Лилия и шиповник

Глава первая

Шелковая хрустящая ткань веселого канареечного цвета с трудом поддавалась даже клинку, изготовленному толедскими мастерами. Но лезвие упорно скользило вниз, увеличивая прореху. Не прошло и минуты, как из шатра выбрался юноша. Он выполз на четвереньках и оглянулся полюбоваться на проделанную работу. Удовлетворенно тряхнул смоляной челкой и выпрямился. Кинжал холодной рыбкой скользнул в ножны на поясе.

Но громкий возглас заставил мальчика вздрогнуть:

— Ваше Высочество!

— О, нет... — прошептал мальчик сквозь зубы. Глаза беспокойно заметались, выискивая пути к бегству.

— Ваше Высочество, ну как же так! — взволновано проговорил невысокий мужчина преклонных лет. Он тяжело дышал, запыхавшись от бега. — Я совершенно не могу за вами уследить! Его Величество, ваш батюшка, будет весьма расстроен, если вам удастся меня провести и убежать. Чего стоило только ваше позавчерашнее приключение!

Принц густо покраснел, вспомнив пикантные подробности утреннего туалета виконтессы Августины.

— Подумаешь, уж и посмотреть нельзя, — пробормотал он. — Я просто мимо шел, хотел покормить моего Шарло...

Из деликатности граф не стал уточнять, что королевская псарня находится в получасе ходьбы от покоев виконтессы и в совершенно противоположной стороне.

— Ваше Высочество, все уже готово к загону, извольте присоединиться... — почтительно сказал он.

— Как же вы мне все надоели, — чуть не застонал юный принц. — Вся эта ваша охота у меня уже в печенках! Я терпеть не могу эти пышные придворные празднества! Несчастного кабана загоняют чуть ли не сотней егерей. Нет, милейший граф, это не по мне. Вот если бы один на один, к примеру, со львом! Тут я бы... А, ладно, к чему эти разговоры. Я намерен отправиться обратно, в столицу. Вы проводите меня или мне отправляться одному?

Вопрос был риторическим и не требовал ответа. Тем не менее граф д’Ориньяк сказал:

— Ваше Высочество, я несомненно буду вас сопровождать. Изволите отправиться в карете или верхом?

Мальчик на миг задумался.

— Нет, велите седлать мою Нольду.

— Слушаюсь, ваше Высочество, — сказал граф. — Вот только...

— Что еще?

— Его Величество будет недоволен. Вам следовало бы испросить разрешения...

Принц нерешительно замешкался, потом сказал:

— Нет. Тогда меня точно никуда не отпустят! Прикажите кому-нибудь из слуг сообщить отцу, позже, когда мы уедем.

— Слушаюсь, ваше Высочество, — вновь поклонился граф и отошел в сторонку, отдавать распоряжения подбежавшим слугам.

А принц между тем расположился на пеньке свежеспиленного ясеня, склонил беспокойную голову на грудь и принялся разглядывать суетливых муравьев у своих ног.

Когда тебе еще нет и тринадцати, когда твои хрупкие плечи еще не тяготит груз государственных дел, когда твой отец еще полон сил и не собирается оставлять трон, можно позволить себе беззаботность и беспечность. И все же изредка мысли принца посещала легкая печаль. Он и сам не понимал, отчего приходит грусть. Лишь сходились брови к переносице, лишь темнели глаза. И появлялась в уголке глаза хрустальная капля. Но принц тут же смахивал ее прочь, незаметно для слуг, постоянно окружавших его, где бы принц ни находился.

Вот и сейчас столпились они кружевной стаей неподалеку, перешептываются и не сводят с него любопытных глаз.

Грум подвел черную, как смоль, лошадку. В меру послушную, в меру норовистую, но преданную юному хозяину всей душой.

— Нольда, Нольда... — зашептал принц, обнимая лошадку за шею. — Ты одна меня понимаешь, только ты...

Грум заботливо придержал лошадь, пока принц взбирался в седло. Тут же подъехал граф и еще трое всадников — дворян из свиты короля.

— Ваше Высочество, можно отправляться. Если вы, конечно, не передумали, — сказал граф, гарцуя на гнедом жеребце. Для своего возраста граф был великолепным наездником. Впрочем, он легко дал бы фору и молодежи.

— Нет уж, я тут от скуки умру! — воскликнул принц и стиснул бока лошадки коленями.

Нольда тут же помчалась вскачь, по узкой тропинке, что вилась между деревьями.

В королевских охотничьих угодьях на многие мили было пустынно, потому что даже немощного старика, собирающего хворост, лесничие могли с легкостью объявить браконьером. Вот и не рисковали местные жители соваться в тенистые рощи и густые дубравы, полные дичи.

В небе ласково сияло весеннее солнце, только-только набирающее силу после долгой и вьюжной зимы. Таких зим не было уже четверть века, по словам придворных историков. Даже Ла-Манш можно было перейти по льду! Хоть это и никому не приходило в голову, соваться к извечным врагам — англичанам.

Когда дорога вышла из-под власти лесных великанов, потянулись небольшие деревеньки, одна за другой.

Принц придержал лошадь, он любовался бегущими вдоль дороги зелеными полями и разноцветной цветочной мозаикой. Увидав столь именитых всадников, крестьяне замирали по стойке «смирно», словно солдаты на плацу, сдергивали шапки и кланялись. Принц из вежливости пару раз махнул им ладошкой, чем вызвал неописуемый восторг.

Город встретил кавалькаду высокими серыми стенами, неприступными для неприятеля, если таковой вдруг появится по собственной глупости.

Граф д’Ориньяк, испросив позволения у принца, подъехал к воротам и окликнул стражу. Начальник караула, кругленький толстячок в кирасе, подходил столь вальяжно, что граф нетерпеливо тряхнул пером на шляпе и чуть не выкрикнул что-то малопристойное. Но сдержался. В присутствии наследника престола ругань была бы верхом неприличия.

Начальник стражи наконец-то соизволил протереть заспанные глаза и посмотреть на гостей столицы повнимательней. С этого мгновения он преобразился. Лично бросился открывать ворота, оттеснив подчиненных. Полноватое лицо так и светилось любезностью.

Принц прикусил губу, чтобы не рассмеяться, и побыстрей проехал вперед. Под копытами загремела брусчатка.

— Ваше Высочество, — тихо сказал граф, подъехав сбоку. — Позвольте мне двигаться впереди, для вашей безопасности.

— Сделайте одолжение, граф.

Дворяне, ехавшие поодаль, так и не издали ни единого звука за все время поездки — то ли им нечего было сказать, то ли им было приказано держать язык за зубами.

Через полчаса, от силы час, принц уже будет во дворце.