Лилия и шиповник

Глава пятьдесят третья

Прогулка по джунглям оказалась далеко не так приятна, как хотелось бы. Нет, конечно, туземцы шагали сквозь заросли, словно европеец по Place des Roi, что была выстроена совсем недавно, в 1612 году.

А вот детям пришлось туго. Принц то и дело спотыкался о черные упругие корни, по лицу хлестали ветви, и хорошо еще, если без колючек. Жан-Мишель шел позади, и ему доставалось меньше.

Стояла страшная духота, а влажность буквально не давала дышать — казалось, что продвигаешься по дну глубокого водоема.

Хорошо, что Мбаса не оставил друзей и как мог облегчал им путь. Он придерживал лианы, что норовили опутать ноги Генриха, сбивал палкой громадных пауков, отшвыривая их подальше; отгонял мерзких и порою ядовитых мух величиной с палец. А у принца даже не хватало сил выразить благодарность, он лишь изредка вымученно улыбался.

Проводник, дядя Мбасы, выбирал уже прорубленные в зарослях тропы, но вся беда в том, что джунгли столь бурно разрастаются, что уже на второй день все вновь сплетают зеленые побеги.

На ночь сделали первый привал. Из гибких ветвей и лиан туземцы сплели нечто вроде гамаков. Такие постели используют индейцы Нового Света, но и в Африке их применяют, если приходится заночевать далеко от деревни.

Генрих и Жан-Мишель забрались вдвоем в один гамак и почти моментально уснули, совершенно измотанные и разбитые.

Джунгли медленно просыпались, нехотя сбрасывая с себя теплое и влажное покрывало тумана. В полной, пока еще, темноте самые непоседливые птицы начали хрипло попискивать, прочищая горло после сна. Вдалеке послышалась перебранка обезьян. Потом снова наступила полная тишина — все живое с нетерпением ждало восхода солнца.

Вместе со всеми проснулись и люди. Потягиваясь, громко зевая во весь рот, темнокожие воины протирали глаза и начинали искать съестное по корзинам, что тащили на себе всю дорогу.

У принца на животе сидела коричневая лягушка. Поблескивая маленькими глазками, она раздувала красное горло и издавала нежное стрекочущее пение, которому позавидовал бы даже соловей. Генрих проснулся и взглянул на нежданную гостью. Его полусонное сознание мигом превратило очаровательное создание в страшного монстра и Генрих вскрикнул. Тут же ему на выручку бросился Мбаса, что дремал в соседнем гамаке. Увидав, кого так испугался принц, негритенок весело рассмеялся, осторожно щелкнул ногтем по спинке лягушки и та высоко взлетела в воздух, оттолкнувшись лапками. При этом громко и возмущенно высказывая все, что думала о вредных мальчишках, прервавших ее утреннюю песнь.

— Она не ядовитый, — сказал успокаивающе Мбаса.

— А что, есть и ядовитые? — сердце принца сильно колотилось, отдаваясь шумом в ушах. Не то, чтобы он испугался, просто... Прямо скажем, нелегко просыпаться с неизвестным науке зверем на собственном животе.

— Есть! — радостно улыбаясь, подтвердил Мбаса. — Они такие красные-красные, издалека видно. Из них варят яд для стрел и копий.

Генрих выбрался из гамака и отряхнул одежду — ядовитая это была лягушка или нет, но мокрая от слизи ткань требовала основательной чистки.

— Жан-Мишель, как ты себя чувствуешь? — спросил принц, когда увидел, что мальчик продолжает лежать без движения.

— Голова что-то разболелась, — слабо пошевелился Жан-Мишель. — Я немного полежу еще...

— Хочешь пить? Я сейчас принести! — с готовностью сказал Мбаса. Негритенок посмотрел вокруг, внимательно всматриваясь в заросли. Потом ловко отломил беловатое корневище папоротника, выглянувшее на поверхность; очистил его и подал Жан-Мишелю. — Вот, ты погрызи его, там много вода!

И правда, сочный и сладковатый корень отлично утолил жажду. Генрих не удержался и тоже отломил себе немного.

К мальчишкам подошел Витторио Брюльи и загремел зычным басом:

— Ну, маленький мошенник, ты доволен? Затащил нас всех в самое сердце джунглей! А еще сколько топать! Лучше бы я пристрелил тебя еще там, на острове!

Мбаса на всякий случай отодвинулся в сторонку, но пират уже оглядывался вокруг в поисках чего-нибудь съедобного.

— Эти обезьяны собираются нас кормить? — недовольно проворчал он. — Ну-ка, поди спроси у шамана.

Негритенок покорно отправился на поиски шамана и столкнулся с ним нос к носу.

— Куда направился? — спросил шаман, подозрительно глядя на мальчика.

— К вам, — простодушно ответил Мбаса. — Мы хотеть кушать.

— Очень интересно, — ехидно улыбаясь, заметил шаман. — А я было решил, что твои друзья питаются святым духом. Ты же в джунглях, здесь еда на каждом шагу! Вот и накорми их. А наши припасы я не собираюсь тратить на бесполезный груз. Мне надо кормить воинов, чтобы унести золото, которое ты наобещал! Понял?

— Понял... — понурился Мбаса. Похоже, что провиант придется добывать своими силами.

— Ну, что он сказал? Когда принесут еду? — нетерпеливо спросил Брюльи, когда Мбаса вернулся.

— Он не хочет нас кормить. Говорит, самим мало. И еще говорит, добывайте сами.

— Вот дьявол! Моя бы воля, я б с него шкуру спустил! — разозлился Брюльи. — Ну я ему сейчас все скажу!

Но принц остановил пирата:

— Оставьте. Сила не на нашей стороне, вы же сами видите, сударь.

— Так что же нам, с голоду теперь подыхать?! Почему я должен зависеть от прихоти этого местного колдуна?

— Не ссорьтесь, — кротко сказал Мбаса. — Я сейчас принести еду.

— Где ты ее возьмешь... — пират стал мрачен, как ночь. Не то чтобы он был слишком голоден — ему неприятен был сам факт, что какая-то черная собака может повелевать им.

— Да вон, хотя бы здесь!

И негритенок взобрался на ближайшее дерево по шероховатому черному стволу. Его розовые пятки мелькали так быстро, что казались крыльями диковинных бабочек.

Через несколько мгновений вниз полетели круглые оранжевые плоды размером с яблоко.

Мбаса спустился и подал один плод принцу, второй — пирату.

— Ешьте! Они сладкий!

Генрих ковырнул ногтем бугристую кожуру и недоверчиво понюхал. Запах был приятным, напоминающим смесь розы и еловой смолки. Странное сочетание.

— Ты уверен, что это можно есть? Напоминает апельсин, но запах совершенно иной.

Вместо ответа Мбаса счистил кожуру, впился крепкими зубами в мякоть и заурчал от удовольствия. Подбородок тут же матово заблестел от стекающего сока.

От этого зрелища у Генриха свело желудок, больше терпеть он не мог и в свою очередь принялся быстро чистить ароматный фрукт с неизвестным названием.

Брюльи собрал полдюжины плодов, уселся под деревом и принялся основательно завтракать, разбрасывая кожуру на все стороны.

А Мбаса исполнял свою роль со всей ответственностью. Он подал половинку плода Жан-Мишелю и принялся кормить его с рук.

Неслышно подошел шаман, остановился чуть в сторонке и несколько мгновений рассматривал эту умиротворяющую сцену.

— Превосходно, — сказал он задумчиво. — Вы справились с первым испытанием. Поглядим, как вы поведете себя дальше!

— Эй, что значит «первое испытание»? — вскинулся пират. — Что ты задумал?!

— Успокойся, успокойся. Мне было интересно узнать, как вас примут джунгли. Человек, который не может протянуть руку и взять еду — уже покойник. Однако, собирайтесь в путь, и поживей!

— Жан-Мишель не может идти, у него сильно болит голова, — сказал Генрих.

Шаман подошел к гамаку, положил ладонь на лоб мальчику.

— Горячий... У него началась лихорадка. Возьми вот это и давай ему пожевать почаще. — Он протянул Мбасе завернутый в ткань кусок коричневой коры. — Но вам придется нести его, пока он не сможет идти сам. Впрочем... Можете оставить его здесь.

Генрих гневно сверкнул глазами:

— Вы спятили! Предлагать такое всерьез может лишь неразумный глупец!

Шаман расхохотался и ушел вперед. Оттуда послышались его окрики и вскоре вся процессия продолжила путь. Жан-Мишеля завернули в гамак и его взвалил на плечи Витторио Брюльи.

Джунгли оживали, заполнялись звуками и красками. Солнце с трудом пробивалось сквозь пышные кроны, стирая последние хлопья белесого тумана.