Лейтенант милиции Вязов. Книга вторая

ОБМАН

Утром, когда Михаил, поспав часа два, ушел на работу, и Костя с увлечением припаивал конденсаторы и сопротивления к специально приобретенному шасси радиоприемника — металлическому ящику с многочисленными отверстиями, — пришли Виктор и Махмуд. Виктор вел себя странно. Вяло, с неохотой он уговаривал Костю поехать с ним на рыбалку. Махмуд нехотя поддакивал. Костя отнекивался.

— Приемником потом займемся, — тянул Виктор настойчиво. — Надо же погулять. Там будем купаться, плавать. Может быть, рыбу поймаем, уху сварим.

Костя с удивлением разглядывал хмурое конопатое лицо Виктора, который редко унывал, пожалуй, только в тех случаях, когда ему было невмоготу: например, в тот день, когда Суслик потребовал деньги. Значит, и сейчас с ним что-то случилось. Костя попытался его расшевелить.

— Я смотрю, у тебя тоже нет особого желания ехать на рыбалку. Что с тобой стряслось?

— Ничего не стряслось.

— С отцом поругался, — вставил Махмуд.

Виктор мельком глянул на Махмуда и с презрением отвернулся. «Что с ним? Не агитируют ли его друзья на нехорошее дело? — размышлял Костя. — Если так, то надо ехать, помочь товарищу».

Костя согласился, но Виктор не проявил бурной радости, какой предавался всегда, когда уламывал товарища, и это еще больше насторожило Костю.

Медленно собираясь, Костя наблюдал за Виктором, рассеянно перебиравшим детали радиоприемника, разбросанные на столе. Махмуд посмотрел на него косо, на смуглом продолговатом лице его временами проскальзывала непонятная тревога.

— Где же я возьму удочку? — спросил Костя.

— У нас есть… Мы заедем, возьмем… — тянул Виктор медленно и угрюмо, словно был на похоронах.

— Там недалеко, по пути… — добавил Махмуд.

— И что ты придумал таскаться по жаре? — опять спросил Костя, садясь за стол. — Нет у меня никакого желания ехать.

— Ну, ты готов? Поворачивайся! — вдруг прикрикнул Махмуд.

Костя подскочил, сжал кулаки.

— Ты, друг, полегче на поворотах, а то возьму за шиворот и выброшу, — сказал он угрожающе. — Я тебя сюда не просил, и можешь идти своей дорогой.

— Костя, не обращай на него внимания, — взмолился, подбегая, Виктор, — он всегда брякнет такое, что ни в какие ворота не лезет.

— Пусть брякает где угодно, но не здесь, — возмущался Костя. — Мне вы не указчики, и слушаться я вас не обязан.

— Ну, ради меня…

Махмуд рассматривал на этажерке книги. Не знал Костя, что Махмуд нарочно старался его рассердить, пытался ему помочь, но ничего не мог придумать путного, чтобы не вызвать подозрения у Виктора.

«Да, надо идти, — опять подумал Костя, — с Виктором случилось какое-то несчастье, его следует выручить».

— Что я должен взять с собой? — спросил Костя.

— Возьми хлеба и колбасы, — обрадованно посоветовал Виктор. Махмуд ушел вперед. Костя с Виктором задержались, чтобы закрыть комнату на замок. Костя шепотом спросил:

— У тебя несчастье?

Виктор отрицательно покачал головой, но взгляд отвел в сторону, и Костя ему не поверил.

Молча подошли к трамвайной остановке. Только сейчас Костя заметил, что Махмуд и Виктор в одинаковых голубых финках и в парусиновых брюках. «Куда же они так вырядились? Конечно, не на рыбалку», — догадался Костя, но ничего не сказал, решив последить за ребятами и- быть настороже. Загадочность сборов на рыбную ловлю заинтересовала его не меньше, чем подавленное состояние Виктора.

Проехали пять остановок, не проронив ни слова. Подошли к остановке пригородного автобуса. Костя подмечал каждую мелочь. Когда вышли из трамвая, Махмуд косо глянул на Виктора и чуть качнул головой. Вот он небрежно сунул в руку Виктора папиросу и, когда тот попытался отказаться, что-то хмыкнул, и Виктор поспешно положил папиросу в рот.

В автобус Костя вошел вслед за Махмудом. Движения паренька были вялые, неповоротливые. Костя немного изучал приемы бокса и сейчас думал о том, что, если придется схватиться с Махмудом, то ему будет не особенно трудно. Правда, Махмуд постарше и шире в плечах. «Бьют не по годам, а по ребрам», — вспомнил поговорку Костя.

Замелькали пригородные домики, окруженные садами. Битумная дорога уже вся покрылась морщинами, и автобус изрядно трясло. В широком арыке купались голые ребятишки. Неподалеку от них медленно поворачивалось большое колесо с нацепленными по окружности консервными банками. Из банок выливалась вода в деревянный жёлоб, приподнятый над арыком метра на три. — «Чигирь», — мысленно отметил Костя.

В автобусе стало меньше людей.

— Ты когда-нибудь здесь был? — спросил Виктор.

— Нет, — ответил Костя, глядя в окно.

— Здесь весной хорошо, когда сады цветут.

— И сейчас неплохо: яблоками пахнет, дынями.

Из автобуса вышли на пустынной остановке. Вокруг ни одного ларька, на обочине пыльной дороги — полузасохшие молоденькие топольки. Пошли по узкому переулку, между высокими глиняными заборами, за которыми под тяжестью плодов дугами сгибались ветки яблонь.

— Сейчас возьмем удочки и поедем дальше на одиннадцатом номере, — необычно развязно заговорил Махмуд. — И будем рыбу ловить в мутной воде. Попадется щука и утащит в речку… Что будем делать?…

— Ну-ка, ты, перестань болтать! — прикрикнул Виктор, раздраженно. Он оглянулся кругом и пробурчал сердито:-То слова из тебя не вытянешь, а то откроешь фонтан — удержу нет.

Махмуд насмешливо оглядел Виктора, презрительно вытянув губы. Костя, наблюдая за дружками, никак не мог понять, что тревожит и раздражает их.

— Я два слова сказал, а ты испугался, как будто рядом тигр заревел, — не унимался Махмуд.

— За эти два слова можешь получить пять оплеух, — прошипел Виктор.

— Ну, и черт с ними, с оплеухами! — неожиданно выругался Махмуд и пошел вперед, сжав челюсти.

Ребята прошли в пролом дувала и очутились в маленьком дворе, посредине которого засыхала одинокая урючина. Виктор толкнул дверь покосившейся глинобитной хибарки с квадратным окном, в котором стекла были выбиты, и сказал Косте:

— Заходи.

Костя нерешительно переступил порог. В маленькое окошко почти не проникал свет, в комнате было полутемно. Дверь за Костей сейчас же закрылась. Привыкнув к темноте, Костя прежде всего заметил, что комната нежилая, в ней нет ничего кроме разбросанной на полу гнилой соломы. Другая, закопченная дверь вела в каморку, в которой совсем не было окон. Через открытую дверь был виден разбитый котел, валявшийся на полу.

В глубине ниши Костя увидел сидящего с папиросой в зубах человека в белом шелковом костюме. Из-под козырька его серой кепки вылезали пряди вьющихся черных волос.

Костя стоял, не шелохнувшись, чувствуя за собой тяжелое посапывание Виктора.

— Ну, что ж, здравствуй, Костя, — хрипловато поздоровался Крюк.

— Здравствуй, — проговорил и Костя.

— Как видишь, сидеть здесь негде, придется тебе постоять.

— Постою.

— Вот и хорошо, — Крюк затянулся, выпустил изо рта густую струю дыма, щелчком стряхнул пепел с папиросы. — Скажи-ка, откуда ты меня знаешь?

— Видел с ними.

— Где?

— В пивной.

— А еще?

— Больше нигде.

Костя оглянулся. Виктор стоял у дверного косяка и смотрел в землю, Махмуда не было. Теперь Костя понял, что для него подстроена ловушка и бежать невозможно, ему оставалось только тверже держаться и ни в коем случае не показывать страха.

— Врешь?! — Крюк встал. Он был высок, не доставал до потолка лишь на вершок.

— Не зачем мне врать, — ответил Костя, стараясь унять застучавшее сердце.

— Кому говорил обо мне?

— Никому.

— Врешь?!

— Я никогда не был и не буду обманщиком, как твои друзья.

— Тебя мои друзья не касаются.

— Нет, касаются. Особенно Виктор. Он мой друг, — громко сказал Костя.

— Так, так. Интересно. — Он прищурился, — Почему же ты вместе с ним не ходишь?

— Не люблю ходить по пивным.

— Любишь лягавнть? — прошипел Крюк, бросил папиросу и схватил Костю за грудь. — Говори правду, ще-нок, или я расколю твою голову пополам! — заорал он.

— Я все сказал, — ответил Костя дрожа, но тут же получил удар в лицо и упал. Опомнившись, он прижался спиной к стене и добавил:- Вас все равно найдут и расстреляют, как негодяев.

— Ты, сопля! — Крюк похабно выругался, опять схватил Костю, но не ударил. — Садись! — Он толкнул Костю на солому, а сам сел в нишу.

Крюк медленно достал из кармана папиросу, закурил и глянул на Виктора так, что тот вылетел из комнаты, будто его выбросили. Костя потирал ушибленную скулу и старался не вздрагивать, мысленно подбадривая себя: «Надо держаться. Не убьет он, нет!»

По выражению лица бандита нельзя было судить — собирается ли он расправиться с Костей или просто хочет поиздеваться? Он спокойно раскуривал папиросу, щурился. Заговорил он неожиданно добродушно и миролюбиво:

— Давай, Костя, не ссориться, ударим по рукам. Ты мальчишка неглупый, сообразительнее и Виктора и Махмуда, и нам ссориться нет никакого смысла. Мы будем командовать щеглятами, они на нас поработают. Хочешь, сейчас поедем и купим тебе велосипед?

— Не нужен мне велосипед, — отказался Костя.

— А чего бы ты хотел?

— Ничего мне не надо.

— И ты не хочешь дружить с Виктором и Махмудом?

— Хочу.

— Другой разговор. Так по рукам?

— Нет. — Костя встал. — Я буду дружить с ними, но без тебя… Ты можешь шагать своей дорогой. Все равно до тюрьмы дошагаешь…

— Но, но! — Крюк вскочил, медленно подошел, схватил Костю за шиворот, швырнул его в каморку и захлопнул дверь. — Посиди, поразмысли. Потом мы еще поговорим, — пообещал он и ушел.