Легкое сумасшествие по имени любовь

ГЛАВА 24

Джанет, мой адвокат, относилась к тому типу элегантных, суперсовершенных женщин, которых я недолюбливала принципиально. Настоящее сокровище: бесстрашная, всегда одетая с таким блеском, что и Фонтейну было бы не по зубам. Ее кожа напоминала кофе мокко латте, а темные глаза проницательным взором просвечивали собеседника насквозь, как рентген. Всего за минуту ее убедительная мягкость могла перейти в грубую настойчивость, если этого требовала ситуация. А уж шокировала она людей чаще, чем моргала. Она могла запугать меня до полусмерти, но она была на моей стороне, и поэтому я обожала ее столь же сильно, как ненавидела Ричарда.

Джанет достала бумаги из лоснящейся кожаной сумочки и положила их на стол передо мной. Мы договорились о встрече в кофейне в Белл-Харборе, потому что сама мысль о поездке в Гленвилл была мне отвратительна. Все, что приближало меня к Ричарду и удаляло от Доди, приносило боль.

— Я говорила с его адвокатом, — сообщила Джанет. — И думаю, что он попытается тебя запугать. Он добился высокого положения, и у него есть пространство для маневра.

— Так чего он хочет на самом деле? — Я заерзала на стуле.

— Если верить моим источникам, ему нужен дом.

— И все? Он угрожает забрать у меня детей, потому что хочет получить дом?

— Ты знаешь Ричарда. Его квартира находится в непрестижном районе, а он платит ипотеку за дом, которым вы не пользуетесь. Подозреваю, что адвокат уговорит его разыграть карту опеки, чтобы напугать тебя и сделать сговорчивой.

— Это сработает.

Джанет нахмурилась и поправила свои дизайнерские очки.

— Не позволяй ему шантажировать себя, Сэди. Мы сможем с ним побороться!

Я столько обо всем этом думала последние дни. Просто постоянно, между приступами плача из-за рака Доди и внезапного исчезновения Деза. Он даже не попрощался. Вчера вечером я ходила к дому Пуллманов в надежде поговорить, но его уже не было. Внутри оставались лишь коробки с вещами, готовые к переезду. Это я выяснила, заглядывая в окна. Но его самого и след простыл.

В такой ситуации логичнее всего было вернуться домой, в Гленвилл. Я могла бы начать с того, на чем остановилась, когда робко шла по большому, пустому дому, преследуемая призраками неудач и мыслями о людях, которые были кем угодно, но не друзьями.

А еще я могла остаться здесь и быть полезной. Сейчас Доди нуждалась во мне как никогда, и, честно говоря, она мне тоже была дорога.

— Плевать на дом. Он может пользоваться им, пока опека над детьми остается за мной.

Джанет что-то черкнула на полях своих бумаг.

— Рынок жилья в Гленнвиле просел, — заявила она. — Вы наверняка сможете найти приличную квартиру, если умерите аппетиты. Но где ты будешь брать деньги на мой гонорар? Я не работаю за интерес.

— Сказать правду, я решила перебраться сюда. Поживем у тети, пока не наклюнется что-то еще. Я начала работать, как ты знаешь, а в этом городе полно богатых грязнуль. В данный момент у меня нет проектов, но в перспективе будут.

Джанет была разочарована тем, как быстро я сдалась. Моя драка с Ричардом означала звон монет в ее карманах, и ей, так же как мне, нравилось ставить палки ему в колеса. Похоже, он напоминал ей бывшего мужа.

— Тебе надо все обдумать, Сэди.

— Я уже обдумала, поверь мне. Я твердо уверена, что переехать сюда будет правильным решением. А для моих детей вообще — это все равно что переехать в Диснейленд. Вот только… Как ты полагаешь, это не даст Ричарду очередного повода потребовать опеки над детьми? Потому что если да, то мне придется изобрести что-то другое.

— Не думаю, что это важно. Если, конечно, он не начнет выкидывать какие-нибудь номера просто ради того, чтобы поизводить тебя. А ты не хочешь подумать о совместной собственности или о чем-то подобном?

— У нас уже была совместная собственность.

— О да. Тебе нужен адвокат получше, — поддразнила она меня, разглядывая китчевую кофейню, в которой мы сидели. — Ладно, если ты так уверена… Я расскажу об этой идее адвокату Ричарда и завтра перезвоню. Но мы не отдадим ему дом просто так. Пусть выкупает. Я обещаю, что на опекунстве это не скажется. Весь этот бизнес, что задумали вы с кузенами, — сраная мелочевка. Ричард как будто не понимает, что, забирая у тебя дом, он тем самым ухудшает условия жизни детей, о чем он якобы так печется. И я ему напомню об этом в самый ответственный момент. Не волнуйся, Сэди. Я за тебя вступлюсь.

Это была единственная хорошая новость за последние дни.

Я с каким-то мстительным отчаянием предалась планированию вечеринки для Доди, испытывая радость оттого, что могу окунуться с головой в эту суету. Фонтейн обратился за помощью к Кайлу, и спустя короткое время мы стали щеголять в футболках с надписью «Команда Доди».

Фонтейн настоял на том, чтобы украшения использовались белые, розовые или блестящие. Будто мы устраивали вечеринку принцесс для Пейдж. Мы купили километры тюля для украшения террасы и добавили к этому благолепию мерцающие фонарики и десятки крохотных белых свечек.

Нехотя пришлось согласиться, чтобы музыкальную часть обеспечивали друзья Джаспера. Это была гаражная группа, которая обзавелась несколькими поклонниками после того, как на местном радио крутили их единственную собственную песню «Цунами из салями». Я немного сомневалась в их талантах, но они были свободны, бодры и играли за пиво.

Доди воспринимала свой диагноз с оптимизмом, воодушевленная заверением леди Маргарет, что это еще не конец.

— Она сказала мне, что видела перья на поверхности пруда и пару белых лебедей, выписывающих восьмерки. Значит, как минимум я доживу до восьмидесяти восьми.

— Или это были перья с ангельских крылышек, а ты пропала, — пошутил Фонтейн.

Доди улыбнулась и погладила его по щеке:

— Спасибо, милый. Раз ты шутишь, значит, с миром все в порядке. Из Джаспера я даже кривой улыбочки вытянуть не могу, что бы я ни говорила.

— Он расстроен, Доди. Его голова слишком загружена, — сказала я.

У меня голова тоже шла кругом, но я никому этого не показывала. Никто не должен слышать моего нытья о неудачах на личном фронте. Никому не стоит знать, как я опустошена. Дез даже формально не предложил закончить отношения. Не попрощался и не оставил мне надежды.

Я, конечно, была слишком занята происходящим — болезнью Доди и войной с Ричардом, так что у меня не оставалось времени думать о Дезе. Кроме вечеров. И первых моментов после пробуждения утром. И в солнечный полдень. И когда мой взгляд падал на парусник или кабриолет. Или на мужчин.

Я позвонила Пенни на следующий день после того, как Дез сказал, что уезжает. Я хотела поплакаться ей, но у нее были серьезные проблемы с плацентой, и толку от этого звонка не было никакого. Все вращалось вокруг ее будущего ребенка: он достиг размеров кукурузного зернышка; он должен слушать классическую музыку, сидя в животе; у него разовьется аллергия, если Пенни съест что-то не то… Она даже смотрела фильмы на иностранных языках, надеясь, что это сделает ребенка полиглотом. Когда она наконец-то перестала тараторить только о малыше и спросила, как дела в Белл-Харборе, мне отчаянно захотелось рассказать ей о болезни Доди, но я поняла, что просто обязана сохранить это в тайне.

Внезапно я оказалась в той же ситуации, что и Дез. Конечно, Пенни, как и нашей матери, стоило это знать. Но разве я могла игнорировать пожелания Доди и выдвинутые ею условия? Разве не этого я желала бы для себя, будь я на ее месте? Мне хотелось сидеть и злиться на Деза, потому что это было так просто, но, признаться, было жаль, что я втянула его в весь этот кавардак. Да, не стоило ему поступать так гадко и уходить, не попрощавшись, но на результат это никак не повлияло. По крайней мере, обошлось без трагических сцен, и мне не пришлось вцепляться в его лодыжку, умоляя не покидать меня. Вышло бы неловко.

Когда на следующий день я вернулась со встречи с Кайлом, моя предсказуемая, но неуклюжая тетя играла на террасе с детьми в веселую игру «Рыбалка»[38].

Когда я сказала ей, что остаюсь в Белл-Харборе, она была так же счастлива, как Фонтейн, то есть на свете есть по крайней мере два человека, которые любят меня.

А до того я рассказала Кайлу обо всем, что произошло между мной и Дезом. Мне было просто необходимо выговориться перед кем-то, кто не сходил с ума от переживаний за Доди. Кайл пообещал сохранить мою тайну и так загрузить меня заказами на наведение порядка в домах нерях, чтобы у меня не было времени даже подумать о чем-то еще. Меня это устроило.

— Кто победил? — спросила я детишек, шлепнувшись на стул.

— Я! Я вытащил «К» и еще одну «К»! — похвастался Джордан.

— Это называется «король», милый, — сказала я ему.

— Неважно, сколько карт ты достанешь. Считаются только парочки! — пояснила Пейдж.

— Но «К» же клуче, чем «Д»! — заспорил Джордан.

— Зайчики, — обратилась к ним Доди, — бегите на кухню и нарисуйте мне несколько картинок, пока я разговариваю с вашей мамой. Я бы хотела картинку с бабочками и броненосцами. Справитесь?

Дети выбежали из комнаты, затеяв по дороге спор о том, как выглядит броненосец.

— Ну, как прошел обед с Кайлом?

Я стащила наволочку с диванной подушки.

— Хорошо. Он рад, что я остаюсь.

Доди закинула ногу на ногу и расстегнула молнию на юбке.

— Эту юбку мне достал Уолтер. Ее носила Оливия Ньютон-Джон в фильме «Бриолин». Боже, она была такая стройняшка. А каков был Джон Траволта! Настоящий секс-символ. Кстати, о секс-символах. Куда это запропастился Дез?

— Он весь в трудах праведных. Пишет, что с ним все в порядке и надеется, что ты чувствуешь себя хорошо.

Доди сжала губы, нахмурившись:

— Сэди Тернер, ты лжешь. Я могу это видеть хотя бы по тому, как твоя аура меняет цвет. Так где он на самом деле?

Я притворилась безразличной.

— Доди, моя аура тебя обманывает. Он занят работой, и это правда.

Ведь это действительно было правдой. Только не всей.

— Вы что, поссорились из-за меня? — Она скрестила руки на своей необъятной добродетельной груди. — Дез злится, что я сразу не сказала вам всем насчет моего рака?

Рак был очередным словом на «Р», которое означало для меня тревогу. Я просто ненавидела его, когда оно срывалось с ее языка так просто, будто она сказала какую-то мелочь, вроде «у меня что-то в зубах застряло».

— Он не злится. И разумеется, мы не поссорились. Не говори глупостей, Доди.

— Сэди Тернер, я тоже не позавчера на свет появилась!

— «Вчера», а не «позавчера», — механически поправила ее я.

— О, ты опять за свое! — огрызнулась она. — За ветром леса не видишь, не то что дальше своего уха!

— Что? — Она могла задурить мне голову быстрее, чем стакан виски «Джек Дэниелс».

— Тогда он, наверное, зол на меня. Потому что я хотела заполучить рекомендации, что мне делать, но чтобы ты при этом ничего не узнала, и тем самым поставила его в неловкое положение. Поэтому, видимо, он как-то отыгрался на тебе?

— Нет, это я на него рассердилась, — ляпнула я. Проклятие! Проклятие! Может, мне и удалось бы промолчать, но я не могла устоять перед торжествующей улыбкой Доди.

— А почему ты на него рассердилась? — Она напоминала гончую, взявшую след.

— Я была расстроена тем, что он мне ничего не сказал. Это все равно что соврать. Но с этим покончено. — Я откинулась на подушку.

— Ерунда, Сэди. Маленькая ложь во спасение, чтобы защитить меня. Не могла ты так на него рассердиться из-за этого.

— Я не сержусь. — Слезы, которые я старательно сдерживала последние дни, так и покатились по моим щекам. — Он уезжает в Сиэтл.

Доди подобралась поближе, обняла меня и погладила по голове, как маленькую. И я, как маленькая, уткнулась лицом в ее мягкое плечо и разревелась.

— Сиэтл? — наконец-то произнесла она. — Да это же просто смешно. Там же ничего интересного, только кофе и дождь. Разве он не понимает, что ты к нему чувствуешь? — Она выудила платок из декольте и попыталась вытереть мне нос.

— Да какая ему разница. — Я выпрямилась. — Мы оба с самого начала знали, что это всё ненадолго. Он меня не обманывал. И даже если бы мы оба остались здесь, то все равно нам пришлось бы расстаться.

— О, эта знакомая позиция. Ты говоришь как твоя мать.

— Нашла, что сказать. Ты думаешь, мне без этого недостаточно дерьмово?

— Прости, но это правда. Никто не заслуживает быть обманутым, и ты совершенно правильно бросила Ричарда, Сэди. Он дрянной человек. Но суть в том, что твоя мать начала отталкивать твоего отца задолго до того, как он сделал что-то плохое. Она — моя сестра, если ты помнишь, и я видела, что их брак в опасности, но она хотела видеть только его ошибки, а своих признавать не желала. Потом он наконец-то не выдержал и ушел, а она с тех пор так и живет несчастной. Этого ты себе хочешь? С этим ты мечтаешь провести ближайшие тридцать лет?

— Что тебе надо, чтобы я сделала, Доди? Он переезжает в Сиэтл!

— Но еще не переехал, да? Прямо сейчас ты встаешь, идешь к нему и рассказываешь обо всем, что чувствуешь.

— Он уже уехал. Я была там пару дней назад, дом был заперт. А когда я позвонила ему на мобильник, оказалось, что абонент недоступен.

— Ты позвонила всего один раз? Это все, на что ты способна? Позвони ему еще раз.

Слова Доди так и крутились у меня в голове. Может, и впрямь позвонить ему? Я не оставила сообщение в прошлый раз, поэтому он мог даже не догадываться, что я звонила. Хотя мог бы и сам позвонить, если бы захотел. И вообще, он ушел. И все же я не хотела быть такой наполненной горечью, да еще и мстительной, как моя мать. Я набрала номер Деза, и на этот раз абонент оказался в зоне доступа.

— Дез, привет. Это Сэди. Я надеюсь, мы можем поговорить. Позвони мне, ладно? — Я повесила трубку, довольная собой. Ведь я все-таки попыталась. Когда же он перезвонит? Я бы нашла, что ему сказать.

Но этого так и не случилось. Ни звука за целых долгих три дня. Больно. Очень. Я заслужила хотя бы разговор. Но он, видимо, считал, что покончено — значит, покончено. Молчание опустошало и высасывало из меня силы. В очередной раз любовь привязала камень к моему сердцу и бросила его в реку отвержения.

Синяя птица счастья все же нагадила мне на плечо. Я пыталась устроить отличный праздник для Доди и детей, но, по существу, делала это ради себя. Единственным светлым моментом на этой неделе стал звонок Джанет.

— Мы договорились, — сказала она. — Ты отдаешь Ричарду дом, он отказывается от требования опеки.

Хотя бы малая часть тяжкого бремени спала с моих плеч.

— А теперь хорошие новости: Ричард обязан выкупить твою долю. Как я уже говорила, на рынке — коллапс, но половину от текущей стоимости он выплатит. Конечно, это немного, но хватит, чтобы обосноваться в Белл-Харборе.

Еще одна крохотная победа.

— И правда, прекрасные новости, Джанет. Спасибо тебе!

— Всегда пожалуйста. Не уверена, что все кончится так быстро. Ричард порывается перебраться туда, но по закону он шагу не может сделать в сторону дома, пока вы не подпишете бумаги, так что его адвокат постарается поскорее подготовить документы. Как только я получу копию и изучу ее, сразу позвоню тебе. Не впускай его в дом, пока я тебе не разрешу.

Так вот как это происходит. Все решено. В очередной раз один росчерк пера изменит всю мою дальнейшую жизнь.