Лекарь ушёл в будущее

Глава 18

Пока Лука, друг Генашио в этом времени, развлекался с девками, в сарае проходило спонтанное совещание. После ужина, а Лука распорядился накормить их, несмотря на все упреки батюшки, и все его разговоры о том, что бесов нельзя кормить, что так они силу наберут, Генашио сидел и разговаривал с Верой.

Она ничего не понимала. И Генашио пришлось ей все объяснять. Он рассказал о том, что Лука был его приятелем в поместье, и они много раз выручали друг друга. Что Лука - это староста в поместье феодала, где они живут, и где Вере и профессору придется какое-то время находиться. Вот только он еще не знал, как все это организовать правильно.

Вера внимательно слушала, переспрашивала и все время удивлялась разным деталям той жизни, в которую пришлось ей погрузиться.

Генашио посетовал о том, что не вовремя пришел батюшка, а ведь он знал Генашио. Он приезжал к нему в поместье и Генашио лечил его. Делал кровопускание. Хоть и было больно, но головные боли, что мучили батюшку, надолго отступили. Может быть, за эти боли он и мстит сейчас.

Генашио погладил Веру и продолжил свои размышления. Сейчас Генашио терялся в догадках, как поступит, что подумает Лука. Скорее всего, он повезет их к хозяину, а там… Как он представит дело, вот от этого все и будет зависеть. Эх! Дать бы знать кузнецу Марише, тот прямой мужик и бесхитростный, он бы поверил Генашио… и выручил бы их. Все эти соображения, Генашио, конечно, не стал высказывать своей женщине.

Вера немного прибралась в сарае и устроила две лежанки, одну для профессора, другую для них с Генашио.

Наступал вечер, и Вера сказала странную фразу, - утро вечера мудренее. Генашио не понял ее, но согласился.

Профессора Вера покормила остатками еды, и потом они уложили его к стене, закрыли сверху соломой, и он захрапел.

Когда Генашио лег с Верой на их лежанку, то отчего-то все его думы начали исчезать. Тепло ее тела начало действовать. В его теле тоже начал разгораться огонь. Они так давно не виделись, их прикосновения получались обжигающими. И постепенно их руки начали двигаться по телу. Генашио начал обнимать Веру крепче и крепче. И в какое-то мгновение совсем потерял голову. Энергия жизни взяла вверх над рассудком и все… они исчезли на время из действительности.

Потом они разгоряченные отдыхали. Вдруг в окне сарая показался ворон. Он словно черный вестник что-то прокричал и скрылся. От его крика очнулся профессор и начал что-то бормотать. И напрасно, они пытались понять, что он говорит. Профессорский язык был бессвязен и непонятен.

Утро для Луки началось с того, что он сильно захотел пить. Он поднялся и пошел к бочке с водой. Там зачерпнул деревянным ковшиком воду и почти весь ковшик выпил. Голова страшно трещала.

- Все-таки у Генашио напиток лучше, - подумалось Луке, - надо будет когда вернемся, зайти к нему в гости.

Тут в голову Луке пришла шальная мысль, - так ведь Генашио похоже здесь. В сарае лежит. Или это не он?

В двери забежал местный староста, он улыбался и махал рукой, - Лука, Лука! Давай в баню, девки уже там.

Лука как представил, что опять придется что-то делать, а он еле движется, замотал головой.

- Ничего, ничего сейчас подлечим, - засуетился староста. Он сбегал в сенки, принес кувшин с вином. Тут же налил глиняную кружку и подал Луке. Тот взял ее, понюхал жидкость и поморщился. Кислятина. А что делать? И он большими глотками выпил всю кружку. Потом сел, закусил куском курятины и замер, навалившись на стену.

Никто его не трогал. Так он посидел с полчаса, вино разошлось по телу, и сразу вспомнились вчерашние голые девки. А почему бы и нет? Когда он еще приедет сюда?

Лука встал, позвал старосту и вместе с ним пошел в баню. Ее с самого раннего утра уже натопили, и девки уже были там. Их веселые голоса слышались еще во дворе.

Лука вошел в баню и сразу шлепнул одну из девок по заду, та, наклонившись мыла голову в деревянном тазу. От неожиданности она резко развернулась и плечом толкнула Луку. Через мгновение раздался страшный вой. Оказалось, что Лука от толчка полетел назад, на раскаленные камни печи. И весь его зад с правой стороны коснулся камней. Он сразу отпрянул, но поздно. Печь уже отдала часть своего жара заду Луки. А может это оскорбленный банник решил наказать Луку за вчерашнее непотребство.

Очень осторожно вывели Луку, старосту поместья, из бани и положили во дворе дома на широкую лавку кверху задом. На одной ягодице был большой ожог. Прямо на глазах возникали волдыри. Одна из девок, та самая, которая толкнула Луку, взяла чистую тряпку, и, всхлипывая, стала обмахивать обожженный зад Луки. Тот тихо стонал. И даже кислое вино, которое подсунул Луке староста, и заставил выпить, не помогало.

Местный староста быстро распорядился и послал за бабкой Милетиной, местной целительнице. Она практиковала не только в своей деревне, но и в других тоже. И слыла хорошей травницей и целительницей.

Сам же пытался подать Луке еще вина. Тот морщился и ругался. Откуда-то появился батюшка, и когда он услышал ругательства Луки, то начал грозить Божьим судом. Он беспрестанно крестился и крестил Луку. Но Лука почти ничего не слышал. Боль была такая, что временами хотелось плюнуть на все и бежать на речку, и там сесть голым задом прямо в воду и сидеть так, пока боль не стихнет.

Вернувшийся гонец не обрадовал. Бабушка уехала к своей родственнице в другую деревню, там кого-то надо было лечить. И смысла посылать за ней не было.

- Что делать, - решал староста, глядя на Луку. Тот сам начал шептать, - зови Генашио. Пусть посмотрит, да что-нибудь сделает. Мочи терпеть больше нету, - его глаза начали закатываться, и староста начал опасаться, что Лука помрет.

Батюшка, когда староста глянул на него, помотал головой. Понятно, что батюшка был против. Обращаться к бесам не стоило, ни при каких случаях. Но ведь Лука мог умереть. И что было делать? И староста махнул рукой и пошел в сарай. А батюшка посмотрел ему вслед, прищурился, сжал узкие губы и что-то забормотал.

Прежде всего староста распорядился накормить пленников. Это делалось с тем, чтобы и задобрить бесов и чтобы не уморить пленников, да к тому же и Лука приказал.

Когда староста вошел в сарай, Вера кормила профессора, а Генашио лежал на лежанке из соломы.

- Генашио, там это, - начал староста, - Лука сильно обжегся. Лечить его надобно.

- Чего, - спросил Генашио.

- Твоя помощь требуется, Генашио, Лука сильно обжегся, - повторил староста.

Генашио сел и стал смотреть на старосту. Задумался и сказал, - так это… я не могу. Ты же сказал, что бес в меня вселился.

- Генашио, это не я придумал, это батюшка наш голову замутил всем, - начал оправдываться староста.

- Нет. Я никуда не пойду, - сказал твердо Генашио.

Староста начал крутиться, ему не хотелось показаться перед феодалом таким нерадивым старостой. Да, еще Лука мог наговорить всякого, тут уже могло все повернутся совсем нехорошо.

Староста продолжал уговаривать, но Генашио уперся, и ни в какую. Вера уже накормила профессора, тот довольно откинулся на свою лежанку и начал дремать.

Вера прислушивалась и ничего не понимала, но до нее дошло, что речь идет о том, что Генашио о чем-то упрашивают. Она подвинулась к нему и начала говорить с ним. Генашио все равно сопротивлялся. Староста почувствовал в Вере союзника и убеждая Генашио, обращался к ней тоже.

Наконец, Вера привела последний аргумент, - ты Генашио, наверно хочешь чтобы мы погибли, я и профессор. Генашио тяжко вздохнул и согласился. Сказал только, - пусть Вера мне помогает. На что староста согласился.

Когда Генашио подошел к Луке, тот виновато посмотрел на него, и пожал плечами.

Генашио осматривал обожжённый зад Луки, и прикидывал как он обойдется без своих мазей и примочек, которые остались в доме, в поместье. Он затребовал свою книгу, и начал листать страницы. Рецепт был, но странный.

Генашио всех удалил, оставил только свою Веру. Старосту послал за лопухами, и медом, батюшку заставил молиться за Луку. Сам велел принести горячую воду, и когда принесли лопухи, то сунул их в ушат. Пока они там отмокали, он взял кислое вино и размешал его с медом и этой смесью помазал зад Луки, а сверху прилепил лопухи. Лука взвыл сильнее, - в тебе, Генашио, точно сидит бес. Да, еще не один. Так издеваться над человеком…

Все это время Вера молча помогала Генашио. Они закончили и вопросительно уставились на старосту. Тот мялся, с одной стороны Лука вроде бы признал Генашио, с другой - батюшка не отказался от мысли, что все-таки бес в Генашио есть.

Батюшка почувствовал сомнения старосты и подозвал его. И начал что-то нашептывать ему. Тогда Генашио сам подошел к попу и начал ему шептать на ухо. Тот стал оглядываться по сторонам. Стал кивать быстро, быстро, а под конец и вовсе начал угодливо отвечать.

В результате проведенных переговоров всю троицу переселили в гостевую избу.

Вечером Генашио менял мазь у больного Луки. И Лука сам начал разговор.

- Генашио, ты это… прости меня, дурака. Послушал я этих идиотов, и что-то в голове моей сделалось. Сейчас-то я понимаю, что это ты и есть, - Лука приподнялся на животе и посмотрел на Генашио, - или это не ты?

Генашио улыбнулся и похлопал по плечу своего друга.

- Знаешь что, Лука, - когда-нибудь я тебе расскажу такую историю, что ты даже и не поверишь. А пока мне нужно попасть в поместье к себе в дом. Лечить надо моего больного, да и жену, она память потеряла.

- Генашио, мы там твою сумку поглядели, так странные вещи там увидали. Откуда у тебя все это? - спросил Лука.

- Вещи как вещи. Газета там, консервы. А зачем ты спрашиваешь? - поинтересовался Генашио.

- Ну как зачем, - для порядка, - ответил Лука, - ты вот так и не доказал, что ты не бес…

- Лука, ну что опять начинается. Я же тебя лечу, чего еще нужно, - начал раздражаться Генашио, - как тебе доказать, кровь себе пустить?

- Вот, вот. Кровь себе пусти. Это самое и покажет. Небось, у бесов то кровь другая, не красная, - ехидно спросил Лука.

- Хорошо, хорошо. Сделаю себе кровопускание, да еще моему больному тоже. Но это будет только в поместье. Здесь нет у меня нужных инструментов, - сказал Генашио. И разговор был закончен.

Утром засобирались в поместье. Сначала был плотный завтрак. Вера попробовала местного вина, потом чтобы никто не видел, тихонько выплюнула, то что глотнула. Такую кислятину пить было невозможно.

Нашли телегу покомфортнее, погрузили туда раненого Луку, рядом посадили профессора. С другой стороны сели Генашио и Вера. Заглаживая свою вину, староста деревни положил в телегу бочонок вина, сушеной рыбы, меду, копченого мяса, да три ковриги хлеба. Перед самым отъездом к телеге подскочил батюшка и начал нашептывать Луке на ухо. Тот отодвинул его и сказал Генашио, - ты смотри какой настырный. Ты поговори с ним, Генашио.

Генашио отвел батюшку в сторону и начал резко с ним разговаривать. Тот наклонил голову, и с каждым предложением голова склонялась ниже и ниже. Пока батюшка чуть не упал от усердия.

Двинулись, не торопясь. Генашио сам правил лошадью, и наслаждался жизнью. Рядом его женщина, тут же два друга, правда оба больные, но ничего - он обоих вылечит.

- Генашио, а что ты ему сказал? - спросила Вера.

- Да, он хотел все доложить хозяину. Ну, я ему напомнил, как его лечил от нехорошей болезни, которую он подцепил от блудной девки. Так он больше боится не епископа, хотя тот может наложить такую епитимью, что мало не покажется, боится свою жену. Та, точно со света сживет, если узнает.

Где-то вверху в вышине пел жаворонок. Дорога петляла по полям, среди поднимавшейся ржи. Серая кобылка лениво обмахивалась хвостом. Ни ветерка, ни тучки на небе. Казалось, все замерло и превратилось в единую идиллическую картину. Можно было так ехать и ехать до самого конца земли.

Подвода подъехала к речке, через которую был переброшен небольшой мостик, в аккурат для проезда одной телеги. У мостика сидел нищий мужичок неопределенного возраста. Волосы его торчали во все стороны. Одежда была грязная и вся в дырах. Рядом с ним валялась матерчатая сумка. Он держал перед собой раскрытую ладонь и что-то выбирал из нее. Что он мог делать здесь, где за целый день могло не проехать ни одной подводы.

Генашио остановился, передал вожжи Вере, а сам пошел к нищему. С собой захватил хлеб, мясо и кувшин с вином. Он присел на корточки перед нищим начал спрашивать, куда он идет, не нужна ли ему помощь.

Нищий мужичок хитро посмотрел на Генашио и взял только хлеб и кружку вина. От мяса отмахнулся, не его это пища.

- Мил человек, а ты знаешь, кого везешь? - спросил нищий.

Генашио решил поумничать, - а будет ли мне лучше от этого знания? - вопросом на вопрос ответил он.

Нищий посмотрел на Генашио и сказал, - с огнем играешь, мил человек.

Генашио пожал плечами и сказал, - спасибо. Хотя, за что?

Генашио вернулся к телеге, запрыгнул и поехал на мост. Лука в это время дремал, но когда телега начала подпрыгивать на неровностях мостика, проснулся и лежал, не шевелясь, все время, пока они не переехали мост.

Потом он как мог повернулся к Генашио и спросил, - далеко до поместья?

- К обеду доедем, - отозвался Генашио, и хотел еще кое-что сказать, но неожиданно профессор соскочил с телеги и побежал в поле. Там он начал прыгать и танцевать. Оттуда послышалась детская песенка, - мы едем, едем, едем в далекие края хорошие соседи, веселые друзья…

Пришлось остановить лошадь и начать гоняться за профессором. А он никак не давался. Энергия заставляла его выделывать разные пируэты, Вера даже засмотрелась на танцы профессора.

Так они гонялись за ним минут двадцать, а то и больше. Наконец профессор устал и сдался. И его повели к телеге. Раскрасневшийся профессор пытался что-то сказать, но вместо слов изо рта у него вырывались только гласные звуки. Его глаза, начавшие в поле становиться осмысленными, снова подернулись пленкой безумия, и он опять впал в беспамятство.

Осторожно подвели профессора к телеге и пытались посадить на нее. Тот начал сопротивляться, но когда Вера показала кувшин с водой и ковригу хлеба, профессор сам запрыгнул в подводу.

Генашио подумал, - не все так плохо, и профессор понемногу отходит от недуга. Дай-то Бог и вовсе выздоровеет.

Вера, раскрасневшаяся от беготни за профессором, повязывала белым платочком, который ей дали женщины перед поездкой, голову. Она улыбалась и казалась такой близкой, такой родной, что у него даже слезы выступили на глазах.

Вера повернулась к нему и заглянула в лицо, - что с тобой, родной?

- Ничего, все хорошо, вот только… - ответил Генашио.

- Что, вот только? - забеспокоилась Вера.

- Думаю, вот вылечим профессора, так он всем нам надоест. Ты же знаешь его.

- Я его успокою. Я ему напомню больницу. Он у меня, как шелковый станет, - засмеялась Вера.

Лука слушал и не понимал их. Он морщился, вздыхал, хотел уже застонать, но присутствие Веры останавливало его.

- Ну, хватит болтать. Поехали, - выкрикнул он с телеги.

Все уселись, телега дернулась и покатилась дальше.

- А как ты будешь лечить профессора? - спросила Вера Генашио.

- Да, вообще-то ничего с виду сложного нет. Вот только нужно тщательно составить пропорции всех ингредиентов и провести правильно ритуал, - ответил Генашио.

- О чем вы говорите, - вмешался в разговор Лука, он ничего не понимал, - и вообще, откуда у тебя жена? Ты же нам с кузнецом ничего не говорил.

Пришлось объяснять Луке, что Вера из другой страны, которая называется Россией. Генашио там познакомился с ней, когда ему приходилось путешествовать по Европе. Они всего-то год и пожили, потом пришлось уехать Генашио. А вот сейчас она приехала к нему, и он очень рад этому.