Литературная Газета 6417 ( № 22 2013)

Работают фокусниками

Считается, что критику нельзя дружить с театрами и актёрами, о которых он пишет... Он будто бы привязывается, привыкает, теряет объективность и - что? – начинает врать? Не верю в эти предрассудки. Наоборот, когда любишь, острее радуешься удачам, болезненнее воспринимаешь неудачи, ближе, глубже, сердечнее думаешь о коллективе, о людях, тебе дорогих. Так у меня с Горьким, я росла уже или ещё не в Нижнем Новгороде, а именно в Горьком, где самым любимым местом в городе был театр, заразивший на всю жизнь неизлечимой страстью к искусству, ставшей потом профессией. Для меня до сих пор видятся на старой сцене, нет, не тени, живые, прекрасные Антонина Собольщикова-Самарина, Николай Левкоев, Вацлав Дворжецкий, Володя Самойлов. Всех не перечислить! А репетируют режиссёры – ученик Мейерхольда Меер Гершт или ученик Михоэлса, потом Лобанова Ефим Табачников, всегда неожиданно талантливые...

Да и сам театр-красавец, праздничный торт, нарядная бонбоньерка, построенный ещё купцами-благотворителями к Нижегородской ярмарке в 1896 году, – гордость и украшение города. Хорошо, что нынешние руководители театра, тоже ученики своего театра и былых мастеров, теперь народный артист России Георгий Демуров и директор Борис Кайнов в последнем ремонте даже цвет кресел восстановили, голубой, как было при открытии театра.

Когда-то многолетний корифей театра – народный артист России Левкоев обязательно с каждым курсом ставил горьковских "Мещан". Как в дореволюционном театре, труппу подбирали под «Горе от ума». Для родины великого пролетарского писателя особенная крепкая связь с его творчеством всегда была нерушимой, корневой. Но и она пошатнулась в последние годы ломок, пересмотров и перестроек.

В Нижнем Новгороде вовремя спохватились. Восстановили на годы отменённый фестиваль, посвящённый Максиму Горькому, вернулись к постановкам его пьес. Несколько лет назад столичный режиссёр Ростислав Горяев поставил здесь очень непростую по смыслам «Фальшивую монету» – спектакль вызвал бурную зрительскую дискуссию и оказался очень современным. Сегодня в репертуаре театра есть «Васса» в постановке Модеста Абрамова. По осени будет второй после перерыва – и шестой за историю театра – фестиваль имени М. Горького. Театр покажет на нём свою последнюю горьковскую премьеру – спектакль «Мещане» в постановке Вадима Данцигера.

Смотришь этот спектакль и понимаешь, что старая пьеса и сегодня – школа для национального русского театра, школа понимания жизни, школа актёрского мастерства. Годы забвения Горького, перерыв в работе над ним не могли не сказаться на результатах. Трудный он автор, доселе не разгаданный. Может, даже труднее его друга и современника Чехова. А сколько у них прямых перекличек. Гибнет семья старика Бессеменова, как вырубается вишнёвый сад. Буфет в их столовой, как старый многоуважаемый шкаф в имении Раневской... Перестают друг друга понимать поколения одной семьи. Но старики Василий Васильевич (Сергей Блохин) и Акулина Ивановна (Тамара Кириллова) из-за семейного беспорядка ещё теснее сближаются друг с другом; ни в одном из виденных прежде спектаклей я не встречала такой трогательной супружеской любви у Бессеменовых. Испытываю счастье от блестящих актёрских работ Блохина с Кирилловой. Как играючи идёт она через сцену к своему буфету, озорница! Как радуется хозяйскому шлепку ненаглядного, как живёт своим повелителем, не отрываясь, весь сюжет. А в нём от сцены к сцене копится тяжесть осознания потерь и беды... С детьми, чадами-домочадцами в спектакле похуже. Старики одни проживают свой последний трагический спектакль. Главная потеря – Нил (Николай Шубяков). Кто же он всё-таки, этот новый человек, пролетарий, вместе с чеховским Лопахиным идущий на смену бывшим? Здесь – никто, просто актёр во всеоружии накопившихся штампов, изображающий положительного социального героя. И бессеменовские нахлебники Тетерев – Александр Сучков и Перчихин – Юрий Котов, чем больше они стараются, солируют, «тянут одеяло на себя», как говорят в театре, тем дальше уводят от сюжета, от сути происходящего. И вставные вокальные номера, которыми, как бы для украшения, напичкан спектакль, и музыкальный «винегрет», сопровождающий действие, и прямые обращения актёров в зал и их беготня со сцены в зал и обратно – зачем?

Но всё это издержки поиска, возможные потери в объективных трудностях, то, что называется муки творчества. А красавец, первый актёр и художественный руководитель театра, между прочим, когда-то ещё и мой студент по Горьковскому театральному училищу, уже тогда очень талантливый и ищущий Гера Демуров и сегодня ощущает себя на баррикадах борьбы за умный интеллигентный театр богатых духовных возможностей, классики, вопреки нынешним практикам, в борьбе с пошлостью и дурновкусием.

Вместе с режиссёром Валерием Саркисовым, в компании с художниками Александром Орловым и Андреем Климовым, они уже во второй раз после «Дяди Вани» празднуют творческую победу в «Вишнёвом саде» вместе с Чеховым.

Уж, кажется, что нового можно открыть в исхоженных, изъезженных вдоль и поперёк, поставленных в любом самодеятельном кружке пьесах классика? Ан, нет... На то она и классика, что резервы там неисчерпаемы, если браться за дело с умом, талантом и без груза, что всегда трудно, опыта других, точнее, знать его, но и пойти своим путём. Что, по-моему, во второй раз удалось нижегородцам со «своим» Чеховым.

Там у них использован раздражающий многих сегодняшний приём с киноэкраном: «Зачем он в театре?» – слышала от оппонентов. Но приёмов сценического разрешения, как, впрочем, и тем в драматургии, вот они все: жизнь и смерть, любовь и долг, человек и власть... не так много. Был бы приём точно, к месту употреблён. Для Саркисова, в его решении, чеховские герои выступают со сцены, из ложи, на подмостках. Нет ни вишнёвого сада, ни даже знаменитого шкафа. Гаев, Раневская, их окружение, жизнь перешли на экран, на безжизненное полотно. А какие они были и что от них живёт в нас сегодня? – таков спектакль. Действительно же, они были прекрасно легкомысленны, как Раневская у Елены Турковой и Гаев у Сергея Кабайло, и даже не заметили, как всё потеряли. Не расчётливы, не деловиты. И беззаботно счастливы.

Абсолютно свой самостоятельный Лопахин у нижегородского актёра Сергея Блохина. Прежде всего мужик, не фитюлька, не утративший связи с землёй и по-своему связанный пуповиной с домом и вишнёвым садом. Ещё осознающий свою зависимость от Раневской. С неловкостью и даже робостью признающийся: я купил. Но тверда его походка. Он крепко стоит на земле мужицкими ногами, он знает, что делать, он – хозяин, на него можно положиться. Нашим бы олигархам так... Ни врать, ни воровать такой не будет.

И к интеллигенции в лице Пети Трофимова (чудная работа Александра Сучкова) он по-дружески расположен. Правда ведь, что бизнесмены любят приближать к себе интеллигенцию, откидывать от щедрот, дружить с ними! Хороший классический спектакль всегда заставляет думать о своей жизни, о своём времени. И Фирс – Валерий Никитин – неожиданный, деятельный. Человек не для сцены, а от земли. Предшественник Лопахина. Как хорошо пришёлся «ко двору» Саркисов в Нижнем Новгороде.

И ещё завязалась прочная творческая связь с режиссёром Кареном Нерсисяном. Режиссёр из Москвы ставит здесь не первый спектакль, он уже знает возможности и особенности труппы. А ещё он умеет расслышать, понять авторскую стилистику, по крайней мере старается это сделать, будь то Бунин, Мольер, Поляков, – придумать и осуществить спектакль через содружество с актёрами.

«Мнимый больной» в его постановке (художники Виктор Шилькрот и Янина Кремер) – изящный лёгкий и смешной спектакль. Арган в исполнении самого любимого мной у нижегородцев Сергея Блохина даже и не притворяется больным, он – завидный здоровяк, но раз хозяин, значит, делает и требует от окружающих чего хочет... Его партнёры – доктора, члены семьи, гости, ловкая служанка Туанетта – весело поддерживают игру, затеянную хозяином, все стараются одурачить один другого, в стихии юмора и розыгрыша незаметно проходят часы спектакля. И артисты Юлия Муранова, Наталья Кузнецова, Николай Игнатьев, Александр Мюрисеп, Евгений Зерин и Вероника Блохина вокруг героя, прежде всего – лихо, заразительно играют спектакль. Комедию играть трудно: вдруг одна из дочерей героя, Анжелика (Мария Мельникова), начинает играть чуть ли не драму, нарушая правила жанра, или «перебрали», утяжелили спектакль интермедиями...

В Нижнем известная пьеса Уго Бетти «Козий остров» (названная более назидательно «Остров грехов»), очевидно, страдает режиссёрскими ошибками: увлёкшись созданием атмосферы отъединённости, одинокости острова, режиссёр из Санкт-Петербурга Искандэр Сакаев пренебрегает ясностью сюжета, вводит в ткань много лишнего, бесконечно мельтешащих, пляшущих, надоедающих коз – переодетых артистов, какие-то метафорические женские фигуры с верёвками – что они обозначают? А что это за три женщины одной семьи из разных поколений, делящие на заброшенном острове одного мужчину? Ну, видно же, что и Анджело (Юрий Котов), и Пия (Елена Сметанина) могли быть очень интересны, но не стали из-за очевидных режиссёрских просчётов.

В Нижнем – генетически театральная публика, многими десятилетиями воспитанная на хорошем театре.

Хотя, конечно, и здесь сейчас больше найдётся любителей Куни, чем Чехова или Горького. Уж очень люди устают и нелегко со многими проблемами живут, желая в театре просто отдохнуть и развлечься. Этим тоже нельзя пренебрегать, строя репертуарную афишу. А уж с выбором режиссуры руководители театра сейчас должны быть просто фокусниками. Ну что делать? Такие времена, их не выбирают... И в этом городе мои друзья часто работают... фокусниками... Лишь бы фокусы удавались!

НИЖНИЙ НОВГОРОД–МОСКВА