Легенды об альдорах

Глава 1

Позднее утро. Мягкий солнечный свет, лившийся из больших окон, подсвечивал летавшую в комнате пыль. Она оседала на книгах, разложенных стопками на полках, ложилась на покрывало, сшитое из множества разноцветных кусочков ткани. Помимо пыли, и наперекор потокам воздуха, по комнате порхали лепестки фиолетового ириса. Их полетом играючи руководила девушка, на днях отметившая свое шестнадцатилетие. У нее прямые, почти белые, светлые волосы, не поддающаяся загару кожа, изящная фигура, чуть раскосые голубые глаза, острый подбородок, изящно очерченные губы и вечно серьезное лицо. Ее руки ловко вырисовывали в воздухе сложные связки символов и знаков, а губы, улыбавшиеся за шестнадцать лет жизни всего раз десять, непрерывно шептали заклинания. Лепестки подлетели к голому стеблю ириса и приросли к нему обратно, заняв положенные им места.

Девушка выдохнула.

— Если он до завтра не завянет, все получилось. А значит, я сдам экзамен, — проговорила она и опустила руки.

Повисла пауза.

— Малинда, я же сдам? — уже не так уверенно переспросила девушка.

— Конечно сдашь. Ты же умная, — пожала плечами девочка, сидевшая на полу, скрестив ноги.

"Ивори умная, Ивори хорошая, Ивори светлый маг… Не то, что Малинда, приемыш без магического дара и вообще не пойми что", — подумала она. Озвучивать подобные мысли в этом доме было нельзя. Шутка ли, семья светлых магов, древний, уважаемый род. У них даже фамилия Саларис, что переводится как "благодетель". Все должны быть добрыми и хорошими, даже если это не так. За два года, проведенные в этой семье, Малинда выучила правила. Малинда… И почему отец придумал ей такое дурацкое имя?

Уже пять минут она сидела молча и почти неподвижно, наблюдая за тем, как ее так называемая сестра колдует. Малинда была на пять лет младше Ивори и на порядок бестолковее. Она выделялась среди всех в этой семье. Было очевидно, что она не часть ее. Не нужно было даже сравнивать черты лица. Ее сразу выдавала более смуглая, чем у остальных, кожа, и темные волосы, которые она, в отличие от Ивори, обожавшей делать прически, почти всегда носила распущенными. У всех остальных в этой семье волосы светлые. При более близком знакомстве всплывало еще одно очевидное отличие: практически полное отсутствие интереса Малинды к каким либо наукам.

Малинду кое-как научили читать, но интереса к чтению у нее не было. У остальных членов семьи комнаты всегда завалены книгами. Отец семейства, Мариус, интересовался математикой, астрономией и нумерологией, его жена, Гарнет — медициной, анатомией и физиологией, дочь, Ивори — историей и географией, и все они изучали магические науки, а Малинда… Малинду больше всего занимало гоняться за голубями по узким улочкам их городка и ходить на луга ловить кузнечиков. Гарнет, заметив ее увлечения, заподозрила у Малинды интерес к зоологии и предложила несколько соответствующих книг, но читать про кузнечиков оказалось не так увлекательно, как ловить их. В ее комнате лежали всего две тоненькие книги, в одной были сказки, а во второй ноты. Гарнет настояла, что если Малинда не тяготеет к наукам, то она должна хотя бы научиться музыке и к ней целый год ходил преподаватель и учил ее играть на флейте. Продольная деревянная флейта, состоящая из нескольких частей, стоила довольно дорого, сделана была на совесть, выглядела изящно и очень нравилась Малинде. Особых успехов в музицировании девочка не достигла и Гарнет решила больше не тратить деньги на уроки, но играть Малинда любила и флейту не забросила, хотя новых произведений и не изучала, а все больше импровизировала.

Гарнет часто говорила: "Вот Ивори в твоем возрасте уже интересовалась историей, читала и писала стихи, а ты не хочешь даже пары полезных книг прочесть, только перечитываешь эти свои сказки". Ивори… Да, она образец, она идеал, она родная дочь, в конце концов.

— Мне надо развеяться, — вывела Малинду из невеселых размышлений Ивори. — Может, пойдем погуляем? За город. На луга, к примеру. К речке сходим, искупаемся.

Малинда с радостью согласилась.

Сообщив родителям, что они собираются погулять, девочки вышли из дома.

Дом магов внешне почти не отличался от других на улице, но принадлежал лишь одной семье, тогда как в остальных обычно жили по крайней мере два семейства.

Малинде не нравился город. Прошлым летом они ездили к сестре Гарнет, в деревню, и вот там было хорошо, но в этом году почему-то решили не ехать. И как раз летом город всегда особенно зловонен и отвратителен. Слишком много людей и мало простора. Дома стояли вплотную друг к другу, на улицах, даже тех, что были не мощеными, не было деревьев. Сплошной лабиринт из стен и людей.

Городские ворота днем всегда открыты, так что девочки беспрепятственно прошли их и зашагали по неровной, каменистой дороге. По правую руку раскинулось огромное кладбище. Город имел историю небогатую на значимые события, но длинную. Значимых событий, пожалуй, было всего два: девяносто восемь лет назад случился пожар, когда город сгорел почти дотла, а пятьдесят три года назад случилась эпидемия смертельного не пойми чего. В каких-то записях говорилось, что это была чума, в каких-то, что проказа, а что было на самом деле уже никто не знает, да и какая теперь разница.

В некотором отдалении от города протекала небольшая речка. Прозрачная вода, довольно быстрое течение, каменистое дно. Глубина лишь в некоторых местах достигала человеческого роста, так что почти на всем протяжении реку можно было просто перейти. Ивори плавала плохо, постоянно норовила утонуть, да и не любила она это занятие, но в такую жару и ей хотелось освежиться.

Сняв платья и оставив только нижние рубашки, девочки залезли в воду. Ивори просто стояла, наслаждаясь прохладой и тем, как вода течет сквозь пальцы, а Малинда в это время отплывала несколько метров по течению, становилась на дно, шла обратно и вновь сплавлялась, не уплывая далеко от сестры. Плыть против такого сильного течения ей не удавалось.

Когда плавать девочкам надоело, они вышли на берег, немного обсохли, оделись, и не спеша направились к дому.

Ивори, несмотря на то, что обещала развеяться, была по-прежнему погружена в свои мысли. Эта ее магическая академия вечно не давала ей покоя. Может, хорошо, что у Малинды нет дара? Сейчас у Ивори нечто вроде каникул, но они короткие и предназначены только для подготовки к экзаменам. Экзамены… У Малинды не укладывалось в голове, как можно было испоганить обучение магии всеми этими оценками, проверками и экзаменами. Самое страшное, что если ты не достигал в учебе определенных успехов, тебя могли и отчислить. Причем отчисляли не всегда по серьезным поводам, могли выгнать и из-за одного-двух неосвоенных заклинаний. Но ведь магия это удел только избранной кучки людей, так к чему отсеивать лишних, когда лишних, по сути, нет? Разве не лучше было бы обучить магии всех независимо от их успехов? Ну, не справился ты с одним заклинанием, справишься с другим. Зачем отчислять-то? Непонятно.

Малинда заметила, что в траве что-то лежит и показала Ивори на это пальцем.

— Тыкать пальцем некрасиво, сколько раз тебе это повторять, — проворчала Ивори, очень напоминая в этот момент свою мать. — Я ничего не вижу.

— Там что-то лежит, похоже на птицу, — сказала Малинда и свернула с протоптанной тропинки.

— Она мертвая значит, раз лежит, — пожала плечами Ивори. — И куда ты пошла? — проворчала она, наблюдая как сестра продирается сквозь заросли травы и отходит от тропинки все дальше.

Птицы Ивори так и не увидела, но ей пришлось последовать вслед за сестрой.

— Идем домой, зачем тебе мертвая птица? — пыталась образумить Малинду Ивори.

Но Малинда ее не слушала. Вскоре она остановилась и Ивори ее нагнала. Оглянувшись в недоумении, Ивори не смогла понять, каким образом Малинда углядела находку с тропинки. За высокой травой разглядеть ее было совершено невозможно. Перья птицы были потрепаны, виднелись раны с запекшейся кровью. Будто кто-то впился зубами, но есть не стал. Ивори в пернатых не разбиралась, Малинда тем более, но птица была большой, красивой, с пестрыми перьями и немного загнутым клювом.

— Посмотрела? А теперь идем, — вздохнула Ивори.

От одного вида мертвых животных ей становилось не по себе. Наверное, такое чувство поселялось в душе у всех светлых магов при виде чьей-то смерти, поэтому практически все они не ели мясо. Малинда ела иногда, до убиенных животных ей не было дела, да и по утверждению Гарнет ей еще рано было совсем отказываться от мяса. Сама Гарнет его не готовила, только давала деньги, чтобы дочь могла иногда купить себе что-то мясное в трактире.

Ивори со смесью страха и удивления наблюдала, как Малинда трогает птицу и проводит пальцами по ее перьям. В конце концов она сбросила оцепенение, смогла оторвать взгляд от неприятного зрелища и отвернулась.

— Что ты делаешь? — прошипела она. — Идем домой, и быстро! Еще секунда, и я пойду одна и расскажу матери, что ты странно себя ведешь и не слушаешься!

Ивори услышала за спиной тихий шепот Малинды, шорох, хлопанье крыльев. Она резко обернулась и увидела, как птица, неподвижно лежавшая еще минуту назад на земле с обтрепанными крыльями, улетала.

Ивори открыла рот, судорожно вздохнула, закусила губу и схватила Малинду за руку, потащив за собой.

— Мы идем домой, немедленно! — на повышенных тонах проговорила она.

Малинда, увидев неподдельное волнение и подозрительно блестящие глаза сестры, не стала сопротивляться.

Что она опять сделала не так? За что ей опять будут дома выговаривать? Ей всего лишь стало жалко птицу, а они возьми и оживи. Это плохо?

Уже дома Ивори грозным голосом приказала Малинде сесть на стул в гостиной и пошла на второй этаж. Она спустилась через пару минут в сопровождении родителей.

Мариус и Гарнет устроились в своих креслах, а Ивори пододвинула к ним стул и села рядом. Малинда сидела в одном конце гостиной, у окна, а они втроем в другом, у камина. Обстановка явно не располагала к милой и дружественной беседе.

— Ивори, милая, расскажи еще раз, что произошло, — попросил Мариус.

Высокий, статный мужчина, с пышными выразительными бровями, хмурил лоб, раскраснелся и глядел как никогда сурово. Гарнет, как всегда безупречная, длинноволосая, в изящном изумрудном платье и с перстнями на пальцах, сидела неподвижной статуей, напряженная и окаменевшая.

— Мы шли по лугу, Малинда заметила что-то в траве и это оказалась мертвая птица. До нее было далеко, я не понимаю, как она ее увидела. Мы подошли ближе. Малинда начала ее разглядывать, трогать, а я… Я отвернулась, — словно извиняясь, проговорила Ивори. — А потом птица ожила.

Повисла тишина. Гарнет задумчиво разглядывала пол, Мариуса неожиданно заинтересовала стена, а на Малинду никто старался не смотреть.

— Ты что-нибудь слышала, когда отвернулась? — спросила Гарнет. В ее голосе слышалось неподдельное волнение. — Малинда что-то делала, или говорила?

— Она… Мне кажется… Она шептала что-то, — нахмурилась Ивори.

— Я просто прошептала: "Бедняга, что же с тобой случилось", — встряла Малинда. — И ничего я такого не…

— Молчи! — перебил ее Мариус, отведя взгляд от стены и направив на Малинду.

Лучше бы он разглядывал стену и дальше, уж больно неприятным вышел этот взгляд.

— Тебя мы пока не спрашиваем, — добавил он.

— Ты уверена, что птица была мертвой? — спросила Гарнет у Ивори.

— Крылья были странно вывернуты, перья повреждены и растрепаны, кровь… Она долго не шевелилась, — проговорила Ивори. Голос ее чуть подрагивал.

Малинда искренне недоумевала. Они смотрят на нее так, будто она свернула птице шею голыми руками, отгрызла ей голову зубами, выпотрошила, а Ивори заставила смотреть.

Гарнет закрыла глаза, нахмурилась и провела по лбу пальцами, словно пытаясь отогнать невеселые мысли.

— Нужно проверить, — взглянув на Мариуса, проговорила она.

Мариус кивнул.

Они оба закрыли глаза и Малинда почувствовала, что ее изучают.

— Как такое могло произойти с нами, — открыв глаза, и еще больше помрачнев, сказала Гарнет. Она жестом позвала мужа за собой и вышла из гостиной.

Малинда, подождав, пока дверь закроется, и шаги удалятся, шепотом спросила:

— Что случилось?

— А ты сама не понимаешь? — с неожиданной даже для себя злостью в голосе спросила Ивори.

Хотя, в сущности, за что было злиться на Малинду? Будто бы можно выбирать, каким магом родиться.

— Не понимаю я, давай говори, — раздраженно проворчала Малинда.

— Мы ведь рассказывали тебе о некромантах, верно? Мы тебе обо всех магах рассказывали.

Малинда кивнула.

— А некроманты оживляют птиц, и не только их, — продолжила Ивори. — И не только оживляют. Захотят — умертвят. А ты оживила птицу.

— Я?!

Малинда действительно удивилась. Она ведь ничего такого не умеет!

— Ты, — с нажимом повторила Ивори. — Потом родители посмотрели на твою сущность и поняли, что не ошиблись. Сущность мага выглядит так же, как у обычного человека, пока его сила не начнет просыпаться. Обычно она просыпается лет в пять, а твоя вот запоздала.

Малинда нахмурилась.

Тем временем за стеной, в спальне, решалась ее судьба. Родители сидели вдвоем на широкой постели, Гарнет куталась в покрывало, утирая им выступавшие слезы, а Мариус морщил лоб, сидел сгорбившись и сложив руки в замок.

— Ох, — от избытка чувств Гарнет закрыла лицо руками. — Кто бы мог подумать. Она некромантка. Какой ужас…

— Мы должны сообщить, — твердо, выпрямившись и расправив плечи, сказал Мариус.

Гарнет шмыгнула носом и сурово на него уставилась.

— Она ребенок! — сказала она голосом, не терпящим возражений. — Это жестоко. Ее убьют. И если мы сообщим, это будет наша вина. Ей одиннадцать лет, только вдумайся, одиннадцать! Она не виновата, что она та, кто она есть. Нет. Мы воспитаем ее как полагается. Она вырастет хорошей. Будет использовать дар…

— Я не ослышался, ты называешь это даром? — перебил Мариус.

— Магию принято называть даром, — медленно проговорила Гарнет. — Какая бы она ни была. Но мы ведь сейчас не обсуждаем термины. Она будет использовать магию только в крайних случаях, тайно, и все будет хорошо. Мы сами можем научить ее контролировать свой… Свою магию. На начальном уровне.

Гарнет посмотрела на мужа, ожидая ответа.

— У нас есть дочь, — сказал он.

— Даже две, — ответила Гарнет, приподняв брови.

— О, нет! — возразил Мариус. — Только одна. Настоящая — одна. И мы с тобой подвергаем ее опасности. Если тебе плевать на себя, на то, что рядом с тобой будет ходить некромант, подумай хотя бы об Ивори. Да, я слышал, что среди некромантов есть и хорошие люди, но, во-первых, возможно, просто мы не знаем о них всей правды, а во-вторых, некромантов таких очень мало, и как можно быть уверенным, что Малинда из таких? Это безответственно. Мы просто не можем ее оставить и пытаться воспитать из нее хорошего человека, надеясь на какое-то нелепое везение.

— Ты хочешь, чтобы между спасением и убийством, я выбрала убийство? — коротко спросила Гарнет.

— Я хочу, чтобы ты сделала правильный выбор и вспомнила о том, что у нас есть дочь.

— У нас их две!

Мариус отвернулся и закатил глаза.

— В конечном счете, решать тебе, — сказал он наконец.

Гарнет удовлетворенно кивнула, выпуталась из покрывала и вышла из спальни в гостиную. Она посмотрела на девочек, скрестила руки на груди, прислонилась к дверному косяку и искренне улыбнулась.

— Прости нас, — проговорил она. — Мы просто очень испугались и испугали тебя. Ничего страшного на самом деле не произошло. Ты просто…

Гарнет замялась.

— Некромантка, — договорила Малинда.

Гарнет кивнула.

— Ты здесь абсолютно ни при чем, и вины твоей тут нет, так что… Живем как жили. А завтра начнем учить тебя магии. Только никому кроме нас о случившемся не говори.

Малинда кивнула.

Она и сама теперь поняла, что болтать о таком не стоит. Не совсем ведь она дурочка. Каждый год нескольких человек казнили по обвинению в некромантии. С такими успехами уже давно не должно было остаться ни одного живого некроманта, но, видимо, не все так просто.

До конца дня все пытаясь вести себя так, словно ничего не произошло. Ивори продолжила зубрить заклинания из конспектов, Малинда нашла в шкафу в гостиной книгу об истории магии, которую когда-то ей советовала Гарнет. Она прочитала целых три страницы, чуть при этом не заснув, а потом ушла гулять до самого ужина с двумя девочками, которые также как и она не ходили ни в какие школы и не были нагружены работой по дому. Сегодня они играли в прятки. В городе с обилием узких улочек, закутков и тупиков играть в эти игры было весьма увлекательно. После ужина, на котором все так же старательно делали вид, что все в порядке, она вызвалась убрать со стола, а после пошла в свою комнату.

Ее комната была поскромнее, чем комната сестры. В комнате Ивори было два окна, а в комнате Малинды одно, у Ивори кровать была шире, занавески на окнах висели те, которые она выбрала сама, а не те, что нашлись. Комната, где жила Малинда, была гостевой раньше. За два года она ее так и не обжила. Шить и мастерить она ничего не умела, да и материалов бы все равно купить не смогла, ведь на рынок родители ее не брали. То, чем обживать, взять было неоткуда, и приходилось обходиться тем, что есть. Впрочем, в ее комнате все же были вещи, которые она сама выбрала и принесла сюда, но вещи эти она не покупала, а просто нашла. Все они умещались на подоконнике: большая, правильной формы еловая шишка и девять камушков: один гладкий, из ручья, три полупрозрачных, похожих на осколки каких-нибудь очень мутных кристаллов, один из них был розоватым, другой желтым, а третий белым, еще один камень был шершавым, песочного цвета и с красными прожилками, один треугольный, плоский, гладкий и серый, и один черный, а остальные два были просто серо-коричневыми в крапинку. Малинде эти камни казались красивее скучных прозрачных бриллиантов, которые она видела однажды в ожерелье у богатой подруги Гарнет.

Вечером ветер нагнал облаков, ночь выдалась темная, не было видно ни звезд, ни луны.

Спалось из-за пережитого днём плохо. Малинда почти час вертелась под одеялом прежде, чем ей удалось заснуть. Но ее тут же разбудили. Кто-то настойчиво тряс девочку за плечо.

— Просыпайся и одевайся, я жду тебя в гостиной. Только тихо.

Это оказался Мариус.

Одевшись, Малинда спустились вниз. Мариус ждал ее, в руках он держал небольшой мешок. Мариус кивком указал на дверь. Малинда, хоть и не понимая, что происходит, послушно вышла. Мариус тихо, со всей осторожностью, закрыл дверь и зажег небольшой шарик света, подвесив его в воздухе перед собой. В городе было тихо. Еще бы, глубокая ночь.

— Сейчас ты идешь со мной. Если не будешь делать все, как я скажу, то я сообщу куда следует и тебя казнят. Ясно тебе? — сказал Мариус.

Малинда только испуганно кивнула в ответ.

Они пошли к воротам. Мариус зашел в домик стражи, пробыл там не больше минуты, и сонный стражник отпер им ворота. Они пошли к лесу. Идти по полю, полному ямок и холмиков, при таком скудном освещении было непросто, а в лесу идти стало еще сложнее. Но идти долго не понадобилось. Вскоре Мариус привел Малинду к небольшой лодке.

— Садись, — приказным тоном сказал он.

Сам он тоже забрался в лодку. Мариус поднял лодку в воздух. Они летели очень быстро и долго, больше часа, наверное, уже скоро начнет светать. Сам полет девочке даже нравился. Внизу не было нечего видно, и будь сейчас хоть немного светлее, вид вышел бы великолепным, но ощущение скорости и прохладного ветра было приятным. Она попыталась спросить Мариуса, куда они едут, но он не отвечал и только просил ее молчать.

В конце концов лодка замедлилась и Мариус отправил большой шар света вниз, чтобы найти место для посадки. Они сели на какой-то поляне посреди елового леса. Мариус сказал Малинде сойти, отдал ей мешок, а сам остался в лодке. Мешок показался девочке очень тяжелым и она сразу опустила его на землю.

— В мешке одеяло, два бурдюка с водой, еда, нож, компас, веревка, три сотни зельдов и огниво, — сказал Мариус. — Это более чем щедро, поверь. Огонек я тебе оставлю, он будет гореть еще час. Место здесь глухое, до ближайшего города далеко, до нашего еще дальше, но до деревни за пару дней можно дойти. Деревня на юго-юго-западе. Компасом ты ведь пользоваться умеешь, надеюсь?

Малинда помотала головой.

— Жить захочешь — научишься. До нашего города ты пешком не дойдешь и даже не пытайся. Сразу сдам куда следует. Иди в деревню, может, там тебе помогут. И прощай. Надеюсь, не свидимся больше.

Лодка поднялась в воздух и уже через секунду скрылась из виду. Малинда недолго смотрела ей вслед, вскоре она опустила глаза. Свет от шарика, оставленного Мариусом, освещал только небольшое пространство. Остальной лес тонул в непроглядной тьме.

Стрекотали сверчки. Какая-то выжившая из ума ночная птица кричала жутким голосом. Совсем рядом что-то зашуршало, но не видно, что. Хоть бы это был ежик…

Малинде стало страшно. На глаза навернулись слезы. Она обхватила себя руками и пыталась проглотить ком вставший в горле. Она проглатывала, а он снова появлялся. Шевелиться было страшно. Малинда долгое время просто стояла, обливаясь тихими слезами, не зная, что ей делать. Стало холодно. Печаль немного отошла на второй план. Через какое-то время она еще немного успокоилась и даже почти смирилась со своей участью. Попутно она успела снова погоревать об умершей при родах матери и об отце, ненавидевшем свою дочь за то, какой ценой она родилась. Он любил ей говорить, что она не взяла ни капли от красоты ее матери. Отец умер, когда ей было девять, никто так и не понял, от чего, известно только, что в последний год его преследовали головные боли. После смерти отца Малинда жила пару недель у соседей, а после попала к светлым. Тогда все говорили, что ей повезло. А теперь светлые ее бросили. Но ведь не так у них и хорошо было, чтобы по ним горевать, правда? Правда же?

Малинда решила, что нужно развести костер. Она опустилась на колени и стала шарить руками по земле, сгребая в одно место все палки и ветки, что находила. Лето, дождей не было давно, так что на дрова годилось все. Собрав маленькую, но уже на что-то похожую кучку, она достала из мешка огниво и кое-как разожгла огонь. Стало светлее. И уже не так страшно. Когда шарик света погаснет, у нее будет свой свет. Костерок вышел маленьким и прогорит за полчаса, так что Малинда принялась искать еще ветки и начала осторожно подбрасывать их в костер. Костер разросся, разгорелся. К этому времени шар света погас.

Отвлечься было уже не на что, так что до самого рассвета Малинда лила слезы. Она пыталась взять себя в руки и быть сильной, но одиннадцатилетним девочкам такое удается далеко не всегда.

На рассвете, позавтракав хлебом и сыром, Малинда направилась на юго-юго-восток. Наверное. Она просто пошла туда, куда указала стрелка компаса, надеясь, что это и есть загадочный юго-юго-восток. Еще бы понять, что ей делать, когда она придет в деревню. Чтобы работать у нее толком умений нет. Впрочем, с огородом и скотом она обращаться немного умеет, а остальному ее быстро научат. Только вот кому и зачем она нужна в этой деревне? Там своих детей наверняка хватает. Нужно к старосте сначала сходить. Он точно скажет, найдется ли ей в деревне место, и, возможно, укажет направление, где ей это место искать. И нужно придумать как объяснить, куда делись ее родители.

День выдался пасмурным. В голове было пусто. Малинда просто брела по лесу, не обращая ни на что внимания, и ни о чем конкретном не думая. Проблески сознания появлялись только когда надо было поесть. Еда, что была в мешке, надоела уже к обеду. Как бы ей ни жилось у светлых, готовить в этой семье было принято разнообразно и вкусно. Все таки, по правде говоря, если сравнивать с тем, как живут другие дети, у светлых было просто замечательно. Они ведь богатые и правильные, когда дело не касается некромантов, конечно. Только скучно с ними, так как они страшные зануды.

Солнце еще только готовилось заходить, а Малинду уже клонило в сон. После такой ночи это было неудивительно. Она решила дойти до виднеющейся впереди высокой сосны (лес после пары часов прогулки уже перестал быть исключительно еловым), под ней развести костер и заночевать. Она ступила еще пару шагов по направлению к ней и тут раздался треск веток. Малинда кубарем полетела по отвесному склону вниз, в вырытую кем-то яму. Отовсюду посыпались ветки, земля, хвоя и трава. Дно ямы было довольно мягким, отчасти оно помогло избежать серьезных травм. Зато неподалеку от края ямы, которая была в полтора человеческих роста глубиной и в два шириной, белели деревянные колья. Их было три. Если бы ветки оказались прочнее и Малинда прошла бы чуть дальше, прежде чем провалиться, на одном из этих кольев она могла бы повиснуть. Олень провалился бы еще быстрее, плохая вышла ловушка. Хотя, может, расчет был на то, что жертва переломает себе ноги?

Попытки выбраться мало к чему привели. Земля осыпалась. Было два варианта: копать руками и постепенно по выкопанной насыпи выбраться или просто ждать, когда сюда явится тот, кто эту яму вырыл. Малинда решила копать. А уж что случится раньше, она выберется или за ней придут, не так важно.

Через какое-то время помимо шороха осыпающейся земли она услышала неторопливые шаги. К каждому шагу прибавлялся еще один тихий стук. Человек шел с палкой. А может это копье? Сейчас станет ясно.

Шаги затихли. Потом вновь стали слышны. Человек обходил яму по кругу.

Малинда посмотрела туда, где оставила дыру в настиле, когда падала. На краю ямы стоял мужчина, на вид лет сорока, одетый довольно просто и в руке он держал… Что это вообще? Длинная палка и на ней такой же длинный топор. Такого оружия Малинда еще не встречала.

— О! Так вот кто попал ко мне в ловушку! Интересно… А ты вкусная? — улыбаясь, проговорил мужчина.

— Нет, — испуганно выпалила девочка.

Мужчина рассмеялся.

— Я шучу! Что ж, давай будем тебя вытаскивать.

Он опустился на колени, протянул руку, посоветовал Малинде ухватиться за нее двумя руками и вытянул девочку вверх одним движением.

— Ну, рассказывай, откуда ты здесь?

И Малинда рассказала. А мужчина, поправляя настил на своей ловушке, слушал. Уже потом девочке пришло в голову, что рассказывать кому попало о том, кто она такая, не стоит. Но ей нужно было кому-то все рассказать.

— Не вини Мариуса, — сказал хозяин ловушки, когда Малинда замолчала. — Да, он поступил не очень благородно, но он мог бы поступить и много хуже. Он мог бы убить тебя, рассказать о тебе, и тебя бы убили другие, он мог выкинуть тебя в лесу, не дав ничего с собой… Большинство выбрало бы второй вариант. Вот так… По себе знаю, я ведь тоже некромант, живу тут в лесу неподалеку. Я почувствовал, что ты где-то рядом еще до того, как ты свалилась в мою ловушку. Новоявленные маги как путеводные звезды для опытных магов. Потом сущность меркнет, а маги учатся себя скрывать от других магов. Альдоры могут узреть нашу сущность, если присмотрятся, поэтому их нужно стараться избегать. Но маги скрываются не ото всех. Я всегда могу найти своих друзей-некромантов. Вот так. Могу взять тебя своей ученицей, если ты не против. Меня зовут Ледат. А тебя?

— Малинда.

Мужчина пожевал губами, словно пробуя имя на вкус.

— Не-ет, — протянул он. — Нет, нет, тебя не так зовут. Твое имя красивее и звучнее. А Малинда… Тоже хорошее имя, но оно тебе не подходит. Потому что его дал тебе отец, а он, судя по твоему рассказу, тебя и не любил почти. Вот и прогадал. Другой человек должен дать тебе имя. Вот так.

— Вы? — спросила Малинда.

Ледат рассмеялся.

— Нет, я тебя первый день знаю, как я могу выбрать тебе имя? Мы спросим твою маму. Если бы не было этой глупой приметы, что нельзя обсуждать имя до рождения ребенка, у твоего отца был бы шанс дать тебе правильное имя, то, что придумано мамой. Но мы спросим сами.

— Но, она же, я ведь рассказывала…

Малинда замялась.

— На то мы и некроманты, — подмигнул Ледат. — Идем?

Довериться первому встречному было страшно. Но пока он ей ничего плохого не сделал, может и впрямь хороший человек. И улыбается он по-доброму. По пути Малинда разглядывала его. Высокий, худой, темные короткие волосы. У него на правой руке не было указательного и среднего пальца. Нос был когда-то сломан. Рукава рубашки закатаны и на левой руке виднеется один большой шрам и несколько мелких. Приметная внешность получается. На поясе висит нож, в руках… Надо бы спросить.

— Это бердыш, — ответил Ледат. — Я с мечом не дружу как-то, а без оружия, как ты понимаешь, нельзя. На магию всецело полагаться не стоит, да и бердыш побыстрее будет. Вот так. Сейчас придем домой, я тебя покормлю, а вечером вызовем дух твоей мамы.

Малинда озадаченно кивнула.

Ледат хмыкнул.

— Да, прозвучало наверное жутковато, но это ничего. Вызывать духов нестрашно. Даже простые люди этого почти не боятся.

Малинда задумалась на пару секунд и спросила:

— Некроманты оживляют мертвых?

— Иногда оживляют, иногда просто поднимают…

— Поднимают? Это как?

— Ну, это когда человек не жив, но ходит. Как кукла какая-нибудь, марионетка. Вот так. Еще некроманты работают с привидениями, чудовищами всякими, особенно с теми, которые произошли от умерших людей и животных. Они могут проклятие навести или снять, если оно со смертью связано. А, ну и с простой энергией работают. Ее даже можно увидеть, если ты маг, — сказал Ледат, поднял руку и между его пальцами появился сгусток дыма. — Вот так.

Малинда заинтересованно посмотрела на сгусток энергии и даже улыбнулась каким-то своим мыслям, но вскоре мысли переменились и улыбка исчезла.

— Я не хочу быть некромантом. Я мертвецов боюсь, — поежилась девочка.

— А ты их видела? — спросил Ледат.

— Пару раз… — нехотя ответила Малинда.

— Нет, ты не боишься их, тебе показалось, — заверил Ледат. — Тебе этот страх внушили люди, вот и все. Ты ведь рождена некромантом. Ты не можешь бояться мертвецов. Она разве что жалость могут вызывать. Мне тоже жаль их, поверь, но страх… Глупо их бояться, они тебе ничего не сделают. Не смогут. Маг воды не боится плавать, потому что вода его не обидит, а уж если посмеет, то получит достойный отпор. Некроманты не могут бояться мертвых. Поверь, ты их тоже не боишься, вот увидишь… Так, а мы, тем временем, уже пришли.

Малинда огляделась в поисках чего-либо, похожего на дом.

— Не там ищешь, — улыбнулся Ледат.

Он разгреб кучу веток, сваленную под сосной, и открыл деревянный люк. Не гнилой, крепкий, новый и красивый деревянный люк. Вниз вела такая же крепкая на вид деревянная лестница, освещенная магическими светильниками. Таких светильников в доме светлых было много.

— Я тут живу тайно, поэтому нормальный дом построить не могу, — начал объяснять Ледат. — Я даже печь только по ночам топлю. Ну, ты спускайся, не бойся, там даже уютно.

Ледат не обманул. Внутри это был обычный дом, разве что без окон. Большая кухня, спальня, еще одна спальня поменьше, неотапливаемая кладовая и еще одна комната за закрытой дверью.

— Рано тебе это еще, — сказал он, и Малинду за эту дверь не пустил.

Кухня была большой. Множество ножей и пара топориков висели на стене, на полках лежал приличный набор специй и два мешочка с солью. В углу прямо на кухне был колодец. Подземных колодцев Малинда еще не встречала. Конечно, была печь и довольно много посуды, учитывая, что Ледат жил один. Стол в кухне был огромным, размером с большую кровать, с толстой столешницей и ножками. Заметив, что Малинду это удивило, Ледат пояснил:

— Я на столе туши разделываю. Люблю мясо. Сегодня у меня на ужин тушеная оленина с морковкой. Будешь?

Малинда, нечасто едавшая мясо, радостно согласилась. Мясо оказалось превосходным, даже несмотря на то, что Ледат готовил его вчера и оно было холодное. В нем было много специй.

— Очень вкусно, спасибо, — поблагодарила Малинда, взяв небольшую паузу.

Язык жгло, но не сильно. Как раз так, чтобы было остро, но без огня во рту.

— Я тарелки сам делал, — жуя мясо и кивая на кривоватые тарелки, похвастался Ледат.

Малинда посмотрела на свою пристальнее.

— Красиво вышло. Узоры такие…

— Где? — удивился Ледат.

Малинда не стала говорить, что ей понравились узоры из всяческих неровностей на тарелке, ведь Ледат наверняка их делать не планировал. Она просто продолжила есть мясо.

Итак, Малинду не убили, не связали, никак не навредили, да еще и накормили… В гостях у Ледата было тепло, сухо. Определенно, сегодня был хороший день. За исключением того, что из семьи выгнали, конечно. Но это было вчера. А сегодня день хороший. Ведь так?

— А что у тебя в мешке кстати? — спросил Ледат, доедая свою порцию.

— Это мне Мариус в дорогу дал.

— Дай-ка посмотрю.

Пока Малинда доедала, Ледат рылся в мешке. Найдя мешочек с деньгами, он присвистнул. Еду и воду Ледат сразу выложил на стол.

— А у Мариуса есть совесть, и, по всему видно, содержанием этого мешка он пытался ее умаслить. Ножик вон даже дал. Но ножик обычный. Я тебе другой дам. Особенный.

— Чем?

— Такой у каждого некроманта есть, точнее, даже должен быть. У меня три таких, один тебе можно выдать. Но пока он тебе особо не пригодится, серьезную учебу мы начнем года через два. Ты умеешь писать? — отложив наконец мешок в сторону, спросил Ледат.

— Только свое имя. А читать умею, — ответила Малинда.

— Ну вот. Научу тебя сначала как следует писать, считать, выживать, охотиться, с оружием обращаться, по мере твоих сил, конечно. У тебя магии пока кот наплакал. Будешь иногда птичек оживлять, на большее сил не хватит. Но потом их будет становиться больше и появится серьезная необходимость в контроле. Тогда и начнем учебу на практике, а пока теорию изучим. Вот так.

— А заклинания это сложно?

— Если бы тебя учили в Академии, было бы сложно, и учили бы тебя лет пять. А по моему методу я тебя за год всей магии обучить успею. В Академии учат длинным заклинаниям, сложным символам. Но тут главное научиться создавать энергию разных направленностей и правильно ее смешивать. У них для этого заклинания, они сами говорят магии в твоем теле что делать. Но если ты забыл заклинание или заклинания нет? Маг бессилен. Главное же понимать, какая энергия тебе нужна для действия, в каком количестве, а так же куда и как ее применять. Я использую простейшие фигуры для каждого вида энергии, приучил свое тело и теперь не задумываюсь над этим, а количество и направление задаю сам. Вообще, если постараться, нам не нужны ни зелья, ни символы, даже руки не нужны, но с ними быстрее и проще. Раньше вообще никто не использовал заклятия, это потом уже… Я возвращаюсь к истокам, так сказать. Вот так вот…

Тут Ледат прервался, поняв, что Малинда по большому счету мало что понимает.

— Ну, рано тебе это еще, — снова улыбнулся Ледат. — Я сейчас тебе ножик принесу.

Ледат сходил за закрытую дверь и принес нож. Перекрестием он напоминал кинжал, но лезвие у него было как у обычного ножа, заточено только с одной стороны, а вся рукоять испещрена мелкими магическими знаками. Металл красиво отливал голубым цветом. Малинда осторожно взяла нож в руки.

— Острейший, — сказал Ледат. — Не тупится, не ржавеет и всегда идеально чистый. Нам-то все равно, мы и чуму переживем, а если какого человека резать придется, то за чистоту ножа можно не переживать. Вот. Ножен у меня к нему нет, правда. Ну, выберемся в город, сходим на рынок и купим, у тебя вон даже деньги есть.

— А некроманты добрые? — вдруг спросила Малинда, положив нож на стол.

Ледат задумался.

— Кто как. Тут главное вот что: у нас, да и у всех остальных, жизнь — определяющее понятие. Но остальные могут только убивать, а мы можем как убивать, так и воскрешать. И мы должны выбрать сторону: за жизнь мы, или за смерть. Я вот за жизнь. Но и убивать иногда приходилось, когда всерьез угрожали моей жизни и жизни моих близких. Другого пути просто не было. Я уверен, что если у меня есть способность оживлять, то я должен ею пользоваться. Я оживляю всех, кого могу, кроме совсем отъявленных мерзавцев и стариков, умерших своей смертью. Если судьба распорядилась так, что этот человек умер рядом со мной, рядом с тем, кто может все исправить, значит я должен его оживить. Вот так…

— Значит… — Малинда задумалась. — Некроманты не добрые и не злые, они как все, могут выбирать.

— Точно. Я потом как-нибудь расскажу тебе о войне, из-за которой и пошла вся эта ненависть к нам, а пока давай спросим твою маму, как тебя зовут на самом деле. Запоминай, что нужно делать, это тебе в будущем пригодится.

Ледат снова сходил за закрытую дверь и принес мел и свечу.

— Мы сейчас не на могиле и поэтому сможем вызвать только что-то вроде тени, а не настоящий дух, и задать всего один вопрос. Итак. Мы чертим знак смерти.

Ледат нарисовал мелом круг и перечеркнул его крестом.

— А в середину ставим свечу и поджигаем.

— И все? — удивилась Малинда.

— Нет. Теперь нам нужно смотреть на огонь свечи и усиленно думать о том, кого мы хотим услышать. И еще немного магии, конечно. Но этим займусь я. А ты пока просто думай. Вот так.

Ледат погасил все светильники, теперь свет исходил только от свечи. Он что-то неразборчиво прошептал, а потом заговорил в полный голос:

— Духи свет не очень любят. Их лучше ночью вызывать. А у меня тут всегда ночь. Ты, главное, думай, и я тоже буду.

Малинда пыталась. Только вот что ей думать? Она даже не знает, как мама выглядит. Правда, Ледат тоже не знает, а все равно сосредоточенно смотрит на огонек. Значит, разницы нет. Думай, зови, вот и все.

И действительно, вскоре в комнате, в углу, появился силуэт.

— Она пришла, — шепнул Ледат.

Малинда не видела в силуэте ничего знакомого, он не вызвал у нее никаких эмоций кроме любопытства. Тень, силуэт — этого было так мало. Даже понять, мужской это силуэт или женский не представлялось возможным, настолько это был размытый силуэт.

— Адит ван нашхаар тауш данимас? — спросил Ледат.

Призрак помедлил и отчетливо прошептал:

— Велия.

Призрак тут же рассеялся. Ледат задул свечу и включил светильники.

— Твое имя Велия. Красиво, я же говорил, — улыбнулся он.