Литературная Газета 6255 ( № 51 2009)

Михаил Задорнов: А она – улыбается!

Портфель "ЛГ"

Михаил Задорнов: А она – улыбается!

ЗВАНЫЙ ГОСТЬ

– Михаил Николаевич, насколько я понимаю, этот год для вас прошёл под знаком 100-летия отца, замечательного русского прозаика Николая Павловича Задорнова. И за этот год вами многое сделано именно по увековечению его памяти.

– Для меня год прошёл под знаком 100-летия не только отца, но и матери – они одного года рождения. Многое удалось сделать. В различных городах мы проводили для школьников конкурсы… Не сочинений! Это скучно. А сочинялок. По произведениям отца. Многих ребят наградили. Ценными подарками, книгами. А троих я привёз в Москву на несколько дней, чтобы они походили по музеям, театрам. Ещё мне захотелось привлечь внимание к тем городам, которые описаны в романах отца. И я начал своё путешествие с Курильских островов, поскольку когда-то отец устроил меня в ботаническую экспедицию разнорабочим. 42 года там не был. Затем – Камчатка, Сахалин… В общем, до Урала проехал. На самолётах, поездах, вертолётах, катерах… И это была не гастрольная поездка. Скорее, я смотрел на людей, чем они – на меня.

– Открыли для себя новую Россию?

– В этой поездке я убедился, что отец был прав, описывая людей благородных, – их действительно много в России. Просто они не видны. Они не «рейтинговые» для нашего телевидения и наших массмедиа. И я даже сделал программу, посвящённую этому путешествию. Люди в России разделены очень резкой чертой на два лагеря или сословия: те, у кого жизнь для денег, и те, у кого деньги для жизни. У нас половина населения – вторых. За что я и люблю Россию. А на Западе почти 90 процентов – первых.

– Это ко всей России относится или к Москве?

– К сожалению, Москва – это не Россия. В других городах на пресс-конференциях журналисты меня спрашивали с горящими глазами: как вам наш город или – как вам нравится наша река? А в Москве первым делом спросили: как вы относитесь к гей-параду? На что я ответил: я к гей-параду не отношусь, пора бы и знать. Москва всосала в себя всю нечисть из России. Но хорошо, что есть Рублёвское шоссе – оно всосало из Москвы всю нечисть в себя. И когда, путешествуя по России, видишь чистых людей, тебе многое становится понятно. Я благодарен этому году и отцу, который меня (и своими романами в том числе) настроил на правильное отношение к нормальной жизни.

– Заключительный этап года, как я понимаю, это открытие библиотеки в Риге?

– Да, заключительный этап моего путешествия – это Рига и открытие там библиотеки имени Николая Задорнова. И я там сказал, что языки – это не политика. Так что даже националистические латышские власти не смогли никак этому противодействовать, никаких проблем не возникло. Просто у меня не было никакой агрессии к латышам или к языку, поскольку с уважением отношусь и к латышам, и к их языку. А чиновники – это не народ.

– И никаких бюрократических проволочек?

– Наоборот, всё было очень быстро, легко.

– И что же это за библиотека такая, о которой я слышал много любопытного?

– Это частная библиотека. Нас трое, её акционеров, – Задорнов, Малышков и Шейнин. Мы за всё и платим. И назвали своё предприятие «Замша». Бизнесмен Игорь Малышков решил восстанавливать добрососедские отношения через бизнес, я – через культуру, а Алексей Шейнин возглавляет издательский дом «Петит» в Риге, он устанавливает добрососедские отношения через газеты. Малышков берёт на себя здание, я – мебель и книги, а Шейнин – рекламу и организаторские функции. За три месяца мне удалось завезти мебель, Малышкову сделать ремонт. Я завёз 45 тысяч книг.

– Что это за книги?

– 20 тысяч из них подарило издательство «АСТ». Главный акционер издательства Яков Хелемский, как ни странно, любит книгу. Держать её в руках и даже читать. Он сказал: хочу издать книги вашего отца, хотя и знаю, что много мы на них не заработаем, но в детстве я его романы очень любил. В общем, этот Хелемский – человек из нашего прошлого. Любит издавать книги, которые ему нравились в детстве, юности. Но после моего путешествия, снятых фильмов о нём, олимпиад Яков сказал мне: на книгах вашего отца мы зарабатываем даже больше, чем на ваших. Вот вам совершенно конкретный результат – значит, юбилей отцовский был отпразднован правильно.

– А состав библиотеки?

– Это книги и детские, и энциклопедические, и художественные. Естественно, есть и детективная. Эзотерическая. Впрочем, мне проще сказать, чего нет. Нет очевидной нечисти. Романов с матерщиной, Сорокина нет. Кто-то принёс – мы выбросили. Мне сказали: Сорокин – талантливый писатель. Я сказал: если талантливый, пусть напишет без матерщины, тогда мы с удовольствием его возьмём. Интересно, что в Латвии нашу библиотеку называют «Замок света». Дело в том, что в Латвии миллионы долларов выделены на строительство некоего «Замка света». Никто не понимает, чем он будет заполнен. А у нас получилось маленькое помещеньице, а свет – идёт! Изнутри. А не лампы светят. Сделано у нас всё уютно, там есть уголки, где я поставил кресла, торшеры и столики.

– Она находится далеко от того места, где вы жили?

– Рядом. Между школой, где я учился, и местом, где жил. Из этой 10-й средней школы, где я учился, ученики пришли помогать расставлять книги. И так «торкнулись» этой идеей, что из-за одной книги даже чуть не подрались. Вообще сейчас издаётся много хороших книг. И дряни, конечно, много. Но вот издательство «ЭКСМО» замечательно издаёт классику – в духе Брокгауза и Ефрона. Сто таких томов я подарил нанайскому стойбищу. Ещё сто – Петропавловску-Камчатскому. А в Хабаровске дал деньги на издание «Дерсу Узала».

– Почему именно его?

– Мне отец читал его в детстве, и я считаю, что этот роман должен быть переиздан. Тот, кто читает в детстве «Дерсу Узала», тот в жизни становится счастливее, чем тот, кто читал, скажем, «Доктора Живаго». Или, вернее: прочитал «Доктора Живаго» – прочитай «Дерсу Узала». Уравновесься.

– А что это за особые полки в вашей библиотеке?

– Есть такие. Максим Галкин, например, два дня ходил по магазинам, подбирал свои любимые детские книги, чтобы передать нашей библиотеке. Так появилась полка Максима Галкина. Хочешь стать Галкиным – читай вот эти книги. Хочешь стать Задорновым – вот эта полочка. Хочешь быть как Евтушенко – сюда. Сейчас я попросил Никиту Михалкова подобрать свою полочку. Потому что многие хотят быть Михалковым. Я хочу поговорить на эту тему с такими людьми, которым молодёжь хочет подражать. И мне хотелось бы, чтобы в этой библиотеке присутствовал привет и от «Литгазеты». И я хотел бы, во-первых, просить подарить нам подписку на неё. Во-вторых, чтобы на полке стояли издания, которые «ЛГ» рекомендовала бы для прочтения. Ну и подобрать для нас все романы Юрия Полякова. Я эти романы все читал, считаю его одним из лучших писателей России. И очень хотел бы, чтобы в Риге те, кто ещё его не читал, обратили внимание на эту хорошую образную современную литературу. Вообще библиотека, если вспомнить модное слово «концепт», концептуально интересна. И по оформлению в чём-то прикольна. Так, купили сначала вешалку, а она качается. Я взял хорошее колесо, мишленовская резина, и вварил в него эту вешалку. И когда приходят люди знающие, говорят: о, не поскупился на колесо!

– У вас там и правила какие-то особенные?

– Правила у нас там свои. Например, если кто-то украдёт книгу, то в газете будет опубликована его фотография из читательского билета с надписью: «Их разыскивает библиотека». А первое условие для того, чтобы стать читателем библиотеки, – надо уметь читать. Проверка этого навыка происходит посредством таблицы, которую мы видим у окулиста. И обязательно надо быть гражданином или не гражданином любой страны. Разрабатывая наши правила, мы предварительно посмотрели существующие инструкции для библиотек. Я ни одной не смог дочитать до конца – скукотища. И решил написать сам. Написал – можно со сцены читать.

– Вы в этом году поездили немало. И немало, надо полагать, сделали языковых и бытовых открытий. Что-то особенно интересное попало в ваши записи?

– Копилочка очень даже пополнилась. На Сахалин приезжал Мураками. Вернувшись в Японию, он сказал, что Россия – самая богатая страна. Почему? Он сказал: я видел их мусорную свалку – от Южно-Сахалинска до Тихого океана! А Мураками до этого не видел такого количества бомжей с мобильными телефонами на свалке. Вот стоял он на краю мусорной свалки «дум великих полн», а его увидел бомж, спросил у охраны, кто это, ему сказали. Бомж попросил разрешения поговорить с Мураками. И через переводчика говорит писателю: мне не очень понравился ваш последний роман. Вот тут Мураками «завис конкретно». Спрашивает: а где вы его читали? Бомж: да здесь, на свалке, кто-то выбросил, а мы часто читаем найденные здесь книги. А кто выбрасывает? Бомж: бизнесмены – делают ремонт и выбрасывают. Представляете, насколько неожиданный разговор? Сорокин со своей матерщиной такого не придумает. Для того чтобы такие сцены записывать, надо ездить по стране. Ещё наблюдение сделал: многие японцы, живущие в Хабаровске, те, кто там работает и женится на русских, не хотят возвращаться на родину.

– Почему?

– Потому что между русскими и японцами есть большая разница: японцы из любого секса устроят чаепитие, а русские – наоборот. Или такие наблюдения. Во Владивостоке барменша обслуживает англичан и американцев на английском языке. Её спрашивают: ты что, по-английски умеешь говоришь? Она отвечает: не умею, но приходится! И таких зарисовок очень много. Я из них сложил целое выступление, которое назвал «Умом Россию не поднять».

– А открытий этимологического свойства не обнаружилось?

– Я сделал для себя вывод, что, судя по всему, нигде в мире, как у нас, нет такого количества родственников. До сих пор живы слова «деверь», «шурин», «сноха», «свояк»… И я себя поймал на том, как многие из них не понимаю. Ну свояк, понятно, – свой, допустим. Но откуда слово «шурин»? Или откуда слова «брат», «сестра», «дочь»? Ведь простые же слова! Мне тема показалась очень интересной, и я решил написать книжку «Слава роду», чтобы дать показать глубинные истоки этих слов. Потому что для наших предков были главными понятиями честь, достоинство и семья. Мой отец говорил: главное для государства не экономика, а семья. Если будет экономика, государства ещё не будет. А будет семья – будет и экономика. И мне захотелось освежить все эти понятия. Ведь только у русских есть отчества. Вспомните слово «отечество». То есть у кого есть отчество, тот особенно близок к отечеству своему. Откуда род идёт? На Западе это отменено – зачем знать, откуда ты родом? Там живут ради прибыли, а у нас ещё род ценится. Этому и посвятил книгу, исследовав много словарей и пословиц. Оказалось, что у Даля много пословиц, но нет этимологии. А если сравниваешь с санскритом, то попадаешь на этимологию русских слов, поскольку санскрит записал корни праязыка, а эти корни праязыка вошли в наш язык. Что мы и храним.

– Помимо юбилея ваших родителей хочется вспомнить и ещё об одной памятной дате – ровно четверть века назад, в 1984 году, вы стали известным широкому телезрителю. И не без участия «Литературной газеты».

– Неужели четверть века прошло? Да, я до сих пор вспоминаю с большой теплотой Виктора Веселовского, главного администратора знаменитого клуба «12 стульев». Он был очень популярен, собирал залы, но ему лень было выступать долго. Тут как раз начал выступать и я, и он понял, что со мной здорово вместе работать – я зал не собираю, но час могу его держать. А сейчас мне приходится стоять на сцене и по пять часов. Вот так мы с ним и работали: час он, час я. Так и ездили по стране, сиживали в каких-то пивбарах, где мухами засиженные бутерброды ели, выпивали, выступали. И однажды на записи передачи «Вокруг смеха» он сказал: у меня есть один молодой человек, который может кое-что рассказать. А съёмка была зимняя, видимо, уже и тогда на дорогах были пробки, и ждали Хазанова, который опаздывал. Я затыкал его дыру и выступал минут сорок. Так и стал участвовать в этой передаче.

– С тех пор вы с телевидением, что называется, сроднились. Можно сравнить то телевидение и нынешнее?

– Телевидение в то время любило артистов и с уважением относилось к зрителю. О запипикивании и речи не могло быть, потому что нечего было заглушать. Потому что говорить то, что сегодня говорят со сцены, считалось неуважением к телезрителю. И второе – не было погони за рейтингом. Потому что фактически был один канал. А второй только-только начинался. Передачи очень аккуратно монтировались. Не было конвейерности. Сегодня многие телепередачи стряпаются как гамбургеры, как попкорн. Сегодня мой какой-нибудь коллега выступает, а ему смех добавляют из так называемых консервов – уже записанных, купленных в Америке. И американский смех добавляют на наши выступления. Чтобы громче было, чтобы больше привлечь внимания…

– Ну тут речь уже, видимо, не только о телевидении?

– Вот сижу я как-то в тайге на пеньке. А с нами оператор был из Владивостока. И я его спрашиваю: ты смотришь на природу так, будто впервые её видишь, когда ты последний раз был в тайге? Он говорит: последний раз я в тайге не был никогда. Я спрашиваю: а когда ты последний раз рассвет видел? Он говорит: за три года до того, как не был в тайге. Сижу я в тайге, а вокруг разбросаны банки, полиэтиленовые пакеты – они даже в тайге сейчас! В наше время этого не было. И дальше моя мысль развивается так: а что же нам дала дружба с Западом? Начинаю перечислять для себя через запятую, и мне становится страшно: еды попкорновой не было; этих напитков, от которых в сочетании с попкорном в организме образуется канцелярский клей, – не было; интим-салонов не было; казино не было, ночных клубов не было; голливудских фильмов, которые внушают молодёжи, что если ударить шпалой по голове, то будет лишь синяк, тоже не было; секс-шопов и порнографии не было; голые женские задницы из всех теледыр не торчали; наркотиков не было; птичьего гриппа не было, свиного не было (это всё нам завозится оттуда, о чём и в новостных программах говорится). Сейчас вот ещё козий грипп появился. А животных на очереди ещё много! Ещё много чего не было. Но были спортивные залы, а не было в них автомобильных салонов. В кино – ужасов, садизма, мазохизма не было… Так что же нам дал Запад? И что хорошего оттуда пришло? Умение делать евроремонт? И то его делают молдаване с таджиками. И ещё свобода слова... Нынешняя свобода слова означает свободу говорить и свободу не слушать. Вот, пожалуйста, и попали мы в западню. Поэтому я считаю демократию строем самым лицемерным. Хотя и в советском нашем прошлом его хватало, но не настолько же! И прав был отец, когда, увидев первый съезд депутатов, сказал: о, эти поумнее коммунистов, значит, украдут больше.

– Несмотря на столь грустные выводы, не будем забывать, что у нас впереди новый год и Новый год. Что бы вы пожелали читателям «ЛГ» как лауреат нашей премии «Золотой телёнок»?

– Я притчево отвечу. Уезжаю с Курильских островов и даю гостиничной уборщице деньги. Она говорит: нет-нет, не возьму. Почему? Она говорит: мне и так хватает. Я так удивился! Во всём мире я давал деньги уборщицам. И все брали. А вот эта – не взяла. Ей хватает. А я вот знаю в мэрии одного чиновника – ему очень не хватает. Особенно не хватает его жене. Но его жена не улыбается. А уборщица – улыбается. И поэтому в новом году счастливы будут те, у кого деньги для жизни, а не жизнь для денег.

Я сегодня дружу со многими газетами, но самой родной для меня остаётся «Литературная». Ни из одной другой газеты меня так не «отправляли», говоря, что я пишу плохо. Практически восемь лет меня воспитывала «ЛГ». Один из администраторов, Виктор Резников, немного заикался и говорил:

г-г… пишешь. Я говорил: а если я перепишу? Он отвечал: всё равно г-г… получится, старичок! Мы с ним до сих пор дружим, и он говорит: видишь, ты что-то исправлял, делал, так и созрел! В этой шутке есть доля правды: я действительно старался улучшить рассказ. И эти годы пошли мне на пользу. Поэтому я не то чтобы обижен – я благодарен «Литгазете» за это. Потом – за то, что начали печатать. А потом – за то, что получил единственную в своей жизни премию: «Золотого телёнка». И как шутят остряки, в советское время золото и телятина в одном сочетании – это серьёзно. Я приходил в «Литгазету», выступал от её имени, благодаря ей впервые появился на телевидении. И сегодня, приходя в редакцию, я ощущаю этот коллектив родным, несмотря на то, что ему 180 лет. И чувствую, что я того же возраста. Так что будем дальше продолжать быть молодыми!

Беседу вёл Александр ЯКОВЛЕВ