Лос Анжелес Таймс

ГЛАВА 56

Майкл стоял на подиуме в битком набитом зале и произносил прощальную речь.

— Мне не довелось знать Лео Голдмэна столь долго, как многим из вас, но я считал его своим близким другом. Меня просили обрисовать вам его с профессиональной стороны как человека кино, и вот мое мнение.

Можно без преувеличения сказать, что Лео Голдмэн был продюсером в самом высоком смысле этого слова. Он имел вкус, собственное мнение, стиль, умел ценить таланты во всех их проявлениях, и у него было неповторимое чутье в бизнесе. Фильмы, в которых он участвовал как продюсер, были всегда среди лучших лент Центуриона.

Но Лео был больше, чем продюсер. Он был главой студии и управлял ею так, как мало кто в наше время. Он был руководителем такого масштаба, который ставит его в один ряд с Л. Б. Мейером и Джеком Уорнером. Он был руководителем . Лео лично анализировал и давал добро на каждый проект, выходящий из Центуриона, и каждый кинофильм, выпущенный студией, отражал его вкус и суждение. Думаю, что пересмотрев любой фильм, вышедший в прокат под его руководством, можно заключить, что Лео Голдмэн не выпустил ни одной плохой киноленты. Ни единой. И это то, чего не могли бы сказать о себе такие титаны, как Л. Б. Мейер и Джек Уорнер.

За свою жизнь он выпустил сотни хороших картин, и я знаю, что Лео был бы рад, если бы его ценили исключительно за это и ни за что иное. Он был руководителем.

Меня избрали заместить Лео, но все мы отдаем себе отчет, что подобное невозможно. Когда мне предложили эту должность в Центурионе, и я осознал, чего от меня хотят, моей первой мыслью было отказаться. Возможно, было бы лучше, если бы мой предшественник был плохим руководителем, тогда на его фоне нетрудно было бы выглядеть лучше. Быть преемником Лео будет очень сложно, так как он был недосягаемо хорош на этом посту.

Но с другой стороны, я вижу, что моя работа будет гораздо проще, поскольку Лео слишком хорошо вел дела студии. Потому, что он принимал серьезные решения, убеждал в своей правоте, и, несмотря на сильную оппозицию, основал всем на зависть высочайшие стандарты в киноиндустрии.

Он был руководителем.

Моя благодарность Лео не знает границ. Сначала он предоставил мне возможности делать то, что я делал, а потом делать то, что делал он сам. И, если я не смогу делать это так же хорошо, в том не будет его вины.

Честно скажу, что предпочел бы работать на Лео, чем руководить студией. Я бы предпочел оставаться в его тени, а не находиться постоянно в поле зрения софитов, как это делал он.

И, если, оценивая мою личную жизнь и работу, я обнаружу, что имел хоть малейшее отношение к тому, что довело Лео до того, что он сделал, я буду молить бога о наказании.

Я любил Лео Голдмэна, и мне очень его не хватает. В ближайшие дни, если я обнаружу, что не справляюсь со своими новыми обязанностями, я спрошу себя, а что бы сделал Лео Голдмэн, будь он на моем месте? И буду точно знать, что мне надо делать.

Аманда Голдмэн принимала друзей и почитателей покойного мужа в своем доме, расположенном в Каменном Каньоне. Около четырех сотен гостей ели, пили и обсуждали деловые проблемы.

Майкл оказался в осаде множества доброжелателей, поздравляющих его с выдающейся надгробной речью.

Рядом возникла Марго Глэдстоун. — Эти люди готовы есть из твоих рук, — шепнула она ему при первой же возможности. — Постарайся действовать в том же духе.

Когда толпа гостей разошлась, Майкл разыскал Нормана Гелдорфа и Гарри Джонсона, рука которого все еще была в лангетке.

— Я хочу, как можно скорее, обсудить с вами кое-что, — сказал он. — Не думаю, что стоит продавать японцам нашу компанию. Во всяком случае, не теперь.

— Я вынужден согласиться, — ответил Гелдорф. — Из-за ухода со сцены Лео они постараются сбить цену.

— Дайте мне шанс встать на ноги, запустить в производство несколько картин. В этом случае, продажа будет оправдана, и вы получите за студию хорошие деньги.

Оба дружно кивнули.

— Майкл, вы произнесли замечательную речь, — сказал Джонсон. — Все было так, как надо.

Майкл уходил последним.

— Не покидай меня, — умоляла Аманда, прижимаясь к нему. — Останься на ночь.

— Будет лучше, если я уйду. Мы потолкуем через несколько дней. Встречайся с друзьями, игнорируй меня. Какое-то время, это в наших же интересах.

— Через неделю я просто сгорю от нетерпения.

— Через неделю ты спалишь меня самого, — ответил он.

В ближайший уикенд Майкл уединился с Марго в своем доме в Малибу. Он плавал в бассейне взад-вперед, диктуя заметки, как управлять Центурионом. Марго делала соответствующие записи. Она готовила. Они занимались сексом. В их отношениях уже не было былого чувства, и оба сознавали это. Однако, при этом они старались взять друг от друга, как можно больше.

Но по мере развития их отношений, Майкл все больше понимал, что нашел в ней того, кого никогда не имел прежде — духовного испоедника.