Лейли и Меджнун

Пришла пора избраннику-певцу

Свое сказанье подвести к концу.

Тот слезный урожай был столь высок

Зерном соленым он наполнил ток.

И небо, запуская жернова,

Глотало слезы, их смолов сперва.

А тот, который слезы проливал,

Так исхудал, что тенью тени стал.

Вздох еле тлел на сомкнутых устах,

И день его померкнул и зачах.

Изнеможенный, встал он над холмом,

Там, где спала невеста вечным сном.

Его ладью кружила водоверть,

Неотвратимо надвигалась смерть.

В предсмертной отрешенности, своей,

Раздавленный судьбою муравей.

Воздев с укором длани в небеса,

Разжав ладони и закрыв глаза,

Сквозь слезы, испустив чуть слышный вздет,

Три бейта прочитать с трудом он мог:

«Тебя я заклинаю, о аллах,

Величьем сил в надзвездных небесах.

Молю, от мук меня освободи,

К возлюбленной невесте приведи.

Избавь от жизни тягостной земной,

Дорогой трудной в мир веди иной!»

Промолвив тихо головой склонясь,

Могильный холм обнял в последний раз.

«Любимая!» — раздался тяжкий стон,

И с жизнью навсегда расстался он.

Покинул перекресток тех дорог,

Откуда мы уйдем в недолгий срок.

Стезею той, велением творца,

В небытие уходят все сердца.

Нет ран таких, чтоб их глухую боль

Не растравляла слез пролитых соль.

Ты — охромевший мельничный ишак,

Стал желт с лица, источник сил иссяк,

Беги отсюда, если плоть жива, —

Все равнодушно смелят жернова.

Оставь сей дом, переступи порог,

Поторопись, грядет, бурля, поток!

Седлай верблюда, собирайся в путь,

Мост должен рухнуть, это не забудь!