Либерия

ГЛАВА 11

Неоновая вывеска ресторана "Мона Лиза" ослепительно сверкала в черной африканской ночи. На ней была изображена героиня бессмертного полотна Леонардо Да Винчи, с загадочной полуулыбкой смотрящая на бетонные развалины, горы мусора и шумную толпу калек и попрошаек у входных дверей.

Внутри ресторан представлял собой продолговатое помещение с высоким потолком, которое ярко освещали нескольких больших люстр и торшеров. На стенах висели крупные репродукции в массивных рамах. На огромном плоском телевизоре шли клипы Селин Дион. По контрасту с тем, что окружало меня в последние дни, казалось, что я попал в самое роскошное место на земле.

За прилавками стояли ливанцы, внимательно наблюдая за происходящим в зале. Все остальные — посетители и официанты — были африканцами.

Когда мы вошли, усатый ливанец хлопнул в ладоши и закричал:

— Мон ами, Шимон, почему же тебя так долго не было? Ты совсем забыл про нас!

Мохаммеды еще не пришли. Мы заняли столик в углу и заказали пиво.

Едва присев, Гена хлопнул себя по ноге:

— Вот черт! Забыл телефон в машине.

— Зачем ты его в руках носишь? — спросил Шимон, открывая ноутбук.

— Он в карман штанов не помещается, — сказал Гена, поднимаясь с места.

Действительно, узкие джинсы с заниженной талией настолько плотно облегали его ноги, что могли в любой момент треснуть по швам.

— Только здесь и можно проверить и-мейл, — сказал Шимон, щелкая пальцами по клавишам. — Это единственное заведение в городе с приличным интернетом. Посмотрим, что нового в Израиле... Смотри, Евгени, в этом крутейшем отеле я однажды останавливался — на самом верхнем этаже. На что похоже это здание?

Шимон развернул ко мне экран ноутбука. Передо мной была фотография вытянутого кверху овального небоскреба, стоящего прямо на пляже, который был залит яркими лучами солнца. Песчаный берег нежно сжимал в объятиях голубую морскую гладь.

— Оно... похоже... ну... — нерешительно проговорил я. — На огурец?

— Сам ты похож на огурец! Это же "Парус"! Самый дорогой отель в Тель-Авиве...

И Шимон молча застучал по клавишам, нахмурившись и поджав губы. Обиделся, что ли? Нет, ну на парус этот выдающийся отель был точно не похож. Скорее, это худой кабачок. Или незрелый баклажан.

— Пока наши друзья не пришли, я проведу для тебя небольшой инструктаж, — сказал Шимон, закрывая крышку ноутбука. — Я делал это уже раз двести... Судьба у тех, кто его прослушал, сложилась по-разному. Кто-то в конце концов в ужасе сбежал, пообещав себе никогда больше сюда не возвращаться. А кто-то влюбился в Африку и связал с ней свою жизнь. Итак, первое: ни в коем случае не пей местную воду! Иначе в течение получаса у тебя скрутит живот, и ты умрешь в страшных мучениях. Можно пить только импортную воду из запечатанных бутылок. Ни в коем случае не ешь продукты, которые продаются на улицах! Холодильников здесь нет, да и о гигиене африканцы не имеют никакого понятия.

Пока Шимон рассказывал мне о правилах выживания на черном континенте, в дверях ресторана появились Мохаммеды. Впереди с достоинством шагал достопочтенный Корома. Омар и Корома-младший шли следом, обнимая за талию по две барышни каждый. Дьялло шагал сзади, держа за руку худощавого юношу. При этом Мохаммеды что-то кричали и громко смелись.

— Вот те раз, — недовольно пробормотал Гена, закуривая сигарету. — Пригласили менеджеров на деловой ужин, а они с собой целую толпу подруг притащили.

Мохаммеды сели за соседний столик, заказали пиво и принялись общаться со своими спутницами.

— Другая опасность, от которой я хотел бы тебя предостеречь, — это различные мошенники. Их здесь огромное количество, — продолжал Шимон. — Тебе наверняка будут предлагать купить алмазы и золото. Мой тебе совет: не поддавайся на подобные предложения; особенно, если такие сделки будут предлагать всякие оборванцы на улице. И будь очень осторожен с африканскими женщинами. Не забывай, что их мировоззрение сформировали законы военного времени. Конечно, сами они в этом не виноваты, но лучше их избегать. Особенно женщин племени фула. Они дьявольски красивые! Но такие же алчные и безжалостные, как и все остальные... Вот, пожалуй, и все. Если есть вопросы — задавай.

— Омар сегодня приводил мне девушку, — сказал я вполголоса. — Мне кажется, его задело, что я отказался от нее... Я ведь правильно сделал? Или в соответствии с местными традициями я должен был принять ее как подарок, чтобы заслужить уважение?

— Здесь очень просто относятся к сексу, — усмехнулся Шимон. — Секс для многих местных жителей — почти такой же простой социальный акт, как рукопожатие. Кроме того, девушкам здесь принято платить за секс, поэтому количество любовниц — еще и признак состоятельности и статуса мужчины. У наших Мохаммедов (которые, по местным меркам, люди вполне успешные) по двадцать-тридцать подруг. Кстати, для девушек тоже престижно иметь как можно больше парней по той же причине — то, что мужчина готов платить за ее любовь, доказывает, что она того стоит, повышает ее статус... Однако, друг мой, это все их правила, которые не имеют к тебе никакого отношения. В общем, тебе необязательно против своей воли заниматься сексом с местными девушками. Ты ведь это хотел узнать?

— Ну да, — ответил я с сомнением. — Кажется...

— Ты что-то еще хочешь мне сказать? — спросил Шимон, внимательно глядя на меня.

Нагнувшись к Шимону, я вполголоса пересказал ему содержание своего разговора с Коромой-старшим на участке в Бонге.

— Достопочтенный уже рассказывал мне про эти индийские компании, — сказал Шимон. — Что они его обманули и так далее. Понятно, что и нам он помогает не за красивые глаза, а в расчете на свою долю. Я свои обещания перед ним планирую сдержать. Так что все в порядке, беспокоиться пока не о чем. Но Гене об этом, действительно, лучше не знать — чтобы понапрасну не пугать наших инвесторов... Однако ты не так прост, как кажешься! Думаю, тебя ожидает хорошая карьера в нашей компании.

Тем временем Мохаммеды сообща изучали меню. Их спутницы в пышных париках, обвешанные дутыми золотыми украшениями, старательно изображали полное равнодушие, небрежно поглядывая по сторонам и изредка обмениваясь короткими репликами. Корома-младший и Омар, напротив, вели себя как дети, хохотали и хлопали друг друга по спине. Спутник Мохаммеда Дьялло сидел за столом, внимательно разглядывая свои руки, украшенные массивными перстнями и браслетами.

Полистав меню, Шимон заказал всем суши. Мохаммеды безропотно согласились.

— Что ж, друзья, — сказал Шимон, раскрывая блокнот, испещренный графиками и чертежами. — Завтра начинается новая фаза нашего проекта! Скоро у нас будет два параллельных направления. Это значит, что нам всем теперь придется вдвое больше работать. И от усердия каждого из нас зависит, как скоро эта курица начнет приносить золотые яйца!

Шимон обвел взглядом всех присутствующих.

— Посмотрите, здесь я начертил схему наших работ. День первый: группа во главе с Геной выдвигается в Мэриленд. Мы тем временем берем в аренду грузовики и готовим их к отправке. День второй: Гена прибывает в Харпер, изучает обстановку. Получив от него подтверждение того, что все в порядке, мы отправляем грузовики в Харпер во главе с Омаром. Тем временем Гена ведет переговоры с властями Мэриленда, подписывает с ними договор на покупку металлолома, нанимает рабочих и готовится к прибытию грузовиков. По прибытии группы Омара с грузовиками вы вместе собираете металлолом в Мэриленде и свозите его в порт Харпера. Мы фрахтуем корабль и направляем его в Мэриленд. К моменту прибытия корабля в порту должна лежать огромная гора металлолома! Как мы узнали сегодня, ситуация там простая: железо валяется повсюду, пилить его не надо, так что хватайте его и тащите в порт. Власти будут нам помогать — мы уже со всеми договорились. Когда металл окажется на борту судна, на наш банковский счет придет большая куча денег, и мы с вами закатим грандиозную вечеринку!

— Инша Алла! — дружно сказали Мохаммеды.

— Инша Алла, — повторил Шимон.

Тем временем официант поставил на наш стол несколько больших блюд с суши. Некоторое время женщины с опаской тыкали их вилками, не решаясь попробовать незнакомое блюдо; затем одна из них отковырнула кусочек с краю, положила его в рот, тут же сморщилась и заявила капризным тоном:

— Я хочу рис!

— Но это и есть рис! — сказал Шимон. — Суши — это рыба, завернутая в рис.

— Нет, я хочу африканский рис! — скривив губы, требовала барышня.

Мохаммеды дружно захохотали.

Корома-старший сказал:

— Мы, либерийцы, едим рис на завтрак, рис на обед, а вечером мы едим холодный рис.

— Ладно, заказывайте сами, — пожал плечами Шимон и подозвал официанта.

— У вас есть еда? — спросил его достопочтенный Корома.

— Есть, — понимающе улыбнулся официант.

— Неси! — скомандовал Корома.

Вскоре официант принес каждому из наших гостей здоровенную глубокую тарелку с простым белым рисом и небольшую миску с месивом бурого цвета с темно-зелеными пятнами. Это был местный "суп": кусочки говядины, курицы, креветок, свежей и сушеной рыбы с зеленью маниока, залитые горячим пальмовым маслом и приправленные огромным количеством острого перца. Мохаммеды и их спутницы принялись поедать рис, поливая его этим "супом".

— Удивляюсь я вам, белым, — сказал Омар, вытирая салфеткой выступившую на лбу испарину. — Как ни посмотрю на вас, вы то едите, то готовите еду. А я, если утром поем африканский рис, потом целый день о еде даже думать не могу.

Когда Шимон отлучился в туалет, Корома-младший отозвал Гену и меня в сторону.

— Ты ведь завтра уезжаешь, — хитро прищурившись, сказал он Гене. — Неужели ничего не оставишь своему другу?

— Могу пачку сигарет тебе оставить, — ответил Гена, раскрасневшийся от выпитого пива.

Корома-младший хлопнул Гену по плечу и от души расхохотался.

— Гена-Гена! — утирая выступившие слезы, сказал он с широкой улыбкой. — Пачки сигарет не хватит, чтобы отблагодарить этих красоток за то, что они будут делать для меня сегодня ночью.

И он кивнул в сторону женщин за столиком, которые с интересом наблюдали за нами.

— А пять долларов хватит? — насмешливо спросил Гена.

— Нет-нет, пяти долларов не хватит, — покачал головой Корома-младший с хитрой улыбкой.

— А семь долларов? — продолжал спрашивать Гена.

— И семи тоже не хватит, — сказал Корома, посмеиваясь.

— А семь с половиной? — спросил Гена.

— Нет, — сказал Корома. — И восемь тоже не хватит. Смотри, какие роскошные девушки! У них груди такие упругие, что вот-вот сами из платьев выпрыгнут. Ты сам-то сколько обычно платишь своим подружкам? Пять долларов? Или семь с половиной?

— Ну ладно, — милостиво кивнул Гена, пошарил по карманам, сунул Короме-младшему в руку несколько зеленых бумажек. — Только отделай их как следует, во все дырки! Во имя "Металлической Либерии". Иначе в следующий раз не получишь ни доллара!

Корома-младший рассмеялся.

— Так оно и будет, не сомневайся! — сказал он и торжественно добавил, положив руку на сердце: — Не будь я менеджер "Металлической Либерии"!

Когда Гена повернулся и пошел обратно к столику, Корома-младший резко посерьезнел, раскрыл ладонь и внимательно посмотрел на мятые купюры в своей руке. Поймав на себе мой взгляд, он смущенно кашлянул в кулак, сунул деньги в карман и подмигнул мне с заговорщицким видом.

— Знаешь, Ифгени, почему эта страна называется Либерия? — спросил он меня. — Потому что здесь можно делать все что хочешь, и тебе все сойдет с рук!

И Корома-младший громко рассмеялся.

— Правда? — удивился я. — А я читал в энциклопедии другое. Что бывшие рабы, вернувшись из США на свою историческую родину, назвали эту страну Либерией в честь своего освобождения. Красивая история! Мне такая версия больше нравится.

— Кому свобода, а кому — наоборот, — сказал Корома-младший. — В нашем случае наоборот вышло для местных племен, которые полтора века оставались неграмотными и бесправными, пока "американо-либерийцы", потомки иммигрантов из США, получали образование в Европе и решали судьбу страны на закрытых собраниях в масонской ложе.

*******

Наевшись супа и риса, Мохаммеды и их спутницы пожелали счастливого пути мне и Гене, откланялись и ушли.

Гена подозвал официанта:

— Принеси мне пачку сигарет. И счет.

— Твой папа знает, что ты куришь? — спросил его Шимон.

— Опять начинается! — поморщился Гена. — Мой папа много чего не знает. И, к твоему сведению, мне двадцать пять лет. Я уже совершеннолетний.

— Да я ведь просто о тебе забочусь, — примирительно сказал Шимон. — Я ведь обещал твоему отцу за тобой присматривать. К примеру, я никогда не курил. Не понимаю, в чем тут удовольствие?

— Хватит тебе занудствовать! — отмахнулся от него Гена. — Смотри лучше, какую я сейчас шутку сыграю.

Он взял у подошедшего официанта счет, просмотрел его и сказал:

— А почему ты включил в наш счет эти африканские блюда?

— Простите, но вы ведь были вместе, — растерянно ответил официант.

— Нет, дружище, — сказал Гена с каменным лицом, выдыхая сигаретный дым через нос. — Мы даже не знаем этих людей! Они просто сидели за соседним столиком.

У официанта вытянулось лицо и задрожали руки; он испуганно смотрел на нас, не говоря ни слова.

— Ладно, расслабься! — заулыбался Гена. — Я пошутил. Вот тебе твои деньги.

И повернулся ко мне с довольной усмешкой:

— Понял, в чем фишка? У него зарплата в два раза меньше, чем сумма нашего счета.

— Не морочь человеку голову своими глупыми приколами! — сказал Шимон, неодобрительно качая головой. — Мы сюда не дурака валять приехали, а работать.

— Уже и пошутить нельзя! — обиженно ответил Гена, встал из-за стола и двинулся к барной стойке.

— Ты куда? — окликнул его Шимон. — Тебе уже хватит! Вы завтра в семь утра выезжаете!

Гена даже не обернулся. Подойдя к услужливо улыбавшемуся ливанцу, он облокотился о прилавок и стал разглядывать пеструю шеренгу бутылок.

— Хочешь узнать, что привело меня в эту страну? — вздохнув, спросил Шимон.

Я кивнул и приготовился слушать.

— Я расскажу тебе свою историю, потому что хотел бы, чтобы ты мне доверял, — сказал Шимон, задумчиво глядя в пространство прямо перед собой. — Доверие к коллегам — это важное условие успеха любого проекта. А для этого необходимо, чтобы ты знал, с кем имеешь дело. Итак, до тридцати лет я служил в израильской армии. Хотел стать пилотом, но не прошел по состоянию здоровья... Потом решил заняться бизнесом. Я сделал себя сам, без всяких протекций! К тридцати двум годам я уже был миллионером! Но потом дела пошли неважно. Представляешь, мне приходилось прятаться от кредиторов! Чтобы рассчитаться с долгами, я продал свой бизнес и устроился работать в израильскую компанию, которая занималась всем, что было связано с обеспечением безопасности: системы слежения, системы защиты информации, подготовка телохранителей, ну и, конечно, разнообразное оружие, танки, самолеты. Я стал представителем этой компании по Африке. Работы было очень много, и грязной работы! Я не видел свою семью месяцами, мотался из одной страны в другую, вел переговоры с диктаторами, рисковал здоровьем — а суммарные продажи в Африканском регионе все равно были скромными и составляли около двух процентов от объемов продаж компании по всему миру. Следовательно, скромным был и мой доход... Я работал так долгих семь лет, и главной моей надеждой было перейти в другое отделение — в Северной Америке, где представитель компании почти не покидал своего офиса, заключал все сделки по телефону и греб деньги лопатой. И представь себе мое удивление: когда это место освободилось, туда направили двадцатилетнего пацана — видимо, чьего-то родственника. Когда я пришел к директору компании с вопросом, почему это место не отдали мне, то получил убийственный ответ: "Так ведь никто кроме тебя не сможет работать в Африке!" В тот же день я хлопнул дверью и стал искать инвесторов под несколько разработанных мной проектов. Случайно в баре я познакомился с Геной; он свел меня со своим отцом, а тот, в свою очередь, нашел этого русского, который и заинтересовался металлоломом. Как видишь, этот проект только начинается, и у тебя есть хорошие перспективы занять в нем не последнее место, заработать хорошие деньги. Главное, чтобы ты адаптировался, освоился, нашел себя в Африке. Как думаешь, получится у тебя?

— Не знаю, — признался я с унылым видом. — Пока что я чувствую себя как рыба, которую достали из воды и бросили на горячий песок. Никак не пойму, что нужно делать и как себя вести. За эти три дня со мной столько идиотских историй произошло...

— Я тебе расскажу одну историю, — перебил меня Шимон с понимающей усмешкой. — В самом начале моей службы в армии нас направили на учения на Голанские высоты. Мы поднялись на гору, нашли ровное место, разбили лагерь и легли спать. Рано утром нас разбудили выстрелы: по нам палили арабские снайперы. Место было открытое, и спрятаться было негде. А самое неприятное, что мы и стрелков-то не видели. Пули прошили палатки, вещмешки, посуду. Раненых не было, но в нашем отряде поднялась паника. Некоторые готовы были бросить все и бежать домой. Тогда командир выстроил всех в шеренгу и рассказал такую притчу: "Однажды зимой воробей замерз и упал на землю. Он уже почти околел, когда проходившая мимо корова навалила на него кучу. Он отогрелся в горячем навозе, ожил и радостно запищал. Пробегавшая мимо лиса услышала его писк, раскопала и сожрала воробья. Отсюда три морали. Первая: не каждый, кто на тебя гадит, причиняет тебе зло. Вторая: не всякий, кто вытаскивает тебя из дерьма, делает тебе добро. И третья: если ты уже в дерьме — закрой рот и не чирикай!"