Лилия и шиповник

Глава пятидесятая

Шаман с полным безумия взглядом направлялся прямо к Генриху. Мальчик явственно почувствовал, что сейчас должно случиться нечто непоправимо ужасное. Он съежился, словно старался стать меньше, стать незаметным, невидимым.

— Мокунеле оу! (Связать его!) — громовым голосом крикнул шаман и по этой команде принца схватили и привязали к высокому разрисованному столбу, что был вкопан у жертвенной платформы. Именно там закалывали животных, пуская им кровь.

— Что ты задумал, грязная свинья?! — взревел Брюльи. Он попытался пробиться к шаману сквозь груду обнаженных лоснящихся тел, но на него самого уже навалились со всех сторон. Пират был связан по рукам и ногам, оставалось лишь громко и возмущенно орать.

Но шаман его не слышал. Он медленно надвигался на повисшего на веревках мальчика, оттирая на ходу большой блестящий нож.

— Ты готов к смерти, сын короля? — спросил шаман со зловещей улыбкой. — Такой жертвы наш Великий Бог Лоа Агуэ-таройо еще не видел!

Вокруг столба понесся бешеный круговорот, в который были вовлечены все, от мала до велика. Песня превратилась в жуткий звериный вой, а тамтамы зашлись в беспрерывной лающей дроби.

И когда Генрих уже распрощался с жизнью, а острие ножа коснулось его груди, между ним и шаманом втиснулся Жан-Мишель. Ни слова не произнеся, он впился взглядом в черные глаза шамана.

— Поди прочь, мальчишка! Ты не сможешь мне помешать! — яростно вскрикнул шаман. Его зрачки расширились, захватив все пространство глаз, и сверкали, отражая лунный диск.

Но что-то начало происходить. Рука с ножом ослабла и пальцы медленно, неуклюже разжались.

— Что... ты... делаешь... — хрипло говорил шаман. Его обтянутое кожей худое лицо искажалось, корчилось в жутких гримасах. Через силу, сведенным в спазмах ртом он прошептал: — Охе-ле оу... (У-бе-ри-те его...)

В тот же миг Жан-Мишель получил сильнейший удар дубинкой по голове и оказался отброшен на десяток шагов в сторону. Шаман глубоко вдохнул воздуху, приходя в чувство. Руки у него дрожали, а пальцы были скрючены подобно петушиной лапе.

— Я знал, что ты способен на подобные штуки, мальчишка. Я в тебе не ошибся. Если выживешь, сделаю тебя учеником и помощником. Однако, продолжим!

Обнадеженный было Генрих едва не взвыл: его снова собираются зарезать, словно ту несчастную козу!

— Отпустите меня! Да послушайте же, мой отец отдаст вам любые сокровища, хоть сто мешков золота! — крикнул он, когда шаман все же справился с собою и поднял жертвенный нож.

— Наш Великий Бог Лоа Агуэ-таройо желает этой жертвы, — словно в трансе повторял раз за разом шаман, продолжая надвигаться на Генриха.

Мальчик закрыл глаза, чтобы умереть, не выказывая страха.

И в третий раз пришла к нему помощь — от маленького черного друга по имени Мбаса. Негритенок упал в ноги шаману, обхватил его колени и громко-громко запричитал:

— Не убивать, не убивать! Меня убивать! Я вставать вместо него! Моя в жертву приносить!

— Тьфу ты, теперь еще и этот. Не нужна твоя жизнь Великим Богам! — рассердился шаман. Он задергал ногой, пытаясь отбросить негритенка, но тот держался цепко. — Да заберите же его!

Двое воинов схватили Мбасу и попытались оторвать его, но закончилось лишь тем, что свалился сам шаман. Он запутался в своем балахоне, потерял нож и стал лупить Мбасу кулаками куда ни попадя.

Это было бы уже смешно, если бы у всех участников потасовки не были такими свирепыми лица. Наконец с негритенком удалось совладать и его сжал в могучих объятиях один из воинов.

Теперь Генриху ничто не могло бы помочь, но к великому счастью, воин не догадался зажать Мбасе рот. И негритенок этим тут же воспользовался:

— Могучий шаман! Я давать за жизнь Анри выкуп!

— Не смеши меня. Что у тебя есть, дюжина голодных блох?

— Нет, у меня есть много-много золота!

— Опять мне предлагают золото. Ну, говори!

— Я знать, где спрятан Золотой город Тамугуэ...

— Хмм... Я слышал эту легенду. Об этом городе болтают все, кому не лень, но еще никто не указал точное место. Так откуда же знать о нем тебе, тощая половинка скелета!

Мбаса на секунду примолк, собираясь с мыслями. Ему удалось привлечь внимание шамана, это уже маленькая победа.

Усевшись на собственные пятки, негритенок принялся рассказывать о городе, не обращая внимания на скептическое хмыканье шамана.

Генриху этот рассказ уже был знаком, но он освежил в памяти пропущенные мимо ушей сведения.

— Когда мой племя еще был все живы, мы ходить в тот город за цветной камешки. По старой-старой легенде, с неба свалилась большая звезда, упала в джунгли, там где высокий гора. Вот прямо в этот гора и упала. Был большой-пребольшой пожар, все деревья свалиться и все звери умереть. А на том месте получилась яма. В той яме и построили город. Все деревья снова вырастать, еще больше, чем раньше. Никто не проберется! А если и подойдет к городу, то его большие куклы убивать.

— Большие куклы, говоришь? Что-то мне не верится! Признавайся, ты все это сочинил, чтобы дружка своего спасти!

— Нет! Я правда там быть, я ходить туда. Я помнить дорогу.

— А по карте можешь показать?

Ну откуда неграмотному негритенку разобраться в карте, это шаман спросил явную чепуху.

— Нет, я не уметь читать карты. Если мы пойти туда, где был мой дом, то я узнавать места и привести.

Шаман резко развернулся и ушел в свою хижину, ничего не сказав.

— Чего это с ним? — спросил озадаченно Генрих, который по прежнему был на волосок от смерти. — Мбаса! Помоги Жан-Мишелю. У него разбита голова...

Негритенок прыгнул к лежащему на земле без движения другу и склонился над ним. Волосы мальчика сплелись в липкую темную массу, дыхание было прерывистым, еле слышным. Мбаса стянул с себя изрядно прохудившийся арабский балахон, оторвал от него широкую полосу и и туго завязал Жан-Мишелю голову. Это было все, чем он мог помочь.

Возвратился шаман, мельком взглянул на белую повязку:

— Что, еще живой? Теперь не умрет, наверное, если сразу не умер.

Затем сказал несколько слов на своем языке и Жан-Мишеля унесли. На немой вопрос принца шаман сказал:

— Успокойся, не собираюсь его добивать, мне этот мальчишка тоже нужен. Я займусь им позже, изготовлю целебные отвары. А мы поглядим на карту, которую я отобрал у последнего из напавших на мое племя. Кстати, а где он?

Витторио Брюльи разыскали не сразу, он валялся связанный и полурастерзанный, где-то на задворках.

— Ну ты хоть разбираешься в этих письменах? — обратился к нему шаман, протягивая смятый пергамент.

— Разбираюсь, — буркнул пират. — А ты сам что, неграмотный? Вон, даже язык выучил.

— Язык я выучил на слух, а письменам меня не обучали, — немного виновато проговорил шаман.

— Тогда развяжи меня! И принца заодно. Хватит ему жертвенного агнца изображать!

Шаман вновь подступил к Генриху с ножом, но в этот раз он полоснул по веревкам и потерявший опору мальчик свалился наземь.

— Уведите их всех к моей хижине, а я завершу празднество. Когда рассветет, мы продолжим разбираться с картой...