Линия

Глава 2

Время действия: восемнадцатое января, четыре часа утра

Место действия: исправительное учреждение Анян, блок карцеров

Начало цитаты из — десятый щелчок зубами «Чужой».

По коридору с серыми бетонными стенами, освещаемому белым светом светодиодных ламп, разносится грохот. Две охранницы с дубинками в руках, молча смотрят на содрогающуюся железную дверь, которая является источником шума.

— Минут десять уже колотит, — не поворачивая головы, наконец произносит одна из них.

— Угу, — отвечает ей напарница и, вздохнув, предлагает: — Ну что, давай…

Первая охранница кивает и, подняв дубинку, стучит ею в преграду.

— Заключённая Пак ЮнМи! — строгим голосом произносит она. — Прекратите нарушение порядка! Немедленно отойдите от входа и встаньте напротив него, у стены!

Шум смолкает.

— Мне только спросить! — раздаётся приглушённый голос.

— Повторяю. Отойдите от двери и встаньте у стены, чтобы вас было видно! — требует караульщица. — Мы откроем окошко для переговоров!

В камере воцаряется тишина. Решив, что приказание выполнено, охранница отодвигает засов и открывает небольшое оконце, в котором тут же появляется голова ЮнМи.

— Скажите, как зовут друга АйЮ⁈ — громко восклицает она.

Вторая охранница, вздрогнув от неожиданности, вскидывает руку с приготовленным заранее газовым баллончиком и выпускает струю аэрозоли прямо в лицо сиделицы.

— Ай! — хватаясь руками за глаза, вскрикивает та, отскакивая прочь. — ЗА ЧТО⁈ Я же просто спросить хотела! У-у-у! Больно! Печёт! Суки…

Прижимая ладони к лицу, ЮнМи сгибается пополам, силясь перетерпеть боль.

— Не нужно было это делать, — неодобрительно произносит охранница. — Теперь у нас будут проблемы из-за необоснованного применения спецсредств.

— Зато она не успела наложить на нас проклятие! — бодро отвечает ей напарница.

— Что ей помешает сделать это позже?

— Проклятия самые сильные, когда ведьма в ярости!

— Какая разница, — две пули или одна, если они все попали в сердце?

— С одной пулей шансов выжить всё равно больше!

— Не верю, что я это слышу. Пожалуй, мне следует сменить напарницу.

к онец цитаты из — десятый щелчок зубами «Чужой».

Время действия: восемнадцатое января, утро.

Место действия: Институт коррекции поведения Анян. Плац.

Перед строем охранниц стоит руководство Анян. Начальница тюрьмы НаБом толкает речь.

— Этой ночь у нас в тюрьме произошёл прискорбный случай. Были применены спецсредства. Для тех кто ещё не знает, то я говорю о заключённой Пак ЮнМи. Если удар по лицу дубинкой, когда заключенная от слёзогонки ничего не видела, ещё как-то можно объяснить, то ночной случай… Вот Ли выйди и объясни что ты думала, когда решила пшикнуть спецсредством, когда ЮнМи находилась в камере и только выглянула в раздаточное окно?

— Чтобы она не успела наложить на нас проклятие! — мямлит Ли.

— Кто не успела?

— Ведьма! Проклятия самые сильные, когда ведьма в ярости!

— Поэтому ты решила, чтобы было наверняка, ведьму разозлить? — Охранница мнётся, молчит.

— Кто так же считает, что в нашем институте коррекции поведения есть ведьмы? — НаБом обводит строй взглядом. Охранницы молча едят начальницу глазами.

— Не знаю как там ведьма, но меня Ли конкретно разозлила. Поэтому Ли с сегодняшнего дня уволена по статье «Не соответствие занимаемой должности».

По строю пробежал вздох. Такая статья означала, что Ли не сможет устроиться охранником даже в магазин. Только в канаву.

— Напарница Ли у меня отделается премией, — не смогла удержать коллегу от дурного поступка. И раппорт о переводе надо подавать до, а не после происшествия, — подождав, чтобы все лучше усвоили сказанное, НаБом добавляет. — Если бы рапорт был подан вовремя, то мы бы все вместе вправили бы мозги Ли. Мне бы не пришлось краснеть перед комиссией, перед АйЮ, которая специально приедет к ЮнМи. Не пришлось бы в конце концов увольнять Ли.

— Всё все поняли? — НаБом держит паузу.

— Разойтись!

(некоторое время спустя НаБом и её заместитель)

— Как думаешь, не повториться? Достаточно запугала?

— Да кто её знает, у кого крышу сорвёт?

— Идеи есть?

— Может в храм Пеннён обратиться? Какие-нибудь ритуалы проведут?

— Хорошая идея. Хоть соли перед дверью камеры посыплют. Всё девочкам поспокойнее будет. И сюрпризов, как сегодня не будет. Как комиссию успокоить, ума не приложу. Ещё ЮнМи что-нибудь ляпнет!

Время действия: восемнадцатое января, утро.

Место действия: где-то в Сеуле.

ЁнЭ отвечает на телефонный звонок.

— Здравствуйте ЁнЭ, кень-квалица-ним. Как ваше драгоценное здоровье? Это вас КиХо беспокоит. Помните ещё такого?

— Э, м…

— Вы можете говорить? Может мне позвонить попозже?

— Что вы, уважаемый главный менеджер «FAN Entertainment»! Я всегда готова с вами общаться. Ваш бесценный опыт…

— Я уже не главный менеджер FAN, со вчерашнего дня. У нас почти все уволились ещё вчера. Как только узнали, что уважаемые ЧжуВон и ЮнМи хотят создать своё агентство.

— Уволились⁉

— Если госпожа ЮнМи не против я мог бы порекомендовать господину ЧжуВону отличных специалистов в области К-ПОП. Вы бы могли бы замолвить словечко за нас, и, гм, меня…

— Ну не знаю… За вас могу поручиться, но не менеджеров, которые нелицеприятно высказывались обо мне и о ЮнМи. Таких я рекомендовать совсем не смогу.

— Давайте, я дам вам список высококлассных специалистов.

— Согласна. Посылайте электронно на мой телефон, а потом встретимся обсудим.

— Где вам удобно госпожа ЁнЭ-сии встретиться?

— Где удобно встретиться? Я у палатки, помогаю собирать подписи. Как АйЮ повесила свою просьбу помочь ЮнМИ, подписать просьбу, тут с утра столько народа! Думаю, в обед будет поспокойней. Подъезжайте, только сперва позвоните. Я не знаю, у какой палатки буду ближе к обеду.

Время действия: восемнадцатое января, десять часов утра

Место действия: Учебный класс в «Анян», где планируется встреча АйЮ с малолетними преступницами.

До начала действа мы с БонСу успели перекинуться несколькими фразами. Она интересовалась, почему меня не было на ужине и завтраке. Я честно ответил, что встречался с адвокатом. Он вправлял мне мозги, а чтобы не терять время одновременно подкармливал едой, что приготовила мама. БонСу только головой покачала.

Начало цитаты из — десятый щелчок зубами «Чужой».

Дверь открывается и, первой из коридора, заходит съёмочная группа, «работая» сразу двумя камерами. Одна, — по идущими вслед за ней чинам в полицейской форме и руководством исправительного учреждения. Другая –снимает класс. Последней из делегации входит АйЮ, в сопровождении своего секьюрити.

— Встать! — командует старшая группы несовершеннолетних, с которыми запланировано знакомство и разговор.

Девушки дружно поднимаются из-за парт, с шумом отодвигая стулья. АйЮ, скромно остановившись за спинами настоящих полицейских, осматривается по сторонам.

Секунда, и её взгляд натыкается на знакомое лицо. Глаза звезды эстрады распахиваются от удивления.

— ЮнМи! — наклонившись вбок и выглядывая из-за впереди стоящего мужчины, восклицает она, — что с тобой случилось?

ЮнМи молча смотрит на неё. Возникает пауза.

Конец цитаты из — десятый щелчок зубами «Чужой».

Быстрее всех сориентировался чиновник из полиции.

— АйЮ, что случилось с твоей подругой ЮнМи, мы потом обсудим отдельно. Сейчас лучше пообщаться с девушками. Когда ещё в следующий раз им выпадет такая возможность, задать вопросы АйЮ.

— Ах, да, простите, — АйЮ кланяется с лёгкой улыбкой.

Возникает неловкая пауза.

— Можете задавать вопросы, — поощряет заключённых НаБом.

В стороне робко тянется рука. Задаётся первый заученный вопрос.

(несколько позже, в другом учебном классе)

Телевизионщики остались с АйЮ.

Полицейский чин пожевав губы начал.

— ЮнМи, ты должна помнить, что тебя на год ставили на учёт в комиссию по делам несовершеннолетних. С того времени уже прошло полтора года, тебя давно сняли с учёта, но некоторые формальности не были соблюдены. Ты должна подписать бумагу, что знаешь об окончании этого года со времени постановки тебя на учёт.

Чин достает из портфеля несколько бумажек и суёт мне. Разговаривали мы стоя, поэтому не делая никаких движений в сторону стола, внимательно читаю документ. Что ж, всё правильно. Только что утром, уплетая завтрак, поделился с юристом о проблеме с этим учётом несовершеннолетних.

Юрист сразу разулыбался, сказал, что я умненькая девочка, что всё правильно думаю, что это прекрасный повод по пересмотру судебных дел. Представитель комиссии на суде был? Ах, не был…

Тут же юрист стал звонить в начале маме, потом СунОк. Они тоже не подписывали подобных бумаг. Юрист строго-настрого запретил маме и онни что-либо подобное подписывать, пообещав через час быть у нас дома, где он подробно всё объяснит. Причём нудно стал расспрашивать онни у какой палатки она стоит, потом оказал, что хочет за ней заехать, отвезти домой, а потом обратно к палатке, если она пожелает. Вот это я понимаю сервис, что деньги животворящие делают. Заодно поинтересовался, какую еду мне готовить на обед — домашнею или, с этими словами он выложил на стол меню ресторана в гостинице «Golden Palace». Пока я листал меню, юрист пояснил, что не так с документами.

— Понимаете, вы же расписывались в постановлении суда, что он назначил надзор за вами госпожа сроком на один год с возможностью продления ещё на год. Если надзор закончен, то вы с мамой или СунОк должны расписаться в постановлении об окончании, где указан срок окончания. Если таких бумаг нет, то надзор продолжается. А это означает что?

Трясу головой, мол не знаю. Но увлечённому юристу не нужен ответ. Он сам же на свой вопрос отвечает.

— Это значит, что все суды над тобой (увлёкся, обращается на втором уровне, как и положено разговаривать с девушкой) проведены с нарушением судебной процедуры. На всех судах, ведь, не было представителя?

Опять трясу головой, в этот раз тряс означает, что не было.

— Прекрасно! Теперь они у нас в кармане, — потом что-то вспоминает, конфузица. — Простите госпожа. Вы меня очень обрадовали. Звоню своим, чтобы первое судебное дело открыли.

На мой вопросительный взгляд, поясняет.

— Они бы и так открыли, но не ранее вечера, а то и завтра утром. Прошу, госпожа, без меня ничего не подписывайте. Бегу к вашей онни, а потом вместе к вашей маме.

Ну вот, меню забыл. Отдою меню охраннице, проносить в тюрьму можно только по письменному разрешению, плошки оставляю на столе.

Все эти свежие воспоминания сразу всплывают в голове.

— Извините господин полицейский, но мой юрист сказал, чтобы я ничего без него не подписывала.

— Когда этот юрист будет, а подпись нужна сейчас, чтобы оформить снятие судимости. Без этого снятия сбор подписей под петицией о вашем помиловании будет юридически ничтожен. А после того, как эту петицию подписала АйЮ, у ваших палаток возникли очереди. Думаю сегодня к вечеру триста тысяч подписей соберётся, в крайний случай, завтра утром. Сразу начнём юридическую процедуру. Надеюсь на следующей неделе президент подпишет прошение. Обычно по помилованию освобождают в праздник. Ближайший праздник через три недели, это соллаль, будет девятого февраля. Три недели, подумай ЮнМи.

— Нет, подпись под прошением будет означать, что я согласна с решением суда, что я виновна.

— Вызывайте юриста, — полицейский чин командует заместителю начальника институту коррекции поведения.

— Вызывать не надо, — вмешиваюсь в разговор старших. — Он через три часа сам приедет. И зачем-то добавляю, он мне обед привезёт.

Полицейский чин с удивлением смотрит на тюремную замшу, хмурится.

— Это что такое? Вы кажется зам. по режиму? Объясните, пожалуйста.

Замша смотрит на меня волком, потом начинает усилено кланяться чину.

— Это только один раз. Притащил сегодня утром. Недосмотрели, виновные будут наказаны.

— Хм, проверим. Может ещё какие нарушения? Вызывайте сюда девочек, что живут с ней в одной камере.

— ЮнМи проводит ночи в одиночке, как особо опасный заключённый, она с охраной подралась.

— Всё равно вызывайте. Может у заключённых жалобы на ЮнМи есть.

Полицейский поворачивается ко мне.

— Я понимаю, тебе можно было бы сделать исключение и ослабит режим содержания, если бы ты скоро освобождалась. Подписывай документы и твоя жизнь сразу улучшиться!

— Не подпишу.

— Вызывайте заключённых.

(несколько позже, в учебный классе, где осталась АйЮ, возвращают Агдан)

— Заключённая Пак ЮнМи, вы можете побеседовать с инспектором АйЮ, — приходит на помощь начальница исправительного учреждения.

Начало цитаты из — десятый щелчок зубами «Чужой».

— Спасибо, — с лёгким сарказмом благодарит та.

— Что с тобой случилось? — в это время, подойдя к ЮнМи, повторяет вопрос АйЮ.

— В смысле, — «что случилось»? — удивляется та и приподнимает скованные руки. — Я в тюрьме.

— А твоё лицо? Почему оно такое красное?

— А, об этом… — поняв, кивает ЮнМи и, секунду подумав, выдаёт объяснение. — Спала плохо. Охрана мне в него из баллончика набрызгала. Чтобы сон быстрей пришёл.

После прозвучавших слов в классе наступает напряжённая тишина. Начальница «Анян» откровенно морщится, а съёмочная группа снимает первой камерой двух главных героинь рядом, второй камерой — даёт общим планом присутствующих.

— Очень больно? — помолчав, сочувственно спрашивает АйЮ.

— Удар дубинкой по лицу произвёл гораздо большее впечатление. — признаётся ЮнМи.

«Младшая сестрёнка нации» несколько секунд осуждающе разглядывает синяк, потом зябко поводит плечами. Наверное, представив, как бьют по лицу её. Ужас айдола.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает она. — Сможешь участвовать в мероприятии?

— Я бы лучше поспала, — отвечает ЮнМи. — Сегодня была ненормальная ночь. И, честно говоря, не вижу необходимости здесь своего присутствия. Ты хотела позлорадствовать, увидев меня на дне. Это случилось, видео снято. Или в сценарии есть ещё сцена, в которой я рыдаю, раскаиваюсь, и прошу простить? Если так, то следовало предварительно согласовать сюжетную линию съёмок. Я больше не делаю то, на что не подписывалась. Поэтому — увы! Буду участвовать в твоём телешедевре исключительно как мебель — статично и деревянно. Это всё, что могу предложить.

Среди девушек-заключённых слышатся несколько вздохов. Видимо, некоторые из них удивлены ответом ЮнМи.

— Очень жаль, что ты обо мне так думаешь, — тихо и с сожалением произносит АйЮ. — Я здесь совсем не поэтому. Я пришла узнать, — могу ли я помочь своей подруге?

— С чего вдруг я стала «подругой»? — удивляется ЮнМи озадаченно смотря на собеседницу. — Ты ведь удалила меня из списка своих онни? Извини. Мне ничего от тебя не нужно.

Все присутствующие, замерев, глядят на стоящих друг напротив друга «звёздных девушек», ожидая, чем же закончится их противостояние, столь внезапно раскрытое простым людям.

— Хотя, прости, — неожиданно говорит ЮнМи, пока АйЮ занимается подбором слов для ответа. — Пожалуй, я погорячилась. С чего-то вдруг вспомнились наши хорошие времена. Ещё до того, как ты попыталась увести моего оппа. В память об этих славных днях я дам тебе совет. Ли ДжонХён, — он ведь твой друг?

Задав вопрос, ЮнМи требовательно смотрит на АйЮ, растерявшуюся от прилюдного обвинения в одном из самых страшных женских грехов.

— Это так, я узнавала. — не получив ответа, продолжает она. — Солли тоже. Вот мой совет. Не приставай к чужим тебе людям, а займись своими друзьями, если желаешь видеть их и дальше.

— О чём ты говоришь? — не понимает АйЮ.

— О том, что расстанешься с ними навсегда, если не станешь заниматься их судьбой.

— «Их судьбой»? Как же это сделать?

ЮнМи в ответ пожимает плечами.

— Твои друзья, ты с ними и разбирайся, — безразлично сообщает она и добавляет: — Я сегодня спала всего три часа, но всё же смогла найти силы дать тебе уникальный совет. В благодарность за это не будешь ли ты против, если я немного подремлю на последней парте, пока ты беседуешь с девочками? Всё, что ты собираешься им сказать, — мне не нужно.

АйЮ удивлённо моргает, услышав просьбу.

— Я думала, мы сможем поговорить, — признаётся она. — Вдвоём.

ЮнМи отрицательно качает головой.

— У нас закончились общие темы для разговоров. Ты действовала за моей спиной. Отныне я не желаю тебя больше видеть.

Пххх… — выдыхают свидетели диалога.

АйЮ несколько секунд смотрит в глаза ЮнМи.

— Мне очень жаль, онни, что ты так думаешь. — тихо произносит она. — На самом деле ты не права, и я не заслуживаю подобного обвинения. Надеюсь мы когда-нибудь встретимся и сможем поговорить без обид.

— Не в этой жизни. — ЮнМи неуступчиво качает головой. — Последуй моему совету. Друзья — более важны для тебя, чем чужая я.

к онец цитаты из — десятый щелчок зубами «Чужой».

— Да, друзья важны, и ты тоже друг. Я тебе объясняла, что против Чо СуМана и фанатов я не могу идти. Но из сердца я тебя не вычёркивала. Помнишь, я тебе обещала придти на помощь, когда тебе будет плохо? Я пришла! Вчера я подписала твоё прошение, хотя Чо был не доволен, сегодня у твоих палаток очереди. Это он придумал поставить мои палатки перед твоими. Народ петицию почти перестал подписывать. Мне удалось убедить СуМана, что так делать не хорошо.

— А ходить с чужим оппой по ресторанам это как называется?

— Он меня сам пригласил!

— А ты радостно согласилась! Петь мою песню он тоже тебя приглашал?

— Мне показалось, что так будет лучше для песни, что песня быстрее наберёт популярность, если её будет исполнять известная во Франции певица, такая как я.

— А разрешение спросить, ума не хватило?

— Сглупила, уж очень песня была хороша. Прошу меня извинить!

— Песня была хороша? Или ЧжуВон оппа хорош?

— За твоего оппу тоже извини, очень извини!

ЮнМи притормаживает, о чём-то думает.

— Он не мой оппа, на конференции сказали, что мы не жених и невеста, мы просто друзья.

ЮнМи опять замирает, потом продолжает:

— Да, друзья важны, ты очень побеспокойся о своих друзьях.

— Как очень побеспокойся? Я действительно не понимаю. Ты, пожалуйста, правильно говори, на корейском так не говорят.

— А не могу больше сказать. Я сегодня уже пыталась быть откровенной и получила слезогонкой в глаза. Один полицейский из твоего окружения уже мне угрожал, когда я отказалась его бумаги подписать. Да ещё эти телекамеры! Твои фанаты обязательно всё переврут. Я не могу больше сказать, чем сказала. Если бы были одни, то разговор мог сложиться по другому. Извини, нет. Думай сама, или приходи без свидетелей.

— Хорошо, ЮнМи, я поняла, что это важно. Ты вон как волнуешься, стала даже ошибки в корейском языке делать. Не обещаю, но постараюсь прийти без телекамер, надеюсь Чо СуМан разрешит.

— Буду ждать. Тогда все наши проблемы перетрём. Твоих друзей, песню, и даже оппу.

Начало цитаты из — десятый щелчок зубами «Чужой».

Немного помолчав, АйЮ окидывает взглядом собеседницу и оборачивается к начальнице «Анян».

— Скажите, госпожа НаБом, нет ли в этом здании другого помещения, куда можно перенести запланированную встречу? — спрашивает она. — А ЮнМи-онни сможет пока поспать тут, как она хочет.

Операторы съёмочной группы добросовестно снимают изумлённые лица присутствующих.

(позже)

На голом полу своей одиночной камеры, улыбаясь во сне, спит ЮнМи.

к онец цитаты из — десятый щелчок зубами «Чужой».

Время действия: девятнадцатое января, утро

Место действия: столовая исправительного учреждения «Анян»

Начало цитаты из — десятый щелчок зубами «Чужой».

— АйЮ и правда пыталась увести твоего оппа? — очень заинтересованно спрашивает БонСу.

— Ну, если она встречалась с ним в элитных французских ресторанах, — то, наверное, да. Задумывала. — отвечаю я.

— Она не должна была так поступать.

— Полностью с тобою согласна.

— Хотя это странно. АйЮ известна как человек с высокой моралью. Она не стала бы делать подобного.

— Наверное, дело было в цене вопроса. — слегка пожимаю я в ответ плечами. — Мой оппа — младший наследник из семьи чоболей, с официально заявленной долей наследства в два миллиарда долларов. Вполне возможно, что начиная с какой-то суммы — принципы морали перестают действовать.

БонСу осуждающе качает головой.

к онец цитаты из — десятый щелчок зубами «Чужой».

(В это же время)

Место действия: агентство «FANEntertainment». Уверенная в себе ЫнДжу и растерянная, встревоженная БонСу.

— Онни, больше половины наших работников решили уволиться!

— Почему? — с неподдельным удивлением вопрошает ЫнДжу.

— Это после того, как владелец «Самсунг» объявил режим «токсик» в отношении FAN за издевательство над ЮнМи.

— Ну и что?

— Это значит, что через неделю в FAN не будет персонала, все уволится, а, через месяц FAN банкрот. Или два, или четыре, но это без разницы. Нам то что делать?

— Я не в курсе, расскажи подробно, почему «Самсунг» так сильно полюбил ЮнМи. Она что из одной постели в другую перепрыгнула?

— Не знаю, кто в какую постель прыгал, но результат вот, — БонСу показывает ЫнДжу ссылку на пресс-конференцию.

— Так это же отлично! Девяносто девять миллиардов вон… Теперь есть, что с ЮнМи брать. Надо за этот режим, как его «Токсик», ещё один иск предъявить ЮнМи. Пусть она все свои миллиарды нам отдаёт. Вызови сюда начальника юротдела!

— Начальник тоже уволился.

— М-да. Но кто-то же из юристов остался? Вот его вызывай и делай его начальником отдела. Ничего, прорвёмся! Нам эта нищенка из канавы за всё заплатит.

(Некоторое время спустя пришёл практикант. Ему увольняться нельзя, в институте практику не зачтут)

— Вот хорошо, — ЫнДжу улыбается практиканту. — Мил человек объясни нам, что это за режим «Токсик»?

— Этот режим применяют чеболи. Если какой-то чиновник пообещал им, но не сделал, то чеболи объявляют, что с таким-то общение токсично. Это значит, что чеболи не будут поддерживать тех, кто с ним общается. После этого политики, которые ведут избирательные компании на деньги чеболей, стараются выпихнуть с теплых мест такого чиновника и всю его родню. А вот чтобы целой организации это впервые.

— Вот тебе первое задание. Обратиться в суд с иском к Пак ЮнМи на девяносто девять миллиардов вон. Нет, сто пятьдесят, надо ещё судье оставить, чтобы он свою честность мог показать, — уменьшить сумму. За что сам придумай, за этот токсик или ещё за что. Если справишься, то быть тебе начальником отдела, — ЫнДжу покровительственно улыбается практиканту.

— Спасибо госпожа, что заботитесь обо мне. Я постараюсь оправдать ваше доверие.

— Ты очень постараешься!

Время действия: двадцатое января

Место действия: в одном из кабинетов здания правительства

(президент Кореи, госпожа Пак ГынХе и её давняя подруга Чо СунСиль только что расположились за маленьким столиком. Перед каждой из женщин стоит по чашке с кофе.)

ВНИМАНИЕ! В этом диалоге использованы отдельные фразы из разных диалогов в книге «Чужой», которые перемешаны с оригинальными фразами, а не как раньше цитаты шли сплошным текстом. Если каждую отдельную фразу из книги отметить как цитату, то диалог перестанет нормально восприниматься. Поэтому весь текст идёт подряд без указания авторства. Надеюсь, на понимание читателей.

— Ты погадала на Пак ЮнМи? — спрашивает ГынХе.

— Конечно, онни! — распахивая глаза, восклицает СунСиль. — Как я могла не выполнить твою просьбу?

— Ну и каков результат? — с нетерпением интересуется глава страны, не обращая внимания на дымящую перед ней ароматным парком чашку.

— Плохой результат. Как оказалось при прошлом гадании, Пак ЮнМи выпал нулевой старший аркан — Шут, — многозначительно произносит СунСиль. — Такого человека очень сложно остановить. В жизни Шут обходит препятствия, не замечая их. Инстинкт защищает его от опасности. Если Шут появляется в раскладе, то можно забыть о рациональности или правилах, ведь он добивается своих целей, играя. Шут — означает новое начало. Шут не зависит от общественных условностей, стереотипов и штампов. Всё это очень похоже на Пак ЮнМи, которую мы знаем.

Секунду подумав, ГынХе молча кивает.

— Карты показывают, — всё плохо. Не надо было Шута в тюрьму садить. Ты была права, а мне жадность глаза закрыла. Уж очень хотелось заполучить её в свой фонд «Mir»! Хотелось чтобы ЮнМи представляла Корею на международной арене. А сейчас карты говорят, что Шут порвёт все сети!

(«Mir» — в реальной Корее, общественный фонд, созданный подругой президента Пак КынХе, якобы для пропаганды корейской культуры за рубежом. В считаные месяцы после его учреждения, около полусотни ведущих корейских компаний, закачали туда больше $70 млн. — прим. А. Г. Кощиенко.)

— Уже порвала. Этот полицейский провалился, не смог взять у Агдан подпись под извещением, что она снята с надзора за несовершеннолетними ещё прошлым летом. Кто бы мог подумать, что сангса голубых драконов находиться на учёте в комиссии по делам несовершеннолетних. Теперь все суды над ней не действительны, на них не было представителя от этой комиссии. А если вспомнить о некоторых других нарушениях, сделанных по моей просьбе!

— Ну и что такое? Свалим всё на судей.

— Нельзя. Если свалим, то потом никто не будет выполнять мои неофициальные просьбы. Похоже, сейчас я не смогу себе такого позволить, — с сожалением произносит она спустя несколько секунд. — И помиловать не могу. Если раньше это было актом милосердия, то теперь будет выглядеть поступком безысходности, прижатой к стенке ГынХе! Помилование уже не принесёт политических выгод. Наоборот, я стану смотреться слабой. А за этим неизбежно последует поражение правящей партии на парламентских выборах!

— Онни, ты преувеличиваешь.

— Ничего подобного! Ситуация настолько неустойчивая, что буквально несколько процентов голосов могут оказаться решающими! А Пак ЮнМи их отбирает!

Пак ГынХе возмущённо смотрит на подругу.

— А дальше будут президентские выборы! Без поддержки партии — шансы моего переизбрания невелики! Выходка Агдан с подписью может стоить мне второго президентского срока! Сначала она вытащила историю с названием моря, далее — с алкоголизмом, инициировала ревизию расходования средств программы поощрения рождаемости, а теперь обвиняет армию, разведку, судебную систему и полицию в коррупции и недееспособности! Так и до импичмента не долго!

(Тут ГынХе запамятовала, эти обвинения прозвучали на пресс-конференции о слиянии. «Страшнее кошки зверя нет!»).

(в современной Ю. Корее президент занимает свой пост в течение одного срока (пять лет). В «Корее ЮнМи» он способен находиться на нем два срока подряд (5+5), — прим. А. Г. Кощиенко.)

— Что ты предлагаешь? — спрашивает СунСиль.

— Не знаю! — подумав несколько секунд, восклицает ГынХе. – Но я этого просто так не оставлю!

— А может, всё-таки свалить на судей? Я виновата, мне и отвечать, — СунСиль решает вызвать огонь на себя. — Встречусь с каждым судьёй, попрошу, чтобы они все проблемы с ЮнМи взяли на себя, может придётся уйти в отставку. Всё это я компенсирую премиями из нашего фонда «Mir».

— Жаль, фонд не для этого создавался, считай деньги были уже наши! Но, похоже ты права, за ошибки надо платить. Могла бы не соглашаться с тобой, что Агдан надо посадить в тюрьму, а потом помиловать, — ГынХе вздыхает, потом отдаёт приказ. — Встречайся с судьями, но перед этим покажешь список этих судей и кому сколько денег планируешь.

(позже. СунСиль возвращается к себе домой)

«Как Гын Хе разозлилась», — думает СунСиль, прокручивая в голове состоявшийся разговор. — «Пожалуй, пока ей не удастся поквитаться, — она не успокоится. Но Агдан легко выйдет из любой ситуации потому, что она главный аркан — шут. Не стала напоминать об этом онни, чтобы ещё больше не расстраивать. Представляю, что было бы, скажи я ей — не нужно ничего делать.»

СунСиль, сокрушаясь, качает головой.

«Мне придётся придумать нечто, которое позволит ГынХе победить», — решает подруга президента. — «Иначе онни действительно проиграет, и совсем расстроится. Что это может быть?»

Аджума задумывается.

«Сложный вопрос», — решает она, обдумав различные варианты, но не найдя среди них подходящего. — «Нужно сделать гадание. В дни Соллаль оно будет верным и подскажет уязвимое место Пак ЮнМи.»

Начало цитаты из — девятый щелчок зубами.

Время действия: двадцать третье января, утро

Место действия: исправительное учреждение Анян

— Здравствуй, ЮнМи. Я госпожа Чо СунСиль. Слышала обо мне?

Не спеша отвечать, разглядываю поздоровавшуюся со мною женщину. Средних лет, ухоженное лицо, неброского цвета деловой костюм, явно пошива кого-то из лидеров рынка моды. Брендовая сумочка, на вид тоже стоимостью не три копейки. Сегодня меня, прямо с завтрака, «зарядили» на встречу «с важной персоной», — отстранили от всех занятий и отправили тупо ждать в камере. Это показывает, насколько действительно крута стоящая передо мною аджума. Мне ведь запрещены посещения, пока не вынесено решение по факту драки. Даже адвокат общается со мной через стекло, а документы для подписи помещает в лоток, из которого я их забираю. А здесь общение происходит в формате «тет-а-тет», без преград и строгих надзирателей.

— Добрый день, госпожа, рада вас видеть, — здороваюсь я и отвечаю на заданный вопрос. — Нет, слышу ваше имя впервые.

— Странно. Думала, ты знаешь обо мне. Я руководитель фонда «Mir». Он то тебе известен?

— Сожалею, но нет, госпожа.

— Какая ты нелюбопытная. Ну а президента Кореи, госпожу ГынХе, — ты по телевизору видела?

— Да. Несколько раз.

— Так вот, — она моя лучшая подруга!

— Рада, что у вас есть такие знакомства, госпожа.

Хм! И чего вдруг «лучшая подруга» первого человека в стране заинтересовалась моей персоной? Причём настолько, что самолично пришла поговорить в тюрьму?

— Тебе, наверное, интересно, — зачем я здесь? — словно прочитав мои мысли, улыбается аджума.

— Очень! — решив подыграть, отвечаю я.

Хотя, уж если человек пришёл, то в девяти случаях из десяти он скажет, что ему нужно. Иначе на кой ему было являться?

— Давай, присядем, — делая жест рукой в сторону стола, предлагает СунСиль. — Хочу с тобой поговорить.

Поблагодарив, усаживаюсь напротив лучшей подруги главы государства. Та, похоже, создавая напряжение, держит паузу, не спеша начинать беседу. Я спокойно, не тушуясь, терпеливо жду.

— Что с твоим лицом? — после длительного разглядывания моего фейса, наконец, спрашивает она.

Синяк у меня сейчас находится в жёлто-фиолетовом оттенке.

— Тюрьма, госпожа. Боролась за своё место в иерархии.

СунСиль осуждающе качает головой.

— Жестокое место, — говорит она. — Полное грубых, злых людей. Лучше держаться от него подальше.

Кто ж против-то? Только, как говорится, — от тюрьмы и от сумы не зарекайся.

— Очень справедливое замечание, — поддакиваю я, демонстрируя лояльность.

— Я случайно познакомилась с твоим творчеством, ЮнМи, — внимательно глядя на меня, сообщает СунСиль. — И была впечатана уровнем твоего таланта.

— Благодарю вас за столь высокую оценку моего творчества, госпожа.

— Не скромничай. Это действительно так. По моему мнению, ты сейчас одна из самых талантливых персон в корейской музыке.

Аллилуйя! Ну хоть кто-то это ещё признал из тех, кого я не знаю! А то все только морды корчат да говорят: случайность! Но к чему эти дифирамбы?

— Знаешь, чем занимается фонд «Mir»?

— Нет, госпожа.

— Основное направление его деятельности — пропаганда корейской культуры за рубежом…

Так! Кажется, я знаю, чего от меня хотят!

… это большая структура с мощным финансированием, которая ищет лучших представителей корейского общества, с целью дать им возможность продемонстрировать перед зарубежной аудиторией свой талант и умение…

Звучит весьма завлекательно. Прямо — «как мы давно мечтали, но так и не смогли!».

— … Вот. Я нашла тебя, — произносит СунСиль, подводя итог своей длинной речи, и замолкает, глядя на меня.

Видимо, нужно что-нибудь сказать.

— Ваши слова меня окрыляют, госпожа.

Похоже, с ответом я угадал, поскольку на лице аджумы появляется довольная улыбка.

— Я здесь, чтобы спросить тебя, — не хочешь ли ты присоединиться к моему фонду? — милостиво наклонив голову, интересуется она.

— Светлая госпожа, но как можно это сделать? Я нахожусь в тюрьме и буду в ней ещё пять лет!

— Да, ты находишься в ужасающем положении. На мой взгляд, суд вынес неоправданно жестокое решение без учёта твоего проступка и твоего возраста. Но приговор — это не закон вселенной. Его можно отменить или изменить. С моими возможностями это будет пусть не просто, но реально. Конечно, при условии, что ты захочешь стать участницей моего фонда….

Серёга! Как тебе предложение поменять пять лет тюрьмы на пожизненную каторгу, но на свободе?

— Очень внезапное предложение, госпожа, — говорю я, желая немного потянуть время с целью придумать не обидный для подруги президента отказ. — Но, как понимаю, требования в «Mir» к своим претендентам высочайшие. И все, сумевшие пройти отбор, — это люди экстра-класса. Смогу ли я быть с ними на одном уровне? Смогу ли соответствовать? Мне будет неудобно разочаровать вас.

— А ты — скромная, — негромко рассмеявшись, сообщает СунСиль. — Не ожидала от тебя такого. Это хорошо. Плохо, когда людям в голову ударяет звёздная болезнь. Насчёт своего уровня не беспокойся. Обладательнице премии «Грэмми» и «Хьюго» совершенно не следует волноваться о том, на каком месте она находится. Она сама по себе уже ценность.

Угу… Вот и награды «всплыли». Похоже, аджума решила загрести меня в фонд для использования в качестве доказательства его крутизны (и себя в том числе). Не, ход с её стороны совершено нормальный, на её месте я поступил бы так же, здесь без обид. Остаётся понять — нужно ли мне это? Обещает освободить от отсидки, но обещанного, как говорится, три года ждут. Хотя, для таких как я, — президент в этой стране почти что бог. Способна сотворить со мой всё, что захочет. По настроению. Вот будь я чоболем, тогда бы она не могла действовать по воле настроения: хочу — милую, хочу — казню. А с семьёй, владеющей всего лишь маленьким ресторанчиком, это можно делать. Есть ли смысл связываться с такой могучей тёткой?

— Всё-таки, что именно будет представлять моя деятельность? — задаю я вопрос, ожидая, пока мозг вместе с подсознанием, родят совместное решение.

— Ничего сложного для тебя. Станешь, как и раньше, заниматься творчеством, а я побеспокоюсь о том, чтобы его результат увидели как можно больше людей в мире.

— А на каких условиях будет осуществляться взаимодействие между мной и фондом?

— Сказать честно, — над конкретными условиями я пока не думала, — признаётся СунСиль. — Узнала, в какую ты попала беду и поспешила встретиться, чтобы сообщить, что на твоей стороне есть такой человек как я. Знаю, насколько порой бывают хрупки творческие люди и как важно своевременно оказать им поддержку, не дать погаснуть их горящему внутреннему огню. Думаю, условия будут не хуже, чем были в твоём агентстве.

«Твоём агентстве»⁈ Словно с помойки вонью пахнуло! Пф… Чёрт принёс сегодня эту аджуму! Слов для не обидного отказа в моей голове так и не появилось. Придётся говорить так, как есть. Эх, получается же у меня обзаводится недоброжелателями!

— Прошу прощения, госпожа СунСиль, — извиняюсь я. — Но я отказываюсь от сотрудничества.

Аджума удивлённо распахивает глаза.

— Почему? — помолчав несколько секунд, произносит она и делает правильную попытку догадаться. — Тебе не понравились условия?

— И это тоже, но не только. Последнее время я много размышляла, почему всё в жизни сложилось так, как сложилось. И пришла к выводу. Дело в высоком уровне моих способностей. У людей, с которыми я взаимодействовала, он был гораздо ниже. В результате, — окружающие превращались для меня в оковы. Неспособные понять замысел, не видящие результата, который вижу я, они спорили, чинили препятствия, создавали кучу тупых, ненужных проблем. Ушла просто масса сил на преодоление их сопротивления. Если принять ваше предложение, госпожа, то история повторится, пойдя на второй круг. Вы же не сделаете меня самой главной в своём фонде, ведь так?

— Желаешь быть первым лицом?

— Если впредь не хочу впустую тратить свои силы, то да.

СунСиль несколько секунд оценивающе смотрит в ответ.

— Не забыла, где сейчас находишься? — интересуется она. — Неужели не жалко пяти лет жизни?

— Почему же? Жалко. Но если откажусь от своего решения быть лидером, — на воле меня ждёт такая же тюрьма. Говори это, делай как сказали, будь вечно благодарна за то, что на тебя хотя бы смотрят. Зачем мне такое? Я не для того родилась, чтобы всё время бороться с идиотами.

— «Идиотами»? Как я понимаю, все, кто вокруг тебя, — это они?

— Совершенно нет, госпожа. Окружающие переходят в их разряд лишь после того, как пытаются заставить меня делать правильные, в их понимании, вещи. До этого момента, по умолчанию, все люди — нормальные.

СунСиль с выражением печали на лице качает головой.

— Вижу, девочка, тебе в жизни уже много всего досталось, — говорит она. — Жаль, конечно, что добро вызывает у тебя подозрение и неприятие, но моей вины здесь нет. Виноваты в этом те, кто был рядом с тобой. Твоё ожесточение вполне понятно, но если последуешь за ним, ничего хорошего из этого не получится. Пять лет — большой срок. Проведённые в тюрьме, они уничтожат весь твой талант, превратив тебя в простую неудачницу. Другого варианта здесь быть не может.

— Будущее туманно и неопределённо, — заявляю я. — Никто не знает, что может случиться завтра. А давать прогноз на пять лет — это вообще бессмысленно.

— Вижу ты находишься в угнетённом эмоциональном состоянии и пытаться сейчас достучаться до твоего разума — бесполезно. Поэтому я не стану этого делать. Но всё же, по возможности, попрошу подумать над моими словами. Пока ты будешь это делать, я постараюсь восстановить твоё доверие к людям. Скоро ведь будет слушание о драке в «Анян», не правда ли?

— Да, госпожа.

— Так вот. Когда в суде всё решится для тебя благоприятным образом, знай –я приложила к этому частичку своих сил.

Хм, даже так? То ли ей это ничего не стоит, то ли я ей нужен позарез. А скорее — и то, и другое, вместе взятое…

— Спасибо, госпожа, за вашу заботу о моей судьбе, — с поклоном благодарю я.

Хотя своего решения в отношении работы в фонде лучшей подруги президента менять не намерен, но почему бы госпоже СунСиль не дать себя проявить? Я ничего у неё не просил, — сама предложила. А хоть какая-та поддержка лишней не будет совершенно. К тому же, расстаёмся вроде нормально, без обид. Можно и поклониться.

— Будь умной, ЮнМи, — советуют мне, когда я выпрямляюсь. — Обещай хорошо подумать над моими словами.

— Обещаю, госпожа. — отвечаю я.

(позже, в кабинете начальницы «Анян»)

— Я сказала госпоже СунСиль, что подумаю над её предложением, — говорю я, закончив короткий рассказ о встрече с неожиданной посетительницей «Анян».

О своём отказе от сотрудничества говорить не стал, решив, что ни к чему. Передал любопытствующей госпоже НаБом суть состоявшейся беседы, как говорится, в целом, и всё на этом.

— Обещала подумать? — удивляется начальница. — Хочешь провести пять лет в тюрьме?

— Соглашаться сразу нельзя, — с выражением «вы что, не понимаете?» глядя на собеседницу, объясняю я. — Не обсудив условий, не видя договора. Наниматель может решить, что претендент находится в безвыходном положении.

— Разве ты находишься в каком-то другом положении? До сегодняшнего момента я считала твою ситуацию безнадёжной. Но у тебя, оказывается, есть своё виденье на это счёт, да?

— Многое зависит от точки зрения на проблему, госпожа. — уклончиво объясняю я.

Начальница неодобрительно качает головой.

— Госпожа СунСиль сказала, когда вновь планирует встретится с тобой?

— Нет. Она сказала: «до встречи», — и ушла.

Конец цитаты из — девятый щелчок зубами .