Лягушка в молоке

Глава 17

Я прекрасно выспалась. Не успела я потянуться, как в поле зрения появилась нахмуренная мордочка Нагайны.

— Как ты, сестра? Хорошо себя чувствуешь? — змея озабоченно заглядывала мне в глаза. — Когда тебя неговорящий на метле притащил, я его чуть не укусила. Еле сдержалась.

Я засмеялась:

— Неговорящий на метле? Молодец, Тони, обошел запрет!

Я легко вскочила с кровати и закружилась по комнате. Я немножко потискала Рекса и расцеловала Нагайну, змея брезгливо вытирала мордашку о край моего одеяла.

— У тебя что, вчера игры с самцом были? Ты чего такая веселая?

Тут на меня напал хохот — я ясно представила себе, как мы с Томом шипим и кружим друг против друга и всерьез обсуждаем, кто будет сидеть на яйцах. Умывалась я в превосходном настроении, выбрала себе яркую изумрудную мантию и тщательно взбила волосы, копируя прическу из салона. Значит, меня принес Тони. Малфой еще не был способен на такие подвиги, травма была весьма серьезной, а Том был «говорящим», Нагайна бы так и сказала. Ах, Тони, ах, жук хитрющий! С целью укрепления морали и безопасности, девичьи спальни располагались на втором этаже нашего подземелья, к ним вели покатые лестницы. Даже мальчики-старосты не могли попасть к нам в комнаты — лестницы превращались в покатые скользкие горки без перил, если на них ставил ногу представитель сильной половины человечества. Зато к мальчикам входить можно было беспрепятственно, но только кому это нужно? Тони умудрился обойти запрет; оказывается, он летал к избранницам, как Карлсон. Вот ведь ловелас неугомонный!

Я спустилась в гостиную и попала в крепкие объятья. Абраша прижал меня к себе, опомнился, отступил на шаг и упал на одно колено.

— Миледи, позвольте сопровождать вас на утреннюю трапезу.

Слизеринцы затаили дыхание. Сплетня нам обеспечена. Понимаю, что он рад находиться в здравии, но к чему этот эпатаж? Я слишком его любила, чтобы испортить его игру, пришлось изображать реверанс из арсенала Марии Долоховой и светски улыбаться:

— Благодарю за оказанную честь, — и подала ему кончики пальцев.

Малфой бережно поцеловал воздух над моей рукой, и мы двинулись к выходу. Том сохранял ледяное спокойствие, глаза Долохова смеялись. Когда мы вышли, я тихонько спросила Абраксаса:

— Чего это ты?

Он весело ответил:

— Сам не знаю. Увидел тебя, ужасно обрадовался, ну и вот…

Долохов засмеялся.

— Даже первокурсницы чуть в обморок не упали от мощи твоего обаяния. Я могу хоть час на коленях ползать, а такого эффекта не достигну. Павлин ты крашеный, Абраша!

Том с интересом переспросил:

— А почему крашеный?

Тони пожал плечами и заявил:

— Потому что обычный, а прикидывается белым…

Тут уже мне стало весело:

— И пушистым! — я представила белого (перекрашенного) павлина с пушком и малфоевской физиономией и согнулась от хохота. Абраксас ни капельки не обиделся.

— Ладно, я — павлин. Только природно-белый и самый роскошный! Вычислили вы меня! — с этими словами он поднял палочку и четко выговорил: — Экспекто Патронум!

Из палочки вылетел серебристый павлин и важно облетел вокруг хозяина, убедился, что опасностей нет, курлыкнул и растворился. Заклинание вызова Патронуса мы проходили перед окончанием семестра, у меня получалось только серебристое облачко. Патронус — это сильная магия, служит защитой от дементоров, смертоносных созданий, нагоняющих ужас на магов и питающихся их жизненной энергией. Могут и полностью высосать жизненную силу, оставить тушку в виде овоща. Нам показывали их только на картинках, к счастью.

Мальчишки такие смешные, Том немедленно вызвал своего Патронуса, им оказался огромный василиск, естественно. К Долохову прилетел полупрозрачный сокол. Я даже расстраиваться не стала, палочка осталась в потайном кармане в рукаве. Зато я искренне охала и восхищалась; мы так заигрались, что чуть было не опоздали на завтрак.

Последние два дня каникул мы выносили яд из Тайной комнаты и складировали в сундуке Тома. К сожалению, у нас закончились емкости, пришлось гонять сову к мамам и просить купить набор хрустальных флаконов, типа наши разбились. Еще мы писали многочисленные эссе и тренировались в нашем Зале. Том временно отложил книги из Тайной комнаты, решил сосредоточиться только на одной, она показалась ему самой интересной. Он постоянно что-то вычислял и вырисовывал, а в первый день учебы выдал нам аккуратно вырезанные прямоугольники на тонких шнурках.

— Носите под одеждой, пусть всегда будет при вас. Мне нужна будет капелька крови от каждого, сегодня же активирую ваши амулеты.

Я заинтересованно разглядывала рисунок черепа, оттуда выползала змея. Змея изгибалась в виде знака бесконечности и яростно скалилась.

— Что это, Том?

— О, это классная вещь! Во-первых, она защищает. Вернее, она обволакивает тело, многие заклинания будут как бы соскальзывать, я проверял. Самому беречься тоже нужно, но пара секунд форы в бою обязательно будет. Во-вторых, я всегда смогу вам помочь в трудной ситуации, даже «призвать» к себе. Только наведи палочку на метку, и ты окажешься около меня. И еще мы будем чувствовать друг друга, мы сможем быть уверены, живы ли мы все.

Я подозрительно спросила:

— А почему у тебя нет шнурочка на шее, Том?

Он невесело ухмыльнулся:

— Потому что я завязал заклинание на себя, Хел. Мне не нужен шнурок.

С этими словами он распахнул мантию. На левой стороне груди была отчетливо видна идентичная нашей картинке пульсирующая магическая татуировка. Череп располагался точно на месте сердца, змея поворачивала голову и извивалась в такт сердцебиению. Татуировка наливалась черным, вдруг побледнела и растворилась на коже без следа.

— Что ты наделал? Зачем себя уродовать?

В голове крутилась песня Высоцкого: «А на левой груди профиль Сталина, а на правой Маринка анфас». Тьфу, вот привязалась же! И почему именно на груди?

Реддл спокойно ответил:

— Метка на области сердца — это условие привязки. Я не могу никого из вас потерять. Я чуть не поседел в этой проклятой комнате! Сначала тебя похищают, потом Абраша чуть не помирает! Ни за что! Вы под моей защитой, а уж я буду жить долго. Очень долго. И вы вместе со мной. Не обсуждается.

Тони восхищенно рассматривал татуировку Тома. Он повертел в руках клочок кожи и решительно отдал его Тому.

— Раз вместе, то коли мне такую же. Амулет можно потерять. Нет. Рисуй здесь.

Он протянул левую руку и приложил амулет к предплечью. Я быстренько отобрала у Долохова кожаный прямоугольник и спокойно сказала:

— Отличная идея, но место мне не нравится. Слишком приметно. Давайте вечером соберемся и все обсудим.

Таким образом, все шнурки вернулись к Тому, а мы пошли на занятия. В этот день я была рассеянна, на трансфигурации мы превращали волосы в цветы, бедный Тони два часа щеголял россыпью ромашек на голове — почему-то заклинание у меня получилось на удивление хорошо. Дамблдор веселился и отказывался помогать с исправлением ситуации. Он даже выставил мне первое в жизни «Великолепно» за выполненное задание. Вернуть волосам Тони первоначальный вид помог Том, предварительно нахохотавшись всласть. Я постоянно размышляла, как свести вред от магического тату к минимуму. Это уже не игрушки, магические татуировки невозможно свести. Паранойя Тома понятна, но череп со змеей может быть превратно истолкован. Не будешь же всех и каждого таскать на экскурсии в Тайную комнату. Нам троим была понятна символика, именно так выползал василиск из раскрытого рта статуи. Том подчеркивал связь с великим предком, но тот же Дамблдор мог сделать из защитной татушки пугало не хуже знака Гриндевальда. Да и на воина света Реддл никак не тянул. А тут такой шикарный повод навесить на талантливого слизеринца ярлык «Темного мага», или даже «Темного Лорда». Да еще прозвище Том себе придумал, как на грех, очень подходящее: Лорд Волдеморт. Как мне объяснил Малфой, это удивительно многослойное прозвище. Особенно для человека, который изучал французский всего три месяца. Том ухватил суть, вольный перевод словосочетания это «Полет смерти», «Вор смерти», «Улетевший от смерти», как-то так. Сильно бедного Тома зацепили те бомбежки, голод, да и вообще война эта проклятая. Боггартом Тома была неразорвавшаяся бомба, точно такая, что мы случайно видели летом сорокового. Я помню ужас в его глазах, когда он увидел этот кусок металла. Он — сильный человек и нашел в себе силы произнести заклинание от боггарта, который превращал объект страха в нечто несуразное и смешное, а боггарты боятся смеха. Том пробормотал: «Ридикулус», и бомба обзавелась свиными ножками и рылом-пятачком. Все засмеялись, Том тоже хохотал, но по глазам было видно, что с большим удовольствием он бы швырнул в боггарта Авадой. Куда там моему кролику-зомби. Он был даже милый.

Целый день размышлений так ни к чему и не привел, но вечером мы собрались и принялись обсуждать варианты. В итоге решили, что место для тату каждый выберет индивидуально.

— Вы — мои друзья, поэтому решайте сами. Остальным я буду ставить метку именно на левом предплечье, как показал Тони. Это заставит их задуматься, что они делают, и что это навсегда. Отличное название для защитного амулета — метка. Метка — это серьезно, как сказала Хелена. Метка — прекрасный способ выбрать настоящих последователей, всякая трусливая шушера отсеется, останутся бойцы. Решено.

Тони почесал затылок и согласился:

— Тогда ставь мне на предплечье, как я и хотел. Мне же с твоими последователями возиться, боевку им ставить. Пусть видят, что у наставника знак имеется, как и у них.

Абраксас согласно кивнул:

— И мне. Я горжусь дружбой с тобой и согласен признать тебя своим Лордом. Я буду носить ее, как знак отличия.

Я схватилась за голову:

— Идиоты! Нас всех обвинят в Темной магии и посадят в Азкабан! Метка хороша не только для нас, но и для врагов. Хватай каждого с меткой, да и всех делов.

Том расслабленно промурчал:

— Хелена, ты не понимаешь. Мы перекроим мир под себя, меткой будут гордиться и мечтать о ней. Это знак избранности, сестричка. А пока пусть мои последователи не попадаются в лапы властям, только и всего.

Мы спорили до хрипоты, но убедить их мне не удалось. В конце концов я плюнула и смирилась.

— Том, рисунок и размер только такие?

Том был так рад, что я перестала орать и плеваться, что мгновенно пошел на уступки:

— А чего бы ты хотела?

Я уже думала над этим вопросом, поэтому сразу ответила:

— Я согласна на тату, но только в виде змеи, скрученной в знак бесконечности, маленькую и изящную. Выколи на правом плече. Честно говоря, знать, что ты всегда сможешь прийти мне на помощь — это чудесно. Я согласна.

Даже колоть не пришлось. Том отлично рисовал, так что быстренько набросал несколько вариантов, я выбрала и поделилась капелькой крови. Тогда он смешал мою кровь с какой-то дрянью из пробирки, вымочил бумажку в растворе, приложил выбранный мною рисунок к плечу, пошептал и помахал палочкой, а через час у меня на плече уже была маленькая татуировка в виде змеи, удивительно похожей на Нагайну. Рисунок был размером примерно с олимпийский рубль, у бабушки хранился один, с изображением доброго мишки. Ритуал оказался взятым из книги Слизерина, стало понятно, почему василиск советовал сначала изучить фолианты, а потом уже продавать его яд. Вариантов использования яда было целых девять, кроме умерщвления противника можно было создавать разнообразные магические татуировки с различными свойствами, вплоть до повышения потенции, можно было изготовить множество видов зелий, можно было обмазать клинки, еще что-то, я не запомнила.

Тони и Абраксас обзавелись большими изображениями черепа и змеи, и мы разошлись по спальням. Теперь даже в теплице или в собственной спальне я всегда знала, когда нужна Тому. Татуировка начинала покалывать, я сразу же бежала в гостиную. Спустя полтора месяца Том выдернул меня с занятий по прорицаниям, я отговорилась плохим самочувствием и рванула в подземелье. Том нетерпеливо расхаживал по коридору возле общежития.

— Хорошо, что ты пришла. Я уже хотел сам тебя искать. Асшаши беспокоится, я слышал его голос в трубах. Он звал Наследника. Пошли, заодно остатки яда заберем.

Нужно сказать, что накануне мы здорово повздорили — недавно мы были на заседании «Клуба Слизней» и Слагхорн сболтнул нечто непонятное. Въедливый Том сделал стойку и вернулся к преподавателю за объяснениями. Потом он радостно заявил, что нашел способ изготовить якоря для бессмертия. Осталось только найти описание для ритуала, а потом он проведет эксперимент на себе. К несчастью, описание ритуала нашлось в одной из книг Слизерина, Том нашел перевод с древнегреческого, записанный на полях книги. Вчера мы читали ритуал и туманное объяснение к нему. Ритуал был довольно простым, но требовал наличия бездыханного тела, только что умерщвленного любым способом. Маг должен был отделить кусок эфемерной субстанции собственной души и с помощью энергии смерти закоротить кусок «души» в любой материальный предмет. В случае преждевременной смерти мага, теоретически можно было возродиться с помощью осколка в материальном носителе. Для «возрождения» требовалось опять-таки мертвое тело, но уже теперь не абы кого, а обязательно тело мага. Его следовало обездвижить и пустить туда осколок. Маг помирал в течение пары часов, а дух возрождался в собственном теле. Подробно говорилось, что маг раскалывал свою душу, что негативно сказывалось на нем в дальнейшем.

Оставив в стороне вопрос морали и библейских заповедей, я твердо настаивала на невозможности такого пути. Тони хранил молчание, а Абраксас был со мной согласен. Я проникновенно заглядывала Тому в глаза и уговаривала:

— Понимаешь, я ощущаю подвох. Тут, по-моему, перепутаны понятия «душа» и «личность». Расколоть душу — это поэтично, но не информативно. Художник вкладывает кусочек души в свои холсты, разве он рвет душу пополам? Ерунда. Думаю, что твой «крестраж» делает вещи похуже. Он меняет личность. Какие-то чувства и эмоции становятся недоступными. Представь, что ты никогда не сможешь испытать радость. От солнечного дня, от общества друзей, от покупки долгожданной книги. Жить без радости тоскливо, Том. Или пропадет милосердие. Совсем, понимаешь? Ты станешь холодной и жестокой машиной — разве это твое будущее? Высока цена, Том, слишком высока. К черту такое бессмертие, понял?

С фанатичным блеском в глазах Том уговаривал меня, что надо попробовать и понять, типа один раз не страшно, но я сорвалась на слезы. Моих слез Том не переносил, он всегда грубил и пытался смыться, но я упала на колени и вцепилась в его мантию:

— Не делай этого, умоляю. Есть и другие пути. Диппет живет уже триста лет, Фламель более шестисот… Мы найдем другой путь, прошу тебя. Вспомни меня и книгу некромантов. Если бы не вы, меня бы разорвало или еще хуже, стала бы я нежитью. А ты гораздо сильнее меня, что будет, если ты не справишься? Половину замка разнесет к чертовой бабушке, погибнут ученики, а они же еще дети, родной. Не надо, Том!

Сама не знаю, почему я так отчаянно требовала от Тома обещания, что он не станет создавать крестраж ради интереса и научного опыта. Внутри все сжималось, едва я об этом думала. Тони зыркнул на Реддла и весомо добавил:

— Я тебя тоже прошу. Хелена зря волноваться не будет. Она даже от боли не плакала. Я вообще ее в таком состоянии первый раз в жизни вижу. Значит, это реально опасная штука, брат.

Реддл еще поворчал, но пообещал до окончания школы к этому вопросу не возвращаться. Отодвинул, паразит. Через полтора года придется с него еще раз обещание брать, экспериментатор дракклов. Ладно, отвлеклась.

Пошли мы с Томом в туалет на втором этаже, я оставила его у статуи с двуручником, никак не запомню, как этот здоровый клинок называется. Цвай… цвайых… меч, в общем.

Когда я зашла в туалет, там было привычно тихо, но я не могла позволить себе проявить преступную небрежность, слишком ставки высоки. Поэтому тщательно стала проверять кабинки одну за другой и нашла-таки ученицу! Обалдеть, она сидела тихо, как мышка. Вот же дурочка, она же слышала, что я открываю все кабинки, могла бы и обозначить свое присутствие. А если бы Том пришел сюда один, открыл кран, а там Асшаши дожидается, собственной смертельной персоной? Он бы ее убил взглядом… Я постаралась успокоиться и как можно ласковее спросила:

— Что ты тут делаешь, девочка?

В ответ она бросилась мне на грудь и начала жаловаться на злых соседок и прыщики. Я заставила ее умыться и пообещала, что вечером приду в библиотеку и мы вместе подумаем, как облегчить ее жизнь. Я подарила Миртл шоколадку и проводила до класса трансфигурации. Умница Том где-то спрятался, когда я открыла дверь туалета, я специально громко обращалась к собеседнице и называла ее по имени. Через десять минут я вернулась и негромко позвала:

— Том, ты здесь?

Том моментально вывернул из-за угла и радостно улыбнулся.

— Хорошо, что у меня есть ты. Я представил, что не проверил кабинки и открыл ход, а потом…

— Вот именно, потом. Пошли, я подержу дверь, а ты общайся с Асшаши.

Я опять заперла дверь на швабру, а Том открыл проход. У меня сердце упало вниз, когда из прохода послышалось шипение:

— Наконец-то, жду, зову.

Змей развернул голову и увидел меня.

— Привет, сестра. Я уже почти уснул, как вспомнил, что мне хозяин перед уходом говорил. Он потребовал, чтобы Наследник собрал воедино знаки Основателей. Все куда-то подевалось. Так что тебе еще задание, Наследник. Прошу, ради нашей дружбы, собери чашу Хельги, диадему Ровены, медальон Салазара и меч Годрика. Этим вещам место в замке. Обещаешь? Я нашел дифтеру*, там обряд есть, ты будешь чувствовать, где эти вещи. Согласен?

Том согласился и получил натуральный пергамент из недубленной сыромятной кожи. Ух ты, какая реликвия. Мы-то в школе пользовались пергаментной бумагой, и называли ее пергаментом просто для краткости. Асшаши с нами коротко попрощался и удалился спать. Когда мы выходили из туалета, я обратила внимание, что с нами выскочили паучки разного размера и спешно поползли в сторону окна. Том весело засмеялся:

— Василиска испугались. Я уже месяц наблюдаю исход пауков из замка. Прочитал в салазаровой книжке, что пауки убегают, если неподалеку змеиный король. Спасибо, Хелена.

Мы вместе отправились на следующий урок, а мне не давала покоя какая-то мысль, как будто я что-то забыла. После обеда я заглянула к госпоже Хэлси, настало время контрольных замеров у пухленьких студенток, там-то я и вспомнила, что меня беспокоит. Акромантул в школе! Точно, Хагрид со своими ручными монстрами! У него же мозги набекрень, выпустит ночью любимца погулять, а тот испугается, почуяв василиска, может и укусить кого-нибудь.

В общем, я раскинула мозгами и пошла к директору. Он меня выслушал, спросил, почему я раньше к нему не пришла, я честно объяснила, что собиралась, но после покушения забыла, а сегодня почему-то вспомнила. Диппет даже расстроился.

— Понимаю, мисс Смирнофф. Я корю себя за то покушение. У нас безопасная школа, уже сто лет не было смертей, и вдруг… Штраф заплатил, это ерунда, проверки ходили табуном, а хуже всего, что так преступника и не нашли. Вернее, преступников. Вас столкнули и прокляли, а потом сбежали. Кто-то другой принес вас на башню. Похоже, вас не пытались уронить с парапета, пытались подлечить и дать подышать, надеялись, что на воздухе вы придете в себя. В коридоре потом нашли мантию-невидимку, а еще следы в проходе из замка. Его камнями завалили, чтобы никто больше не приходил. Похоже, это были наемники. Ладно, дело прошлое. Я усилил чары, сюда никто чужой не доберется. Смотрите по сторонам, но я спокоен, друзья вас хорошо оберегают. Я разберусь с Хагридом, благодарю.

Вечером пришлось тащиться в библиотеку, брать Миртл за шкирку и разбираться с обидчицей. Оливия Хорнби была девочкой красивой и самоуверенной и меня слушать не пожелала. Я привлекла тяжелую артиллерию в виде Тома, как старосты Слизерина. Он моментально обаял старосту Равенкло, бедная девица так обалдела от внимания первого красавца Слизерина, что «плакса Миртл», так ее прозвала Оливия, попала под полное покровительство старосты. Я вздохнула спокойно. Девочка жива и счастлива, а ведь могло сложиться и по-другому. Я не буду об этом думать, но навсегда запомню правило всегда все проверять.

На следующий день Хагрид за завтраком заливался слезами, а Слагхорн лучился от удовольствия. Кого-то разобрали на ингредиенты, и я даже знаю, кого. Ни капельки не жалею, а за великаном присмотрю.