Линии высоковольтных проводов

ГЛАВА 10

Когда тем же вечером Ларион добрался до дома и открыл дверь холодильника, руки у него дрожали, а в горле пересохло. Первое возбуждение схлынуло, уступив место стыду.

Трясущимися руками он достал банку пива, пшикнул замочком и осушил залпом добрую половину.

"Господи, что творилось у меня в голове, когда я подписывал этот контракт?" Ларион покосился на телефон и подумал, что, когда встретится с Томом лицом к лицу, врежет ему по морде. Лучше — несколько раз.

Продолжая потягивать горьковатый напиток, он побрел в спальню. Завалился на кровать и включил телевизор. Не вдумываясь в смену разноцветных картинок, замер в темноте. Его трясло.

И в то же время все отчетливей проступали воспоминания о горячих руках Дрейзера, державших его поперек живота. Ларион хотел вернуться в эти недолгие минуты и остаться там навсегда. В безопасности. Со всех сторон окруженный этими заботливыми руками. Защищенный ими. Там, где не нужно каждую секунду думать о том, что будет завтра. Послезавтра. Потом. Не нужно делать выбор и решать, не нужно отвечать за свою неспособность что-либо изменить.

Мысли его постепенно перетекали в другую плоскость, и теперь Ларион представлял, как эти руки ласкают его. Гладят по плечам. Пробираются между ног. Крепко сжимают член.

К утру Ларион уже нестерпимо хотел увидеться с Дрейзером еще раз. Он не знал только, чего хочет больше — чтобы тот взял его или чтобы рассказал хоть чуточку о себе. Объяснил, что произошло.

Однако Дрейзер не звонил ни в первый, ни во второй день. Серые будни текли своим чередом.

"Серыми" они стали только теперь, потому что репетиции, встречи с друзьями, одинокие вечера с гитарой в руках и попытками сложить слова в звуки — все это потеряло смысл. Настоящее было там, в темной комнате, где Джонатан мог делать с ним все, что хотел.

Телефон зазвонил в субботу вечером. Со свойственной ему бесцеремонностью Дрейзер угадал тот день, когда они с ребятами собирались идти смотреть новый подвал. Ларион стоял с телефоном в руках, глядел на смеющихся друзей и понимал, что ему стремительно становится все равно, где они будут играть.

Тихий спокойный голос Доусона назвал время и место встречи. Ларион только бросил друзьям:

— Мне нужно идти.

И, ничего не объясняя, бросился ловить такси.

Дрейзер был зол — Ларион понял это, едва вошел в комнату, заполненную тьмой. Обнаженный, он чувствовал себя особенно беззащитным, а Джонатан, вопреки обыкновению, не сидел в кресле, а стоял, возвышаясь над ним, подобный черной гранитной скале, выступающей в океан. Дрейзер разглядывал его. Почти физически Ларион ощущал, как взгляд очерчивает каждую впадинку на его теле, пробирается в самые интимные места.

— На колени, — рявкнул Джонатан, и Ларион в мгновение ока рухнул на пол. — Руки держи за спиной.

Ларион выполнил и второй приказ.

Дрейзер приблизился к нему вплотную. Он был обнажен не до конца — на нем были джинсы, без ремня низко севшие на бедрах. Ларион успел подумать, что Дрейзер, скорее всего, давно уже ничего подобного не надевал, если и носил когда-нибудь вообще, да и сами джинсы пахли свежестью, как будто их только что вынули из упаковки.

В следующее мгновение в лицо Лариону ткнулся набухший пах.

— Поцелуй, — приказал Дрейзер. — Поприветствуй меня.

Ларион и без того никогда не страдал излишней стеснительностью. Прошлые же встречи с Дрейзером научили его, что в присутствии этого мужчины не стоит удивляться ничему. Здесь, в пределах стен, лишенных окон, он чувствовал себя в безопасности. Последние крохи скромности слетали с него, когда Ларион переступал порог.

Он наклонился и поцеловал затвердевший бугор. Прошелся по грубой ткани джинсов языком и слегка прикусил, дразня.

Дрейзер едва слышно зашипел, но протестовать не стал. Позволил Лариону немного поиграть, и только когда тот подцепил зубами язычок молнии, поймал за подбородок и заставил откинуть голову назад.

Несколько мгновений Дрейзер всматривался в беззащитное, по-юношески нежное лицо. Он помнил, что бить по нему нельзя. Это раздражало, но он понимал.

— Встать, — велел Джонатан, и Ларион поднялся в полный рост.

Дрейзер обернулся и взял со стола что-то небольшое, чего Ларион не смог разглядеть в темноте. Вернулся к своему мальчику. Одной рукой коснулся его плеча. Провел кончиками пальцев вниз, по груди, и стиснул сосок.

Ларион взвыл от неожиданной боли.

— Уже больно? — с почти что искренним удивлением поинтересовался Дрейзер.

Ларион закусил губу и быстро кивнул.

— А теперь?

Ларион едва сдержал новый вой, когда в сосок ему вцепилось что-то твердое. Мягкие прикосновения пальцев Джонатана теперь казались мечтой.

— Да… — выдавил он.

— Хорошо, — с удовлетворением произнес Дрейзер. В следующее мгновение такой же холодный предмет сдавил второй сосок, так что Ларион едва на месте не подпрыгнул.

Дрейзер отошел на шаг назад и полюбовался делом своих рук.

Костену ужасно хотелось убрать руки из-за спины и сбросить с себя проклятые орудия пыток, но он держался. По крайней мере до тех пор, пока Джонатан не потянулся к его соскам снова и не принялся теребить зажимы.

Ларион тихонько застонал. К собственному удивлению он почувствовал, как тяжелеет его член. Не укрылось это и от взгляда Дрейзера.

Рука его молниеносно метнулась вниз и стиснула едва затвердевший ствол, так что Ларион снова взвыл.

— Думаешь, я тебя позвал, чтобы развлекать?

— Нет… — выдавил Ларион и, в последний момент опомнившись, добавил: — сэр…

Пальцы Дрейзера принялись грубо мять едва восставшую плоть, причиняя больше боли, чем наслаждения.

На мгновение в голове Лариона промелькнула обида за то, как неправильно воплощается его мечта, но боль тут же погасила любое желание размышлять.

Напоследок сильно сдавив опавший член, Дрейзер шлепнул по нему ладонью и отошел.

Упал в кресло, расставил ноги и взял в руки стакан.

— Приступай, — велел он.

К чему приступать, догадаться было несложно. Ларион только не знал, как сможет это делать, когда все мысли сводились к боли в истерзанном члене и стиснутых зажимами сосках.

Он медленно, стараясь не потревожить страдающие места, опустился на колени и подполз к Дрейзеру.

— Без рук, — окрикнул тот, когда Ларион потянулся к его паху, и отвесил мальчику несильную пощечину.

Стало еще обидней, потому как Ларион помнил, что просил не бить по лицу. Он наклонился и, зубами подцепив замочек молнии, потянул его вниз. Затем так же зубами расстегнул пуговицу и замер, пытаясь понять, как быть дальше. Долго думать было нельзя. Поглядывая на Дрейзера снизу вверх, Ларион видел, как разгорается в потемневших зрачках злость.

Он взялся зубами за резинку трусов Джонатана и оттянул ее, выпуская на волю напряженный член.

В этот раз Ларион медлить не стал. Сразу поймал губами член и, заглотив почти на всю длину, принялся сосать. Брать в горло он все еще не умел и надеялся, что Дрейзер не станет учить его этому прямо сейчас — в прошлый раз от нехватки воздуха и постоянных спазмов особого удовольствия он не испытал.

Дрейзер не вмешивался. Только пристально наблюдал за ним. Карие глаза мерцали в темноте. Иногда он прикладывался к стакану или слабо толкался бедрами вверх, но не настолько, чтобы помешать Лариону устанавливать ритм.

Ларион изредка поглядывал на его лицо, изучая, как изменяется выражение глаз.

Постепенно они подергивались поволокой. Затем Ларион заметил, как начинает подрагивать стакан.

Дрейзер отставил его в сторону и взялся за зажим.

Ларион взвыл, не выпуская члена изо рта, когда рука Дрейзера принялась теребить сосок. Боль становилась сильнее, а вместе с ней нарастало и возбуждение. В один миг его сменило разочарование, когда соленое семя ударило ему в язык.

Злость из взгляда Дрейзера исчезла. В зрачках появилось нечто новое — они затягивали в себя, лишая воли. И вторя им, прозвучал в тишине охрипший голос:

— Иди сюда.

Дрейзер хлопнул себя ладонью по бедру.

Ларион неловко поднялся. Как забираться на колени к мужчине, он не знал, но тот подсказал ему, рывком подхватив под бедра и усадив на себя верхом.

Твердые уголки ширинки впивались в нежные места у самых яичек. Дрейзер подбросил бедра, толкаясь обмякшим членом в промежность Лариона, и тот почувствовал жаждущий зуд глубоко внутри, там, куда не мог сейчас добраться член Джонатана.

Ларион тяжело дышал и молча смотрел на своего мучителя. Руки он по-прежнему держал за спиной.

Дрейзер прошелся ладонями по его плечам, будто изучал.

Затем подцепил зажимы и потянул на себя. Ларион тихонько заскулил. Когда металлические прищепки соскользнули с сосков, боль стала только сильней.

В то же мгновение Дрейзер склонился к нему и, поймав губами измученный сосок, принялся играть с ним языком.

Кровь зашумела в висках Лариона еще громче. Он непроизвольно подался вперед, но, сделав лишь несколько ласкающих движений, язык исчез. Джонатан принялся за второй сосок.

Медленно боль отпускала, но раньше, чем она успела пройти до конца, ладонь Дрейзера опустилась на распаленный член Лариона и принялась неторопливо двигаться вдоль ствола.

Ларион выгнулся, подаваясь навстречу. Руки дернулись в бессознательном желании прикоснуться к любовнику, огладить плечи, перебрать волосы, пахнущие терпкой листвой.

Запястья не были связаны, и оттого контролировать себя становилось еще тяжелей.

— Пожалуйста… — что "пожалуйста", Ларион не знал, но Дрейзер и не стал выяснять.

Семя Лариона выплеснулось ему на обнаженный живот. Джонатан собрал его пальцем и поднес к губам Лариона. В первое мгновение тому стало тошно от мысли о подобной еде, но деваться было некуда, и он осторожно лизнул перепачканные пальцы. А в следующее мгновение язык Дрейзера присоединился к его губам, жадно отбирая сомнительное лакомство и то и дело сталкиваясь с ними.

Дрейзер так его и не поцеловал. И когда ему наконец позволили встать, Ларион с трудом сдерживал разочарование. То, что делал с ним Джонатан, было хорошо. Но Ларион хотел другого. Хотел больше и глубже, чтобы можно было отдаться целиком и целиком утонуть в силе, властвующей над ним.

Уже на полпути к двери голос Дрейзера его остановил.

— Через неделю мне нужно будет уехать на несколько дней, — сказал тот и замолк. Острое чувство потери, несбывшихся надежд, кольнуло Лариона в грудь. — Сможешь поехать со мной?

Ларион сглотнул.

— Да, — тихо сказал он. Кровь зашумела в висках. Он абсолютно не представлял, чего ожидать от этой поездки.

— Хорошо. Доусон позаботится о деталях. Можешь идти.