Лос Анжелес Таймс

ГЛАВА 3

Винни расплатился с таксистом, дал ему пятерку на чай и стал подниматься по лестнице в свою квартиру в Челси. Насколько было известно Бенедитто и прочим членам мафии, Винни проживал в квартирке покойной матери на Бликер Стрит, но там он ночевал все реже и реже. Настоящим его домом были три комнаты в Челси.

Он открыл почтовый ящик с надписью «Майкл Винсент». Три года назад в телефонной книге он отыскал адвоката, официально сменил имя, получил номер Социальной безопасности, водительские права, регистрационную карточку для избирательной кампании и паспорт и открыл счет в банке. После того, как он два года подряд заполнял налоговые документы, указав рабочую профессию — свободный писатель, Винни получил кредитные карточки и счета на свое новое имя, подписал договор на аренду квартиры в Челси, и даже взял деньги в кредит, а потом быстро вернул задолженность банку. Обналичивая чеки, всегда пользовался разными филиалами банка, а на срочном вкладе у него уже скопилось двенадцать тысяч. Таким образом, Майкл Винсент превратился в респектабельного гражданина.

«Как дела»? громко спросил Винни сам себя, взбегая по лестнице на второй этаж. «Очень рад познакомиться с вами». После долгой тренировки он научился говорить голосом Тирана Пауэера. «Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять». Пауэр был звездой, чей певческий голос был очень похож на его собственный, и чистая калифорнийская речь которого приводила Винни в полный восторг. Еще вчера он смотрел Лезвие бритвы и попытался воспроизвести ярость Ларри, которого играл Пауэр, его голосом. «Я безмерно рад знакомству с вами», произнес он, отпирая три замка двери, ведущей в квартиру.

Интерьер был выполнен в типичном нью-йоркском стиле. Каминная стена выложена кирпичной кладкой, светлая мягкая мебель. Живопись представлена несколькими репродукциями и множеством оригинальных киноафиш — Касабланка, По ком звонит колокол и Пятница его девушки . Почти все, что было в этой квартире, вывезли перед пожаром, который устроили владельцу кинотеатра за неуплаченный мафии долг. Одних только видеокассет с фильмами было не меньше тысячи, они заполняли полки с соответствующими ярлыками. Он прослушал автоответчик. На нем было всего одно сообщение. «Дорогой Майкл», произнес низкий женский голос. «Обед в девять. Не опаздывай. А лучше постарайся придти пораньше».

Винни скинул черную одежду, которую носил по привычке, когда занимался сбором денег. Он думал, она подчеркивала принадлежность к мафии. Принял душ, вымыл шампунем голову и тщательно вытерся полотенцем. Бросил две золотые цепи и сверкающие ручные часы в коробку на тумбочке, надел на руку позолоченный Роллекс и на палец небольшое золотое кольцо, гравированное фамильным гербом. Он взял герб Винсентов из файлов Департамента Генеалогии нью-йоркской публичной библиотеки, отнес его к Тиффани, где выбрал кольцо и отдал его на гравировку. Кольцо было почти единственной вещью, покупку которой он оплатил из своего кармана.

У него был небольшой гардероб от Ральфа Лорена, одежда, которую для него систематически добывали магазинные воришки из полудюжины магазинов, принадлежащих Поло. Он выбрал твидовую куртку и пару фланелевых брюк. Надел хлопчатобумажную рубашку и итальянские туфли и был готов ехать на занятия. Взглянул на Роллекс; у него оставалось еще двадцать минут.

Винни добрался до пересечения Бродвея и Вэйверли Плэйс на пять минут раньше. И оказался в классе Школы Киностудии при нью-йоркском Университете к моменту, когда туда вошел профессор. Класс финансировался из производственного бюджета.

Держа в руках ворох бумаг, профессор Вэрринг обвел взглядом аудиторию.

— Мистер Винсент?

Винни поднял руку.

— Вы, в самом деле, считаете, что сумеете снять этот фильм за два миллиона шесть тысяч?

Все тридцать студентов, как один, повернули головы и взглянули на Винни.

— Уверен, что смогу, — повторил Винни бархатным голосом Тирона Пауэра.

— Обоснуйте, мистер Винсент, — сказал Вэрринг.

Винни поднялся с места. — Ну, хотя бы потому, что сцена в Нью-Йорке вовсе необязательно должна сниматься в Нью-Йорке. Мой бюджет составлен с расчетом на съемки в Атланте, с вкраплениями уличных сцен в Нью-Йорке. К слову сказать, все это расписано в бюджете фильма.

В противоположном углу аудитории молодой рыжеволосый человек стукнул рукой себе по лбу.

— И на чем вы сэкономите съемками в Атланте? — спросил Вэрринг.

— Почти на всем, — отвечал Винни. — На стоимости ренты жилья, транспорте, на организации сцен. И при этом не будет необходимости волноваться насчет Тимстеров или кинематографических профсоюзов. Только на этом я сэкономил пол миллиона.

— Можете привести хотя бы один пример фильма на тему Нью-Йорка, снятого, причем с успехом, в Атланте? — спросил профессор.

— На прошлой неделе я смотрел телефильм под названием «Ландышевая леди». То была нью-йоркская история, снятая в Атланте, и вещь показалась мне очень недурной.

— Разве мои инструкции не оговаривали съемки в Нью-Йорке?

Винни вытащил несколько бумажек и взглянул на них. — Где? — спросил он. — Возможно, вы имели в виду съемки в Нью-Йорке, но в задании этого не было.

— Верно, мистер Винсент, — сказал Вэрринг, — и вы — единственный из класса, кто это заметил. Вот почему вам удалось сократить бюджет фильма на восемьсот тысяч по сравнению с другими. Поздравляю. Это был хороший рабочий бюджет, и вы сэкономили инвесторам кучу денег.

— Благодарю вас, — ощутив прилив гордости, ответил Винни.

После занятий к Винни подошел рыжеволосый парень. На нем были джинсы, армейский полевой мундир с кантом на том месте, где прежде были сержантские лычки, и очки с металлической оправой. Не мешало бы ему подстричься, подумал Винни. — Меня зовут Чак Пэриш, — протянув руку, представился парень.

— Здравствуйте, — сказал Винни. — Рад познакомиться.

— Вы — Майкл Винсент, верно?

— Верно.

— Позвольте угостить вас чашечкой кофе? Я хотел бы кое-что обсудить с вами.

Винни взглянул на свой Роллекс. — У меня ровно двадцать минут, а потом я должен идти.

Официантка поставила на столик кофе. Чак Пэриш оплатил счет и, когда она удалилась, вытащил из портфеля киносценарий. — Я хотел бы, чтобы вы ознакомились с ним и подсчитали, во что он мне обойдется. Я планирую снимать фильм в Нью-Йорке и подыскиваю для этого продюсера.

Винни пролистал все сто пятнадцать страниц сценария.

— Фильм будет о неких мафиози, укравших два миллиона долларов у своего крестного отца и едва не сбежавших с этой суммой денег.

— А кто финансирует фильм? — спросил Винни.

— Я лично готов вложить триста тысяч, — ответил Пэриш. — Деньги из семейных капиталов.

— И, по-вашему, этого хватит?

— Это как раз то, что мне нужно от вас. Моя девушка будет играть главную женскую роль, в ее студенческой группе достаточно ребят, чтобы сыграть остальные роли. И у них есть один парень, который, по-моему, хорош для заглавной мужской роли.

— У вас есть дистрибьютор?

— Нет.

Винни кивнул. — Прочитаю и позвоню вам.

— Мой телефон на обороте сценария.

— Они пожали друг другу руки и разошлись.

Через пятнадцать минут Винни вышел из такси возле довоенного здания на Пятой Авеню, стоящего по соседству с музеем Метрополитен.

— Добрый вечер, мистер Винсент, — приветствовал швейцар, открывая перед ним дверь.

— Добрый вечер, Джон, — мягко проговорил Винни. Он поднялся на лифте на верхний этаж, вошел в мраморный вестибюль и открыл дверь своим ключом.

— Входи, дорогой! — раздался женский голос.

Винни прошел через длинный коридор мимо картин стоимостью двадцать миллионов и оказался в огромной хозяйской спальне. Она лежала в постели. Из-под простыни проглядывали розовые соски. Для женщины в сорок один год у нее потрясающая грудь, подумал Винни.

— У нас есть полчаса до появления гостей, — улыбаясь, сказала она. — Так что постарайся не испортить мой макияж.