватилась за рубашку на его плечах и тут же ощутила липкую кровь. Меня снова чуть не стошнило. Боги, я же вся грязная! Но князя Бергсланда это мало беспокоило. Он терзал мои губы, покусывая, и толкал язык в мой рот. Борода и усы щекотались. Его обветренные горячие губы хранили вкус эля, который он пил. Зигрид лишь слегка надавил на плечи, заставляя лечь, и я растянулась на мягких меховых одеялах.

— Катерина, — князь улыбнулся, поглаживая моё лицо кончиками пальцев. Он придавил меня собой, опираясь на локте. Его цепкие глаза запоминали моё лицо. — Моё сокровище. Стоило начинать войну с югом, чтобы получить тебя.

Боги, замолчи! — я зажмурилась, снова начав безумно тосковать по дому.

Он совершенно мне не нравился. Я его ненавидела. Он заставил унижаться моего отца, опустошил наши земли, украл меня, как боевую добычу! Он убил сотни бедных, беззащитных людей! Кажется, все в его княжестве тряслись от одного упоминания его имени. А бедолага Бьёрн? Какой страх он сегодня перетерпел!.. Боги, надеюсь, с ним всё будет в порядке.

— Что с тобой, а?

Я не сразу поняла, что это обращено ко мне. Хотя к кому ещё тут обращаться? Мы здесь одни! Я распахнула мокрые ресницы и встретилась с призрачными глазами Горного Льва. Он нахмурил рыжие брови.

— Знаешь, я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, но это твой долг — трахаться со мной, хочешь ты того или нет, — заговорил он недовольно. — Что ты хочешь от меня, а? Я подарил тебе мало подарков? Грубил? Те сундуки в комнате твои. Там куча золота. И это тебе, моя пугливая невеста. Может, мне ещё дракона для тебя завалить, чтобы ты раздвинула ноги?

Слёзы защекотали щёки. Я не хотела слышать такие грубые слова в первую брачную ночь. А чего я ждала от человека, от которого трепещет весь мир? Ласковых признаний и песен о любви? Бред! Он выкинет меня, когда надоем!..

И миру между нашими княжествами конец.

Я осознала, какое великое дело мне выпало. Ради мира, хотя бы на десять жалких лет, я должна попытаться сделать всё, что могу.

Пересилив животный страх перед ним, я протянула руки и погладила огненную бороду.

— Зигрид… — тихонько позвала я, стараясь говорить его имя с особой ласковостью. Он был в замешательстве и повёл бровью, ожидая, что я ещё способна вытворить. Боги, я и сама уже не знала. — Мне страшно. Прошу, не будь со мной грубым.

Кажется, я ударила прямо под дых.

Зигрид наклонился и припал губами к моей шее, целуя. В его прикосновениях было столько огня, порывистости, желания, что стало страшно сгореть. Я вздохнула и обняла его мускулистые плечи. Он усмехнулся около уха:

— Беру слова обратно! Какого дракона ты хочешь?