Лейтенант милиции Вязов. Книга вторая

ОПЕРАЦИЯ

Вечером около общежития, в котором жил Поярков, была устроена засада. Маойр такие операции проводил мастерски, на преступника шел сам и никогда ни в малейшей степени не проявлял трусости. Его смелость восхищала Михаила, а решительность и сметка иногда вызывали восторг. Михаил и сам был не из трусливых, но, может быть, излишне осторожничал. Зная выдержку и хладнокровие Михаила, Копытов взял его на операцию с собой. Собственно, они оба знали, что могли вдвоем, не колеблясь, пойти даже против многочисленной банды.

Асфальтированная, обсаженная густыми деревьями улица, высокие четырехэтажные дома были хорошо освещены уличными фонарями и ярким светом, льющимся из многочисленных окон. Зеленые волны листвы прикрывали только нижние два этажа, а в верхних — через открытые настежь окна можно было наблюдать жизнь многочисленного коллектива. Здесь были общежития и квартиры рабочих завода. Почти во всех квартирах работали радиоприемники, и вокруг так много было музыки, что создавалось впечатление, будто музыканты огромного оркестра настраивают инструменты. На одном из балконов паренек в белой рубашке азартно разучивал вальс на баяне, на другой заразительно хохотали три девушки.

— Веселый народ здесь повеселился, — заметил Копытов, быстро шагая по тротуару.

— Да, — односложно подтвердил Михаил.

Вот и широкая зацементированная лестница. Длинные коридоры, по сторонам одинаковые двери, покрашенные белилами с добавлением синьки. Лампочки на лестнице яркие. Кругом удивительная чистота. В коридорах выложены дорожки.

Майор с силой дернул за дверную ручку и вошел в одну из комнат, оставив дверь распахнутой. Михаил остановился у порога. В комнате за столом сидели три парня в шелковых финках одинакового голубого цвета, с блестящими замками-молниями на груди. Парни играли в карты, но денег на столе не было.

— Кто из вас Владимир Поярков? — спросил майор.

— Я, — ответил Поярков.

Да, это был он. Михаил не мог забыть его кудрявые русые волосы, похожие на каракулевую шапочку, чуть насмешливый взгляд серых выразительных глаз и синеватые круги под глазами — следы, которые обязательна оставляет работа в литейном цехе.

Товарищи его, — парни лет по двадцати, тоже со следами формовочной земли в трещинах пальцев, — не выпуская из рук карт, с любопытством рассматривали майора.

— Выйдите на минуточку, — сказал майор,

Поярков поднялся, аккуратно положил на стол карты и прошел в коридор развалистой, немного косолапой походкой. Увидев Михаила, он дружески кивнул ему головой и улыбнулся, как хорошему товарищу, вместе е которым пришлось так лихо повоевать у клуба.

Майор предъявил документ и пригласил парня в отделение милиции. Только тут Поярков вскинул глаза на майора, потом на Михаила, но, не получив объяснения, лишь спросил спокойно:

— Товарищам можно сказать — куда я иду?

— Скажите, что скоро вернетесь.

— Ребята, подождите меня, я скоро вернусь! — крикнул Поярков и начал спускаться вниз по лестнице.

Засада оказалась совершенно не нужной. Поярков так спокойно вел себя, что Михаил взглядывал на майора с улыбкой. Бывают, конечно, случаи, и не редко, когда преступники не оказывают сопротивления, но почти всегда мелкие детали, штрихи в обстановке или поведении людей вызывают подозрение. В поведении Пояркова ничего подобного не было, и Михаил почти был уверен, что взяли они не преступника, а честного человека. В машине Михаил смотрел на майора уже хмуро.

Приехали в отделение. В кабинет начальника немедленно явился следователь Ходжаев. Допрос начал сам майор. Пояркову оказалось двадцать два года, жениться он еще не успел. Парень закончил ФЗО, работал на заводе, потом был в армии и снова вернулся на завод.

Свою биографию Поярков рассказывал деловито, не торопясь, немного растерянно, но без признаков страха, то с сожалением, то с недоверием взглядывая на начальника отделения. Руки — мозолистые и сильные, с въевшейся в трещинки пальцев формовочной смесью — он держал на коленях. Парень не спрашивал — почему его привезли в отделение, не возмущался, и по одному этому можно было судить, что он человек выдержанный — мол, сами скажут, когда надо будет.

Выяснив формальные данные, майор прямо задал вопрос:

— Ты знаком с девушкой Соней Венковой?

Поярков сдвинул к переносице светлые, выжженные солнцем брови и ответил охотно, не догадываясь, видимо, к чему клонит майор:

— Знаком. Только недолго мы встречались. Если, конечно, вы говорите о работнице артели.

— Сколько времени?

— Месяца три.

— Когда последний раз ее видели?

— Примерно неделю назад. Она собиралась в отпуск, но я не мог ее проводить, как раз во вторую смену пошел.

— Какие у вас взаимоотношения?

— Никаких. Встречались несколько раз в выходные дни. Она мне нравится, только на танцы не ходит, даже в кино редко утащить можно.

— Собираешься еще встречаться?

— Конечно. Она в общем-то славная девушка… — Поярков смутился и принялся рассматривать свои руки.

— А где эта Соня сейчас?

Майор впился глазами в парня. Михаил и Ходжаев следили за его малейшими движениями, за выражением лица.

— Не знаю, — сказал Поярков, подняв голову, — наверно, уехала к своим родителям… — он не договорил и побледнел. — Или случилось с ней что? — спросил он, дрогнувшим голосом.

— Пока вопросы буду задавать я, а ты отвечай, — предупредил майор. — Кто еще знает Венкову?

Поярков помедлил. Он снова был спокоен и руки положил на колени.

— Со своими ребятами, с которыми я помещаюсь в комнате, ее знакомил, но они девушку, можно сказать, не знают.

— С кем ты ее видел?

— Один раз видел с какими-то ребятами, Незнакомые. Спросил Соню, она сказала-из артели.

— При встрече узнаешь этих ребят?

— Кто его знает. Может, признаю. Один раз ведь встречался.

Майор начал нервничать, часто постукивал карандашом по стеклу. Окно было закрыто, и в кабинете стояла банная духота. Михаил то и дело вынимал из кармана платок, смахивал с лица пот, досадуя, что майор держит его и Ходжаева без толку в кабинете, заставляет томиться. Мысленно Михаил прикидывал, как он поговорит о данном аресте невинного человека на партийном собрании. «Надо резко поставить вопрос — хватит самовольничанья, довольно самодурства! И в управлении на до поговорить по-настоящему».

— Ты знаком с Анфисой Лебедевой? — вдруг спросил майор.

Поярков смутился, потупился.

— Знаком, — глухо признался он.

Михаил заерзал на стуле. Поворот допроса был неожиданным, а признание парня ошарашивающим. «Неужели ты, хороший парень, связан с этой бабой!? — мысленно воскликнул Михаил. — Черт возьми, как трудно разобраться в людях!»

— Какие у вас взаимоотношения? — теперь уже спокойно, е еле скрываемым торжеством, задал вопрос майор.

Некоторое время Поярков сидел тихо, опустив, голову. Но вот он поднял покрасневшее лицо и прямо взглянул на майора.

— Она недолго работала у нас в цехе разнорабочей, — сказал он. — Ну, потом… вроде влюбилась в меня, хотела заставить жениться. Нахальная женщина и, по-моему, не в своем уме. Проходу мне не давала. Ребята смеялись. Потом, к счастью, — Поярков вздохнул, — из цеха она ушла и, люди говорят, стала побираться в церкви.

— Ты мне чепуху не городи! — разозлился майор. — Сколько раз с ней пьянствовал?

— Что вы! — воскликнул Поярков, еще больше краснея.

— Не финти! — майор стукнул кулаком по столу. — Тут тебе не кладбище. С кем убивал Венкову? С Лебедевой?

— Что!? — закричал парень, вскакивая. Краска мгновенно сошла с его лица.

— Отвечай на вопрос!

— Чтоб я убивал человека!.. Да за такие слова!.,- Поярков задохнулся. Он яростно сжимал кулаки и глядел на майора налитыми кровью глазами, готовый броситься в драку.

— Ну, ты у меня еще поговоришь! — пригрозил майор, тоже вскакивая, и крикнул дежурному:-Уведите его!

Михаил отправился домой. Все происшедшее в этот вечер подействовало на него ошеломляюще. Что же делать с майором? Как его утихомирить? Дальше так продолжаться не должно.

Костя встретил его вопросом:

— Пояркова арестовали?

— Откуда ты знаешь?

— В клубе говорили. За что арестовали?

— Если бы я сам знал, — отмахнулся Михаил и бросился в постель. Ужинать ему не хотелось. На другие вопросы Кости он просто не стал отвечать.

Они лежали на кроватях и смотрели в потолок: Михаил — занятый своими мыслями, Костя- обеспокоенный раздраженными ответами Михаила.

Настольная лампа освещала часть пола, у двери сгустился полумрак. Из соседней квартиры еле доносилась музыка.

Наконец Михаил повернул голову и улыбка тронула его губы. Чуб у Кости торчал метелочкой, руки он скрестил на пруди.

Только теперь Михаил заметил, что в комнате стало как-то необыкновенно чисто и даже уютно. Вещи на столе были аккуратно прибраны. На окне появилась тюлевая занавеска. Он приподнялся на локте и спросил:

— Это ты покупал тюль?

Костя не пошевелился, ответил вопросом:

— Разве плохо? Уют.

— Неплохо, — Михаил сел. — Вот уж не думал, что у тебя проявятся способности к домоводству. Или кто тебе посоветовал?

Костя молчал и не шевелился. Губы его вздрагивали: он сдерживал улыбку.

Михаил осмотрел чистый пол, блестящую этажерку и нахмурился. «Не соседка ли тут командует? — предположил он. — Еще не хватало!» Но тут же решил, что соседка на это не способна, она давно живет рядом и, кроме чая, ничего не предлагала. Он видел: она и у себя-то в комнате редко убирает.

Так и не догадавшись, кто посоветовал Косте купить тюлевую занавеску, Михаил потушил свет.